Фролов Б.П. Военные противники России. Кн.1

Подождите немного. Документ загружается.

131

Даву Луи Никола

ной короны (Италия), Св. Стефана (Австрия), Христа

(Португалия), Св. Генриха (Саксония) и «Виртути Ми-

литари» (Великое герцогство Варшавское).

***

Даву был одним из немногих наполеоновских марша-

лов, кто обладал полководческим талантом. Хотя коман-

довать армейскими объединениями ему и не довелось, но

во многих кампаниях, в которых он участвовал, в его дей-

ствиях просматривается несомненное полководческое да-

рование. Особенно отчетливо это стало проявляться с

того момента, когда Даву начал возглавлять командова-

ние корпусами, которые в ряде случаев не уступали по

численности армейским объединениям (например, во вре-

мя Русской кампании 1812 года). Первой такой кампани-

ей для него стала кампания 1805 года в Германии и Авст-

рии. За ней последовали кампании 1806, 1807, 1809, 1812,

1813 и 1814 годов, ряд из которых маршал Даву провел с

блеском, внеся весомый вклад в их успешный для Фран-

ции исход (кампании 1805, 1806 и 1809 годов). В других

же кампаниях, которые для французов закончились не-

удачно, он доблестно сражался до последней возможно-

сти, проявив во многих сражениях высокое боевое мас-

терство. Наполеон многое доверял ему. В тех случаях,

когда решение той или иной оперативной задачи отлича-

лось особой сложностью, император часто привлекал

Даву. То, что в 1813 году он нарушил эту традицию, по

единодушному мнению военных историков, является его

крупным просчетом. Используй он тогда Даву на глав-

ном театре военных действий, возможно, ему удалось бы

избежать ряда поражений, понесенных другими, менее

132

МАРШАЛЫ ПЕРВОЙ ИМПЕРИИ

способными, чем Даву, его военачальниками. Наполеон

не без основания считал Даву одним из самых способных

своих маршалов. В нем не было блеска Мюрата или Нея,

но как тактик и особенно как военачальник крупного

масштаба он превосходил их обоих, уступая в этом пла-

не лишь Массене и Ланну.

Даву обладал многими необходимыми для полковод-

ца качествами. Так ему были присущи высокая актив-

ность и непоколебимая твердость, решительность и пре-

дусмотрительность, настойчивость, искусство прояв-

лять разумную инициативу и готовность идти на

обоснованный риск, умение предвидеть оперативно-

тактическую обстановку и быстро реагировать на лю-

бые ее изменения, крупный организаторский талант,

высокая требовательность, завидное хладнокровие в

критических ситуациях, стойкость и мужество даже в

самой безнадежной обстановке, пунктуальная расчетли-

вость и осмотрительность, а также склонность к осто-

рожности, когда к тому принуждала недостаточная яс-

ность обстановки.

Как и все наполеоновские маршалы, Даву был храб-

рым и отважным воином, способным боевым генералом,

затем маршалом Империи, долгие годы доблестно сра-

жавшимся с многочисленными врагами Франции снача-

ла под революционными знаменами, а потом — под им-

ператорскими орлами. Потомственный дворянин по про-

исхождению он тем не менее, казалось бы, вопреки

классовым интересам своего сословия, восторженно при-

нял революцию и сразу же встал в ряды ее вооруженных

защитников, когда над ней нависла смертельная опас-

ность. Именно в рядах республиканской армии Даву смог

133

Даву Луи Никола

раскрыть свои незаурядные военные способности, кото-

рые на королевской службе ему вряд ли удалось бы столь

успешно реализовать.

Буйные ветры революции, сотрясавшие Францию кон-

ца XVIII века и разрушившие до основания вековые ус-

тои старого порядка, вызвали к жизни новое, рожденное

революцией, военное искусство и привели к становлению

нового типа военачальника, способного успешно действо-

вать в изменившихся условиях. Одним из таких военачаль-

ников нового типа был и Даву.

В рядах революционной армии он сделал блестящую

военную карьеру: вчерашний лейтенант в 23 года стано-

вится генералом. В 30 лет он достиг высшего воинского

звания в армии Французской республики, получив чин

дивизионного генерала (впрочем, это звание впервые ему

было присвоено еще в 23-летнем возрасте, через несколь-

ко дней после производства в бригадные генералы, но Даву

то ли из-за скромности, то ли по каким-либо другим

причинам тогда от него отказался (факт невероятный!).

Но и на этом его военная карьера не закончилась. В 34

года он становится маршалом Франции, через 4 года —

герцогом, а еще через год — князем Империи. Взлет

поистине феноменальный! И всего этого Даву достиг не

только по милости власть имущих (хотя этого со счетов

тоже сбрасывать нельзя; не будь особого к нему распо-

ложения Наполеона, вряд ли бы он получил все эти чины

и титулы), но прежде всего благодаря своим боевым за-

слугам на полях сражений, стал одним из главных спод-

вижников Наполеона на ратном поприще.

Уже будучи на острове Св. Елены, Наполеон назвал

Даву «одним из самых безупречных воинов Франции».

134

МАРШАЛЫ ПЕРВОЙ ИМПЕРИИ

Выше уже упоминалось о храбрости Даву, которую он

неоднократно проявлял во многих боях и сражениях.

Остановимся на этом несколько подробнее. В отличие

от некоторых своих коллег-маршалов, он не бравиро-

вал своей личной храбростью и без особой нужды ни-

когда зря не рисковал. Но когда обстановка складыва-

лась так, что необходимо было личным примером во-

одушевить войска, Даву, не задумываясь, бросался в

самую гущу сражения или же бесстрашно выдвигался

на самый опасный участок, где решалась судьба этого

сражения.

В сражении при Прейсиш-Эйлау атаки русских следо-

вали одна за другой. Наступление французских войск по-

чти прекратилось. Судьба сражения была непредсказуе-

ма. В частях 3-го корпуса стало заметно колебание. И тог-

да Даву верхом на коне вихрем врывается в боевые порядки

своих войск, чтобы личным примером вдохновить их и не

допустить отхода. «Отступление невозможно, — кричал

маршал, перекрывая грохот боя, — храбрецы умрут здесь,

а трусы отправятся подыхать в Сибирь!» Положение было

восстановлено, полки устремились вперед. Так было при

Аустерлице, Ауэрштедте, Ваграме, Смоленске, Бороди-

но, Вязьме, Красном и Гамбурге.

Судьба хранила маршала. За все время своей много-

летней боевой деятельности, участвуя во множестве боев

и сражений, он ни разу не был даже ранен. Лишь дважды

Даву получил контузию пушечным ядром, ударившим по

нему рикошетом. Но зато коней под ним было убито или

ранено множество. Так, например, в сражении при Боро-

дино, где Даву лично возглавил атаку своих гренадеров

на Семеновские флеши, всего за несколько минут ему

135

Даву Луи Никола

пришлось сменить 3 лошади. То же самое имело место в

ряде других сражений.

Звезда Даву взошла в ярком сиянии наполеоновской

славы. Как полководец он рос буквально на глазах Напо-

леона, которому сопутствовал почти во всех его похо-

дах, начиная с Египта. Именно там Наполеон обратил

внимание на этого молодого генерала, друга знаменито-

го генерала Л. Дезе, и оценил его военные способности.

С тех пор Наполеон уже не упускал Даву из виду, вскоре

приблизил его к себе и начал быстро продвигать по служ-

бе. В последние годы Республики Даву был одним из наи-

более доверенных генералов Первого консула, одним из

4 человек, которым он доверил командование своей гвар-

дией.

Командующий гвардейскими гренадерами уже тогда

приобрел репутацию одного из наиболее убежденных

бонапартистов. Была ли это его твердая позиция в сде-

ланном выборе или искусно маскируемое приспособле-

ние к обстоятельствам, сказать трудно. Во всяком слу-

чае на протяжении всей последующей наполеоновской

эпопеи усомниться в своей преданности императору Даву

не давал ни малейшего повода. В 1814 году он дольше

всех других маршалов сохранял ему верность, чем и на-

влек на себя немилость Бурбонов. И в 1815 году во вре-

мя «Ста дней» Даву одним из первых среди маршалов

примкнул к Наполеону, а затем оказал ему неоценимые

услуги в деле создания новой императорской армии.

Но вот поведение маршала после второго отречения

императора вызывает, мягко говоря, недоумение. Такой

резкий и трудно объяснимый поворот! Что это было? Или

же полное разочарование Даву в своем бывшем повели-

136

МАРШАЛЫ ПЕРВОЙ ИМПЕРИИ

теле, или же он просто сбросил маску, под которой дол-

гие годы, когда это было ему выгодно, очень искусно

скрывал свои подлинные чувства и убеждения, или же

таким поступком он надеялся заслужить расположение

новых властей? Опять следует многозначительный воп-

рос, ответа на который нет. Но во всяком случае, и это

вполне очевидно, между истинными боевыми соратника-

ми так поступать не принято. Тем более, следует иметь в

виду, что всем, чего Даву удалось достичь за время сво-

ей военной карьеры, он обязан только Наполеону, кото-

рый в отношении этого маршала с полным основанием

мог бы повторить свои слова, сказанные им когда-то в

адрес одного из своих сподвижников: «Я нашел его пиг-

меем, а потерял гигантом».

В молодости Даву придерживался твердых революци-

онных убеждений, которые скорее были созвучны жирон-

дистским, но затем, в годы якобинского террора, отбро-

сил их, разочаровавшись в идеалах революции, и со вре-

менем стал убежденным бонапартистом, готовым без

колебаний выполнить любой приказ Наполеона.

Долгие годы он служил императору не за страх, а за

совесть. Единственным девизом, которому безоговороч-

но следовал Даву, был — «Исполнение долга». И он его

исполнял с неиссякаемым усердием, что называется, «за-

стегнувшись на все пуговицы».

Его работоспособность и служебное рвение были по-

разительны. Он мог «исполнять свой долг» по 24 часа в

сутки, не давая ни себе, ни другим никаких поблажек.

Будучи человеком предельно пунктуальным, маршал тре-

бовал того же и от своих подчиненных, не допуская ни

малейших отклонений от установленного им раз и навсег-

137

Даву Луи Никола

да порядка. Так, к примеру, во время гибельного для фран-

цузской армии отступления из России в 1812 году, когда

положение было, скажем прямо, катастрофическим и

абсолютное большинство командиров разного ранга уже

махнуло на все рукой, Даву продолжал требовать от сво-

его штаба неукоснительного соблюдения всех правил ве-

дения штабной документации (ежедневное составление

сводок, ведомостей, регистрации всех поступающих в

штаб докладов, рапортов, донесений и т.п.).

Как военачальник Даву отличался большой строгос-

тью, нередко переходящей в жестокость. Для поддержа-

ния воинского порядка и дисциплины в подчиненных вой-

сках он не останавливался ни перед чем. В отношении

порядка и дисциплины его корпус всегда отличался от

других в лучшую сторону. Даже во время отступления

из России в 1812 году, когда все вокруг рушилось, когда

бесследно исчезали целые части, возглавляемый Даву 1-й

пехотный корпус дольше всех других сохранял свою бо-

еспособность. Даву беспощадно карал мародеров (впро-

чем, так поступали и некоторые другие наполеоновс-

кие маршалы, например, Макдональд, Сюше, Сен-Сир).

Однажды во время похода в Россию (дело было летом

1812 года) он остановил на марше один из пехотных пол-

ков и приказал произвести обыск. Те солдаты, у которых

обнаружили награбленные вещи, по его приказу были рас-

стреляны тут же, на месте, без суда и следствия. Солдат-

ская молва немедленно разнесла этот случай по всем час-

тям корпуса. Преподанный Даву урок мародерам оказал-

ся весьма действенным средством и запомнился надолго.

Надо сказать, что характер у Даву был далеко не ан-

гельский. От него доставалось всем — и рядовым солда-

138

МАРШАЛЫ ПЕРВОЙ ИМПЕРИИ

там, и офицерам, и генералам. Даже его ближайшие бое-

вые сподвижники, его любимцы, знаменитые командиры

дивизий генералы Моран, Гюден и Фриан, с которыми он

прошел почти всю эпопею наполеоновских войн, натер-

пелись от него немало. Но, несмотря на периодические

разносы, порою довольно грубые, он никуда не отпус-

кал их от себя. И они продолжали «тянуть свою лямку»

при «железном маршале» (это прозвище прочно утвер-

дилось за Даву в наполеоновской армии), хотя каждый

из них вполне способен был командовать корпусом.

А без этой должности получить звание маршала в напо-

леоновской армии было невозможно. Даже когда кто-

либо из этих генералов выходил из строя (например, по

ранению), командир корпуса обычно встречал в штыки

каждого нового назначенца на их место, и те были вы-

нуждены немедленно отказываться от своего назначе-

ния, обращаясь к императору с просьбой «назначить куда

угодно, но только не к Даву». Все знали, что служить у

Даву тяжело. Знал и Наполеон, но смотрел на это сквозь

пальцы, считая, что такое поведение маршала не поме-

ха делу.

Особый ужас на подчиненных наводила манера Даву

даже при самых крутых разносах сохранять ледяное спо-

койствие и почти никогда не повышать голос на прови-

нившегося. Самые суровые выводы он всегда делал с

совершенно бесстрастным видом, граничившим с равно-

душием. Хорошо были известны также грубость и бесце-

ремонность Даву. При этом для него чины и ранги не име-

ли никакого значения. Вот два примера подобного рода.

Первый из них имел место во время похода в Россию в

1812 году. Однажды во время обеда внимание маршала

139

Даву Луи Никола

привлек громкий голос неизвестного ему офицера, до-

носившийся с другого конца стола. «Кто вас сюда при-

гласил?» — вдруг раздраженно спрашивает маршал и в

упор смотрит на этого офицера. «Генерал Ромеф», —

следует ответ сразу же смутившегося эскадронного ко-

мандира. Повернувшись к сидевшему рядом Ромефу,

Даву, четко выговаривая слова, словно отдавал боевой

приказ, произнес: «Моему начальнику штаба следовало

бы знать, что я не позволяю приглашать к своему столу

всякое дерьмо!» Не нужно обладать богатым воображе-

нием, чтобы представить, в каком положении оказались

начальник штаба 1-го корпуса генерал Ромеф (он вскоре

сложит свою голову при Бородино) и приглашенный им

к столу маршала офицер. Второй пример. После второй

капитуляции Парижа летом 1815 года военный министр

Даву принимал в своем рабочем кабинете командира 1-го

кавалерийского корпуса знаменитого генерала К. Пажо-

ля. В ходе разговора, задумчиво взглянув на генерала,

Даву вдруг совершенно спокойно заявил ему: «Мне ка-

жется, генерал, что вы изменяете нам, так же как ваш

тесть герцог Реджио» (хотя Даву прекрасно знал, что в

период «Ста дней» маршал Удино не примкнул ни к од-

ной из сторон). Оскорбленный до глубины души таким

беспардонным обвинением, побелевший от ярости храб-

рый кавалерист, ветеран Революционных войн и наполе-

оновских походов с трудом смог подавить свой гнев.

Быстро овладев собой, он с достоинством ответил: «Мсье,

если бы вы не были маршалом Франции, то я заставил бы

вашу шпагу познакомиться с моей». Никакой реакции

Даву на столь дерзкий ответ сумевшего постоять за свою

честь генерала не последовало.

140

МАРШАЛЫ ПЕРВОЙ ИМПЕРИИ

Что касается жестокости Даву, то, помимо имевших

место расстрелов мародеров и других нарушителей дис-

циплины, за ним числилось кое-что и другое. Так, в 1807 го-

ду по его приказу был сожжен немецкий город Лауэн-

бург; в 1812 году в Москве он приказал расстреливать на

месте всех «поджигателей»; затем такой же приказ им

был отдан в отношении партизан; в 1813 году в Гамбурге

Даву приказал расстреливать на месте всех вражеских

шпионов и т.д. Но все же Даву не был тем «Аракчеевым»

при Наполеоне, как его нередко изображают в некото-

рых художественных произведениях. Искажение писате-

лями, в том числе и Л. Н. Толстым в его романе «Война и

мир», образа этого маршала произошло под влиянием

ряда крайне тенденциозных и весьма субъективных ме-

муаров, в которых их авторы во всех цветах и красках

расписывают «свирепость», «кровожадность», беспощад-

ность», «бездушие» Даву, часто приписывая ему и то, чего

никогда на самом деле не было, или же грубо искажая

имевшие место факты. Тем самым они преследовали цель

задним числом свести счеты с некогда, как говорится,

«наступившим им на хвост» военачальником. Все эти

мемуары появились на свет уже после смерти маршала, и

он, естественно, ничего не мог сказать в свое оправда-

ние. Введенные же в заблуждение этими мемуаристами

писатели (за неимением других материалов, которые по-

явятся позднее) принимали на веру все приводимые ими

«факты» и использовали их в своих произведениях. На

самом же деле Даву был одним из образованнейших мар-

шалов Наполеона (если только не самым образованным),

волевым и настойчивым в достижении поставленных це-

лей человеком. Нельзя, конечно, оправдывать излишнюю