Ашин Г. Современные теории элиты

Подождите немного. Документ загружается.

ний не будут обращены в средства насилия, в средства эксплуа-

тации. Мы это знаем,— и разве во имя этой величайшей истори-

ческой задачи не стоит работать, не стоит отдать всех сил? И

трудящиеся совершат эту титаническую историческую работу,

ибо в них заложены дремлющие великие силы революции, воз-

рождения и обновления»

Известно, что существо социальной теории можно понять

лишь исследуя специфические условия, порождающие ее. Эли-

тарные теории — закономерный продукт определенных соци-

альных отношений. Они включены в определенные социальные

структуры и сами выступают в качестве активного звена в функ-

ционировании этих структур. Было бы упрощением считать, что

элитарные теории являются просто выражением своекорыстных

интересов эксплуататорских классов. Дело обстоит сложнее.

Элитарные теории — закономерное порождение общественных

отношений, при которых творческая деятельность превращена в

прерогативу отдельных классов и социальных групп, трудящиеся

массы угнетены и бесправны, а всеобщие социальные функции,

прежде всего управление обществом, находятся вне их контроля

и только через деятельность, по определению элитаристов,

«дисфункциональную» по отношению к данной системе, то есть

революционную, классовую борьбу, массы получают возмож-

ность приобщиться к социальному творчеству. В таком обществе

творческий индивид может вообразить себя противостоящим

массам как «инертной силе», рассматривать их как своего врага,

хотя виновником трагедии личности в этом обществе является

система, обрекающая массы на нетворческую роль.

Повседневная практика капиталистического общества соот-

ветствующим образом отражается в сознании индивидов, вклю-

ченных в господствующую систему общественных отношений.

Так возникают иллюзорные, мистифицированные, превращен-

ные, по словам Маркса, формы сознания. Элитарные теории вы-

ступают как систематизация и идеологизация превращенных

форм сознания, стихийно порожденных господствующей соци-

альной практикой. И в таком понимании служебная роль этих

теорий скорее не их исходная точка, а итог.

Американский леворадикальный социолог Р. Миллс в одной

из своих первых книг подчеркивал, что выход за рамки той или

иной системы — первейшее условие научного описания ее.

Описание структура власти, характер-

ное для буржуазной социологии, сделано «изнутри», причем ав-

торами, взгляды которых несут на себе печать буржуазной огра-

ниченности. Таким образом, эти исследования не могут не быть

субъективистскими, ибо получается, что властвующая элита че-

рез нанятых ею (или добровольно вставших на ее позиции) со-

циологов сама себя описывает; анализ социального процесса

производится с позиций стабильности системы как цели и идеа-

ла, то есть с позиций властвующей элиты. Чтобы дать научное

решение социальной проблемы, необходимо выйти за пределы

системы (в данном случае буржуазных отношений). Находясь

внутри нее, социолог может дать лишь ее описание, причем, как

правило, в такой форме, какую она принимает в обыденном соз-

нании. Буржуазная же «теоретическая» социология зачастую не

что иное, как систематизированное обыденное сознание.

Буржуазная идеология давно превратилась в ложное сознание,

извращающее ход социального процесса, причем извращающее

его в тем большей степени, чем больше она приходит в противо-

речие с объективными потребностями развития. «Чем больше

форма общения данного общества, а следовательно и условия

господствующего класса развивают свою противоположность по

отношению к ушедшим вперед производительным силам,— пи-

сал Ф. Энгельс,— чем больше вследствие этого раскол в самом

господствующем классе, как и раскол между ним и подчиненным

классом, — тем неправильней становится, конечно, и сознание,

первоначально соответствовавшее этой форме общения, то есть

оно перестает быть сознанием, соответствующим этой послед-

ней; тем больше прежние традиционные представления этой

формы общения, в которых действительные личные интересы и

т. д. и т. д. формулированы в виде всеобщих интересов, опуска-

ются до уровня пустых идеализирующих фраз, сознательной

иллюзии, умышленного лицемерия. Но чем больше их лживость

разоблачается жизнью.., тем решительнее они отстаиваются, тем

все более лицемерным, моральным и священным становится язык

этого образцового общества»

Итак, социальная функция элитарных теорий заключается, с

одной стороны, в том, чтобы «убедить» трудящихся в их «не-

способности» к самостоятельной деятельности, обосновать не-

обходимость руководства ими со стороны «избранных», специ-

ально подготовленных представителей господствующего класса,

защитить систему социальных привилегий. С другой стороны,

цель этих теорий — замас-

кировать реальный классовый антагонизм между эксплуа-

таторами и эксплуатируемыми, выдать его за «извечное» проти-

воречие между «толпой» и немногими выдающимися личностя-

ми. Как видим, социальной основой элитарных теорий являются

угнетенное положение трудящихся масс в классо-

во-антагонистическом обществе, экономическое, политическое,

духовное господство эксплуататорского меньшинства. Но поми-

мо этих общих причин в каждый исторический период сущест-

вуют и специфические причины, обусловливающие существова-

ние указанных концепций.

Превратившись в составную часть идеологии монопо-

листической буржуазии, элитарные теории не могли не отразить

тех социальных процессов, которыми характеризуется развитие

современного капитализма, — углубление его общего кризиса,

концентрация и централизация капитала, рост государствен-

но-монополистических тенденций, милитаризация, бюрократи-

зация, тенденции к фашизации политической жизни. Без учета

этих процессов, в частности важнейшего из них — образования

финансовой олигархии, невозможно раскрыть особенности со-

временных элитарных теорий, ибо во многом социальное назна-

чение этих теорий— апология последней. Теории элиты, таким

образом, можно рассматривать как идеологизацию тех социаль-

ных изменений, которыми сопровождалось перерастание капи-

тализма свободной конкуренции в империализм. Не случайно в

своем современном виде элитарные теории сформировались

именно в этот период. Немецкий марксист Э. Готтшлинг спра-

ведливо отмечает, что «элитарные теории — идеологическое вы-

ражение господства крупной монополистической буржуазии.., в

них отражается процесс дифференциации внутри самого класса

буржуазии»

Свободная конкуренция ушла в прошлое, оставив только за

кучкой финансовых магнатов роль действительного субъекта

капиталистического предпринимательства. «Конкуренция при

таком капитализме,— пишет В. И. Ленин,— означает неслы-

ханно зверское подавление предприимчивости, энергии, смелого

почина массы населения, гигантского большинства его, девяно-

ста девяти сотых трудящихся, означает также замену соревнова-

ния финансовым мошенничеством, непотизмом, прислужниче-

ством на верху социальной лестницы»

. Эта эволюция не могла

не получить определенного отражения в буржуазной социо-

логической литературе, констатирующей наличие в капи-

талистических странах всевластной элиты и бесправной общест-

венности (выражение Р. Миллса).

Идеологи монополистической буржуазии в своем стремлении

духовно поработить трудящихся еще более усугубили антина-

родный характер идеалистических взглядов на роль народных

масс в истории. Они утверждают, что народные массы — «не-

подвижное, косное начало», изображают их врагами культуры,

уверяют, что если народ возьмет управление обществом в свои

руки, то творческие личности будут подавлены, ибо массы, эта

«толпа посредственностей», уничтожают тех, кто стоит выше их

по духовному уровню. Если в прошлом творцами истории объ-

являлись политические деятели, военачальники, монархи, то ны-

не в качестве таковых обычно предстают магнаты финансового

капитала и менеджеры. Элитарные теории выражают реакцион-

ную, антинародную сущность современной монополистической

буржуазии *.

В. И. Ленин, вскрывший сущность империализма как высшей

и последней стадии развития капитализма, показал, что узурпа-

ция монополиями власти ущемляет интересы не только народ-

ных масс, но и средней, даже крупной немонополистической

буржуазии. Не случайно теоретики элитаризма именно монопо-

листическую буржуазию и ее непосредственных ставленников —

менеджеров, правительственную верхушку — считают субъек-

том социального процесса. Концентрация и централизация капи-

тала как одна из важнейших черт развития капитализма на ста-

дии империализма ведет к образованию финансовой олигархии.

Огромные производственные мощности в странах капитала, соз-

данные поколениями трудящихся, принадлежат нескольким сот-

ням богатейших семейств, образующих финансовую олигархию.

Эта верхушка господствующего эксплуататорского класса вкупе

с верхушкой менеджеров и провозглашается буржуазными со-

циологами экономической элитой.

Особенно велика концентрация капитала, степень мо-

нополизации экономики в США. По подсчетам исследователя

американской элиты Т. Дая, 3,5 тыс. богатейших людей Америки

контролируют свыше половины промышленных активов

страны

. Из более чем 200 тыс. промышлен-

* Почему буржуазия не удовлетворяется теориями культа героев и требует

возведения в ранг героев всего класса или верхушки класса буржуазии?

Классовый интерес буржуазии в одном отношении — против пролетариата

— один. Но конкуренция ведет к борьбе капиталиста с другими капитали-

стами, и в этой борьбе он опасается узурпации власти диктатором, предпо-

читая совокупную власть капиталистов (в период империализма это сово-

купная власть монополий).

ных компаний США всего 501 имеет активы, превышающие 250

млн. долл., но удельный вес этой группы в общей сумме активов

всех компаний составляет 72%, причем доля корпора-

ций-миллиардеров превышает 55%. Активность этих корпораций

в разделе прибылей еще выше: они присваивают 56,5% всех

прибылей.

100 крупнейших корпораций США контролируют ключевые

отрасли экономики, финансы страны. Это — крупнейшие про-

мышленные корпорации «Стандард ойл оф Нью-Джерси» («Экс-

сон»), «Дженерал моторе», «Тексако», «Форд моторе», «Галф

ойл». Это — крупнейшие корпорации в области коммуникаций,

прежде всего «Амери-кэн телефон энд телеграф» (АТТ) с акти-

вами свыше 50 млрд. долл. Это — крупнейшие страховые кор-

порации — «Прушеншл иншуренс» с активами свыше 30 млрд.

долл., «Метрополитэн лайф» с активами, приближающимися к

такой же сумме. 50 банков контролируют 65,6% всех банковских

активов США. Крупнейшие из них — «Бэнк оф Америка», «Сити

корпорейшн», «Чейз Манхэттн бэнк».

Наиболее высокая степень монополизации наблюдается в

сфере обращения. Среди финансовых групп выделяются группы

Рокфеллеров, Меллонов, Дюпонов, Фордов, группа «Морган гэ-

рэнти траст», калифорнийская группа (Джаннини, Кайзеры,

Крокеры), чикагская группа (Маккормики, Смиты, Вуды), клив-

лендская группа (Матеры, Ханна, Итоны). Наряду с семействами

миллиардеров с давними традициями в элиту финансовой оли-

гархии вошли выдвиженцы последних десятилетий. Среди аме-

риканских миллиардеров журнал «Форбс» называет Д.Людвига,

личное состояние которого превышает 2 млрд. долл., Б. Ханта и

его семейство, П. Ричардсона с сыном, Г. Гетти, Д. Паккарда, М.

Дэвиса, Ф. Аншутца.

Из 500 крупнейших корпораций США, аккумулирующих

большую часть богатств страны, 150 являются семейными, то

есть принадлежат семействам, входящим в финансовую олигар-

хию, или по крайней мере контролируются ими. Ряд корпораций

принадлежит одним и тем же семействам; одни и те же люди яв-

ляются президентами и членами совета директоров сразу не-

скольких корпораций, концентрируя в своих руках колоссальную

экономическую власть. Особенностью финансовой олигархии в

современный период является все большее превращение ее в

замкнутую группу, в которую практически невозможно про-

биться аутсайдерам. Диверсификация деятельности монополий,

распространение конгломератов ведут к универса-

лизации корпораций, к еще большему возрастанию моно-

полизации экономики капиталистических стран. Как указывал В.

И. Ленин, в условиях империализма «общие рамки формально

признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немно-

гих монополистов над остальным населением становится во сто

раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее»

А абсолютное большинство населения США, миллионные

трудящиеся массы владеют всего лишь 8% национального бо-

гатства. Как считает американский социолог Р. Лапмэн, полови-

на населения США фактически не имеет никакой собственности

. Это те, кто еле сводит концы с концами.

Подобная социальная структура (к этой модели при-

ближаются Япония и ведущие капиталистические страны За-

падной Европы) классифицируется западными социологами как

типично элитарная. Что ж, с этим выводом можно было бы со-

гласиться. Беда лишь в том, что большинство авторов, придер-

живающихся этой классификации, описывают элитарную струк-

туру как «естественную», соответствующую «индустриальному»

и «постиндустриальному» обществу, воспринимают ее как нор-

му.

В рамках этой структуры несколько сот семейств, входящих в

финансовую олигархию, являются безраздельными хозяевами

экономики капиталистических стран. Но они также являются

всесильными распорядителями в политической и культурной

жизни этих стран. Тот же Т. Дай пишет: «Огромная власть в

США сконцентрирована в руках горстки людей. Из более чем

200 миллионов американцев всего несколько тысяч решают во-

просы войны и мира, зарплаты и цен, занятости и производства,

законов и юстиции, налогов и привилегий»

. Общественный

строй, при котором судьбами миллионов людей распоряжается

кучка магнатов финансового капитала, действующая во имя уве-

личения своих прибылей, нельзя назвать иначе, чем антинарод-

ный. Недаром Р. Миллс сделал вывод о том, что строй совре-

менной Америки — олицетворение голой, деспотической силы.

«Люди из высших кругов не представляют нацию, их высокое

положение не является результатом их моральных достоинств.

Носители такой громадной власти, которую еще не знала история

человечества, они обрели эту власть только благодаря американ-

ской системе организованной безответственности»

В период общего кризиса капитализма, характеризуемого

обострением всех его противоречий, происходит пе-

рерастание монополистического капитализма в государст-

венно-монополистический, означающий соединение господства

монополий с аппаратом капиталистического государства при

подчинении последнего первым.

Государственно-монополистический капитализм еще более

сужает поле капиталистической конкуренции, трансформируя ее

в борьбу между монополистическими корпорациями за контроль

над государственным аппаратом или отдельными его звеньями. С

милитаризацией хозяйства капиталистических стран государство

превращается в крупнейшего заказчика, от которого зависят

наиболее выгодные контракты. Ставленники самых могущест-

венных финансовых групп занимают важнейшие государствен-

ные посты. Личная уния между банковским и промышленным

капиталом дополняется личной унией последнего с правительст-

вом.

Начав с прямого подкупа государственных чиновников, мо-

нополистический капитал все увеличивал свое влияние на бур-

жуазные правительства и, наконец, полностью подчинил их сво-

ему контролю. Отмечая эту тенденцию, У. Фостер писал: «Мо-

нополисты не довольствуются управлением правительством, так

сказать, на расстоянии. Они вторглись в самое его нутро, устроив

своих доверенных лиц на многие высокие посты в правительстве

и во всех министерствах. Своих людей прямо с Уолл-стрита они

пересадили в кабинет при президенте и на другие важные посты»

Однако было бы ошибкой абсолютизировать этот процесс и

делать вывод о том, что теперь финансовая олигархия непосред-

ственно управляет капиталистическим государством. Дело об-

стоит иначе. Финансовая олигархия не берет на себя функции

государственного управления, она осуществляет общий контроль

над его деятельностью, общее руководство ею. Марксист-

ско-ленинское учение не только не отрицает, а наоборот, под-

черкивает относительную самостоятельность буржуазного госу-

дарства и людей, непосредственно осуществляющих повседнев-

ное государственное управление,— тех, кого, собственно, и име-

нуют политической элитой или политократией. Еще Ф. Энгельс

отмечал, что в условиях парламентских режимов буржуазия

пользуется своим влиянием косвенно, но тем вернее. Непосред-

ственное же управление находится в руках армии правительст-

венных чиновников, которые отнюдь не обязательно рекрутиру-

ются из среды монополистической буржуазии; тем не менее они

неизменно осуществляют управление в ее интересах.

С усилением государственно-монополистических тенденций

неразрывно связана милитаризация капиталистических стран,

порождающая рост влияния военщины и наступление на буржу-

азно-демократические свободы. Методы социального управления

внутри государственно-монополистической структуры неизбеж-

но принимают бюрократическую форму; это — управление ме-

тодами команд, манипулирования людьми. Население все более

превращается в объект бюрократического контроля. Одним из

следствий бюрократизации является обезличивание как слу-

жащих внутри бюрократической иерархии, так и объекта уп-

равления— населения, ибо бюрократия по своей природе— наи-

более бездушное, имперсональное управление. И социология

внутри этой обезличенной системы управления массами фикси-

рует последних в качестве пассивного объекта манипуляций

правящей верхушки. Следить за выполнением многочисленных

директив, циркуляров призван чиновничий аппарат. Небывало

разбухает аппарат политического контроля над населением, пре-

сечения оппозиционных настроений по отношению к сущест-

вующему режиму; особенно растет шпионско-осведомительный

аппарат

Углубление противоречий между народными массами и мо-

нополиями ведет к тому, что монополистической буржуазии все

труднее сохранять свое господство методами буржуазной демо-

кратии. Обострение противоречий капитализма в период импе-

риализма, особенно в период общего кризиса капиталистической

системы, сопровождается наступлением политической реакции.

«Политической надстройкой над новой экономикой, над моно-

полистическим капитализмом (империализм есть монополисти-

ческий капитализм) является поворот от демократии к политиче-

ской реакции,— писал В. И. Ленин.— ...В этом смысле не-

оспоримо, что империализм есть «отрицание» демократии во-

обще, всей демократии»

Одним из теоретических обоснований этого поворота в поли-

тической надстройке капиталистического общества и являются

элитарные теории. Классовая борьба трудящихся масс ,за свое

освобождение внушает ужас монополистической буржуазии; ее

идеологи наряду с попытками извратить роль народных масс в

истории ищут способы удержания трудящихся под контролем

капиталистической верхушки. Многие буржуазные социологи

доказывают, что в наш «нестабильный век» демократические

методы управления якобы устарели, становятся «опас-

ными», по-

скольку влияние «некомпетентного» общественного мнения в

определенной мере связывает западных политиков. Они вына-

шивают идею о «сильной элите», «более оперативной» в подав-

лении трудящихся масс внутри страны и в проведении «твердой

политики» вовне; стремятся отыскать новые средства, которые

позволили бы монополистическому капиталу эффективно кон-

тролировать деятельность масс, любыми средствами удерживать

их в состоянии «покоя».

Чем более обостряется общий кризис капитализма, тем труд-

нее монополистической буржуазии управлять методами буржу-

азной демократии, тем сильнее ее тяга к фашистским методам

управления. Вполне естественно, что она нуждается в теоретиче-

ском обосновании этих устремлений. Этим целям и служат тео-

рии «сильной власти». В настоящее время эти теории все более

приобретают специфическое назначение как теоретическое

обоснование тенденций к фашизации политической жизни капи-

талистических стран, их милитаризации. Не случайно элитаризм,

как мы увидим ниже, популярен в среде ультраправых и анти-

коммунистических организаций.

Таким образом, социальные корни элитарных теорий следует

искать прежде всего в экономических, социально-политических

условиях антагонистических формаций, которые порождают из-

вращенные формы сознания, создают для идеологов господ-

ствующих классов побудительные мотивы к созданию подобных

теорий. Однако ссылкой на классовые корни нельзя полностью

объяснить распространение элитаризма. Более того, сведение

всей проблемы лишь к классовым интересам таит в себе опас-

ность вульгарно-социологического подхода, объявления этих

теорий сознательной клеветой идеологов эксплуататоров, то есть

упрощения причин возникновения теорий элиты. Это не просто

результат «недомыслия» определенных теоретиков, но еще в

меньшей степени — сознательная ложь эксплуататорских клас-

сов. Нельзя сбрасывать со счетов относительную самостоятель-

ность этих теорий, игнорировать ход рассуждений их авторов,

логику, факты, на которые они опираются и которые пытаются

интерпретировать. Корни этих теорий лежат в определенных мо-

ментах человеческого познания социальных явлений, его труд-

ностях и противоречиях. Именно гносеологические доводы пи-

тают эти концепции, и именно их анализ позволяет ответить на

вопрос о том, почему сторонникам этих теорий удается облечь их

в наукообразную форму, вполне «респектабель-

ную» с точки зрения буржуазных средних слоев, а также почему

трудящимся в странах капитала непросто разобраться в существе

этих теорий.

Элитарные теории порождены сочетанием социаль-

но-экономических причин, с одной стороны, и имеющих отно-

сительную автономность гносеологических корней — с другой.

При этом следует учитывать и их преемственную связь с пред-

шествовавшей социологией. Таким образом, марксист-

ско-ленинская интерпретация этих теорий предполагает анализ

как социальных условий, породивших эти извращенные пред-

ставления, так и гносеологических предпосылок, позволяющих

их авторам, спекулируя на определенных трудностях познания,

создавать классово искаженные идеологические конструкции

социального процесса. Итак, при исследовании элитарных тео-

рий мы будем исходить из того, что их появление обусловлено не

субъективной «злой волей» идеологов эксплуататоров, но,

во-первых, определенными социальными отношениями, с неиз-

бежностью порождающими превращенные формы сознания, и,

во-вторых, сложностью, противоречивостью самого процесса

познания общественных явлений.

Элитарные теории не могли бы существовать, если бы у них

не было определенных корней в самом процессе познания обще-

ственных явлений. Как и все идеалистические теории, они есть,

по определению В. И. Ленина, «пустоцвет, бесспорно, но пус-

тоцвет, растущий на живом дереве живого плодотворного, ис-

тинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, че-

ловеческого познания»

. Для показа несостоятельности рас-

сматриваемых теорий необходим анализ тех теорети-

ко-познавательных средств, с помощью которых их авторы кон-

струируют свои концепции, выяснение того, как идеалистиче-

ская, метафизическая методология, которой оперируют буржуаз-

ные социологи, влияет на конечные выводы их исследований.

Процесс познания социальной жизни — наиболее сложной

формы движения материи — сталкивается с рядом трудностей и

противоречий, создающих возможность извращенного, идеали-

стического объяснения социальных явлений. Это обусловлено

прежде всего самим объектом исследования, а также природой

познающего субъекта, сознание которого определяется кон-

кретными историческими условиями — уровнем развития мате-

риального производства, социальных и политических отноше-

ний. Познание — диалектический процесс взаимоотноше-

ния субъекта и