Божович Л.И. Проблемы формирования личности
Подождите немного. Документ загружается.
этих сложных психологических структур показало, что, формируясь в процессе
совместной деятельности людей, они затем как бы вращиваются
(интериоризируются), становятся достоянием человека. Иными словами, высшие
психические функции представляют собой ту психологическую реальность,
которая составляет неотъемлемую сущность человека, являясь содержанием его
жизни, регулятором поведения, той внутренней средой, через которую
преломляются все внешние воздействия. В результате этого возникающие в
процессе онтогенеза психологические новообразования
289
сами начинают выступать в качестве факторов дальнейшего психического
развития.
В свете этих идей Л. С. Выготский пересматривал теоретические и
методологические установки традиционной психологии. В качестве ее
основной'методологической ошибки он отмечает разрыв между биологическим и
историческим ходом психического развития, между «телом» и «духом», разрыв,
неизбежно влекущий за собой дихотомию В. Дильтея. Мне представляется, что
именно Л.С. Выготскому удалось наиболее адекватно реализовать в психологии
положения диалектического и исторического материализма. При этом он не
ограничился теоретическим анализом проблемы, он создал соответствующие ей
экспериментальные модели.
Л.С. Выготский не стихийно пришел к решению проблемы «двух психологии». Он
искал причины наступившего в психологии кризиса и тщательно изучал все
попытки его преодоления как в нашей, так и в зарубежной психологии. Некоторые
важные позитивные положения в его концепции были сформулированы на основе
критического анализа тех психологических направлений, в которых психологи
также искали выход из создавшегося положения. Так, идею целостного
структурного подхода, родившуюся в гештальтпсихологии, он не только считал
существенной для построения единой психологической науки, он принял ее в
качестве важнейшей для построения собственной теории. Однако приняв идею
структуры, Л.С. Выготский отверг теоретическую концепцию гештальтпсихологии
в целом. Его глубоко не устраивало объединение в одну категорию структур,
относящихся к натуральным процессам, свойственным психике животных, и тех
сложнейших социальных, новообразований, которые специфичны только для
человека.
Идея целостного подхода привела Л.С. Выготского к введению понятия
социальной ситуации развития. И ответ на вопрос о своеобразии психического
развития, и отличительных чертах каждого возраста он предлагал решать в ходе
анализа этой особой единицы. Она представляет собой соотношения внешних и
внутренних условий, определяющих возрастные и — индивидуальные особенности
ре-
290
бенка. В этом смысле он существенно изменил понимание среды как фактора
психического развития.
Следующий этап исследований был связан у Л.С. Выготского с проникновением в
область патопсихологии. Это позволило ему сопоставлять особенности психики
людей не только в условиях формирования их личности, но и в условиях
различных форм ее недоразвития и распада. Здесь и возникло впервые понятие
психологических систем.
Л.С. Выготский приходит к выводу, что в процессе развития происходят
качественные изменения не столько в структуре отдельных высших психических
функций, сколько в их межфункциональных связях и отношениях. В результате
модификации этих связей возникают новые группировки высших психических
функций. Такого рода интерфункциональные структуры Л.С. Выготский и пред-
ложил назвать психологическими системами*
Учением о происхождении и строении высших, психических функций и
создаванием метода их изучения Л.С. Выготский, по существу, преодолел кризис в
психологии.
Таким образом, для него на первом же этапе творчества определился предмет
психологической науки. В качестве такого выступили психологические
новообразования, возникающие в процессе жизни и деятельности человека на
основе усвоения им исторически сложившегося опыта людей. Определился и метод
исследования — разложение изучаемого целого не на элементы, а на единицы, в
которых сохраняются основные свойства целого, его качественное своеобразие.
В этот же период он все ближе и ближе начинает подходить к рассмотрению
психологии личности ребенка. Эту проблему Л. С. Выготский считал, говоря его
словами, «высшей для всей психологии» и сам неукоснительно шел к ее решению.
Для этого, говорил он, необходим решительный выход за методологические
пределы традиционной детской психологии. Учение о психологических системах
открывало этот путь.
Л. С. Выготский не создал законченного учения о личности: он умер слишком
рано. Но подходы к созданию та-
* Понятия системы и структуры мы применяем так, как их использовал Л.С.
Выготский.
291
кого учения в его работах существуют. Ведь последний этап его научных исканий
был связан с разработкой проблемы аффекта и его «встречи» с интеллектом — с
проблемой развития эмоций и возникновения высших чувств. По-видимому,
именно здесь он искал ключ к пониманию тех особых системных образований, того
высшего психического синтеза, который, как он писал, «с полным основанием
должен быть назван личностью ребенка» (Выготский Л. С. Развитие высших
психических функций. М., I960, с. 60).
С моей точки зрения, дальнейшие психологические исследования в логике,
намеченной Л. С. Выготским, и в системе его понятий должны привести к
продуктивному изучению специфических для человека психических процессов и
личности в целом.
Однако в современной психологии осуществляется скорее разработка отдельных
положений теории Л. С. Выготского и построение целостных концепций вне его
логики. Это представляется нам существенной причиной кризиса на настоящем
этапе психологической науки. Конечно, в рамках диалектико-материалистического
мировоззрения уже никто не противопоставляет материю духу. Однако у нас нет
единства при рассмотрении собственно психологических проблем, и прежде всего
тех, которые связаны с решением вопроса о предмете и методе психологической
науки.
В качестве предмета психологического исследования выдвигаются «установка», в
которой видится единство психических и физиологических реакций,
«деятельность», в условиях которой происходит «присвоение» человеком
культурных достижений предшествующих поколений, «ориентировочная основа»
этой деятельности. Расхождения во взглядах на предмет психологии в первую
очередь свидетельствует о кризисном состоянии сегодняшней психологии. Так, А.
Н. Леонтьев писал, что «кризисные явления... только ушли в глубину, стали
выражаться в менее явных формах» (1975, с. 74). Нерешенность вопроса о
предмете и методе психологии, указывает А. Н. Леонтьев, толкает исследователей
к ложным поискам в конкретно-психологических работах П.Я. Гальперин во
«Введении в психологию» писал, что психологический эксперимент развивается
чрезвычайно медленно, достигнутые с его по-
292
мощью успехи несоразмерно малы по сравнению с затраченными усилиями.
С особой остротой показала этот кризис дискуссия о предмете и методе
психологии, прошедшая в 1972 г.* Многие психологи в этой дискуссии приходили
к выводу, что изучение высших психических процессов (значащих переживаний,
смысловых образований и пр.) неосуществимо экспериментальным путем и
поэтому они не могут быть предметом научного психологического исследования,
то есть эксперимент в строгом, так сказать галилеевском, смысле этого слова здесь
неприменим. Высшие (личностные) психические процессы не могут быть
формализованы и изучены так же строго научно, как познавательные процессы.
Наиболее основательной попыткой преодоления кризиса в сегодняшней
психологии стала теория деятельности, выдвинутая А. Н. Леонтьевым. Он исходит
из положения К. Маркса о том, что деятельность воплощается в своем продукте.
Происходит как бы «опредмечивание» тех представлений, которые ее побуждают и
регулируют. Таким образом, в продукте деятельности эти представления обретают
новую форму существования. Из этого положения делается вывод, что, действуя с
предметами реального мира, созданными человеческой культурой на протяжении
ее истории, субъект усваивает («присваивает») опредмечен-ную психологическую
реальность. Это и составляет процесс его психического развития. Соответственно
этому теоретическому подходу к проблеме развития психики А. Н. Леонтьев
раскрывает и многие важнейшие психологические понятия. В частности, понятия
потребности, мотива, личности получают у него особое толкование. Например,
* В данном случае Л. И. Божович имеет в виду дискуссию, которая была начата
статьей Ф. В. Бассина «О развитии взглядов на предмет психологии» (Вопр.
психол. 1971, № 4, с. 101 — 113) и продолжена в 1972 г. следующими
публикациями в журнале «Вопросы психологии»: Л. И. Божович, М. С. Неймарк
«Значащие переживания» как предмет психологии» ( № 1, с. 130 — 134); Е. И.
Бойко «В чем же состоит «развитие взглядов»? (по поводу статьи Ф, В. Бассина «О
развитии взглядов на предмет психологии») (№ 1, с. 135 — 141); А. А. Ветров
«Замечания по вопросу о предмете психологии (психология и кибернетика)» (№ 2,
с. 124 — 127); Г. И. Иванин «Человек, психика и предмет психологии») (№ 2, с. 128
— 132); Ф. В. Бассин «Значащие переживания и проблема собственно
психологической закономерности» (№3, С. 105 — 124) — Прим. ред.
293
мотив он трактует не как внутренние побуждения, идущие от личности субъекта, а
как реальные предметы, в которых воплощаются (опредмечиваются) потребности.
Категория деятельности, объемлющая, по А. Н. Леонтьеву, «полюс объекта» и
«полюс субъекта», ведет к пониманию самой личности как момента деятельности и
ее продукта.
Превратив таким образом психику в реальность человеческой деятельности,
отрицая возможность рассматривать ее как реальность, присущую самому
субъекту, А. Н. Леонтьев в качестве предмета психологии фактически вынес
психику за пределы изучения внутренней жизни человека.
Нам представляется, что это теоретическое построение А. Н. Леонтьева нельзя
считать преодолением кризиса в психологии — здесь исчезает собственно
психологическая реальность, она заменяется реальностью деятельности.
Возникает вопрос: если в работах Л. С. Выготского был уже выделен предмет
психологии и обозначен подход к его изучению, то почему же не изживается
кризис и снова возникает дискуссия о предмете и методе психологической науки?
В качестве объяснения мы выдвигаем две основные причины: во-первых, боязнь,
что признание в качестве предмета исследования реально существующих
внутренних собственно психологических образований может привести к
субстанциональному пониманию психики; во-вторых, трудность
экспериментального подхода к изучению высших форм психической жизни
человека и особенно его личности.
Однако мне представляется, что обе эти причины сейчас начинают преодолеваться.
Исследования сложных психических процессов, которые осуществляются, несмот-
ря на дискуссионность вопроса о предмете психологии, показывают, что,
формируясь в деятельности человека, в его взаимодействии с миром людей и
предметов, сами эти процессы не могут быть сведены ни к деятельности, ни к взаи-
модействию.
Исследования аффективно-потребностной сферы ребенка, с которых началась
деятельность нашего научного коллектива,* привели к выводу, что развитие этой
сферы
* Имеется в виду лаборатория психологии формирования личности НИИ 294
происходит принципиально по тем же самым законам, что и развитие
познавательных процессов. Первоначально элементарные, непосредственные
потребности ребенка, опосредствуясь социально приобретаемым опытом, вступают
в определенные связи и отношения с различными психическими функциями, в
результате чего возникают совершенно особые психологические новообразования.
В их состав входят и аффективные, и познавательные компоненты, что порождает
специфичные только для них свойства. В отличие от более простых
психологических структур, требующих для своего функционирования побуди-
тельной силы извне, этим новообразованиям присуща их собственная
побудительная сила.
В качестве примера можно привести различия двух таких новообразований, как
привычка и навык. Навык осуществляется, когда человека к соответствующему
действию побуждают какие-либо внешние условия. Без этой внешней к самому
навыку стимуляции он не реализуется, в то время как привычка, имея в себе
собственную побудительную силу, вызывает выполнение определенного действия;
и если оно не может почему-либо осуществиться, у человека возникает
переживание дискомфорта, неудовлетворенности.
К такого же рода новообразованиям, но еще более сложным, относятся, например,
нравственные чувства, сознательно поставленные цели и намерения, убеждения, —
словом, все высшие системные образования, которые характеризуют личность.
Проведенные нами экспериментальные исследования воли подтверждают это
положение. Они показали, что в ее развитии обнаруживаются этапы, аналогичные
тем, которые были установлены при исследовании других психических процессов.
Первоначально произвольное поведение осуществляется силой «натуральной»
потребности, непосредственно побуждающей преодолевать те препятствия,
которые встречаются на пути ее удовлетворения. Это, выражаясь словами Э.
Кречмера, «гипобулический этап» формирования
общей и педагогической психологии АПН СССР, которой Л.И. Божо-вич
руководила с 1946 по 1976 гг. — Прим. ред.
295
воли. Он характерен для маленьких детей и больных с распадом высших
психических систем.
Затем в условиях борьбы одинаково сильных, но противоположно направленных
аффективных тенденций человек прибегает к интеллектуальному плану действий:
он взвешивает, оценивает, представляет себе последствия своих поступков,
вызывающих соответствующие аффективные переживания, в результате чего
принимает решения, ставит перед собой цели, создает намерения. Следовательно,
решения, цели, намерения являются такого рода высшими новообразованиями, в
которых происходит «встреча» аффекта и интеллекта, в результате чего они и
получают свою побудительную силу. Это второй этап в развитии воли. Волевое
поведение осуществляется здесь через сознательную регуляцию человеком его
мотиваци-онной сферы, но более значимый для человека мотив получает в
процессе рассуждения, взвешивания, оценок дополнительную силу.
Наконец, третий, завершающий этап волевого развития возникает в результате
интериоризации способов организации поведения и формирования других высших
психических систем, несущих в себе самих достаточную побудительную силу для
того, чтобы непосредственно, минуя акт сознательной саморегуляции, побуждать
человека к совершению волевого поступка. На этом этапе поведение приобретает
видимость непроизвольного, даже импульсивного. Так, человек может без
размышлений и колебаний броситься на помощь погибающему или пойти на
любой риск за дело своей жизни. Мы назвали такое поведение постпроизвольным.
Постпроизвольное поведение проявляется при определенной констелляции
внутренних компонентов личности, с одной стороны, и воздействий данной
ситуации, с другой. Каждая жизненная ситуация предъявляет к организации
волевого поведения свои специфические требования и к сознательности человека,
и к его чувствам, и к качествам его характера. Отсюда следует вывод, что о воле
правильнее говорить не как об особой психической функции, а как о волевой
структуре человеческой личности.
Исследавания мотивационной сферы привели нас к пониманию и другой
фундаментальной особенности личности — ее направленности.
296
Было установлено, что в процессе развития складывается относительно устойчивая
иерархия мотивационной сферы человека; причем устойчивость ей, а
следовательно, и человеческому поведению придают мотивы, идущие от высших
системных новообразований. Для характеристики личности в целом оказалось
решающим, какие по своему содержанию и строению мотивы занимают в
мотивационной иерархии доминирующее положение. Именно ими определяются и
характер направленности личности, и ее нравственная устойчивость. Были изучены
основные, наиболее существенные для человека виды направленности:
на себя, на интересы других людей, на дело. Соответственно виду направленности
люди оказались различными по многим другим особенностям своей личности.
Исследования обнаружили также, что доминирование той или иной
направленности может быть различным на сознательном и неосознанном уровнях.
Поэтому некоторые люди сознательно могут стремиться к одному, а действовать
иначе, в соответствии с мотивами, доминирующими на неосознанном уровне. В
таких случаях имеет место дисгармоническое строение личности (как бы
«расколотой» изнутри), постоянно раздираемой внутренними противоречиями.
Отсюда ясно, что гармоническая личность определяется не столько соразмерным
развитием ее сторон, сколько определенным соотношением ее внутренних ком-
понентов. У людей с гармоническим развитием личности мотивационная сфера
достигает наиболее высоких форм своего развития. В ней устойчиво
преобладающими являются мотивы, связанные с интересами других людей, а не с
собственными эгоистическими интересами. Для того чтобы действовать в
интересах другого человека или в интересах общественно значимого дела, им не
нужна специальная организация поведения. Иначе говоря, для них характерно
постпроизвольное поведение.
Решающая роль мотивации сказалась и при изучении таких системных
новообразований, как черты характера (или качества личности) человека. Был
изучен процесс формирования у детей ответственности, прилежания, аккуратности.
Выяснилось, что все эти качества формируются на основе усвоения определенных
способов поведения. Однако обязательным условием при этом является наличие
определенного мотива, побуждающего ребенка к овла-
297
дению соответствующими формами поведения. Если же овладение
осуществляется по мотиву, чуждому данному качеству (например, из страха
наказания, стремления к награде), у ребенка образуются необходимые умения, но
не возникает соответствующее качество личности, и он не испытывает потребности
вести себя согласно этому качеству. Поэтому, как только снимается контроль,
ребенок перестает быть прилежным и ответственным. Наибольшую же
устойчивость то или иное качество приобретает тогда, когда стремление к его
обладанию включается в систему ценностей субъекта, то есть опосредствуется
самыми высокими формами его мотивации.
Анализ формирования человеческих эмоций дает основание утверждать, что оно
также связано с процессом культурно-исторического развития потребностей (о чем
в свое время говорил уже Л. С. Выготский). И это понятно, так как потребность
есть не что иное, как нужда, получившая свое отражение в соответствующем ей
переживании. Сама по себе нужда не побуждает человека к действию.
Следовательно, развитие потребностей и чувств представляет собой две стороны
одного и того же процесса.
Исследование подтверждает мысль о том, что чувства, возникающие в процессе
социального развития человеческих потребностей (нравственных, эстетических,
интеллектуальных и пр.), представляют собой новые по своей психологической
природе системные образования. По сравнению с элементарными
<«натуральными») эмоциями они имеют качественно иное, опосредствованное
строение, занимают иное место в структуре личности и выполняют иную функцию
в поведении, деятельности и психическом развитии человека.
Отметим две такие особенности.
Обнаружилось, что при каких-то, еще достаточно не изученных, условиях
переживания, возникающие в связи с удовлетворением той или иной потребности,
могут приобрести для человека самостоятельную ценность и сами стать предметом
его потребности (например, потребность в любви, в эстетическом переживании, в
переживании успеха и пр.). Таким образом, переживания перестают быть лишь
средством ориентации в приспособительной деятельности индивида. У человека
они становятся важнейшим
298
психологическим содержанием его жизни: отсутствие этого содержания приводит
к обесцениванию жизни человека.
Вторая особенность находится в прямой зависимости от первой. Когда
переживание, связанное с процессом и результатом удовлетворения потребности,
само становится для человека ценным, он начинает стремиться вызвать его снова и
снова. Так возникают, по терминологии Л. Брента-но, «ненасыщаемые
потребности», специфичные только для человека. Они не угасают в результате
насыщения, а усиливаются, побуждая человека к новым исканиям, творчеству, к
созданию предметов их удовлетворения. При этом надо подчеркнуть, что для
формирования личности существенным является то, какая именно из «натураль-
ных» потребностей приобретает ненасыщаемый характер. Одно дело, когда,
например, потребность во впечатлениях перерастет в ненасыщаемый
познавательный интерес, совсем другое, если ненасыщаемой станет потребность в
накоплении или в пище, превращающая человека в скупца или гурмана.