Иконникова С.Н. История культурологических теорий

Подождите немного. Документ загружается.

проявления в жизни народов. Погружение человеческих обществ в грубость и нищету, упадок знания,

отставание народов, некогда прогрессивных по сравнению с их соседями, увеличение «опасных слоев» в

городах, голод, эпидемии низводят население до крайности.

Однако разрушительные действия способны смести цивилизации отдельных стран, но не в силах

истребить культуру всего мира.

Прогрессивное движение, — приходит к выводу Тайлор, — в культуре распространяется и

становится независимым от судьбы своих начинателей

Благодаря процессу распространения культуры обычаи и изобретения давно угасших народов могут

оставаться достоянием тех, кто их пережил.

Там же. С. 36

Там же. С. 44.

«Цивилизация движется вперед, хотя возможны на ее пути отклонения и остановки. Но попятный

путь противен ее природе, ее ноги устроены не так, чтобы делать неверные шаги назад. И взгляд ее, и

движение, устремленное вперед, являются выражением подлинно типических свойств человечества», —

заключает Тайлор

Отстаивая идею прогресса, он особое внимание уделяет идее устойчивости в культуре,

преемственности культурного наследия от поколения к поколению. Он уподобляет развитие

культуры потоку, который, однажды проложив свое русло, продолжает течение на протяжении

веков.

Пережитки в культуре

Обращение к истории культуры позволяет оценить, почему старые обычаи удерживают

свое место в обстановке новой культуры, которая, конечно, не могла породить их, а должна была

бы, напротив, стремиться их вытеснить. Иногда они держатся силой древнего авторитета, нередко

вопреки здравому смыслу. Часто подобные явления именуют суевериями, но этот термин неточен,

ибо содержит смысловое значение «укора», отсталости. Тайлор считает более уместным

именовать их «пережитками», или «пограничными знаками в ходе культуры».

Справедливости ради стоит заметить, что это понятие за 10 лет до выхода книги

«Первобытная культура» использовал русский ученый К. Д. Кавелин, но его идеи не получили

широкой популярности в европейской науке. Известно также, что термин «пережиток» оказался

очень удобным для описания негативных явлений в советском обществе. Опошление этого

понятия не умаляет его научного значения, просто необходимо очистить его от идеологических

наслоений. К этой категории фактов Тайлор относит множество явлений, когда от старого обычая

сохраняется немало того, что указывает на его происхождение, хотя сам обычай, приняв новую

форму, настолько приспособился к иным обстоятельствам, что продолжает занимать свое место в

силу собственного значения.

Пережитки можно обнаружить в детских играх и детских песенках, старинных поговорках,

пословицах, загадках, жертвоприношениях. Особую роль играют тайные знания, вера в

магические силы, предзнаменования, предсказания, предвещания. К ним можно отнести

толкование снов, различные гадания, астрологию, спиритизм,

Тайлор Э. Первобытная культура. С. 64.

колдовство, хиромантию. Интересное объяснение данных явлений Тайлор дает в IV и V

главах своей книги.

Тайлор называет пережитки «рудниками исторического знания» — исследователь может

докопаться до глубинных слоев культуры, обнаруживая их изначальный смысл. В детских играх

сохраняются воспоминания о давних военных приемах, подражание серьезному жизненному делу.

При обучении счету обычно используется счисление по пальцам, камушкам, что было

распространено в древности. До сих пор нередко «бросают жребий», полагаясь в решении дел на

волю случая. Люди склонны полагать, что при этом некие духовные существа определяют выбор.

Томас Гетэкер в трактате «О свойствах и употреблении жребиев» пишет, что жребий —

священный оракул. Запрет азартных игр на деньги также связан с мнением, будто в них

вмешивается дьявол.

Древние карты Таро, в которых фигуры многочисленнее и сложнее, чем в современных,

использовались для предсказаний.

Поговорки, пословицы, загадки также сохраняют и передают новым поколениям глубокий

смысл прежних времен. «Встать с левой ноги» означает не просто провести дурной день, но в этом

отражено представление о различии правого и левого, доброго и злого. «Левизна» ассоциируется с

неправильностью и неправедностью действий, умыслом сатаны. «Купить кота в мешке», «Волк

даром перед козой не пляшет», «Черт берет того, кто позади всех», «Пепел летит в глаза тому, кто

его бросает»— эти и многие другие изречения существуют в фольклоре разных народов, иногда

меняя форму, но сохраняя общий смысл.

Весьма распространенный обычай поднимать бокал за живых и умерших — осколок

древнего обряда жертвоприношений. Таков же обычай новоселов, которые первой пускают в

новый дом кошку.

Тайноведение — одна из древнейших форм познания мира. По мнению Тайлора, оно

основывается на ассоциации идей, способности человека соединить идеи и действительность.

Руководствуясь этим, человек пытался предсказывать и вызывать события, воздействовать с.

помощью различных приемов на природу, историю и отношения между людьми. Во многом

тайноведение фантастично, иллюзорно, но оно прочно укоренилось в сознании, стало элементом

духовной культуры. Казалось бы, рост образования должен окончательно вытеснить его на

отдаленную периферию сознания. Но поток цивилизации движется не однолинейно, а проходит

периоды возврата, попадает в крутящиеся водовороты и даже может превратиться

в стоячее гнилое болото. Какое-нибудь верование или обычай целые столетия может обнаруживать

симптомы упадка, но затем общественная среда, вместо того чтобы подавлять, благоприятствует его новому

росту.

Совсем уже угасавший пережиток опять расцветает с такой силой, которая настолько же

удивительна, насколько вредна. Воскресший пережиток может, однако, сохраняться целые века, проникнуть

в самые внутренние ткани общества и даже сделаться типичным признаком и характерной чертой своего

времени

Эти слова Тайлора достаточно точно определяют современную ситуацию увлечения астрологией,

магией, колдовством, гаданием, когда книжный рынок наводнен многочисленными изданиями, а те-

левидение — передачами спиритических и гипнотических сеансов. На протяжении истории культуры

существовало бесконечное мно-'жество магических искусств, построенных на символической связи.

Предсказание событий по встрече с животными знакомо всем народам. Это запечатлено в легендах,

сказаниях, былинах, гербах. Орел, сова, аист, кошка, медведь были символами различных событий.

Весьма распространено толкование снов, в которых ищут объяснения возможных перемен. В

Библии приводятся сны Иосифа о снопах, Луне и И звездах, о вине и корзине с хлебами, о тощих и жирных

коровах, о пустых и полных колосьях. Известно также, что толкование снов использовал Фрейд для

понимания глубинных слоев человеческой психики.

Тайлор рассматривает различные формы гаданий: гаруспикацию (гадание по внутренностям),

хиромантию, или пальмистрию (гадание по ладони), как способы определения судьбы, предсказания удач

или несчастий, дактиломантию или лозоискательство для поиска воды, руды, кладов.

Особое место среди тайноведения принадлежит астрологии, в которой отражена зависимость

человека от космоса и Вселенной. Действительно, существует связь Земли с планетами и звездами, и это

отразилось во многих знаниях о приливах и отливах, солнечных и магнитных бурях. С лунными фазами

связывают рост и увядание растений, перемену погоды.

На основании астрологических вычислений составляются гороскопы, с помощью которых

определяют вероятность жизненных событий, предсказывают будущее, предостерегают от неверных реше-

Тайлор Э. Первобытная культура. С. 107.

ний, описывают черты характера. Не все в этих руководствах абсурдно, во многом они полезны для

человека, раскрывают его возможности и способствуют самопознанию.

Мифология и анимизм

Важной частью истории культуры является мифология. Легенды, сказания, былины, мифы, сказки

существуют у всех народов мира. Поверхностный взгляд видит в них только странный вымысел, забавные

истории. Тайлор рассматривает мифологию как памятник истории культуры, свидетельство развития

творческого воображения, переработки сознанием жизненного опыта многих поколений. Изучение мифов

— неотъемлемая часть культурологии.

«Пользование мифологией как средством для исследования истории и -законов человеческого

познания является научной отраслью, которая едва ли была известна до настоящего столетия», — отмечает

Тайлор

Начиная от природных мифов древности до мифологических систем — грациозно-художественных

в Греции, неуклюжих и чудовищных в Мексике, хвастливо-преувеличенных в буддистской Азии, — всюду

обнаруживается общий закон человеческого познания. Тайлор предостерегает исследователей от

вульгарного толкования мифов как чудовищных вымыслов или от поиска в них прозаического

правдоподобия. Но события, представленные в мифах, могут быть историческим источником как

воспоминания о реальных героических подвигах, природных явлениях, верованиях и обычаях. Интересно,

что многие мифологические сюжеты повторяются у народов, живших в разные периоды истории.

Знаменитая легенда о Ромуле и Реме, братьях-близнецах, обреченных в младенчестве на смерть, но

вскормленных волчицей и впоследствии ставших основателями Рима, вовсе не уникальна. Историк Геродот

описал детство персидского царя Кира II, который был покинут родителями и вскормлен собакой.

Славянское народное предание повествует о волчице и медведице, которые спасли народных героев

Валигору и Вырвидуба. В Германии в подобном предании рассказывается о Вольфдитрихе, а в Индии оно

повторяется в сказках о Сатавагане и львице, Синг-Бабе и тигрице, в Бразилии — о герое Тири и ягуаре.

Можно по-разному толковать эти мифы: как связь человека и животного мира, видеть в природе

источник силы и жизни, но можно

Там же. С. 123.

также увидеть развитие воображения, фантазии. Анализируя множество мифов, Тайлор

предлагает их классификацию:

• мифы философские, или объяснительные;

• мифы, основанные на реальных, но неправильно понятых, преувеличенных или

искаженных описаниях;

• мифы, в которых предполагаемые происшествия приписываются легендарным или

историческим личностям;

• мифы, основанные на реализации фантастической метафоры;

• мифы, созданные или примененные для распространения нравственных, социальных, а

также политических учений.

Такая широкая панорама истории мифологии представляет безусловный интерес для

культурологии. Каждый рассказ имеет некое реальное обоснование и потому становится фактом

истории. Даже «ели легенды обрастали вымыслом, они все же сохраняли образ мысли и действий

своего времени.

«Миф есть история его авторов, а не действующих в нем лиц. Он есть воспоминание о жизни не

сверхъестественных героев, а создавших его своим поэтическим воображением народов», — заключает

Тайлор

Исследование мифологии особенно актуально в современную эпоху, когда, с одной

стороны, возродился интерес к истории культуры, к происхождению фольклора, религии, к

отражению мифов в поэзии. (Об этом свидетельствует издание двухтомника «Мифы народов ми-

ра», «Мифологического словаря».) С другой стороны, в общественном сознании XX в. появились

тенденции мифотворчества, обожествления исторических личностей, их героизация и

демонизация. Изучение мифологии помогает понять механизмы функционирования сознания,

вскрыть иррациональные источники идей и образов.

Истоки многих обычаев, верований, мифов Тайлор находит в широко распространенном у

всех народов мира явлении анимизма. Этим термином он обозначил веру в духовные существа,

которая составляет «минимум религии».

Наблюдая такие события, как рождение и смерть, расцвет и увядание, сон и обморок,

восход и закат, люди объясняли их существованием души, которая может вселяться в тело либо

покидать его, но при этом не исчезая вообще.

Душа, по мнению Тайлора, есть тонкий невещественный человеческий образ, по своей

природе нечто вроде пара, воздуха или тени.

Тайлор Э. Первобытная культура. С. 204.

Она составляет причину жизни и смерти, мысли в том существе, которое она

оживотворяет. Она независимо и нераздельно владеет личным сознанием и волей своего телесного

обладателя в прошлом и настоящем. Она способна покидать тело и переноситься быстро с места

на место. Большей частью неосязаемая и невидимая, душа обнаруживает также физическую силу

и является людям спящим и бодрствующим преимущественно как фантом, призрак, отделенный

от тела, но сходный с ним. Она способна входить в тела других людей, животных и даже вещей,

овладевать ими и влиять на них.

Первобытный анимизм был своеобразной философией религии, отвечая

непосредственному свидетельству человеческих чувств, и тем самым удержал свое место даже в

высших слоях культуры и в современном мире. Эти представления не утрачены, в них отчетливо

прослеживается наследие отдаленного исторического времени. Обращаясь к значению понятия

«душа» в языках многих народов мира, Тайлор находит в них общий смысл. В санскритских

словах «атман» и «пра-на»; в греческих «психе», «пневма»; в латинских «анимус», «ани-ма»,

«спиритус»; в русских «дух», «дыхание»; в немецком «гейст»; в английском «гост».

Весьма распространенным было представление о множественности душ: «темной», или

тени, которая идет в Аид, и «светлой», отражающейся в воде, зеркале. Говорят о четырех душах:

одна остается в теле; другая там, где человек жил; третья отлетает в воздух; четвертая — в страну

духов. С этими представлениями связаны многие верования и обычаи. В античной и

средневековой философии упоминалась растительная, чувствительная и мыслительная душа.

Выражения «душа отлетела», «быть вне себя», «потерять душу» передают смысл

представлений о странствиях души.

Учению анимизма Тайлор посвящает VII-XIV главы своей книги. В них рассматриваются

представления о душе как причине жизни, связь души и здоровья, болезни, смерти, сновидений и

состояний экстаза. С душой связаны двойники и привидения, призраки умерших, являющихся

живым, души животных и растений, предметов и жизненной среды человека. Такие явления, как

переселение душ и возрождение жизни, страх перед призраком непогребенного тела, празднества

в честь умерших и особенности обрядов похорон у разных народов объединяются понятием

анимизма.

Очень подробно Тайлор описывает легенды о странствиях души в страну мертвых,

расположенную на Западе; связь их с представлениями о земном рае, островах блаженных,

подземных царствах Аиде

и Шеоле; влияние их на учения о возмездии, каре, покаянии и воздаянии.

Анимизм в изложении Тайлора дает возможность объяснить такие явления в культуре, как

демонизм, фетишизм, идолопоклонство, веру в вампиров — духов мрака. Особый раздел

составляют представления о духах природы, на которых основываются почитание и охрана

колодцев, водоемов, рощ и деревьев, воплощение божественной души животных в тотемизме.

Впоследствии они отражаются в верованиях в могущество бога ветра и грома, бога моря и огня,

бога Солнца и Луны, бога земледелия и войны как олицетворения духовных сил.

Теория анимизма, согласно Тайлору, имеет два раздела: первый касается души отдельных

существ, способной продолжать существование после смерти или уничтожения тела; второй

рассматривает от-• дельных духов, поднимаясь до высоты могущественных богов. Для анимизма

характерно признание роли духовных существ в управлении явлениями материального мира и

жизнью человека. Поскольку духи сообщаются с людьми, то их поступки доставляют им радость

или огорчение, они награждают их за добрые дела и мысли, наказывают за совершенное зло. Так

анимизм соединяется с нравственностью.

Анимизм связан и с желанием умилостивить душу, принести ей жертву, сделать ее

предметом особого почитания и поклонения. На этом основаны многочисленные посты, исповеди,

самоистязания как способы покаяться в грехах, испросить прощения. Верования о воскрешении

души можно найти во многих религиях. Причем, поскольку душа имеет человеческий образ,

нанесенные человеку увечья отражаются также на ее облике. Распространены представления о

голосе духов, их шепоте или свисте, произнесении слов, которые используются медиумами на

спиритических сеансах, проявляются в заклинаниях и заговорах. Погребальные обряды во многом

отражают представления о душе, ее нужде в пище, одежде, многих предметах быта,

жертвоприношениях, поминании, священных трапезах.

Учение о душе перешло в современную культуру из далекого прошлого и в известной

степени претерпело некоторые метаморфозы. Тем не менее оно сохранилось почти в неизменном

виде, и во все времена душа определялась как

«оживляющая, отделимая и бессмертная сущность, как причина индивидуального существования.

Учение о душе, — подводит итог Тайлор, — составляет главную часть системы религиозной философии,

которая свя-

зывает непрерывной умственной нитью дикого поклонника фетишей с цивилизованным

христианином»

Заключая свое исследование, Тайлор отмечает, что история человечества и изучение

древних форм его жизни являются необходимой частью развития мировой цивилизации и

должны занять соответствующее место в системе знаний. Но эти знания имеют не только на-

учный интерес, но и большое практическое значение. Они показывают нам, в какой мере

представления и поступки современных людей являются продуктом тех знаний, которые возникли

на ранних стадиях развития культуры. Древнейшая история человека жива в настоящем и

оказывает влияние на многие стороны и жизненные проблемы нашего бытия. Именно поэтому

исследования прошлого должны простираться до самых глубоких слоев культуры, которые

помогут более полно представить современное развитие духовной жизни, ее достоинства и

утраты, взлеты и падения, регресс и прогресс.

«Мы должны считать большим счастьем, — отмечает Тайлор, — что нам выпало жить в один из тех

богатых событиями периодов умственной и нравственной истории человечества, когда недоступные в

прошлом исследования открыты для нас. Долго ли продлятся эти счастливые дни — неизвестно. Можно

ожидать, что успехи науки и широкое распространение научного метода с его неопровержимыми

доказательствами и непрерывным открытием новых фактов более успешно, чем до сих пор, продвинут мир

по пути прогресса. Но если истории суждено повторяться, то нас ждут темные и неподвижные века, когда на

владение истиной будут претендовать лишь комментаторы и приверженцы предания; века, когда великие

мыслители нашего времени будут приводиться в качестве авторитетов людьми, рабски применяющими их

методы для новых доказательств высших целей. В том и другом случае на нас, для которых дорог успех

цивилизации, лежит обязанность воспользоваться настоящими благоприятными обстоятельствами для того,

чтобы прогресс, если ему суждено остановиться в будущем, мог бы по крайней мере остановиться на более

высокой ступени»

Эти мысли Эдварда Тайлора звучат необычайно современно и воспринимаются как

пророчество и интеллектуальное завещание. Он возлагает большие надежды на науку о культуре,

которая запечатлевает в человеческих умах идею прогрессивного развития, не умаляя уважения к

предкам, побуждает продолжать дело прошлых веков с еще большей энергией, чтобы масса света

в мире увеличилась и там, где некогда блуждали толпы варваров, культурные люди смог-

Тайлор Э. Первобытная культура. С. 252.

Там же. С. 508.

ли идти вперед, ясно видя путь перед собой. Таким образом, делает вывод Тайлор,

одновременно способствуя прогрессу и уничтожая препятствия на пути к нему, наука о культуре

является наукой преимущественно преобразующей

С момента возникновения эволюционизма культурология прошла долгий путь развития,

почти полтора столетия отделяет нас от первых трудов этого направления. Отношение к идеям

эволюционизма было разным — от восторженности и всеобщего увлечения до пренебрежения и

критики. Но, принимая во внимание различные аргументы, следует подчеркнуть, что

эволюционизм внес огромный вклад в теоретическое обоснование культурологии как науки, мно-

гие идеи приобрели современное звучание. История культуры человечества предстала в единстве

и многообразии и дала импульс к раз-' витию сравнительной культурологии, к поиску общих и

самобытных явлений различных эпох. От статики культурология смогла перейти к исследованию

динамики культуры.

Тайлор Э. Первобытная культура. С. 508.

Глава 3

Н. Я. ДАНИЛЕВСКИЙ

О ТИПОЛОГИИ КУЛЬТУР

Этапы жизни и научной деятельности

Возвращение имен и идей истории русской культуры — одна из примет нашего времени.

Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) — русский ученый, судьба культурного

наследия которого весьма драматична. В культурологии он всегда упоминается в ряду таких

мыслителей, как О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин. Их объединяет концепция культурно-

исторической типологии, в основу которой положен принцип многообразия локальных

цивилизаций, циклического развития культуры. При этом важно отметить, что Данилевский

первым обосновал такой подход к истории мировой культуры.

В силу различных идеологических причин его теория мало исследовалась в России, хотя

приобрела известность за рубежом: его труд «Россия и Европа» переводился на иностранные

языки, а многочисленные публикации о нем содействовали утверждению его концепции в

научном мире.

В нашей стране труды Н. Я. Данилевского долгое время не переиздавались, стали

библиографической редкостью, и только в 1991 г. книга «Россия и Европа» была вновь

представлена читателю.

Чем же было вызвано столь длительное забвение? Какие идеи казались опасными? Что

было ценным в его теории? Для того чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к исследованию

его главного труда «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения

Славянского мира к Германо-романскому».

Предварительно важно проследить некоторые вехи жизненного пути Н. Я. Данилевского,

на котором было немало драматических событий.

Николай Яковлевич Данилевский родился 10 декабря 1822 г. в селе Оберец Орловской

губернии, в дворянской семье заслуженного генерала, ветерана войны 1812 г. Он получил

образование в Царско-

сельском лицее, затем поступил в Петербургский университет и специализировался по во-

просам ботаники, климатологии, водным ресурсам России. В 1849 г. защитил магистерскую

диссертацию, посвященную описанию флоры Орловской губернии. Но этот год был роковым в его

судьбе.

За участие в кружке М. В. Буташевича-Петрашевского он был арестован и в течение 100

дней отбывал заключение в Петропавловской крепости. В движении петрашевцев участвовали

многие, в том числе Ф. М. Достоевский, В. Н. Майков, Н. А. Спешнев. Увлечение социал-

утопическими идеями Ш. Фурье о переустройстве общества мирным путем, размышления о

будущем России были восприняты как опасные «брожения мыслей» разночинной русской

интеллигенции. По делу петрашевцев было привлечено 123 человека, из них 21 приговорен к

смертной казни, замененной ссылкой на каторгу, в арестантские роты.

Суд не нашел достаточных данных для осуждения Н. Я. Данилевского, и он был выслан в

Вологду. В ссылке он участвовал в научных экспедициях и за научный труд «Климат Вологодской

губернии» получил премию Русского географического общества. В течение жизни он участвовал в

девяти экспедициях по исследованию рыбных промыслов на Волге, Каспийском, Белом, Черном и

Азовском морях, в Северном Ледовитом океане. Его научные исследования получили признание,

он был включен в Совет министерства государственных имуществ России по выработке законов о

рыбных богатствах. Но данная деятельность лишь одна сторона биографии Данилевского. Наряду

с естественнонаучными занятиями он изучает историю мировой культуры, политические и

культурные взаимоотношения России и Европы.

В 1864 г. Н. Я. Данилевский переехал в Крым, купил небольшую усадьбу неподалеку от

Байдар, в Мшатке, и поселился там. Он продолжал заниматься ботаникой, в течение ряда лет

работал директором Никитского ботанического сада, написал двухтомный труд «Дарвинизм», в

котором подверг критике учение о естественном отборе. В эти годы возник замысел книги «Россия

и Европа», которая принесла ему мировую известность.

В Крыму он встречался с Л. Н. Толстым, обсуждал с ним многие проблемы истории

России. Его посещали писатель-славяно-

фил И. С. Аксаков, друг студенческих лет философ и публицист Н. Н. Страхов.

Первые главы «России и Европы» были опубликованы в 1869 г. в журнале «Заря», а

отдельное издание вышло в 1871 г.

В дальнейшем (1888-1895) книга выходила еще три раза при активном содействии Н. Н.

Страхова, который отмечал выдающиеся стороны этого произведения.

Н. Я. Данилевский не успел полностью завершить свой труд, многое он хотел написать о

взаимоотношениях России и Европы. Болезнь сердца настигла его во время научной поездки, он

умер 19 ноября 1885 г. в Тифлисе. Его тело было перевезено в Крым и похоронено в Мшатке, где

он провел 20 напряженных и творческих лет.

Спектр отношений России и Европы

В чем же заключались основные идеи Данилевского о развитии культуры? Для начала

определим контуры главных позиций. В книге «Россия и Европа» 17 глав, весьма насыщенных

исторической информацией и полемикой по различным проблемам взаимоотношений славянского

и германо-романского мира. Н. Я. Данилевский ставит необычайно острые и до сих пор

дискуссионные вопросы: «Европа ли Россия?», «Гниет ли Запад?», «Цивилизация европейская

тождественна ли с общечеловеческой?», «Почему Европа враждебна России?», «Европейничанье

— болезнь русской жизни?» Уже одно перечисление названий глав свидетельствует о том, что

Данилевский предостерегал об опасности вестернизации культуры, потери самобытности, утраты

российских национальных корней и истоков.

Второй круг проблем связан с теоретическим обоснованием концепции культурно-

исторических типов, законов их движения и развития. Он возражает против однолинейной схемы

истории культуры, утверждая идею многообразия культур всех народов, когда каждый этнос

вносит значительный вклад в общее богатство культурного наследия.

Третья проблема — будущее славянского культурно-исторического типа, характер

славянской религиозности, способность к государственности, отношение к свободе, наукам и

искусству, внутренние источники сил России, условия возникновения Всеславянской федерации.

Идеи Данилевского были восприняты неоднозначно. Особенно острая дискуссия

развернулась по поводу первого и третьего круга проблем. Его позиции критиковали философ В.

С. Соловьев, публицист В. П. Безобразов. Они обвиняли Данилевского в «панславизме». Упрек в

славянофильстве высказывали впоследствии историк П. Н. Милюков, социолог Н. К.

Михайловский. В советский период идеи Н. Я. Данилевского подвергались особенно жесткой

критике. Историк М. Н. Покровский, философы А. М. Деборин и Е. Б. Рашковский обвиняли Н. Я.

Данилевского в монархизме, консерватизме, великодержавном шовинизме и национализме. Это

совпадало с государственно-идеологической политикой программы русского национального

самоотречения во имя идеалов интернационализма и мировой революции. В советских

энциклопедических словарях Данилевский упоминался как реакционер. К счастью, эти времена

ушли в прошлое и можно с полным правом восстановить научный авторитет учёного и патриота.

В истории общественной мысли нашей страны одним из важнейших вопросов,

волновавших умы в течение столетий, был вопрос взаимоотношения России и Европы. Именно к

нему обращается Данилевский в первых главах своего труда. Он анализирует исторические

события, дипломатические и экономические отношения, различия в образе жизни, культуре,

вероисповедании, социально-психологические особенности национального характера, различные

предрассудки.

Отвечая на вопрос, почему Европа враждебна России, он последовательно опровергает

различные предубеждения, распространённые в массовом сознании в странах Европы. Среди них

такие, как «воинственность» русского государства, якобы угрожающая спокойствию и

независимости Европы, враждебность свободе и прогрессу. Эти предрассудки не имеют под собой

реальных оснований. В действительности Россия не честолюбивая, не завоевательная держава, она

нередко выступала спасительным щитом Европы, жертвуя собственными интересами.

Возникает и второй вопрос: Европа ли Россия? Насколько законно стремление России

быть европейской державой? И что такое «Европа» — географическое понятие или культурно-

исторический тип? Тождественна ли европейская цивилизация общечеловеческой?

Обратимся сперва к тем предшественникам Данилевского, которые также освещали эту

тему.

Проблема «Восток — Запад» в философско-историческом контексте была поставлена

Гегелем (1770-1831) в «Лекциях по философии». Отмечая специфику восточного и западного

культурного мира, он искал пути их «примирения» во всемирной истории. В его концепции

Россия не была включена во всемирно-исторический процесс в силу того, что она принадлежала к

числу стран, которые поздно обрели государственность. Гегель возлагал большие надежды на

русский народ, считая, что «русская идея» как выражение национального самосознания может

раскрыть «небывалые возможности развития своей интенсивной природы»

в будущем.

В истории русской общественной мысли неоднократно возникала проблема «Восток —

Запад — Россия». П. Я. Чаадаев (1794-1856) в «Философических письмах» (1836) рассматривал

различия между Россией и Европой в зависимости от отношения к христианству. Религия явилась

той духовной основой, которая сплотила народы Европы, нравственно обогатила человеческий ум

и способствовала установлению более совершенного образа жизни. Христианством в его

католической форме пронизана вся история Запада.

Чаадаев с сожалением пишет о том, что Россия «по воле роковой судьбы» обратилась за

нравственным учением к «растленной Византии», отпавшей от общей семьи народов Европы.

Наиболее полно идея христианства, по мнению Чаадаева, воплощена в католицизме, и поэтому

для России ещё существует возможность вернуться в истинную веру и войти в сообщество

европейских народов.

Но судьба России иная. Одна из особенностей российской цивилизации заключается в том,

что «мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из

известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того,

ни другого», — пишет Чаадаев. Географически Россия расположилась между Западом и Востоком:

...Опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны были сочетать в

себе два великих начала духовной природы — воображение и разум, и объединить в нашей

цивилизации историю всего земного шара

Но не эту роль предоставило нам Провидение. Оно предоставило нас самим себе, не

пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало ничему нас учить.

...Мы жили и сейчас ещё живём для того, чтобы преподать какой-то великий урок

отдалённым потомкам, которые поймут его

Конечно, продолжает Чаадаев, не пройдёт без следа и то наставление, которое нам

суждено дать, но «кто знает день, когда мы вновь

Гегель Г. Письма. Работы разных лет. М., 1971. Т. 2. С. 98.

ЧаадаевП. Я. Философические письма //Поли. собр. соч.: В 2т. М, 1991.Т. 1.С.329.

Там же. С. 330.

обретём себя среди человечества и сколько бед испытаем мы до свершения наших судеб?»

Чаадаев стоит у истоков идеи русской судьбы, самобытности России, выбора пути исторического

развития. Он выдвигает и отстаивает концепцию о «двух возрастах» исторического развития

народов. Согласно этой теории, все народы проходят в истории два этапа: эпоху юности и эпоху

зрелого возраста. Юность — это период бурных волнений, страстного беспокойства, деятельности

без обдуманных намерений, колеблющихся убеждений, неупорядоченности повседневной жизни.

Однако хаотическое брожение не препятствует великим свершениям, когда возникают новые

идеи, закладываются основы общественной жизни. Россия находится именно в этом возрасте.

Русская культурно-историческая традиция ещё не устоялась, и в этом смысле период возмужания

еще впереди и должен принести благоустроенную жизнь, устойчивость сознания и традиций.

Идеи Чаадаева о месте России в историческом процессе вызвали острую дискуссию,

настолько необычны были его высказывания. Он даже был объявлен высочайшим повелением

сошедшим с ума. Но это мнение разделяли лишь некоторые. Многие историки и общественные

деятели считали его идеи пророческими. Во всяком случае, Чаадаев никого не оставлял

равнодушным, а его идеи оказали значительное влияние как на западников, так и на славянофилов

при обсуждении перспектив развития российской и славянской цивилизации.

Уместно напомнить, что проблема «Запад — Восток — Россия» возродилась среди

деятелей русского зарубежья в 20-е гг. XX в., получив название Евразийского движения. Оно

возникло в эмиграции, объединив философов, экономистов, этнографов, лингвистов, историков,

географов, богословов, юристов. Главные идеи евразийства были опубликованы в книге Н. С.

Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920) и в программном манифесте ряда авторов в

сборнике «Исход к Востоку» (София, 1921). Идеи евразийства разделяли Л. Карсавин, Г.

Флоровский, П. Савицкий, П. Сувчинский, Д. Святополк-Мирский, С. Эфрон, которые

объединились вокруг журнала «Евразия». Основные идеи этого движения заключались в том, что-

бы обосновать необходимость объединения России и Азии — «захлопнуть окно» в Европу,

противопоставив «европоцентризму» восточную самобытность. Евразийцы выступали за

пересмотр взглядов на монголо-татарское нашествие, считая, что оно оказало большое

Чаадаев П. Я. Философические письма. Т. 1. С. 326.

влияние на культуру России. Контакты с Востоком оставили немало «следов» в языке,

быте, государственном устройстве. Будущее России не в подражании Западу, а в объединении с

народами Азии. Движение евразийства было крайне неоднородным и уже в 1930-е гг. практически

исчезло. Но, как пишет современный немецкий философ Л. Люкс, «судя по некоторым признакам,

евразийские идеи оживают»

. Всё это свидетельствует об актуальности проблемы отношения

России и Европы, которую рассматривал Данилевский. Обратимся вновь к его идеям.

«Европа» — понятие не столько географическое, сколько культурно-историческое. Европа

есть поприще германо-романской цивилизации, и в этом отношении Россия не принадлежит к

Европе, считает Н. Я. Данилевский. Россия не питалась корнями германо-романской цивилизации,

не всасывала ее благотворные или вредоносные соки. Она не принадлежит к Европе по праву

рождения, ибо никогда не входила ни в одно из государств, не участвовала в борьбе с феодальным

насилием, не имела нужды в протестантизме или католицизме, не разделяла европейских научных

и художественных поисков. Ни истинная скромность, ни истинная гордость не позволяют России

считаться Европой.

Но, может быть, Россия принадлежит к Европе «по праву усыновления»? Как прилежная

ученица, усвоившая ее культуру? Или на долю России выпала участь распространения

европейской цивилизации на своих просторах? Если в этом состоит предназначение России, то

становится понятной позиция тех, кто стремится к ослаблению русского народного начала. Те, кто

являются сторонниками данной позиции, признают «превосходство во всём европейского перед

русским и непоколебимо веруют в единую спасительную европейскую цивилизацию».

Н. Я.

Данилевский с горечью называет это «внешним политическим патриотизмом». За этим кроется

сомнение в ценности русской культуры и сознание жалкого банкротства: «Я ничего не стою; в

меня надобно вложить силу и вдунуть дух извне, с Запада; меня надо притянуть к нему, насильно

в него втиснуть — авось выйдет что-нибудь вылепленное по той форме, которая одна достойна

человечества»

, — заключает он. Однако признание того, что только европейская цивилизация

является единственно возможной, достиг-

1 Люкс Л. Евразийство // Вопросы философии. 1993. № 6. С. 105. Данилевский Н..

Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 66.

Там же. С. 164.

шеи наивысшего уровня развития и остальным народам предстоит только распространять

ее плоды, является заблуждением, утверждает Данилевский.

Он подвергает сомнению плодотворность исторической деятельности Петра I, который

хотел сделать Россию подобной Европе. Данилевский отдает должное государственным

преобразованиям Петра Великого, его военным, флотским, административным, промышленным

нововведениям. Эта деятельность, несомненно, заслуживает вечной признательной, благоговейной

памяти и благодарности потомства.

Но вместе с тем он считает, что реформы привели к искажению народного быта, когда

«русская жизнь была насильственно перевернута на иностранный лад»

«К чему было, — отмечает Данилевский, — брить бороды, надевать немецкие кафтаны,

загонять в ассамблеи, заставлять курить табак, учреждать попойки (в которых даже пороки и

распутство должны были принимать немецкую форму), искажать язык, вводить в жизнь

придворную и высшего общества иностранный этикет, менять летосчисление, стеснять свободу

духовенства?»

Это привело к распространению сначала в высших слоях, а затем и в народном сознании

болезни «европейничанья», когда иностранные формы жизни ставились на первое, почетное

место, а на все русское накладывалась печать низкого и подлого. Так же непримиримо он

относится к заимствованию форм разных иностранных учреждений и «пересадке» их на русскую

почву; будто бы то, что хорошо в одном месте, должно быть везде таковым.

Подражание наносит вред искусству, народным промыслам, храмовой архитектуре.

Просвещение следует не насаждать, а развивать изнутри. Ход его был бы медленнее, но зато

вернее и плодотворнее. Иначе оно ведет к унижению народного духа, к подавлению чувства

национального достоинства. Болезнь эта в целом препятствует осуществлению великой судьбы

русского народа и может иссушить родник народного духа, лишить историческую жизнь русского

народа его внутренней, созидательной силы.

Как же излечить общество от этого недуга? Здесь недостаточны прямые действия власти.

Исцеление во многом зависит от общественного настроения, от возбуждения и поднятия духа,

которые за-

1 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. С. 226.

Там же. С. 266.

ставили бы встрепенуться все слои русского общества и объединить свои силы.

Хотя европейская цивилизация обладает значительными достоинствами, но вовсе не обязательно

для других народов следовать за нею. Культура каждого народа самоценна, и мнимая привилегия прогрес-

сивности вовсе не составляет какой-либо особенности Европы. .

Данилевский опровергает предрассудок, будто только Европа идет по пути прогресса,

неустанного усовершенствования и движения вперед, а Восток — воплощение застоя и косности.

Если бы это соответствовало действительности, то было бы оправданным стремление России быть

причисленной к Западу: «Ведь если не Запад, так Восток, ибо средины нет, как нет Европо-Азии

или Западо-Востока»

Он подчеркивает, что эти понятия имеют не географический, а культурно-исторический

смысл.

Народу одряхлевшему, отжившему, свое дело сделавшему и которому пришла пора со

сцены долой, ничто не поможет, совершенно независимо от того, где он живет — на Востоке или

на Западе

Например, в Китае задолго до Европы были созданы изделия из фарфора, умели ткать

шелк и окрашивать ткани. Восток славился лаковыми изделиями, рациональным земледелием и

садоводством, искусственным рыбоводством, изобретением пороха, компаса, книгопечатания,

писчей бумаги, своеобразной философией и литературой, астрономией и наукой. Все эти

достижения были результатом постоянно накапливаемого, самостоятельного труда поколений и

имели не меньшее значение для мировой культуры, чем европейские.

Многообразие локальных цивилизаций

В историческом процессе изменения человечества можно обнаружить культурно-

исторические типы, или самостоятельные своеобразные системы религиозного, социального,

бытового, промышленного, политического, научного, художественного развития. Эти культурно-

исторические типы, или самобытные цивилизации, расположенные в хронологическом порядке,

таковы:

1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или

древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврей-

Там же. С. 71.

Там же. С. 74.

1 36 Глава 3. Н. Я. Данилевский о типологии культур

ский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, или аравийский, и 10) германо-

романский, или европейский. К ним можно еще причислить два американских типа: мексиканский

и перуанский, погибшие насильственной смертью и не успевшие совершить своего развития

Эти культурно-исторические типы внесли значительный вклад в общую сокровищницу

мировой культуры. Данилевский выделяет среди них типы «уединённые», жившие одинокой и

изолированной жизнью, и «преемственные», плоды деятельности которых передавались от одного

к другому. Но каждый из них содействовал многосторонности проявлений человеческого духа, и

потому все типы могут быть названы «положительными деятелями» в истории человечества.

Кроме них были еще гунны, монголы, турки, которые разрушили древние цивилизации.

Данилевский считает их «отрицательными деятелями» человечества.

Есть ещё племена, составляющие лишь этнографический материал, которые хотя и входят

в состав культурно-исторических типов, увеличивая их разнообразие и богатство, но сами не

достигают исторической индивидуальности, не обладая ни особой созидательной, ни

разрушительной силой. В будущем, возможно, они ещё и разовьют в себе живительные силы.

На стадию этнографического материала могут опуститься и те народы, которые некогда

были самостоятельными, но уже «умерли и разложились» и находятся в ожидании, пока новый

формационный принцип опять их не соединит.

Каждый культурно-исторический тип проходит эволюционные фазы развития. Они

соответствуют делению на древний, средний и новый периоды. Всем культурам дается

определённый срок жизни, по истечении которого наступает смерть. Как в развитии человека

можно различать возрастные периоды — детство, отрочество, молодость, зрелость, старость,

дряхлость, так и в жизни народов обнаруживаются эти этапы. Если в начале для них была

характерна живость и энергичность, то затем они дряхлеют, в них остывает огонь юности, они еще

сохраняют жизненность, но уже не способны к новым свершениям.

Н. Я. Данилевский формулирует пять законов движения и развития культурно-

исторических типов, которые одновременно означают и необходимые условия их возникновения и

развития. Обратимся к тексту.

Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или

группой языков, довольно близких между собою, — для того чтобы сродство их ощущалось

непосредственно, без глубоких филологических изысканий, — составляет самобытный культурно-

исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому

развитию и вышло уже из младенчества

Этот закон определяет значение языка в развитии культуры. Именно язык становится

средством сплочения народа, открывает возможность общения, передачи культурного наследия

через устную и/или письменную традицию.

Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному культурно-историческому типу,

могла зародиться и развиваться, необходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, пользовались

политической независимостью.

Она необходима для поддержания самобытности культуры, предотвращения ассимиляции,

поглощения другими народами, обращения их в орудие для достижения чужих целей.

Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются

народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии

чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций.

В этом законе отмечается уникальность культуры, ее индивидуальная неповторимость,

составляющая истинную ценность. Эти черты культуры образуют ее духовный облик. Их утрата,

искажение, уничтожение лишают культурно-исторический тип внутреннего ядра. Но означает ли

это, что цивилизации не оказывают влияния друг на друга, остаются замкнутыми и

изолированными от мира? Нет, не означает, утверждает Данилевский. Народы лишь

самостоятельно «вырабатывают» культуру, но это не исключает взаимодействия культур.

Данилевский называет несколько способов распространения цивилизации. Простейший —

«пересадка» с одного места на другое посредством «колонизации». Так греки передали свою

культуру Южной Италии и Сицилии, англичане — Северной Америке и Австралии. Другая форма

передачи цивилизации — «прививка». Таким греческим «черенком» была Александрия на

египетском дереве, но при этом культура Египта не утратила своей самобытности. Еще один

способ — «улучшенное питание», когда собственное развитие дополняется внешней помощью.