Базилевич К. Таможенные книги как источник экономической истории России
Подождите немного. Документ загружается.
Базилевич К. Таможенные книги как источник экономической истории России
[110]
I
До недавнего времени основным источником для изучения экономической истории
Московского государства XVI—XVII вв. были записки иностранцев из обширного
собрания Rossica. В сочинениях Герберштейна, Барберини, Павла Иовия, Флетчера,
Ченслера, Дженкинсона и др. — для эпохи XVI в. и в работах Адама Олеария Мейерберга,
де-Родеса, Кильбургера, Рейтенфельса и др. — для эпохи XVII в. рассеяны более или
менее обширные историко-экономические описания и сообщения разной полноты,
точности и ценности, широко использованные в русской исторической литературе еще в
предыдущем столетии. По сравнению с этим собранием литературных памятников
русские первоисточники занимали сравнительно скромное место. С тех пор, как еще в
1857 — 1858 гг. Н. И. Костомаров в известной работе о торговле Московского государства
с большой добросовестностью систематизировал печатный материал, объем его во второй
половине XIX в. в общем изменился мало. Большое значение имело привлечение
писцовых, переписных, лавочных и платежных книг по различным городам, а также
приходо-расходных и вкладных книг из монастырских архивов. Лишь в самое последнее
время Историко-археографический институт Академии наук СССР приступил к
систематическому изданию памятников экономической истории, имеющих большую
научную ценность.
В настоящем очерке нам хотелось обратить внимание на одну категорию источников,
почти еще не затронутых исследованием — на дошедшие до нас приходные таможенные
книги XVII в. Необходимо однако отметить, что первые попытки использовать
таможенные книги в качестве источников для установления фактических данных о
состоянии русской торговли были сделаны еще в половине XVII в. Архангельскими
таможенными книгами пользовался шведский резидент в Москве де-Родес, изучавший
московский рынок с точки зрения интересов шведского торгового капитала и
составивший проект перенесения основной магистрали русской торговли с берегов Белого
моря на Балтийское побережье. По архангельским таможенным книгам он составил
таблицу вывоза через северный русский порт[1].
Выписки из некоторых таможенных книг имел в своем распоряжении двумя
десятилетиями позже Кильбургер, перу которого принадлежит обширный трактат о
состоянии русской торговли[2]. С этого времени пользование таможенными книгами, как
историко-экономическим источником, прекратилось почти на полтораста лет. За это
время большинство таможенных
[111]
книг погибло, и от когда-то обширного архива документов таможенного
делопроизводства до нас дошли относительно небольшие разрозненные остатки. Однако и
в таком состоянии таможенные книги сохранили значение интересного и оригинального
источника, содержащего огромный фактический материал по разнообразным вопросам
экономической истории.
К coжалению, сохранившиеся таможенные книги не дают картины всех пунктов торговли
Московского государства[3].
Полное отсутствие таможенных книг по основным пограничным пунктам торговли, через
которые проходило не менее 80% товарооборота с заграницей (Архангельск, Астрахань,
Новгород), очень затрудняет изучение внешней торговли, в особенности установление ее
размера. Этот недостаток, отчасти может быть восполнен таможенными книгами тех
городов, где непосредственное влияние внешнего рынка было более ощутительным. Так,
для изучения ввоза и вывоза через Архангельский порт большой интерес, представляют
сохранившиеся таможенные книги Тотьмы, Устюга В. и Соли. Вычегодской. Данные о
русско-шведской торговле находятся в таможенных книгах Тихвина. Польско-литовская
торговля в русских городах представлена таможенными книгами Вязьмы и отдельными
сохранившимися книгами Смоленска, Торопца и Великих Лук. Данные о торговле со
Средней Азией содержатся в таможенных книгах Тобольска и Тары[4]. Интересный
материал по русско-китайской торговле конца XVII в. заключают таможенные книги
Нерчинска.
Большим ущербом также является отсутствие книг Московской Большой таможни, за
исключением двух отрывков 1694 г.[5] Между тем в сферу влияния московского рынка
попадала не только ближайшая европейская территория — замосковные, заокские,
рязанские, украинские, польские, низовые города, но и отдаленные районы Поморья,
Сибири и нижней Волги. Имея большое население, в состав которого входили: столичное
дворянство, богатая приказная бюрократия и состоятельное купечество, Москва была
крупным центром потребления. Но часть товаров только проходила через московский
рынок и направлялась дальше по многочисленным торговым артериям, соединявшим
центральный рынок страны с большим числом провинциальных городов и с пунктами
внешней торговли. Эта связь в виде количества и характера сделок купли-продажи,
произведенных московскими торговыми людьми, устанавливается таможенными книгами
соответствующих городов. Гипертрофический рост торговой Москвы соответствовал
концентрации купеческого капитала в столице.
Совершенно лишены таможенных книг восточная часть замосковных городов и низовые
города Поволжья, принадлежавшие к районам с интенсивной торговой деятельностью,
развивавшейся в трех основных направлениях: астраханском, архангельском и сибирском.
В лучшем положении находится Поморье, где таможенные книги Устюга В., Соли
Вычегодской и Тотьмы вследствие крупного экономического значения этих пунктов, в
особенности первых двух, лежавших в узле важнейших торговых дорог, — дают
богатейший фактический материал, относящийся не только собственно к Поморью, но
отражающий торговлю большого числа других городов, связанных с Архангельской
ярмаркой и Сибирью, в том числе Вологды, Яро-
[112]
славля, Костромы, Нижнего Новгорода, Казани, Москвы и др. Очень ценными в этом
отношении являются тихвинские таможенные книги, сохранившиеся с 1624 г. до конца
столетия[6].
Западная пограничная линия Московского государства представлена таможенными
книгами Пскова, Торопца, Великих Лук, Вязьмы, Смоленска; из них только таможенные
книги Вязьмы охватывают период в 30 лет 1 58 (1649—1650) —188 (1679 — 1680 гг.). По
остальным городам известны книги за отдельные годы. Большое число таможенных книг
дошло от юго-западных городов, в том числе северских, из которых больший интерес
представляют города по Сейму — Рыльск и Путивль, а также Севск, лежавший в
водоразделе между Сеймом и Десной и прикрытый от литовской границы густым
Брянским лесом. К сожалению, записи в таможенных книгах Путивля и в особенности
Севска носят краткий характер. Например в севских книгах товар заносился общим
наименованием — «соляная продажа», «рыбная продажа» или даже просто — «товарная
продажа». Краткий характер записей значительно понижает их ценность как
исторического источника.
В относительно благоприятном положении находится вся южная окраина. Особый
интерес представляют таможенные книги «польских городов», лежавших в пределах
Белгородского укрепленного района и за «чертой». Если в Замосковном крае и в Поморье
мы имеем возможность изучать торговлю старых городов, имевших более или менее
длительную историю развития, то на юг от линии р. Оки лежала территория сравнительно
недавней колонизации; большинство городов «Южной Украины» возникло в конце XVI в.
и в первой половине XVII в. Начало постройки «Белгородской черты» относится к 1638 г.
Окончательное устройство «черта» получила во второй половине 40-х гг. XVII в. В
трехлетие 1645 — 1648 гг. было построено большое количество промежуточных опорных
пунктов, смыкавших всю укрепленную линию: Ольшенск, Карпов, Усмань, Волхов,
Новый Оскол, Коротояк, Сокольск и др. Сохранившиеся таможенные книги этих городов
второй половины столетия позволяют изучить торговлю всего южного района
непосредственно после устроения оборонительной линии, в процессе колонизации новой
территории. В отличие от бойких торговых центров Поморья и Поволжья, торговля
происходила в стороне от оживленного движения и магистральных путей. Изучение этих
таможенных книг позволит проследить процесс образования местного рынка, причем в
некоторых городах, лежавших «за чертой» и имевших резко выраженный военный
характер, таможенные записи регистрируют торговлю почти в момент ее зарождения.
Большое количество таможенных книг сохранилось в архиве Сибирского приказа почти
по всем сибирским городам, начиная с Верхнеудинска и кончая Якутским острогом[7].
Вследствие огромного значения сибирской колонии для всей экономической жизни
страны, большому периоду времени, охваченному записями, а также их подробному
систематическому характеру, сибирские таможенные книги представляют выдающийся
интерес. Материал, заключенный в них, по полноте и разнообразию сведений выходит за
пределы собственно сибирского рынка. Во многих отношениях он восполняет недостаток
источников, относящихся к основной европейской территории государства.
[113]
Таким образом несмотря на значительные пробелы сохранившийся фонд таможенных
книг дает возможность изучать все вопросы в широком географическом и
хронологическом охвате и в различных хозяйственных условиях — в благоприятной
рыночной конъюнктуре, складывавшейся в результате непосредственного влияния
крупных отпускных пунктов внешней торговли, в обстановке колониальной торговли в
разные моменты ее развития, на внутренних рынках страны, на границе беспокойной
степи. Это разнообразие хозяйственных и политических условий является особенно
ценным для выводов, имеющих обобщающий характер.
II
По таможенным книгам могут быть установлены: оборот местных и привозных товаров
(название, количество и стоимость), продававшихся и покупавшихся на городских рынках
и мелких торжках, величина закупок на вывоз и состав скупщиков, число пунктов,
связанных между собой торговлей, и размер торгового движения между городами и по
отдельным направлениям. При установлении размера торговли в течение целого года как
суммы всех операций, зарегистрированных в таможенной избе, необходимо иметь в виду,
что некоторые торговые операции, как например покупка на «товарные деньги», не
подлежали обложению. Кроме того система записей о произведенной торговле не была
однородной, так как пошлина в одних случаях взималась с реальной цены сделки купли-
продажи, а в других случаях — с «таможенной цены», являвшейся или средней рыночной
ценой или даже совершенно условной оценкой, иногда не изменявшейся в течение
нескольких десятилетий[8], Поэтому сумма зарегистрированных сделок в денежном
отношении не равнялась полному обороту торговли и не может выражать ее баланс.
Однако это не исключает значение общих показателей размера торговли как в денежном»
так и в особенности в натуральном выражении — в количестве проданных и купленных
товаров равного вида. Полученные путем статистической обработки итоги торговли, при
отмеченных ограничениях, все же позволяют следить за теми изменениями, которые
происходили с течением времени, и сопоставлять данные, относящиеся к разным пунктам.
Очень большое значение имеют записи о движении купцов и товаров, представляющие
обширный конкретный материал для изучения схемы экономического тяготения между
городами и направлениями магистральных путей торговли. Эти данные могут быть
получены путем обработки записей о сборе проезжих и проплавных пошлин (мыта),
существовавших до 1653 г. Они устанавливают число проехавших торговых людей,
приказчиков, ярыжных, покрученников и Др. (сбор, головщины и сибирского оброка),
количество лошадей, возов и саней (полозовое), количество и размер речных судов,
дощаников, каюков, будар, обласов, однодеревок, плотов и пр. (посаженные, проплавные
и другие пошлины). В этих записях очень часто указывается основное содержание
провозимых товаров, а в некоторых случаях содержатся даже подробные списки товаров
по проезжим грамотам. Таможенные книги городов, расположенных по Северодвинской
системе, позволяют установить за ряд лет грузооборот Архангельской магистрали. По
отдельным годам может быть установлено движение товаров и людей по сибирским
дорогам в оба направления. В Сибири система проезжих пошлин, отмененная уставной
грамотой 1653 г. и Новоторговым уставом 1667 г., сохранилась почти до конца столетия.
[114]
Охватывая большое число пунктов торговли за значительный промежуток времени, этот
материал дает возможность изучать роль отдельных факторов в процессе развития
внутреннего рынка. Среди них крупное значение, как известно, принадлежало внешней
торговле. Поглощательная способность московского рынка по отношению к
иностранному ввозу обычно устанавливается на основании сообщений Родеса и
Кильбургера. Эти данные касаются или общего размера ввоза за отдельные годы или
размера ввоза отдельных товаров. Таможенные книги позволяют совершенно точно
установить размер торговли иностранными товарами в отдельных пунктах. Особенно
ценными являются сведения о торговле иностранными товарами в небольших
провинциальных городах, свидетельствующие о наличии широкого спроса и глубоком
проникновении их в торговую систему. Приведем несколько примеров. По таможенной
книге г. Касимова 163 г. (1654—1655 гг.) туда привозились: золото, шелк, мишура,
бумага, москательный товар (краски, сандал, белила). Иностранный товар
преимущественно поступал с Востока, но некоторая его часть несомненно ввозилась из
Западной Европы (золото, сандал). Торговля иностранными товарами встречается во
многих южных и юго-западных городах, даже самых незначительных. Большой интерес
представляют таможенные книги г. Курска (самая ранняя относится к 135 г. (1626—1627
гг.), благодаря тому значению, которое имел Курск для всего белгородского укрепленного
района. Расположенный вблизи польско-литовской границы и пунктов турецко-греческой
торговли, Курск получал и восточные (турецкие и персидские товары) и европейские
товары, причем последние поступали как из ближайших украинских городов, в
особенности из Могилева, так и кружным путем — через Ярославль. Среди восточных
товаров привозились: шелк, турские сафьяны, персидские и турские килимы, турские
подпояски и др. К европейскому ввозу принадлежали: сукно разных сортов (английское,
яренги, кострыш), золото, краски, анис, ладан и пр. Привоз товаров иностранного,
преимущественно восточного происхождения отмечается таможенными книгами Тамбова,
Ст. Оскола, Яблонова и др. мелких городов «Белгородской черты». В Сибирских
таможенных книгах содержится огромный материал по торговле европейскими и
азиатскими товарами во всех сибирских городах.
Менее показателен материал по скупке внутри страны русских товаров для вывоза за
границу, так как в большинстве сохранившихся книг записывалась лишь сумма денег,
явленная на покупку товаров, без их перечисления и без указания, куда вывозился
закупленный товар. Кроме того, как отмечалось выше, до нас не дошли таможенные книги
городов, являвшихся центральными пунктами этих закупок (Москва, Ярославль, Вологда,
Нижний Новгород и др.). Исключение составляют таможенные книги Устюга и Соли
Вычегодской, в которых подробно перечислялся весь товар, отправлявшийся торговыми
людьми на Архангельскую ярмарку; в соответствии с положением этих городов,
находившихся на путях сибирской торговли, вывоз почти исключительно состоял из
«мягкой рухляди». Производство более или менее крупных закупок
сельскохозяйственного сырья (пеньки, льна, сала, свиной щетины, смолы и др.) можно
косвенно установить по продаже этих товаров во многих городах, так как внутреннее
потребление их было ничтожное. В частности, данные о скупке пеньки и льна содержатся
в таможенных книгах Тихвина, Вязьмы и Смоленска.
В тесной зависимости от внешней торговли находилось развитие собственной
колониальной торговли, в особенности сибирской. Через драгоценную пушнину Сибирь
непосредственно связывалась с рынками Запад-
[115]
ной Европы и Азии, являюсь в то же время обширным резервуаром для русских и
иностранных товаров. Международный спрос на соболиные шкурки был одной из
основных причин энергичного продвижения на восток. На хищнической эксплоатации
Сибири, применявшей все способы — т вооруженного разбоя и примитивной торговли до
организации промышленных экспедиций — рос и концентрировался московский
купеческий капитал. До нас дошло большое количество сибирских таможенных книг, в
которых развертывается этап за этапом весь процесс товарооборота по распродаже
русских и иностранных товаров и по скупке соболя на огромном пространстве «сибирских
землиц».
Ежегодно, весною, перебравшись по нескольким дорогам за Урал, масса торговых людей,
их приказчиков и промышленников растекалась по сибирским городам и спешила в места,
богатые соболем. Торговля начиналась в Верхнеудинске, являвшемся по образному
выражению одного иностранца «воротами в Сибирь», и на Обдорской заставе. Менее
ценные сорта мехов и небольшое количество соболя скупались уже в западных сибирских
городах (в Тюмени, Пельше, Тобольске, Сургуте, Березове, Туринске, на Таре). Например
в Тобольске скупались лосиные кожи» куницы, лисицы, бобры. В Тарском остроге
торговля производилась главным образом с бухарцами, которые привозили «мягкую
рухлядь» из Барабинских волостей от калмыков, обменивавших ее на русские товары.
Значительная торговля белкой, горностаем, оленями и песцами происходила в Березове с
остяками.
В Тюмени лисицы, бобры, росомахи и белка скупались у местных служилых татар. Во
всех этих местах распродавайся по частям привезенный русский и иностранный товар.
Продвигаясь дальше на восток, купцы встречали перекупщиков и промышленников,
возвращавшихся с промыслов. Довольно значительная торговля соболем производилась
уже на Обдорской заставе. Непосредственная торговля с промышленниками завязывалась
в городах, лежавших в бассейне верхней Оби — в Нарыме, Томске и Кузнецке.
Перебравшись с Оби мимо Маковского острога на Енисей,, торговые люди вступали в
область значительных соболиных промыслов. Таможенные книги Енисейска содержат
очень интересный материал по технике скупки соболя у охотников, промышлявших в
бассейне Енисея (по-pp. Тунгуске, Пите, Муре, Чюнке, Тисе, Кате, Кие и др.) и в
окрестностях: Байкала. В эти места, не ограничиваясь скупкой пушнины, торговые люди
организовывали собственные промысловые экспедиции.
Во второй половине XVII в., вследствие хищнического истребления, уже чувствовался
недостаток соболя на протяжении всего течения Енисея. Лучшие соболиные места,
манившие промышленников и купцов перспективой быстрого обогащения, лежали в
бассейне северо-восточных рек: на «великой реке Лене» с ее нижними притоками, на
Индигирке и Колыме. Сюда, на самый отдаленный рынок, пройдя более 5 000 верст
трудного пути, поступали русские и западно-европейские товары, и от поморских городов
протягивались далекие торговые связи с крайним северо-востоком Азии.
Вследствие большого промежутка времени, охваченного таможенными книгами, изучение
сибирской торговли дает динамику сибирского рынка. К концу столетия наблюдается
упадок «сибирской торговли, выразившийся в сокращении вывоза «на Русь» пушнины и
ввоза в Сибирь русских товаров. Интересным показателем сужения покупательной
способности сибирского рынка служит резкое падение цен почти на все привозные
товары, в особенности на предметы роскоши, сельскохозяйственные продукты
[116]
и предметы русских обрабатывающих ремесл. Например за время с 157 г. (1646 — 1649
гг.) до 195 (1686 — 1687 гг.), т. е. за период в 40 лет, в Енисейске большинство дорогих
английских и голландских товаров упало в цене в три раза; русские ткани и разные
изделия — в два раза; сельскохозяйственные продукты (мука, крупа, масло, сало) — в два
с половиной — три раза, металлы (олово, медь, свинец, железо) — в два с половиной —
три раза, а некоторые товары даже в пять раз (карельский уклад) и т. д. На снижение цен и
сокращение спроса оказали влияние развитие в Сибири сельского хозяйства и
обрабатывающих ремесл, конкуренция со стороны китайских товаров и обеднение
сибирских пушных промыслов. Таможенные книги дают возможность исследовать эти
вопросы на большом конкретном материале.
Кризис сибирской торговли не мог не отразиться на всей экономической жизни страны.
Прежде всего он должен был больно ударить по северным торговым городам,
процветание которых, начавшееся с открытием архангельской ярмарки, было связано с
сибирской торговлей. Хорошо известный факт приостановки во второй половине XVII в.
роста северодвинской группы городов и ухода посадского населения с берегов средней
Волги, следствием которого было абсолютное сокращение числа посадских дворов в
Ярославле, Костроме, Нижнем-Новгороде и Казани, должен получить объяснение в свете
данных, сообщаемых сибирскими таможенными книгами. Повидимому этими же
затруднениями в сибирской торговле объясняются неустойчивость купеческих капиталов,
накопленных в первой половине столетия, и разорение ряда крупных фамилий.
III
Показателем роста товарного хозяйства и развития внутреннего рынка является торговля
продуктами внутреннего потребления. Вследствие распыленности она почти не отражена
в известных источниках, если не считать кратких списков товаров, содержащихся в
таможенных грамотах и наказах, и случайных сведений, находящихся в актовом
материале. Неполный характер этих данных затрудняет построение обобщающих
выводов. В частности по этой причине совершенно не изучен хлебный рынок, несмотря на
то значение, которое он имел для развития товарно-денежных отношений. Ценность
таможенных записей заключается в том, что вследствие точного указания продавцов, а в
некоторых случаях и покупателей, удается определить не только абсолютный размер этой
торговли для каждого пункта в отдельности и социальный состав торгующих, но отчасти
и районы вывоза хлеба. Это позволит изучить влияние спроса •в разных районах на
товаризацию помещичьего и крестьянского хозяйств. Ценность этого материала
увеличивается тем, что по некоторым районам он охватывает несколько десятков лет (на
юге, в Поморье и в Сибири).
Потребность в покупке хлеба существовала в каждом, даже небольшом городе, причем
частично хлеб шел на пропитание неземледельческого населения и в значительной части
— на винокурение. Помимо небольшой местной торговли, существовали значительные
центры хлебной торговли, снабжавшие своими продуктами отдаленные местности. По
сохранившимся таможенным книгам могут быть изучены два крупных района,
поставлявших хлеб на вывоз; один из них образовался еще в конце XVI в. в верхнем
бассейне Волги и в южной части Северо-двинской системы, простираясь на север почти
до естественной границы распространения зерновых культур. Усиленная распашка земли
в трудных климатических условиях, где ран-
[117]
ние морозы часто губили урожай, а новь приходилось поднимать средц векового леса,
вызывалась устойчивым рыночным спросом на хлеб благодаря близости Архангельска,
развитию северных рыболовных промыслов и в особенности — большим вывозом хлеба в
Сибирь. В области Сухоны, Вычегды и Юга и их многочисленных мелких притоков
торговля хлебом своего урожая захватывала черносошное крестьянство. В первой
половине XVII в. в этом районе можно наблюдать оживленную мобилизацию земель,
переходивших во владение монастырей и местных торговых людей. С юга хлеб
подвозился из-под «вятского волока», а также с двух левых притоков Волги — Унжи и
Ветлуги, где лежали частновладельческие земли.
Большие партии поморского хлеба отправлялись в Сибирь за тысячи верст и доходили,
несмотря на трудные условия перевозки, до «великой реки Лены». Потребности Сибири
при ограниченности собственной запашки в привозном хлебе были очень значительны.
Хлеб шел главным образом на пропитание многочисленного промыслового населения,
бросавшегося каждый год на добычу соболя. В 153 г. (1644 — 1645 гг.) в одном Якутске
по таможенным записям было продано 11 5381/2 пуд. ржаной: муки. Вследствие
затруднений, связанных с перевозкой хлеба на дальние расстояния, в особенности через
Урал — «по чрезкаменному пути» — торговые люди предпочитали закупать хлеб по
дороге — в западных сибирских городах. Небольшая торговля хлебом происходила в
Верхотурье, где оканчивался самый трудный участок пути через Уральский хребет и
начиналась система сибирских речных путей. Продвигаясь далее на восток, торговые
люди встречали несколько хлебных рынков. Бойкая торговля шла в Туринском остроге,
куда хлеб вывозили местные пашенные крестьяне. Туринск снабжал своим хлебом
ближайшие места, например Пелымский: уезд. Такой же характер носила хлебная
торговля в Тюмени. Большой хлебный рынок образовался в Тобольске, куда хлеб
привозился крестьянами Кирчинской и Нижне-Ницынской слобод. Во всех этих пунктах
торговые люди, приехавшие «с Руси», закупали «хлебные запасы» на деньги, полученные
от продажи «русских товаров». Торговля хлебом завязывалась; и на другом направлении
сибирской дороги — на Обдорской заставе и в: Мангазее. В оба пункта хлеб привозился
преимущественно из Тобольска. Таким образом потребности сибирского колониального
рынка вызывали* усиленный1 товарный выход хлеба на обширном пространстве — от
верховьев Волги и южных участков Северо-двинского бассейна до западносибирских
уездов.
Одновременно, под влиянием растущего спроса, шло образование хлебного рынка на
противоположном конце Московского государства, в плодородных рязанских и
белгородских местах. К сожалению, до нас не дошли: таможенные книги по Рязанскому
уезду, являвшемуся старой житницей страны. Некоторое количество таможенных книг
сохранилось лишь в южных рязанских городах, лежавших у самой границы, за которой
начинались «польские города». Большой материал по хлебной торговле содержится в
таможенных книгах новых городов, расположенных в бассейне Цны и верхнего течения
Дона.
В отличие от Поморья, где усиленная распашка происходила на старой территории, на
юге осваивались новые земли на «диком поле». Тучный чернозем, степные и луговые
пастбища, чередовавшиеся с густыми лесами, тянувшимися по Донцу и его притокам, по
правому берегу Оскола и по берегам Тихой Сосны, создавали хорошие естественные
условия для развития сельского хозяйства: хлебопашества, скотоводства и пчеловодства.
[118]
При почти полном отсутствии посадского населения, не связанного с сельским
хозяйством, товарный выход последнего был возможен лишь при условии вывоза на
отдаленный рынок. Таким рынком были, с одной стороны, область донского казачества, с
другой — центральные московские уезды, нуждавшиеся в привозном хлебе.
Хорошо известна зависимость Дона, не имевшего собственно запашки, от привозного
хлеба. Правительство, стремившееся держать в своих руках казачество, запрещало
свободную торговлю хлебом с Доном, но последняя происходила в довольно
значительных размерах, несмотря на запрещения и заставы, перехватывавшие на Донце
будары с товаром.
В 1631 г. стрельцы, приехавшие с Дона, куда они посылались лазутчиками, рассказали,
что при них на Дон в «казачье нижнее войско» приехали воронежские и другие торговые
люди в бударах с хлебными запасами, медом, вином, зельем, свинцом. Один из
приехавших — торговый человек белгородец, — сообщил, что только из Белгорода
направилось на Дон около 20 будар, а с Валуек выехало с разными товарами около 70
человек, но были разбиты у Святых гор запорожскими казаками. В этом же году из Валуек
писали, что на Дон отправилось 13 будар с хлебом и ви-лом; всего выехало 35 человек
детей боярских и мелких служилых людей[9]. В то же время казаки сами приезжали за
нужным товаром в ближайшие южные города. С другой стороны, туда же направлялись
скупщики из центральных уездов. Для изучения торговли сельскохозяйственными
продуктами, в особенности хлебом, большой интерес представляют таможенные книги
Тамбова, Козлова, Коротояка, Орла, Корочи, Белева.
В записях, касающихся торговли предметами обрабатывающей промышленности,
содержится значительный материал по географии мелкого производства, работавшего на
широкий рыночный сбыт. Хотя форма производства в таможенных записях
непосредственно не указывалась, но в некоторых случаях она может быть установлена
отчасти на основании самих записей, отчасти косвенным путем с привлечением других
источников (домашняя промышленность крестьян, городские и сельские ремесла,
небольшие купеческие мануфактуры).
Места производства некоторых предметов устанавливаются по названиям. Так
существовал ряд предметов, которые в таможенных записях поморских и сибирских
городов назывались «ярославскими»: ярославские зеркала, ножи, замки, пуговицы,
попоны, рубашки, кушаки, завесы, киндяки, холст. Точно так же существовали калужские
ножи, усольские ножики, устюжские ножницы, вятские крашенины, углицкие выбойки,
вятские ложки, тверские ковшики, калужские ковши, московские зеркала, московские
колпаки, пермские пояски, ивановское полотно, погребцы «устюжского дела» и
холмогорские подголовки и т. д.; известно мыло разных сортов: костромское (лучшее),
ярославское, борисоглебское, романовское, «холмогорской вари», «тобольской вари» и др.
Соль Вычегодская уже во второй половине XVII в. известна искусными финифтяными
работами (в таможенных записях упоминаются медные перстни, ковши и чарки с
финифтью).
Некоторые из этих предметов возникли как подражание иностранным и успешно
конкурировали с последними. Например в Ярославле изготовлялись висячие замки
«персидского образца», о которых упоминает Кильбургер. Подражание восточному
можно видеть в ярославских киндяках[10].
[119]
и в крашенинах «на киндяшное дело». Ярославские зеркала можно противопоставить
«немецким зеркалам», ввозившимся через Архангельск, устюжские ножницы —
немецким ножницам, оловянные Ярославские пуговицы — оловянным немецким
пуговицам и т. д. В Тихвин из Устюжны Железопольской привозились ножи «на угорское
дело», бывшие повиди-мому подражанием очень ценившимся и распространенным
угорским ножам.
Ввоз иностранных изделий способствовал развитию спроса на них со стороны населения,
а это в свою очередь могло служить причиной для возникновения собственного
производства этих предметов. Район их распространения посредством торговли был очень
обширен. Калужские ковши продавались не только в ближайших к Калуге местах, но и в
Тихвине. Большинство этих предметов встречается в таможенных записях сибирских
городов. Например вятские ложки упоминаются в Томске и Енисейске; тверские ковшики
продавались не только в Устюге, но и в Томске; ярославский холст разных сортов
продавался во многих сибирских городах; очень широко были распространены
ярославские зеркала; костромское мыло упоминается в таможенной книге Обдорской
заставы; вятскими крашенинами торговали в Тобольске и т. д. Некоторые предметы
переходили из рук в руки. Например юртовские бухарцы охотно покупали в Тобольске
«русские товары», в числе которых находились и ярославские зеркала, и везли их через
Тару в Барабу, откуда в обмен вывозили меха.
Также на широкий внутренний рынок было рассчитано производство различных
железных изделий. В настоящее время приведен в известность материал по истории
первых железных мануфактур[11]. Спрос на железо со стороны многочисленных кузниц,
существовавших в большинстве городов, удовлетворялся посредством кустарной
выплавки железа из низкосортных руд. Места этой добычи были очень многочисленны и
рассеяны в разных частях территории. По таможенным книгам устанавливаются районы
добычи, удовлетворявшие потребности не только местного, но и иногороднего спроса, и
области распространения железных изделий. На севере значительная по размеру выплавка
железа производилась крестьянами Белой Слуды и Цывозерской волости Устюжского
уезда. По таможенным книгам Устюга Великого из этих волостей ежегодно доставлялось
в Устюг две-три тысячи пудов кричного железа помимо готовых изделий (сохи). В
устюжских кузницах железо перерабатывалось в топоры, скобы, ножи, ножницы, гводи,
якори, светцы, косы, сохи, серпы и другие изделия. Железные изделие вывозились в
большом числе в Сибирь, удовлетворяя потребности многочисленного промыслового
населения.
Торговля олонецким железом наряду с немецким железом и «риским» (рижским) укладом
устанавливается таможенными книгами Торопца 185 г. (1676—1677 гг.) и Тихвина за
разные годы. Карельский уклад вывозился в пом(оские города и в Сибирь. Значительную
торговлю железом местной вып.авки вела Устюжна Железопольская (таможенная книга
Устюжны Железопольской). Большой интерес представляют таможенные записи,
устанавливающие район распространения тульского железа в полосах и изделиях,
которые вывозилось в Вязьму, Курск, Оскол, Белев, Севск, Ефремов (по таможенным
книгам этих городов). Можно также отметить торговлю укладом и. Серпухова. В
противоположность представлению, что население XVII в. могло обходиться почти
совершенно без железа, тамо-
[120]
женные записи устанавливают наличие значительного спроса на железо со стороны
посадского и сельского населения, в особенности на промысловый и
сельскохозяйственный инвентарь (сохи-ральники, присохи, топоры, косы, серпы).
Большое число этих изделий выделывалось не в городах, а в селах и деревнях на
собственном, а отчасти на привозном материале.
IV
Изучение торговли сельскохозяйственными продуктами и предметами домашней
промышленности и ремесл приводит к мало исследованному вопросу о связи
крестьянского хозяйства с местным рынком. В то время как в других источниках, мы
находим лишь отдельные, более или менее случайные сведения, большой фактический
материал таможенных книг, относящийся к торговле крестьян, имеет то преимущество,
что носит систематический характер. Крестьянская торговля по этим данным может быть
представлена и в абсолютном (число крестьян-продавцов, список товаров и сумма
продаж) и в относительном размере (удельный вес крестьянской торговли по отношению
к торговле посадских людей). Хотя таможенные книги содержат записи о сборе пошлин,
произведенном в самой таможенной избе, находившейся в черте города, но район ее
действия захватывал более или менее значительную сельскую территорию, иногда — весь
уезд. Для сбора пошлин в сельской местности устраивались заставы по дрогам, в пунктах,
через которые проходило торговое движение, или посылались целовальники на сельские
торжки и ярмарки. К сожалению, эти мелкие сборы, за небольшим исключением,
заносились в таможенные книги общей суммой, без подразделения на отдельные
операции. Только в случае более крупной торговли велись систематические записи.
Купцы, отправлявшиеся для торговли в села и деревни, должны были или предварительно
являть деньги в таможенной избе, уплачивая с них установленную пошлину, или после
возвращения представлять закупленный товар. С другой стороны, вследствие
диференциации пошлин по территориальному признаку, в таможенных записях за очень
небольшим исключением точно указывается происхождение и социальное положение
каждого плательщика пошлин. Вследствие этого имеется полная возможность выделить
торговле операции крестьян, совершенные на городском рынке.
Связь между сельским и городским рынком по таможенным записям имеет несколько
односторонний характер, так как при совершении актов купли-продажи пошлина в
большинстве городов взималась только с продажи. Покупка на деньги, вырученные от
продажи, не облагалась и поэтому не регистрировалась. Обложению подлежала лишь
покупка с суммы, превышавшей сумму продажи. Между тем крестьяне, вывозившие на
рынок свои продукты, продавали на большую сумму, чем покупали, так как деньги нужны
были не только на покупку предметов, не произносившихся в своем хозяйстве, но и на
уплату налогов в пользу государства и оброков помещику.
В соответствии с характером вывоза за границу, состоявшего в значительной части из
сырья и полуфабрикатов, сельское, население должно было принимать деятельное участие
в производстве товаров на внешний сбыт. Деревня поставляла рожь, ячмень, пшеницу,
пенька лен, сырые кожи, сало, мясо, свиную щетину, воск, смолу, деготь, дешевые сорта
мехов и разные «крестьянские товары». Участие сельского населения в торговле не
ограничивалось потребностями экспорта. Выше мы отмечали значение крестьянского
домашнего производства в снабжении широкого рынка различными продуктами. Так,
среди товаров, скупавшихся «на сибирскую руку»,
[121]
большую роль играли именно «крестьянские товары» — полотно, сермяжное сукно,
прядево, рукавицы, сети и др.
Очень большой материал по скупке продуктов мелких крестьянских промыслов находится
в таможенных книгах поморских городов, где торговля захватывала черносошное
крестьянство поморских уездов. Близость оживленных торговых центров и большой спрос
на крестьянские товары привлекали крестьян и из более отдаленных мест. Так на
устюжский рынок ежегодно выезжали частновладельческие крестьяне Галицкого уезда, в
особенности с Унжи и Ветлуги. Подвоз начинался с января и продолжался до конца
зимней дороги. На санях крестьяне везли рожь, пшеницу, горох, свиное сало, коровье
масло, щетину, деревянную посуду, вязовые дуги, рогожи («ветлужские рогожи»
пользовались большой известностью и распространением), лапти, лыки, орехи, воск и
мед, кричное железо, свежую рыбу, яйца, ягоды и т. п. Иногда составлялись огромные
обозы. В 1642 г. с Ветлуги и Унжи прибыло с кладью 432 лошади. Товар, доставленный в
1675 г. на 1 1 30 лошадях, был продан за 2 398 руб. 29 алт. 4 ден.; в 1675 г. пришло под
товаром 1 043 лошади; товара было продано на 1 625 руб. 11 алт. 2 ден.; в 1681 г. пришло
под товаром 1 033 лошади, товара было продано на 1 493 руб. 1 алт. 2 ден. На вырученные
от продажи деньги в Устюге покупалась соль.
На ярмарку в Красном Бору Устюжского уезда крестьяне вывозили: хлеб, скот, сало, мясо,
масло, кричное железо, сермяжное сукно, холст, овчины, кафтаны, сети неводные, чулки,
рукавицы. Этими же товарами в течение всего года торговали на городских площадях.
Непосредственная близость архангельской и сибирской дорог не только усиливали
товарный выход крестьянского хозяйства, но и поддерживали целый ряд мелких
крестьянских промыслов, конкурировавших с городским ремеслом.
В стороне от крупных торговых центров и большого торгового движения роль
крестьянской торговли была менее заметна. Однако и в этих случаях близость городского