Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
Подождите немного. Документ загружается.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
мускулистый парень. Одет он по «форме номер один»: тренировочные трусы и...
горные ботинки.
«Товарищ научный руководитель слета! Слет в составе 110-ти спелеологов из 14
городов 5 республик Советского Союза построен на торжественную линейку».
«Эх, Вовка, ну зачем же так официально?..», – думаю я. Но вслух говорю: –
«Товарищи участники слета! Oт имени руководства Комплексной карстовой
экспедиции поздравляю вас с открытием Первого Всесоюзного слета спелеологов,
началом учебы и экспедиционных работ!». Говорю что-то, хотя вижу недоуменные
взгляды своих товарищей, инженера Жени Штенгелова, спелеологов (по штатному
расписанию рабочих) Игоря Черныша, Валентина Смирнова, Вадима Душевского...
Ничего, это пройдет. Рабочие будни сотрут ненужную парадность. А вот дисциплина
должна остаться.
Забегая вперед, замечу, что общая получасовая зарядка, тренировки по скалолазанию,
ежедневные построения по сигналу дали свои результаты: лагерь, внезапно поднятый в
два часа ночи для тушения лесного пожара, собрался со всем снаряжением за 10 минут…
Одними из самых интересных объектов, найденных слетом, были шахты Уральская и
Кристальная. Спортсменов привлекали в них технические трудности (передача страховки
по наклонному стволу, плохая слышимость), а нас, геологов, еще невиданные в Крыму
призматические и игольчатые кристаллы кальцита на стенах залов. Заинтересовало и
другое: почему все залы ориентированы параллельно дну долины? Пещеры часто
располагаются под руслами древних водотоков. Значит, на дне долины Карадагского леса
некогда тек поток?
Прямое доказательство былой обводненности этого чудесного уголка Крыма нашли
севстопольцы Валерий Шарапов и Олег Шабанов. Входная шахта начинается отверстием
почти правильной формы, выкроенным двумя системами тектонических трещин.
Налажена страховка, устремилась вниз лестница, потащив за собой листву и мелкие
камешки, лежавшие на уступах много лет. Сначала она прилегает к стене, покрытой
отполированными водой желобами. Затем, будто отрезанная ножом, стена исчезает, а
вместо нее чернеет пустота огромного зала...
Оценить размеры зала удалось лишь после того, как в его углах были расставлены
зажженные свечи. Крутой спуск по осыпи, между отдельными глыбами известняка.
Пол искрится под лучами фонарей, вокруг, как изваяния, поднимаются многометровые
сталагмиты. Их
верхушки совершенно плоские – так бывает при падении капель с
большой высоты. На некоторых из них наросли маленькие тонкие сталагмиты второй
генерации. Стены также покрыты натеками. В нишах под ними обнаруживаем
уникальные шестоватые агрегаты кристаллов кальцита. Они-то и дали первое название
шахты – Кристальная. В 1965 г. в связи с 60-летним юбилеем выдающегося карстоведа
Г.А. Максимовича шахту назвали его именем.
Зал кончается. Но между натечными колоннами открывается новый проход. Несколько
крутых уступов приводят в небольшую камеру, откуда в разные стороны расходятся
узкие щели в глыбовом навале... Глыба, глыба, еще одна. И так до глубины 113 м…
Обработка и приемка материалов от рабочих
групп идет медленно. «И кто выдумал эту
камералку?», – негодуют некоторые. «Неужели здесь не все ясно?» – вопрошают они,
протягивая Жене Штенгелову листки из полевого блокнота, измазанные глиной,
закапанные стеарином. «Лень – одна из форм неуважения к окружающим», невозмутимо
отбивает их атаку Штенгелов. «Перепишите описания, перечертите планы, сходите в
штабную палатку, проверьте на
сводной карте топопривязку...».
И вот наступил день прощания. Все полевые материалы приняты. Сделан разбор всех
рабочих выходов. Оглашается приказ Центрального совета по туризму о присвоении
руководителям слета первых в стране званий старших инструкторов и инструкторов по
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
спелеотуризму. Решением маршрутно-квалификационной комиссии сбора десяти лучшим
спортсменам присвоено знание младших инструкторов. Таковы спортивные итоги слета.
Ну, а наука? Чем помогли спортсмены Комплексной карстовой экспедиции?
Обследован большой участок Ай-Петринского массива: все обнаруженные на нем
колодцы, шахты и пещеры описаны, составлены их планы и разрезы. Это важный
вклад в кадастр карстовых полостей Крыма, который составляет наш отдел.
Проведены маршрутные наблюдения микроклимата пещер, сделано больше 2 тыс.
измерений температуры и влажности воздуха, отобраны сотни проб пород заполнителя,
инфильтрационных и конденсационных вод. Сотрудникам экспедиции, чтобы
выполнить такое количество наблюдений, пришлось бы потратить два-три полевых
сезона! После обработки все эти данные пригодятся разным отрядам экспедиции.
Заключительная церемония вручения значков «Спелеолог» не заняла много времени.
Последний раз дрогнул на мачте и медленно пополз вниз флаг слета – «крыммышь».
Первый Всесоюзный слет спелеологов закончил работу…
После завершения слета часть спелеологов отправилась в шахту Каскадная, а часть – в
Красную пещеру. На Развилке 10 суток существовал большой подземный лагерь. Группа
Илюхина из него продолжала исследования Клоаки, а моя из выносного лагеря –
обследование главного водотока. 3 и 4-й сифоны мы обошли верхними этажами, а 5-й,
полуоткрытый сифон, подпертый огромной натечной плотиной и заросший свисающими в
воду сталактитами, прошли с трудом. За ним открылась обводненная галерея,
перегороженная серией двухметровых гуров. Она вывела нас в IV Обвальный зал. Найти
из этого зала дальнейшее продолжение пещеры, ведущее к таинственной шахте Провал,
откуда, согласно опытам с окрашиванием, поступает вода в Красную пещеру, нам так и не
удалось…
∗
Протяженность Красной пещеры выросла до 12,3 км.
В Ближней части Красной пещеры в это время проводились первые в Крыму
спелеоподводные работы. Московские аквалангисты П.С. Сотников и В.П. Бровко с
коллегами прошли в ней три небольших сифона; входной сифон был пройден в пещере
Алешина вода, которую раскопал из узкой щели А.С. Прибыловский, два сифона
преодолены в Аянской пещере. Осенью вышла книга «Как раскрываются тайны», где
рассказано о первых годах работы Комплексной карстовой экспедиции.
МАКСИМОВИЧ-1. Зимой 1962 г. на турбазе под Свердловском состоялся очередной
семинар инструкторов спелеотуризма. Я прочитал там несколько лекций. Спелеологи
собрались в какую-то пещеру, а я решил заехать в Пермь. Георгий Алексеевич
Максимович поставил мой доклад о карсте Крыма на заседании кафедры. Вот тут-то я
оценил неординарность и глубину его мышления: на некоторые вопросы, заданные
Максимовичем, ответа нет и сегодня... После обсуждения доклада он познакомил меня с
сотрудниками кафедры, устроил на ночлег к гидрогеологам Леониду и Ирине
Шимановским, с которыми меня почти сразу возникли дружеские отношения. К этой
геологической семье у меня особые чувства. Здесь я всегда находил домашний уют,
горячий интерес ко всем новинкам, понимание моих житейских проблем… Зимой мы
часто ходили с ними и нашими общими друзьями на лыжах. Им посвящено короткое
стихотворение, написанное в поезде Пермь-Москва:
За совещаний маятой
И шумом праздничных застолий
Мы разлучились с тишиной
Лесов, болот, холмов и вспольев.
Мы разучились понимать
∗
Продолжение не найдено ни через 20, ни через 40 лет… Не пройден до конца только 6-й сифон. За ним
обнаружен небольшой зал, оканчающийся глыбовым навалом.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
Родную русскую природу.
Бредем по городу «гулять»,
И то в хорошую погоду…
Спасибо ж вам за то, друзья,
Что, оказалось, есть на свете
И проторенная лыжня,
И снега блеск, и шквальный ветер…
На следующий день Г.А. Максимович пригласил меня к себе домой... Это был
ненавязчивый урок, который я запомнил навсегда. Прежде всего бросился в глаза
огромный заваленный свежими журналами и книгами стол. «То, что лежит, еще не
просмотрено; то, что стоит, просмотрено с указанием, сколько библиографических
карточек надо заполнить лаборантам и студентам по этой работе; то, что в шкафах (там
книги на разных языках стояли вперемешку...), уже обработано», – пояснил он.
В начале 1960-х гг. мы еще не думали о компьютерах и такая система работы с
литературой была весьма совершенной. Я воспринял ее и затем не раз имел возможность
оценить, получая от Г.А. в ответ на посланную очередную публикацию краткую
открытку: «рейтинг Вашей работы 25, поздравляю». Это означало, что моя работа
достаточно информативна: карточки по ней разошлись в 25 разделов гигантской
картотеки, которую он вел всю жизнь...
В эти годы Георгий Алексеевич работал над вторым томом «Основ карстоведения». На
стене за шкафом висел небольшой листок, утыканный булавками с разноцветными
головками. «Это принцип светофора, – пояснил Г.А.: красная головка – идет сбор
материалов, коричневая – написан черновик, желтая – он отпечатан, синяя – прошла
первая редакция, зеленая – глава завершена». Разработанная Максимовичем система
работы над крупными обобщениями с некоторыми изменениями используется мной всю
жизнь.
С этого времени я стал постоянным участником всех совещаний, проводимых в Перми
под руководством Г.А. Максимовича, в 1965 г. вступил в созданный им Институт
карстоведения и спелеологии, позднее создал в Крыму его филиал.
1963 г.
В мае 1963 г. работы в Подолии были продолжены. Кроме сотрудников шахтного
отряда (Н.В. Павлова, А. Клембетов, В. Сиделев и др.) в них впервые участвовал наш 6-
летний сын Андрей. За 9 дней мы отсняли 7,3 км дальних ходов Кристальной пещеры. Ее
общая длина составила 17,8 км. По нашему предложению вход в пещеру был закрыт
дверью, сооружены деревянные лестницы, начаты экскурсии. На базе пещеры создан
небольшой туристический комплекс.
Затем мы провели геологические исследования в пещерах Угринь, Млынки, Локитки, а
также разведку у сел Стрилковцы и Королевка. Была выполнена геологическая съемка
Ветровой пещеры (1,7 км) и обнаружен сильно дующий понор в слепом логу близ нее.
Игорь Черныш прополз по жидкой глине 5 м, но дальше были необходимы раскопки.
Входная воронка Поповой Ямы была заполнена трупами скота. Сильная тяга воздуха и
здесь свидетельствовала о существовании крупной пещеры. Я направил письма в
Тернопольский облисполком, в секции спелеологии Тернополя и Львова:
«Комплексная карстовая экспедиция АН УССР сообщает, что 27-28.05. 1963 г. ею
обследованы карстовые воронки близ сел Королевка и Стрилковцы, на дне которых
обнаружены поноры. Судя по сильной тяге воздуха, после их расчистки можно войти в
очень крупные пещеры. КKЭ просит спелеологов Тернополя и Львова обратить на них
особое внимание. Она готова оказать им содействие в работе (методическая помощь,
оборудование, повышение квалификации и пр.)».
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
Уже 20.06.1963 г. в ИМР пришло сообщение, что воронка Поповой Ямы очищена. В
сентябре львовские спелеологи (рук. М.П. Савчин) раскопали вход в Попову Яму и вошли
в крупную систему. В ноябре 1963 г. тернопольчане (рук. В.А. Радзиевский) исследовали
первые 14,9 км этой пещеры, которая получила имя Озерной. В дальнейшем изучение
пещер Подолии продолжали М.П. Савчин, В.А. Радзиевский, Ю.Л. Зимельс, Д.М.
Максимов, Ф.А. Немчук, В. Апостолюк и др.
Неожиданный результат дали работы в пещере Вертеба. Наши геофизики обнаружили
ее продолжения, заполненные глиной, соединяющие известные окончания пещеры с
шейкой меандра р. Серет. Это подтвердило ее «переточное» происхождение. К нам в
машину постоянно увязывался соседский мальчик и мы немного обучили его азам
спелеологии. И вот через 40 лет я получаю в Перми письмо из Тернополя от Сохацкого.
Он увлекся спелеологией, продолжает исследования пещеры Вертеба. Так проросли
«семена», посеянные Карстовой экспедицией…
КАРАБИ. В Крыму 1963 год был посвящен исследованиям пещер Карабийского
массива. За 3 месяца было открыто и исследовано более 200 полостей, в том числе
Молодежная (-260 м), Гвоздецкого (-181 м), Профсоюзная (-135 м). Очень понравились
спелеологам продолжающие друг друга (доказано электроразведкой!) пещеры близ озера
Эгиз-Тинах.
Пещера Эгиз-Тинах-I примечательна большим залом, заполненным глиной. Нас очень
интересовали мощность глин и контур известняков под ними. Помогла геофизика: Юрий
Баулин применил в пещере метод микросейсморазведки (колебания возбуждаются 12-
килограммовой кувалдой, а фиксируются многоканальным сейсмографом). Оказалось, что
у северной стены пещеры находится впадина глубиной до 6 м, заполненная глиной…
В пещере Эгиз-Тинах-II обнаружен скелет пастуха, свалившегося в ее входной колодец
в начале ХХ в.
Пещера Эгиз-Тинах-III знаменита большим залом с поднимающимся в центре
одиноким сталагмитом. Сталагмит и стены зала покрыты горизонтальными полосками –
уровнями воды, изредка на 2-3 м затопляющими пещеру. Современные спелеологи
называют эту полость «пещерой Виолы». История – «дама» серьезная и поэтому я
попытаюсь восстановить истину. В 1960-80-е гг. мы старались не давать открытым нами
пещерам «именных» наименований. Если такая необходимость возникала (юбилей
крупного ученого, гибель спортсмена и т.д.), оно утверждалось решением вышестоящей
областной инстанции или Бюро секции.
∗
Виола – повар нашего отряда, тогдашняя жена
Игоря Черныша. Она ничем особенным (кроме вкусных обедов) не прославилась. Поэтому
пещеры Виолы нет. Есть только зал Виолы в пещере Эгиз-Тинах-III, открытый в день ее
рождения…
В 1963 г. вышел первый (и к сожалению – последний) том «Труды ККЭ». Институт
минеральных ресурсов был передан из Академии наук в Министерство геологии и работы
экспедиции постепенно «увяли». Хотя я числился в титуле сборника как ответственный
секретарь, но, фактически, на меня легла основная работа по сбору и правке материалов.
Это был мой первый опыт редакторской работы…
1964 г.
При ежегодном «перекрестном опылении» отделов института (так называл
бюрократическую процедуру взаимопроверки Б.Н. Иванов) В.Ф. Малаховский отметил
мой высокий уровень и обилие публикаций (около 50). Он предложил провести обмен
между нашими отделами ставками младшего и старшего научного сотрудника. Весной
∗
После сборов спелеологов 1963 г. на Караби, которым я руководил, инструкторский состав сборов
выступил с предложением назвать одну из ее шахт с красивым натечным убранством моим именем.
Несмотря на мой протест, это решение было принято.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
1964 г. я был утвержден в ученом звании
старшего научного сотрудника по
специальности «Гидрогеология». Так я на
5 лет «опередил» Любу, что всегда считал
несправедливым…
В 1964 г. мой отряд провел
спелеологическую съемку Чатырдагского
массива (более 100 полостей). Во время
одного из маршрутов по склонам я
заглянул в Аянскую пещеру, где работали
московские аквалангисты. Они уговорили
меня остаться на день, отдохнуть, а затем
«макнуться». Мне не приходилось
работать в «трехболтовых» скафандрах,
но погружение прошло хорошо. Я нырнул
в каптаж источника, преодолел 40-метровый сифон и вышел в озере правого хода пещеры.
Честно говоря, большого удовольствия я не получил: чтобы стать «подземным»
аквалангистом, надо много тренироваться… Работы в «дальнем» сифоне пещеры
показали, что это 30-метровая труба диаметром до 6 м. Сейчас она пройдена значительно
дальше. Мой ученик Г. Самохин в начале XXI в. спустился в нее до глубины -52 м.
Затем мы поработали на Демерджинском массиве (14 небольших полостей).
«Изюминкой» были 4 небольших пещеры в конгломератах, в том числе интересная
Джурла. Отсюда мы спустились на Долгоруковский массив и произвели геологическую
съемку бассейна р. Суботкан, поверхностного водотока, питающего Красную пещеру.
Конечно, заглянули и в шахту Провал. В ней мы не нашли ничего нового и стали
собираться домой. Но в лагерь поднялся наш бывший лаборант Юра Шаповалов. Ему
очень хотелось побывать в Провале. Я дал ему двух сопровождающих и задание –
отобрать пробы воды. Вечером, ставя бутылки с пробами в ящик, Юра спросил: «А сифон
вы как проходили?». – «Какой сифон?!». Оказалось, в концевом озере пещеры Юра нашел
сифон, но не в его дальней части, где мы искали, а в боковой нише. Собственно, это даже
не сифон, в который надо нырять. Заходишь в нишу, приседаешь, делаешь три шага – и
все…
В лагере было всего 3 гидрокостюма. Я «сбегал» домой и застал там Илюхина. Мы
схватили 5 гидрокостюмов и ночью вернулись обратно. Утром была пройдена и заснята
новая часть Провала длиной более километра. Кончалась она узкой треугольной щелью с
пластом песчаника в кровле. Она до сих пор не пройдена, правда, найден боковой обход.
В 1964 г. журналист Валентин Смирнов, участник работ ККЭ в 1960-1961 гг.,
опубликовал две популярные книги о спелеологических исследованиях в Крыму: «В мире
вечного мрака» и «В глубинах пещер». К сожалению, этот талантливый человек рано
ушел из жизни… Он уехал работать в Карелию, простудился и умер от воспаления
легких…
1965 г.
В мае 1965 г. мой отряд завершил работы в Подолии. В г. Кременец мы изучили
небольшие, но интересные пещеры в останцах песчанистых известняков. Побывали и в
пединституте, где до войны работал Борис Николаевич Иванов. Нас радушно встретил
К.А. Татаринов, который провел нас по окрестностям. Мы поднялись на горы Черча и
Дуча, послушали в его исполнении звучные стихи Юлиуша Словацкого и Леси
Украинки…
Крым. Аянская пещера. Дублянского «макают» в
40-метровый сифон. 1964 г.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
Итогом наших работ была опубликованная в 1969 г. монография «Карстолого-
геофизиеские исследования пещер Приднестовской Подолии». В ней были описаны все
основные пещеры района и обоснована «переточная» гипотеза их формирования во
фреатических условиях. Она на уровне маршрутных исследований удовлетворительно
объясняла все известные тогда факты. Пещеры Подолии дали богатейший материал для
разработки проблем спелеогенеза, геологии и геофизики гипсового карста,
седиментологии и минералогии пещер, их зоологии, палеозоологии и археологии.
В дальнейшем изучение пещер района продолжили местные и киевские спелеологи.
Они открыли пещеры Золушка (1976-1990 гг., 90,2 км); Славка (1992 г., 9,1 км);
Атлантида (1969 г., 2,5 км), Буковинка (1976 г., 2,1 км) и др. «Подросли» до 22,0 км
пешеры Кристальная, до 25 км – Млынки, до 111,0 км – Озерная. Но, конечно, основное –
успехи львовских спелеологов в исследовании пещеры Оптимистическая (1966-2004 гг.).
В мае 1966 г. они раскопали вход в нее (именно об этом входе упоминалось в письме ККЭ
от 28.05.1963 г.). Так начались многолетние исследования, которыми руководили М.П.
Савчин, Н.Н. Остьянова и другие спелеологи. В отдельных экспедициях, которых было
свыше 70, участвовали отечественные и зарубежные спортсмены. Протяженность пещеры
непрерывно увеличивалась и к 2006 г. достигла 214 км.
В пещерах района проводились различные геологические и гидрогеологические
исследования, среди которых выделяются работы талантливого Александра Борисовича
Климчука. В связи с этим вспоминается еще один урок, преподанный мне Г.А.
Максимовичем. Он четко определил карст как внерусловый процесс. Одним из тезисов
(или как сейчас говорят «защищаемых положений») моей докторской диссертации было
выделение класса коррозионно-эрозионных пещер. Это противоречило определению
карста Георгия Алексеевича.
После защиты я спросил Максимовича, как он «пропустил» эту классификацию.
Георгий Алексеевич ответил: «Природа многогранна и настоящий ученый должен уметь
вовремя отказаться от своих устаревших взглядов. Я создавал свою морфологическую
классификацию тогда, когда в стране знали всего 700 небольших пещер. Сейчас
спелеологи открыли более 5 тысяч полостей. На основе этого нового материала Вы
предложили морфогенетическую классификацию, которая объясняет многое. Дай вам Бог
дожить до того, когда Вы сами убедитесь, что и она не раскрывает все загадки
природы
...». Предсказание моего учителя оправдалось. В 1999 г. мой ученик и коллега
Александр Климчук блестяще защитил кандидатскую диссертацию, в которой обосновал
новую, артезианскую теорию формирования гипсовых пещер Подолии... Из 22 отзывов,
пришедших на его работу, в 20 было предлождение присвоить ему, минуя кандидатскую,
сразу степень доктора наук… К сожалению, сложившаяся процедура защиты не
предусматривала такой возможности…
Затем мой отряд направился в Украинские Карпаты, карст которых существенно
отличается от карста Крыма. Здесь очень сложная, до конца не разгаданная геология.
Известняки не образуют сплошных массивов, а включены в виде изолированных блоков в
состав отдельных «скиб», сложенных некарстующимися отложениями и надвинутых друг
на друга. В Угольском районе, прорезанном
долинами рек Малая и Большая Уголька,
известны две такие скибы.
До 1950-х гг. сведений о пещерах Карпат в литературе не было. Первые упоминания о
них содержатся в отчетах геологических экспедиций (В.И. Славин, 1950). В 1950-е гг.
карстовые полости Угольского района посещают зоологи В.И. Абеленцев, И.И. Колюшев.
В 1959-60 гг.
туристы А. Гуцул, И. Пташникова и С. Балакин спустились в шахту Дружба
на 40 м. В 1963 г. краевед П. Сова упоминает о 5 сталактитовых пещерах Карпат, а
палеозоолог Г.А. Бачинский и спелеолог И.В. Черныш произвели топосъемку 7 пещер.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
Мы выполнили полный цикл исследований пятнадцати пещер района и обследовали ряд
других интересных объектов (карьеры, горные выработки).
КОНЬ-ГРЕСС. В 1965 г. Борис Николаевич и я были командированы в Югославию для
участия в IV Международном спелеологическом конгрессе. Это был первый конгресс, в
котором лично участвовали советские спелеологи. На предыдущие конгрессы во Франции
(1953), Италии (1958) и Австрии (1961) они только присылали доклады для публикации.
Наша делегация была большой (26 чел.). В ней были представлены геологи, географы,
биологи, археологии и спелеологи из России, Украины и Грузии. Официально ею
руководил член-корреспондент АН СССР биолог Г.Я. Бей-Биенко, однако все дела
вершили географы А.Г. Чикишев и Н.А. Гвоздецкий.
Неприятности начались в Москве, когда в последний момент выяснилось, что из
состава делегации исключен Г.А. Максимович… Ему путано объяснили, что «в
забронированных для нашей делегации автобусах нет места, так как его место в делегации
заняли спортсмены В.В. Илюхин и М.П. Аронов». Естественно, Максимович не поверил в
эту версию. Мне стоило немало трудов, чтобы свести его с Илюхиным. Прямо из своей
квартиры тот связался по телефону сперва с обслуживающей нас фирмой «Компас» и
выяснил, что нам выделен 40-местный автобус… Затем он позвонил в Президиум ВЦСПС
и там четко сказали, что кому-то в Москве очень не хочется видеть «двух медведей в
одной берлоге»…
Обиженный Максимович уехал домой, но его присутствие в составе нашей делегации
было незримым. И не только потому, что его представляла супруга, К.А. Горбунова. Его
имя упоминали советские и многие зарубежные докладчики, в номер Кларе Андреевне
приносили оттиски статей и новые книги, интересовались работой Института
карстоведения…
Сам Конгресс в Постойной и Любляне был организован великолепно. Работали 6
секций: физической спелеологии, гидрологии карста, региональной спелеологии,
биоспелеологии, палеонтологии и исторической спелеологии. Затем состоялась огромная
экскурсия. Мы проехали около 1000 км через основные карстовые районы тогда еще не
распавшейся Югославии. Побывали в Любляне, Риеке, Карловаце, Сплите, Дубровнике,
Цетинье, а на обратном пути – в Сараево и Белграде, посетили более 25 разных пещер.
Наибольшее впечатление, конечно, оставил знаменитый Адельсбергский грот или по
нынешнему – Постойна. До XVIII в. была известна только ее ближняя часть, хотя на
стенах найдены надписи XIII в. Исследования А. Шмидла, Ф. Крауса, П. Перко и Э.
Мартеля существенно увеличили ее длину. Одновременно шло оборудование пещеры. Ее
отдельные части соединили между собой тоннелями; пробили искусственный ход,
связывающий пещеры Постойны, Черную и Пивку. В 1872 г. в главном коридоре была
проведена железная дорога с вагонетками, которые с 1884 г. тянули локомотивы (сейчас
их сменили электровозы).
В 1884 г. пещеру электрифицировали.
Поток туристов в пещеру резко возрос с
1857 г., когда была построена железная
дорога Вена-Адельсберг (Постойна)-
Триест. Адельсбергский грот приобрел
мировую известность. Затем
посещаемость пещеры еще более
возросла, с 1946 г. ее посещает более 400
тыс. человек в год.
Длина Постойнской пещеры 16 км
(включая Постойненску, Черну и Пивску
Ямы, связанные подземными водотоками
Югославия
–
ст
р
ана классических польев. 1965 г.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
и искусственными тоннелями, а также Отошку и Магдаленску Ямы, тоже «нанизанные»
на водоток Пивки, но отделенные от сухих частей пещеры сифонами). Вся же
Постойненская пещерная система вместе с гидрографически связанной с нею Планинской
пещерой имеет длину 21 км.
Лабиринт Постойнской пещеры выработан в массивных рифовых и слоистых
известняках верхнего мела, образующих асимметричную Постойненскую антиклиналь.
Ходы и залы пещеры пронизывают оба крыла и ядро этой антиклинали. В пещеру уходит
р. Пивка, собирающая воду с обширной территории. Расход реки составляет 500 л/с. Путь
от места поглощения реки под главным входом в пещеру до сифона у Пивской Ямы вода
пробегает за 2,5 ч. Пещера богато украшена всевозможными натеками. Особенно красивы
сталагмиты Большой горы и залы Лепой ямы.
«Климат» в нашей делегации был напряженным. Определяли его в значительной мере
представитель «органов», нервный Николай Николаевич, а от науки – А.Г. Чикишев.
Несколько раз нас срывали с места и проводили прямо в автобусе «собрания»
(предварительно попросив выйти шофера и нашего гида Марианну…). На них
разбирались «текущие события», в частности, мифические угрозы «невинности» наших
грузинских коллег со стороны французских и итальянских делегаток. Очень хорошо
обрисовал ситуацию Володя Илюхин, который после одной из таких эскапад написал:
Когда б Ник-Ник
Душой не сник,
И Чику сделал чик-чирик,
– Вот был бы шик…
Несмотря на все эти трудности, мы достойно представили молодую советскую
спелеологию. Очень помог нам болгарин Петр Трантеев, который блестяще владел всеми
европейским языками. Он представил нас крупным зарубежным ученым: М. Свитинг из
Англии, Б. Жезу из Франции, Х. Триммелю из Австрии, Д. Форду из Канады, В. Паношу
из Чехословакии, М. Пулине из Польши и др. Очень интересны были встречи с М.
Сиффром и более молодыми спелеологами.
Невзирая на строгий запрет личных контактов, мы с Володей договорились о письмах,
которые придут в ЦС по туризму о включении представителей СССР в ряд рабочих
комиссий Международного Союза Спелеологов (МСС). Это очень помогло нам в
дальнейшем. Были и совершенно незапланированные и нежелательные с позиций
официоза контакты. Один из них – Андре де Мартынов из Бельгии (а Бельгия – штаб
квартира НАТО!!!). Это сын русского эмигранта, который сохранил тягу к Родине. Он
представлял спасательную службу Бельгии и знакомство с ним очень помогло нам с
Володей при подготовке учебника.
На
Конгрессе было много разных «не спелеологических» мероприятий, в частности
посещение конного завода в Липице, что и определило название этого раздела.
СОДРУЖЕСТВО. С 1965 г. началось новое направление в моих исследованиях –
изучение карста Западного Кавказа, продолжавшееся 27 лет (1965-1992 гг.). Исследования
связаны с двумя неординарными личностями – директором Адлерского стационара
Виктором Иосифовичем Клименко и главным гидрогеологом Лазаревской партии
Александром Борисовичем Островским.
Адлерский стационар был создан после расформирования Эспедиции особого
назначения. В 1956-1963 гг. он существовал как Адлерская комплексная гидро-
геологическая и инженерно-геологическая станция ЛГГП им. Ф.П. Савренского (директор
Л.И. Романика), с 1963 г., имея разные названия, находился в ведении ПНИИИСа СССР,
РСФСР, Российской Федерации. С 1965 г. до смерти в начале XXI в. его директором был
В.И. Клименко. Стационар занимался изучением гидрогеологии и инженерной геологии.
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
Карстовая тематика разрабатывалась в нем с 1960-го года. (Н.И. Соколов, Е.И. Олли,
А.А. Колодяжная, В.П. Зверев, С.С. Прокофьев, Ю.П. Пастушенко и др.). Ими был
исследован флишевый карст Черноморского побережья Кавказа; в Воронцовской пещере
проведены работы по изучению микроклимата, конденсации, гидрохимии (1956-1965 гг.),
продолжившие исследования А.А. Ломаева. К сожалению, завершены они не были.
Интересные работы по изучению Мацестинского месторождения минеральных вод
выполнил В.М. Куканов. Он теоретически доказал их связь с Черным морем и подтвердил
свои выводы красивым экспериментом: в «геобомбу» (сосуд из нержавеющей стали),
были помещены верхнеюрские известняки и закачана морская вода. Через полгода она
превратилась в мацестинскую воду… Читая эти работы, я не подозревал, что мне
придется продолжать их, годичным экспериментом подтвердив возможность сохранения в
сероводородной среде глубоких водоносных горизонтов флюоресцеина, запущенного в
карстовых шахтах массива Алек…
В 1965 г. было начато творческое содружество с Симферопольским университетом по
изучению карста Сочинского района и Абхазии. В 1966-1970 гг. я часто приезжал в
стационар. Совместно с его сотрудниками С.С. Прокофьевым и Н.В. Шулик мы
обработали данные наблюдений прежних лет
∗
, провели полустационарные годичные
балансовые и гидрохимические наблюдения на карстовых массивах Сочинского района
(шахты глубиной до 500 м, воклюзы на реках Хоста, Ац), на источниках Мчиш и
Псырцхинских – опыты с окрашиванием карстовых вод и пр. До ликвидации в 2004 г. в
связи с уходом из жизни В.И. Клименко, стационар был базой для многих спелеологов
страны, проводящих исследования карстовых массивов Западного Кавказа и Абхазии.
Клименко был незаурядным организатором. Используя полученные нами материалы,
он подготовил несколько методических и нормативных работ по изучению карбонатного
карста. Но воистину – чужая душа потемки… Я знал Виктора Иосифовича 25 лет, но был
несказанно удивлен, получив в 1998 г. сборник его стихов с многозначительным
названием: «Мир Вам»… Он включал переводы с украинского (Шевченко), исторические
сюжеты (французские, германские, норвежские баллады), церковную тематику («Завет»,
«Страшный суд»), лирику, детские стихи… Одно из четверостиший посвящено В.И.
Вернадскому:
В сердце храня благодатную веру
Раньше других он узрел ноосферу,
Подвигом этим, мой друг, ты поверь,
Он приоткрыл для нас райскую дверь…
Материалы выполненных исследований были использованы при подготовке
коллективных монографий «Изучение карстовых полостей и подземных вод карстовых
массивов Западного Кавказа» (1980), «Карст и подземные воды горных массивов
Западного Кавказа» (1985), «Рекомендации по проведению инженерно-геологических
изысканий в карстовых областях» (1986), «Спелеопровинции Большого и Малого
Кавказа» (1987), «Комплексные карстолого-спелеологические исследования и охрана
геологической среды Западного Кавказа» (1987), «Инженерно-геологическое
районирование территорий развития горного известнякового карста» (1991).
1966 г.
Весной 1966 г. я выехал на Кавказ на VI пленум совета спелеологии Грузии. Кроме
наших грузинских коллег там был Георгий Алексеевич Максимович. Он «вывез в свет»
∗
Мог ли я подумать, что через 35 лет мне придется проделывать такую же работу в другом «осколке» ЭОН
– Кунгурском стационаре…
Дублянский В.Н. Пещеры и моя жизнь
ученого секретаря своего Института
карстоведения и спелеологии Г.Н.
Панарину. Стройная, светловолосая, она
пользовалась «бешеным» успехом среди
грузин. На экскурсии нас повели на
какой-то воклюз и надо было переходить
вброд бурную речку. Галину Николаевну
подхватил на руки один грузин, а двое
других решили совершить ту же
операцию с Георгием Алексеевичем. Это
не входило в его планы и он властно
указал мне на огромное бревно,
вынесенное паводком из ущелья: «пока
они там ее на руках носят, поговорим о
Вашей докторской диссертации...»
Через три часа грузины «принесли» Галину Николаевну обратно. С этого времени у
меня установились дружеские отношения с нею, а на память о встрече я подарил ей
несколько своих работ. Мы с Георгием Алексеевичем за время пребывания на Кавказе
обсудили контуры моей диссертации о гидрогеологическом значении крупных карстовых
полостей Украины, наметили узловые моменты, которые надо осветить, потолковали о
многих проблемных вопросах. В заключение Г.А. поставил жесткий срок – 2 года. Как я
ни пытался доказать, что надо пропустить вперед «шефа»-Иванова, Максимович был
непреклонен. Он преподал мне очередной урок жизненной мудрости: «Такие люди, как
Иванов, не защищают докторские диссертации. Это не их стиль...».
ОФИЦЕРСКИЕ СБОРЫ. Я не уложился в срок, поставленный Максимовичем. Работа
потребовала знакомства с огромным объемом иностранной литературы. «Помогли»
военные сборы в Туле. Вместо месяца на переподготовку артиллериста я попал на
трехмесячные курсы переобучения на ракетчика... Отойдя от первого шока (двухэтажные
нары, на которых храпят сто двадцать курящих, пьющих и матерящихся офицеров
запаса...), я позвонил в Симферополь и попросил Любу выслать мне литературу и словари.
Почта в те «застойные годы» работала исправно и через три месяца я уехал из Тулы не
только с погонами старшего лейтенанта, но и с переводами более ста работ с двенадцати
европейских языков... Вот и верьте тем, кто говорит, что сборы – выброшенное время!
В это время в нашей спелеологии произошло печальное событие. Меня вызвал
начальник сборов, майор Губа, и показал телеграмму из Президиума ВЦСПС: «Тяжелая
авария пещерах зпт Дублянский вызывается спасработы».
Конечно, меня не отпустили, и я ответил Илюхину: «Приехать не
могу зпт вероятно Алексинский Сумгане?».
Это событие имело предисторию. В МГУ была создана сильная
спелеосекция, которой руководили Валентин Алексинский и
Елена Алексеева. Эти два молодых человека авторитарного
склада, претендовали на ведущее место в советской спелеологии.
Они поставили перед секцией негласную цель посетить все
крупнейшие пещеры СССР. К ней они шли с завидным упорством,
часто нарушая разработанные у нас нормы оформления и
регистрации своих походов. Я столкнулся с этим несколько
месяцев назад у нас в Крыму.
Группа МГУ приехала в Крым для спуска в самую глубоую в те годы шахту
Молодежная. Так как я был начальником одного из спасотрядов КСС Крыма, то мне
пришлось выехать на Караби в связи с их задержкой. Мнение о том, что Крым всегда
Кутаиси. Совещание по карсту. Слева на право:
Т.З. Кикнадзе, В.Н. Дублянский, Г.А. Бачинский,
Г.А. Максимович, Ш.Я. Кипиани. 1966 г.
В.Н. Дублянский
в 1964 г.