Агарков М.М. Учение о ценных бумагах
Подождите немного. Документ загружается.
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
применяются нормы вексельного права. Таким образом ст. 843 и 844 ставят довольно широкие
пределы праву участников оборота выпускать ордерные бумаги
124
.
Швейцарский проект 1919 г. состоит по этому вопросу на почве действующего права.
Итальянский проект 1922 г. разрешает вопрос следующим образом. Согласно ст. 332 всякая
ценная бумага, если она выдана с оговоркой о приказе или равнозначащей ей (qualora sia stato
emesso colla clausola all'ordine о altra equivalente), может быть передаваема посредством
передаточной надписи, если противное специально не оговорено законом. Сопоставив эту статью
со ст. 311, в силу которой начало ограничения возражений формулировано применительно ко всем
ценным бумагам, следует придти к выводу, что Итальянский проект в принципе допускает
свободу выпуска всякого рода ордерных ценных бумаг, хотя бы специально и неурегулированных
в законе.
Проект Торгового Свода СССР не дал прямого ответа на вопрос о допущении ордерных
бумаг, специально неурегулированных в законе. Однако, сопоставление ст. 187, 190 и 191 как
будто приводит к призванию возможности создания оборотом новых форм этих бумаг.
Сделанный нами краткий обзор показывает, что действующие законодательства, а также
новейшие проекты кодификации торгового права не дают вполне единообразных решений.
Однако, можно отметить тенденцию (особенно в проектах) к признанию возможности создания
ордерных бумаг, неурегулированных законом.
При отсутствии в действующем советском праве специальной нормы по этому вопросу
следует исходить из общих начал советского законодательства (ст. 4 Г. П. К.). Таким общим
началом является начало свободы договоров, принятое действующим гражданским правом. Спор
по вопросу о том, знает ли советское право начало свободы договоров
125
, как нам кажется, должен
быть решен в утвердительном смысле по следующим соображениям. Начало свободы договоров
прямо формулировано в постановлении 22 мая 1922 г. «об основных имущественных правах». Г К.
принял ту же точку зрения, так как согласно ст. 106 обязательства возникают из договоров, а
согласно ст. 30 недействительны лишь договоры, противные закону или направленные к явному
ущербу для государства
126
.
Несмотря на колебания цивилистической доктрины, следует признать, что при отсутствии
специального запрещения в законе, из начала свободы договоров вытекает возможность для
сторон, создавать ордерные бумаги, неурегулированные в законе
127
. Стороны, согласившись
выразить правоотношение в ордерной ценной бумаге, тем самым соглашаются относительно
определенного способа легитимации в качестве субъекта соответствующего права. Такое
соглашение не противоречит закону и не затрагивает прав третьих лиц, в частности, прав будущих
приобретателей бумаги. Поэтому, поскольку из закона не вытекает какое-либо специальное
ограничение, следует допустить возможность создания волею сторон таких ордерных бумаг,
которые неурегулированы законом. Что же касается ограничений, то, как нам кажется, есть
основание установить таковое в отношений распорядительных товарных документов (см. гл. V, 1).
Для того, чтобы неурегулированная законом бумага могла быть признана ордерной ценной
бумагой, необходимо, чтобы воля сторон была совершенно ясно выражена. В этом отношении
действующее право создает некоторое затруднение ввиду того совершенно специального, не
соответствующего обычному словоупотреблению и чисто случайному значению, которое оно
придает выражению «приказу такого-то» в Положении о морской перевозке (см. выше).
До настоящего времени этот вопрос на практике не ставился. Если он настоятельно даст о
себе знать, то практика найдет выход, соответствующий конкретным условиям, в которых он
станет. На помощь суду при истолковании воли сторон, вероятно, придут торговые обыкновения.
124
К. v. Hospenthal, ук. соч. стр. 6—9.
125
За признание начала свободы договоров см. А. Г. Гойхбарг, Хозяйственное право, т. I, стр. 192; С. А. Аскиназий,
Очерки хозяйственного права СССР, ст. 64; Против — П. Стучка, Классовое Государство и Гражданское право, стр. 52.
См. также И. С. Перетерский, Принудительные и диспозитивные нормы в обязательственном праве Г. К., Советское
право, 1924 г. № 4 (10).
126
В. Ю. Вольф, Заключение по вопросу о договорах внебиржевого посредничества, Революционная законность, 1926 г.
№ 19 — 22, стр. 63 — 64.
127
См. С. Vivante, III, n. 1434 bis. Там же (п. 1434 ter.) см. примеры ордерных бумаг, неурегулированных законом.
- 61 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
Во всяком случае, в настоящее время решать вопрос о возможных формах выражения воли сторон
преждевременно ввиду отсутствия необходимых для этого фактических предпосылок.
2. Передача ордерных бумаг
Передача ордерных бумаг совершается посредством индоссамента, или в тех случаях, когда
последняя передаточная надпись бланковая, тем же способом, как и передача бумаг на предъяви-
теля.
Передача ордерных бумаг регулируется в советском праве нормами, относящимися к
отдельным видам этих бумаг. Основное значение имеют нормы Положения о векселях (ст. 6, 7 и
8), так как Постановление о документах, выдаваемых товарными складами, делает отсылку к
нормам вексельного права, а в отношении коноссамента последние могут иметь применение по
аналогии.
Согласно ст. 7 Положения о векселях, вексель передается по передаточной надписи,
совершенной на оборотной его стороне. Передаточная надпись может быть именной или
бланковой. Именная передаточная надпись должна содержать в себе, кроме подписи лица,
передающего вексель, также и именное указание приобретателя векселя. Бланковая надпись
содержит в себе только подпись лица, передающего вексель.
Для передачи ордерной бумаги недостаточно одного учинения передаточной надписи.
Передаточная надпись представляет собой только оформление передачи ордерной бумаги.
Необходимо еще и самое соглашение о переходе права на бумагу
128
.
Если последняя надпись на бумаге бланковая, то бумага переходит, как бумага на
предъявителя до тех пор, пока один из приобретателей не превратит бланковую надпись в
именную, вписав в нее свое имя или имя другого лица, или же не передаст ее по именной
передаточной надписи. Собственник ордерной бумаги может виндицировать ее. Если на
виндицированном векселе имеется именная передаточная надпись, то собственник может
воспользоваться примечанием к ст. 7 Постановления о векселях и зачеркнуть ее. Примечание к ст.
7 Положения о векселях имеет применение к ордерным складочным бумагам (ст. 6 Пол. о
складочных документах). К коносаменту оно может быть применено по аналогии.
В советском законодательстве нет общей нормы, дающей прямой ответ на вопрос о защите
добросовестного приобретателя ордерной бумаги. Однако, из ст. 10 Пол. о векселях (и ст. 6 Пол. о
складочных документах) вытекает, что в отношении векселя и ордерных складочных бумаг
применение ст. 60 Г. К. исключается. Защита добросовестного приобретателя должна иметь место
на основании ст. 10 Положения о векселях. Ст. 10 определяет, что первому векселедержателю,
независимо от прав его предшественников, принадлежат все права, вытекающие из векселя. При
этом исключается лишь тот случай, когда вексель выбыл из владения последнего помимо его воли
и векселедержатель об этом знал или должен был знать при обычной в торговом обороте
предусмотрительности. Ст. 10, таким образом, непосредственно имеет в виду разрешить вопрос о
правах по бумаге, а не на бумагу. Однако, в виду того, что право по бумаге принадлежит лишь
тому, кто обладает правом на бумагу, вытекает что и право на вексель (и на ордерные складочные
документы) не принадлежит держателю в том случае, если он знал или должен был знать при
обычной в торговом обороте предусмотрительности, что бумага выбыла из владения его
предшественника помимо воли последнего. Понятие добросовестного приобретателя, основанное
на ст. 10 Положения о векселях, отличается от понятия, установленного прим. 1 к ст. 60 Г. К тем,
что в него входит признак обычной в торговом обороте предусмотрительности.
В отношении коноссамента вопрос о том, какая норма должна иметь применение при
определении добросовестности или недобросовестности приобретателя, не является вполне
128
Вопрос о переходе права на бумагу не должен быть смешиваем с вопросом о договорной или недоговорной природе
того или иного обязательства по ордерной бумаге. Второго вопроса мы не затрагиваем, так как он не может быть
поставлен в общей форме для ордерных бумаг, а должен рассматриваться для каждой бумаги отдельно. По вопросу об
юридической природе вексельного обязательства по советскому праву см. статью Б. Б. Черепахина «Юридическая
природа векселя и положение о векселях 1922 г.» («Право и Жизнь» 1923 г. № 9 — 10). Вывод автора о том, что всякое
вексельное обязательство по действующему праву основано на одностороннем волеизъявлении, не может быть признан
обоснованным.
- 62 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
ясным. При отсутствии специальной нормы возможно применение ст. 60 Г. К. Однако,
коноссамент является ордерной бумагой, обращается способом, аналогичным векселю, и в еще
большей степени, чем последний, ограничен в своем обращении рамками торгового оборота.
Поэтому определение добросовестности приобретателя коноссамента с точки зрения обычной в
торговом обороте предусмотрительности, и, следовательно, применение к этому случаю по
аналогии ст. 10 Положения о векселях, кажется нам достаточно обоснованным.
Если ордерная бумага снабжена бланковой передаточной надписью, то добросовестность
приобретателя должна, также как в случае именной надписи, определяться на основании ст. 10
Положения о векселях, а не на основании прим. I к ст. 60 Г. К, как для бумаг на предъявителя
ввиду того, что, как это было указано выше (см. гл. 1, 2), ордерная бумага, снабженная бланковым
индоссаментом, остается ордерной бумагой, а не делается бумагой на предъявителя.
С точки зрения действующего советского права, передаваемость векселя не может быть
ограничена какими-либо оговорками. Это правило вытекает из ст. 6 Пол. о векселях. Таким
образом советское право не знает так наз. Rekta-Indossament, т. е. передаточной надписи,
снабженной оговоркой, воспрещающей дальнейшую передачу
129
. В отношении ордерных
складочных документов ст. 6 Положения о векселях имеет применение в силу ст. 6 Положения о
документах, выдаваемых товарными складами. В отношении коноссамента она может быть
применена по аналогии.
Передача права на ордерную бумагу производит передачу выраженных в ней прав от
индоссанта к индоссату. Приобретатель получает право на ордерную бумагу и право из ордерной
бумаги, если он приобрел право собственности на бумагу, дошедшую до него на основании
непрерывного ряда передаточных надписей. В его лице тогда соединяются материальный и фор-
мальный кредитор. Приобретенное им право является автономным и не зависит от прав его
предшественников.
Передаточная надпись может служить не только для передачи бумаги, но и для
установления ответственности по ней индоссанта перед держателем наряду с ответственностью
составителя (так наз. гарантийная функция индоссамента)
130
.
Гарантийная функция не является необходимой функцией индоссамента
131
. Она не является
также необходимым составным элементом института ордерных бумаг. Она представляет собой
добавочное мероприятие, направленное на усиление оборотоспособности бумаги. Вполне
возможны и существуют ордерные бумаги, передаточная надпись на которых не имеет
гарантийной функции. Так, напр., германское и швейцарское право наделяют индоссамент
гарантийной функцией только в отношении некоторых ордерных бумаг (векселя, чека, в
Швейцарии, кроме того,— ордерного перевода и ордерного обещания платежа). Однако, с точки
зрения некоторых законодательств, ответственность индоссанта представляет собой общее
свойство всех ордерных бумаг. Так, напр., с точки зрения французского права, индоссант является
гарантом не только в случае векселя и чека, но и в случае всех других урегулированных законом
ордерных бумаг. Практический смысл распространения гарантийной функции на все ордерные
бумаги заключается в укреплении позиции индоссанта. С точки зрения французской доктрины и
судебной практики, лицо, приобретшее ордерную бумагу от несобственника, не приобретает прав
по бумаге. Гарантийная функция передаточной надписи создает для приобретателя возможность
получить удовлетворение от индоссантов, учинивших передаточные надписи после того, как
бумага неправомерным образом вышла из обладания последнего собственника. В случае
индоссирования бумаги, не принадлежащей к числу урегулированных в законе, передаточная
надпись не имеет гарантийной функции
132
.
По советскому праву гарантийную функцию имеет передаточная надпись на векселе (ст. 9
Положения о векселях) и на складочном и залоговом свидетельствах (ст. 14 Положения о
документах, выдаваемых товарными складами). Ответственность индоссанта может быть
129
См. Вавин, Научно-практический Комментарий к Положению о векселях 1922 г. п. I замечаний к ст. б.
130
Н. v. Hospenthal, ук. соч., стр. 53.
131
С. Vivante — v. III, n. 1435.
132
Thaller-Percerou, Тгаite. n. 1502; Lacour et Bouteron, Precis, t. n. 1400.
- 63 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
устранена помещением в передаточной надписи оговорки «без оборота на меня» (ст. 8 Положения
о векселях и ст. 6 Постановления о документах, выдаваемых товарными складами).
Положение о морской перевозке не устанавливает ответственности надписателя по
ордерным коносаментам. Нет основания распространять на коноссамент по аналогии
соответствующие нормы вексельного права.
Кроме передачи прав по ордерным бумагам (так наз. регулярный индоссамент) индоссамент
может служить также для залога, уполномочия на осуществление прав по бумаге и для некоторых
других целей (иррегулярный индоссамент)
133
. Вопрос об иррегулярном индоссаменте разработан в
теории вексельного права, где его целесообразнее и рассматривать.
Подпись, поставленная на обороте, может иметь значение и для бумаг на предъявителя. Так,
согласно § 56 английского Bill of Exchange Act, подпись, поставленная на обороте векселя или
чека, в том числе и векселя или чека на предъявителя, создает ответственность лица, ее
учинившего, перед держателем. Подпись на обороте предъявительской ценной бумаги не имеет
отношения к передаче бумаги и по существу является формой поручительной надписи (aval).
ГЛАВА IV. ИМЕННЫЕ БУМАГИ
1. Виды именных бумаг
Именной ценной бумагой является такая ценная бумага, которая легитимирует своего
держателя в качестве субъекта выраженных в ней прав, если он назван в качестве такового, как Е
тексте бумаги, так и в соответствующей книге обязанного лица
134
.
Действующее советское право регулирует ряд именных ценных бумаг.
1. Именной ценной бумагой является именная акция (ст. 342 и 344 Г. К). Принадлежность
именной акции к именным ценным бумагам совершенно бесспорно вытекает из ст. 344 Г. К.,
согласно которой «приобретший право собственности на акцию по передаточной надписи обязан
для осуществления своих прав в отношении общества заявить о своем праве собственности на
акцию или свидетельство правлению общества для внесения имени приобретателя в акционерную
книгу и предъявить правлению самую акцию или свидетельство с передаточной именной
надписью или иными письменными доказательствами перехода прав собственности».
2. Равным образом именными ценными бумагами являются предусмотренные ст. 344 Г. К.
временные свидетельства, заменяющие собой акции. Ст. 344 распространяет на них те положения,
которые установлены ею для именных акций. Принадлежность временных свидетельств к числу
ценных бумаг подтверждается ст. 345 Г. К., определяющей, что акционерное общество по общему
правилу не имеет права покупать за свой счет свои акции или временные свидетельства. Ст. 345,
таким образом, рассматривает временные свидетельства, так же как и акции, как носителей прав,
принадлежащих акционеру, и как особый в силу этого объект гражданского оборота, каковым не
являются документы, не представляющие собой ценных бумаг.
Не являются вовсе ценными бумагами предварительные расписки о получении взносов по
акциям (ст. 344 Г. К.). Хотя ст. 344 и говорит о возможности их уступки другим лицам с согласия
правления акционерного общества, однако, она имеет в виду не передачу их в качестве ценной
бумаги, а просто замену одного подписчика на акции другим, которую не возбраняется оформлять
иным способом и без передачи самой расписки. Предварительная именная расписка не является
документом, необходимым для осуществления прав, принадлежащих подписчику. Она имеет
только значение письменного доказательства в случае судебного спора.
133
См. K. v. Hospenthal, ук. соч. стр. 59 — 70.
134
Об именных ценных бумагах см.: С. Vivante, v. Ill, стр. 162—188 Thaller-Percerou, Traite, n. 601 — 604,894 — 899;
Lacour et Bouteron, Precis t. In. 1119 и след.; Thaller, De la nature juridigue du titre de credit, n. 120 и след.; Bezard-Falgas,
Trait6 theoritique et pratique du contentieux des transferts, 2-me edition, 1914; Julliot, Nature juridique du transfert des titres
nominatifs (Annales de droit commercial, 1904) L6vy — Ullmann, Essai sur les titres nommatifs (An. de droit commercial,
1897; Minard, Le titre nominatif, nature et fonctionement, 1897; E. Jacobi,DieWertpapiereBEhrenberg'sHandbuch,crp. 214—
233; А. Д. Милютин, Трансферт, как способ передачи прав, Вестник Гражданского Права, 1916 г. № 4.
- 64 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
3. Именными ценными бумагами являются квитанции, выдаваемые в приеме товаров на
хранение товарными складами, не получившими разрешения Народного Комиссариата Внешней и
Внутренней Торговли Союза ССР или Народного Комиссариата Внутренней Торговли одной из
союзных республик на выдачу свидетельств (ст. 1, п. «б» Пост. о документах, выдаваемых товар -
ными складами). Принадлежность этих квитанций к числу именных ценных бумаг вытекает из ст.
23 этого Постановления, согласно которой передача товара, сданного на хранение под квитанцию,
производится на основании трансферта по книгам склада, причем трансферт производится по
заявлению приобретателя, который обязан при этом представить складу квитанцию с
передаточной надписью на его приобретателя имя. О трансферте товарный склад учиняет надпись
на квитанции. Таким образом, квитанция является документом, предъявление которого необхо-
димо для осуществления выраженных в нем прав, в частности для передачи права на
соответствующий товар. Квитанция принадлежит к числу распорядительных документов (см. гл.
V, 1).
4. К числу именных ценных бумаг принадлежат вкладные билеты кредитных учреждений,
кроме тех случаев, когда они составлены на предъявителя (см. гл. II, 4). Уставы кредитных
учреждений обычно содержат указания просто на именной характер вкладных документов, не
позволяя сделать из этих указаний вывода о принадлежности их к именным или к обыкновенным
именным ценным бумагам. Но практика наших кредитных учреждений, продолжая в этом
отношении основанную на дореволюционном законодательстве практику прежних банков,
придает именным документам характер именных ценных бумаг (см. напр., ст. 4 Правил Госбанка о
денежных вкладах, ст. 61 Инструкций Торгово-Промышленного Банка СССР о вкладных
операциях). Не являются именными ценными бумагами именные вкладные документы
государственных трудовых сберегательных касс. Ни Положение о государственных трудовых
сберегательных кассах СССР, ни Инструкция, изданная Начальником Главного Управления и
регулирующая в ст. 27 — 57 операции этих касс, не дают основания причислить именные
документы по вкладам как срочным, так и по предъявлении к числу именных ценных бумаг. Ст. 37
Положения, согласно которой «в случае утраты именной сберегательной книжки вкладчик или его
законный представитель получает новую книжку не позже трех дней по заявлении им об утрате
книжки» дает основание утверждать, что эти документы вообще не являются ценными бумагами,
в частности, не являются и обыкновенными именными ценными бумагами.
5. Действующее законодательство, как было указано выше (см. гл. II, 1), предусматривает
выпуск облигационных займов Правительством Союза ССР и Правительством Союзных
Республик, местными советами, трестами, акционерными обществами, кроме страховых и
краткосрочного кредита, уставы которых предусматривают эту операцию. Но оно нигде не
указывает на то, к какому виду ценных бумаг должны принадлежать облигации. До настоящего
времени все выпущенные в СССР облигационные займы принимали форму облигаций на
предъявителя. Однако, в этом нет ничего обязательного. Облигации могут быть выпущены и в
форме именных ценных бумаг. Теоретически допустим выпуск облигационного займа в форме
ордерных облигаций
135
. Но практически едва ли у нас может существовать какая-либо потребность
в этом. Что же касается именных облигаций, то они у нас и практически весьма возможны.
Предъявительская форма нужна тогда, когда при выпуске займа рассчитывают на широкий
частный рынок. Поэтому такие займы, как, напр., наши государственные выигрышные займы
необходимо должны быть выпускаемы в форме облигаций на предъявителя. Иначе обстоит дело
тогда, когда заем рассчитан на размещение среди государственных и кооперативных предприятий,
особенно в порядке обязательного помещения в облигации займа их запасных и резервных
капиталов. В этом случае именные облигации, быть может, являются более желательными, так как
135
В Германии является обычным выпуск акционерными обществами облигаций в форме ордерных бумаг
(Kaufmannischer Verpflichtungsschein — § 363 Гер. Тор. Ул.). Они составляются по приказу какого-либо банка, с
бланковым индоссаментом которого и выпускаются на рынок. Эта форма позволяет обходить § 795 Гер. Гр. Ул.,
требующий разрешение правительства для выпуска денежных обязательств на предъявителя. Кроме того она создает
удобный способ гарантирования банком облигационного займа. Благодаря бланковому индоссаменту такие облигации
сохраняют преимущество легкой обращаемости, свойственное бумагам на предъявителя. Изредка встречаются ордерные
облигации во Франции.
- 65 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
они облегчают контроль за размещением займа и за распоряжением облигациями со стороны
держателей.
Действующее советское право не устанавливает никаких ограничений для выпуска именных
ценных бумаг. Практика же создает эти бумаги и в тех случаях, когда к тому нет прямых указаний
в законе. Так обстоит, напр., дело с именными вкладными билетами кредитных учреждений. То
обстоятельство, что уставы говорят об «именных» вкладных документах, таким основанием не
является, так как термин «именной» в действующем советском законодательстве употребляется
одинаково как для обозначения именных ценных бумаг (напр., именная акция, квитанция
товарного склада), так и для обозначения обыкновенных именных ценных бумаг (напр. именной
дубликат). Действующее право знает даже случай, когда закон, применительно к ордерной бумаге,
говорит о том, что она составляется на имя определенного лица (ст. 10 Пол. о морской перевозке;
см. выше гл. III, 1), и, таким образом, дает повод называть ее именной бумагой. Нельзя считать эту
практику юридически необоснованной. Нет препятствий к тому, чтобы стороны устанавливали тот
способ легитимации держателя ценной бумаги в качестве субъекта соответствующего права,
который характеризует именную ценную бумагу. Однако, одно ограничение все же вытекает из
самой природы вещей. Запись в книге обязанного лица предполагает ведение книг, вызывающее
доверие к сделанным в них записям. Поэтому мы считаем правильным, чтобы составителями
именных ценных бумаг могли бы быть только лица, на которых закон возлагает обязанность
ведения торговых книг, а также, конечно, юридические лица публичного права, как Союз ССР или
Союзные республики, а также местные советы.
2. Передача именных бумаг
Действующее советское право, регулируя отдельные виды именных бумаг, не
устанавливает, по общему правилу, никаких ограничений свободного их перехода от одного лица
к другому. Но в отношении именных акций оно предусматривает возможность таких ограничений.
Согласно ст. 344 Г. К. «именные акции и заменяющие их временные свидетельства могут быть
передаваемы по передаточным надписям, если иное не постановлено в его уставе». Выражение
«его уставе» не согласовано с текстом статьи. Но, очевидно, оно должно означать устав
акционерного общества. Ст. 344 разрешает в уставах акционерных обществ отступления как от
указанного в законе способа передачи (по передаточной надписи), так и от начала свободной
передачи. Такие отступления на практике встречаются. Так, напр., Устав акционерного банка для
электрификации СССР (Электробанка) требует для передачи именных акций согласия Правления
банка (§ 15).
Возможны два способа передачи именных бумаг. Один способ заключается в том, что
передача совершается посредством трансферта по книгам обязанного лица на основании
заявления отчуждателя, сопровождаемого предъявлением самой бумаги. Другой — в том, что
бумага передается отчуждателем приобретателю по передаточной надписи, трансферт же
совершается на основании заявления приобретателя, также сопровождаемого предъявлением
бумаги. Первый способ принят французским правом. Он установлен в отношении
государственной ренты еще законодательством Великой французской революции (Закон 28
флореаля VII года, декрет 13 термидора XIII года). Кроме того, он урегулирован законами 20 июня
1875 г. и 11 июня 1909 г.
В отношении именных акций он установлен ст. 36 Франц. Торг. Код. Практика
распространяет действие этой статьи и на другие именные бумаги, выпускаемые частными
лицами. Второй способ (передача по индоссаменту) принят § 222 Герм. Торг. Улож.и§ 634
Швейцарского Обязат. Права. Как было указано выше, германская доктрина, в силу этого
обстоятельства, причисляет именную акцию к ордерным бумагам. Итальянское право регулирует
тот и другой способ, допуская их альтернативно, по усмотрению держателя (§ 10 и § 11 закона 7
июня 1923 г.).
Действующее советское право принимает для урегулирования именных бумаг, по общему
правилу, порядок передачи по надписи с последующим трансфертом на основании заявления
приобретателя. Но в отношении именных акций оно допускает, на основании уставов
акционерных обществ, и иной порядок (ст. 344), который иногда в уставах и устанавливается (см.
- 66 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
напр., § 11 Устава Торгово-Промышленного Банка СССР). В отношении же квитанций,
выдаваемых в приеме товаров на хранение товарными складами, не имеющими разрешения на
выдачу свидетельств, закон допускает передачу только по надписям с последующим трансфертом
по книгам склада (ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами).
В тех случаях, когда закон не регулирует порядок передачи именной бумаги, нет
препятствий к тому, чтобы этот порядок устанавливался сторонами. Выше (см. гл. 1, 4) было
указано на правила Государственного Банка, которые, несмотря на упоминание о передаточных
надписях, по существу устанавливают порядок трансферта по заявлению отчуждателя
136
.
Таким образом действующее советское право знает тот и другой порядок передачи именных
бумаг. Мы остановимся на каждом из них для рассмотрения как самого способа передачи, так и ее
юридических последствий.
Основным способом с точки зрения действующего права является передача по надписи с
последующим трансфертом. Задачей юридического анализа является установить способ
оформления передачи и соответственное значение индоссамента и трансферта, а также
юридические последствия того и другого.
Право на бумагу переходит в силу соглашения между отчуждателем и приобретателем. В
основании этого соглашения может лежать любая хозяйственная сделка, — купля и продажа,
мена, дарение и т. п. Это соглашение оформляется посредством учинения на бумаге передаточной
надписи. Значение передаточной надписи с точки зрения действующего права крайне неясно. Ст.
23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами, говорит, что «трансферт производителя
по заявлении приобретателя, который обязан при этом представить складу квитанцию с
передаточной надписью на его приобретателя имя». Ст. 344 Г. К. говорит: «приобретший право
собственности на акции по передаточной надписи или по какому-либо другому основанию». Из
сопоставления с предшествующей фразой о том, что «именные акции и заменяющие их временные
свидетельства могут быть передаваемы по передаточной надписи, если иное не поставлено в (его)
уставе», следует, что ссылка на «другое основание» имеет в виду переход не на основании
соглашения между сторонами, а, напр., по наследованию. Таким образом текст этих статей
определенно указывает на обязательность учинения передаточной надписи для того, чтобы мог
быть совершен трансферт. Но обязательно ли ее совершение для действительности соглашения о
переходе права собственности. Согласно ст. 29 Г. К. «несоблюдение требуемой законом формы
влечет за собой недействительность сделки лишь в том случае, когда такое последствие
несоблюдения формы прямо указано в законе». Оговорки о недействительности ни ст. 23 Пост. о
документах, выдаваемых товарными складами, ни ст. 344 Г. К не делают. Должны ли мы из этого
сделать вывод, что соглашение о передаче права на документ действительно и без передаточной
надписи? Мы думаем, что ответ должен быть утвердительный. Такое соглашение действительно,
право собственности на бумагу переходит на приобретателя. Но, если отчуждатель не учинил
передаточной надписи, трансферт не может быть произведен. Приобретатель должен в этом
случае предъявить к отчуждателю иск о совершении этой надписи. Надпись, сделанная судом на
основании решения по такому иску, заменяет собой передаточную надпись.
Передаточная надпись, как на квитанции товарного склада, так и на акции и временном
свидетельстве должна быть именная (ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами,
ст. 344 Г. К.).
Приобретатель делается собственником еще до учинения трансферта. Закон прямо
оговаривает это в отношении акции и временного свидетельства (ст. 344 Г. К.). Но Постановление
о документах, выдаваемых товарными складами, в этом вопросе неясно. Ст. 23 говорит: «передача
товара, сданного на хранение под квитанцию, производится на основании трансферта по книгам
товарного склада». Ст. 23, таким образом, имеет непосредственно в виду не передачу документа, а
передачу представленного им товара. Приобретатель становится на место отчуждателя только на
основании трансферта, так как только трансферт дает ему возможность осуществить притязание в
отношении товарного склада. Что же касается перехода права собственности на бумагу, то об этом
ст. 23 умалчивает. Ввиду отсутствия оснований решать вопрос иначе, чем в отношении именных
136
Отсутствие отчетливости в правилах о вкладной операции Государственного Банка объясняется влиянием на
советскую банковую практику уставов и практики дореволюционных банков. См. о дореволюционной практике статью
А. Д. Милютина в Вестнике Гражданского Права, 1916 г. № 4.
- 67 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
акций и временных свидетельств, следует, по аналогии, распространить правило ст. 344 Г. К. и
признать, что право собственности на квитанцию переходит в силу передаточной на ней надписи.
Право собственности приобретателя имеет на общих основаниях силу в отношении всякого
и каждого, в том числе и в отношении обязанного по бумаге лица. Но в отношении последнего
право собственности на бумагу не предоставляет приобретателю возможность непосредственного
осуществления права, выраженного в бумаге. Для этого ему необходимо предъявить бумагу
обязанному лицу с требованием об учинении трансферта. Таким образом приобретатель именной
ценной бумаги приобретает вместе с правом на бумагу право требовать от обязанного лица
совершения перевода по книгам. Право, выраженное в бумаге, он приобретает под условием, что
трансферт будет произведен. Встает вопрос, должен ли каждый приобретатель предъявлять
бумагу для трансферта обязанному лицу. Ответ должен быть отрицательный. Ни ст. 344 Г. К., ни
ст. 23 Постановления о документах, выдаваемых товарными складами, не дают никаких оснований
для положительного ответа. И та и другая говорят о «приобретателе», каковым является не только
первый, но и каждый последующий приобретатель бумаги. Самая цель института приобретения
прав на именные ценные бумаги по передаточным надписям заключается именно в возможности
дальнейшего их отчуждения без предъявления обязанному лицу после каждого перехода из рук в
руки.
Обязанное лицо, которому предъявлена снабженная передаточной надписью именная бумага
с требованием об учинении трансферта, должно проверить правильность перехода бумаги к
предъявителю. Для этого, с точки зрения действующего советского права, недостаточно проверки
формальной правильности непрерывного ряда передаточных надписей, начинающегося надписью
того, кто в книгах обязанного лица означен в качестве субъекта права. Ни ст. 23 Постановления о
документах, выдаваемых товарными складами, ни ст. 344 Г. К. не дают никаких оснований
приравнивать положение товарного склада и акционерного общества в отношении требования об
учинении трансферта к положению должника по ордерной бумаге. Товарный склад и акционерное
общество в этом отношении находятся в положении, аналогичном положению должника по
обыкновенной именной ценной бумаге. Они могут приводить против требования о совершении
трансферта все возражения, которые основаны на их отношениях с правопредшественниками
предъявителя, т. е. всеми предшествующими надписателями, но при этом только начиная с лица,
означенного в книге в качестве субъекта выраженного в бумаге права. Обязанное лицо не может
приводить против требования о трансферте возражений, которые основаны на его отношениях к
отмеченным в книге предшественникам последнего отмеченного в ней лица. Права того, кто
легитимирован содержанием бумаги и совпадающей с наименованием в бумаге записью в книге,
автономны и не зависят от прав его предшественников, занесенных в книгу. Эти права переходят
по передаточным надписям к приобретателю бумаги и поэтому обязанное лицо может приводить
против требования последнего только те возражения, которые основаны на отношениях к лицам,
входящим в ряд, начинающийся тем, кто последний означен в книге и кончающийся
предъявителем бумаги.
После того, как трансферт совершен, право-держателя бумаги очищается от возражений,
которые были основаны на отношениях обязанного лица к его занесенному в книгу
предшественнику. Но трансферт не защищает требования лица, занесенного в книгу, от
возражения, что он не является преемником предшествующего означенного в книге лица и что
поэтому трансферт был учинен неправильно. Нельзя лишать обязанное лицо возможности приво-
дить это возражение, так как исполнение неправильно занесенному в книгу держателю бумаги не
освобождает его от ответственности перед последним правильно означенным в ней лицом.
Последнее правильно означенное в книге лицо может виндицировать бумагу от неправильного
держателя и обратиться с притязанием к обязанному лицу. Равным образом аналогичное положе-
ние может создаться, если порок в праве держателя возник после того, как бумага была правильно
передана по передаточной надписи последним, правильно занесенным в книги лицом (А).
Допустим, что «А» передал бумагу по надписи «Б», после чего бумага неправильно попала к «В»,
на имя которого сделана была «Б» передаточная надпись (напр., по ошибке). «Б» может
виндицировать бумагу от «В» и предъявить ее с требованием о трансферте на свое имя
- 68 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
обязанному лицу. Последнее не может защищаться ссылкой на неправильно учиненный им
трансферт на имя «В».
Трансферт, совершенный по требованию неправильного держателя, должен быть по
требованию правильного держателя уничтожен соответствующей отметкой в книге обязанного
лица. Если правильный держатель не отмечен в книге, то он может требовать совершения
трансферта на свое имя. В случае отказа обязанного лица выполнить эти требования правильный
держатель может обратиться со своим притязанием в суд.
Изложенное показывает, что передача именных бумаг по передаточным надписям, не
имеющим значения индоссирования ордерных бумаг, приводит к значительному усложнению
правоотношений по этим бумагам. Для осуществления требования об учинении трансферта
создается иной способ легитимации управомоченного лица, чем для осуществления самого права,
выраженного в бумаге, причем в руках приобретателя, не занесенного в книгу обязанного лица,
бумага обладает весьма ограниченною публичной достоверностью, так как обязанное лицо может
приводить против требования об учинении трансферта все те возражения, которые оно имеет
против последнего занесенного в книгу лица, а также возражения, относящиеся к дальнейшим
звеньям в цепи передач по надписям, приведшей к держателю бумаги.
Большая простота правоотношений достигается тогда, когда индоссированию именной
бумаги придают характер, аналогичный индоссированию ордерной бумаги, так, что приобретатель
именной бумаги, требующий трансферта, легитимирует себя предъявлением документа,
снабженного непрерывным рядом доходящих до него передаточных надписей. Такой порядок при-
меняет § Герм. Торг. Ул., § Швейц. Обяз. Права, § Ит. Торг. Ул. и альтернативно § 10
Итальянского закона 7 июня 1923 г. об именных бумагах
137
. Но все же и этот порядок основан на
привнесение в регулирование именных бумаг элементов, заимствованных из положений о других
бумагах, что неизбежно приводит к осложнению правоотношений. Более простым является
порядок, принятый во французском праве (ст. 36 Франц. Торг. Код.), и альтернативно в
итальянском законе 7 июня 1923 г. Этот же порядок, как уже указывалось, принят и у нас по
уставам некоторых акционерных обществ. § 11 Устава Торгово-Промышленного Банка СССР
определяет, что передача именных акций производится через «объявление о сем Правлению
Банка, с приложением самих акций, для перевода их по акционерной книге на имя приобрета-
теля». При этой системе трансферт совершается на основании заявления отчуждателя обязанному
лицу, сопровождаемому предъявлением самих акций. Каждой передаче акций соответствует
трансферт по книгам. Легитимация приобретателя документа всегда производится на основаниях,
специфически присущих именным ценным бумагам. Обязанное лицо имеет дело только с
предъявителем бумаги, легитимированным содержанием бумаги и записью в книгах.
Теория передачи именной бумаги на основании заявления отчуждателя разрабатывалась
преимущественно во Франции, в которой было предложено несколько точек зрения к этому вопро-
су. С точки зрения Thaller'a, трансферт представляет собой делегацию, при которой отчуждатель-
делегант делегирует приобретателя-делегата обязанному лицу-делегатарию, причем
предполагается, что последний заранее акцептовал все возможные со стороны держателя
бумаги делегации. Эта точка зрения повторяет, применительно к именной бумаге, теорию,
развитую Thaller'ом в отношении litres de credit вообще. Мы уже останавливались на ней выше. С
точки зрения Julliot'a трансферт представляет собой договор в пользу третьего лица. Wahl считает,
что посредством трансферта обязанное лицо принимает на себя перед приобретателем бумаги на
основании цессии, совершенной сторонами, обязательство независимое и самостоятельное по
отношению к тому, которое связывало его с приобретателем. Несмотря на возражения, которые
Wahl делает по адресу Thaller'a, его собственные взгляды весьма близко подходят к теории послед-
него, невыгодно отличаясь от нее отсутствием юридической отчетливости
138
.
Теории, предложенные во французской литературе, преследуют цель обосновать отличие
трансферта именной бумаги от цессии и, как результат этого, автономность прав приобретателя.
137
§ 10 и § 11 закона 7 июня 1923 г. допускает совершение трансферта по требованию или отчуждателя, или
приобретателя по надписи, или всякого иного приобретателя, могущего обосновать свое право письменными докумен-
тами.
138
См. литературу, указанную в прим. I. Не представляет ни теоретического, ни практического интереса теория Levy-
Ulimann.
- 69 -
М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах
Догматическим основанием для конструирования трансферта, как вида цессии, является ст. 36
Франц. Торг. Код., которая указывает, что цессия именных акций совершается путем заявления
отчуждателя («...la cession s'opere par une declaratlion de transport inscrite sur les registres et signee de
celui qui fait le transport ou d'un fonde de pouvoir»
139
). Они не представляют для нас
непосредственного интереса, так как действующее советское право не знает каких-либо
положений, которые служили бы основанием для распространения на трансферт по заявлению
отчуждателя положений, установленных в Г. К. для цессии. Что же касается автономности прав
приобретателя, то, как мы видели, она является результатом того способа легитимации держателя
бумаги в качестве субъекта выраженного в ней права, который специфически присущ именным
ценным бумагам.
В случае трансферта, совершенного по заявлению отчуждателя, встает вопрос о моменте
перехода права собственности на приобретателя. Мыслимы два решения. Во-первых, можно
принять, что право собственности переходит от отчуждателя к приобретателю с момента
соглашения между ними и что трансферт по книгам обязанного лица необходим только для
осуществления прав по бумаге в отношении последнего. В этом случае приобретатель, вместе с
правом собственности на бумагу, приобретает требование к отчуждателю о совершении
трансферта. Во-вторых, возможна и другая точка зрения, согласно которой трансферт является
актом необходимым не только для легитимации приобретателя в отношении обязанного лица, но и
для перехода права собственности на бумагу. Соглашение же между отчуждателем и
приобретателем дает последнему только право требовать от первого заявления обязанному лицу
об учинении трансферта
140
. На второй точке зрения стоят некоторые акционерные уставы. Так,
напр., уже цитированный нами § Устава Торгово-Промышленного Банка СССР указывает, что
«переход именных акций производится через объявление об этом Правлению Банка с
приложением самих акций для перевода их по акционерной книге на имя приобретателя». Равным
образом § 6 Устава Московского Городского Банка говорит, что «передача именных акций от
одного лица к другому производится на основании заявления о том правлению Банка с
приложением самих акций для перевода их на имя приобретателя по книгам Банка». В пользу этой
точки зрения говорят следующие соображения. Если признать, что право собственности переходит
с момента соглашения, то нет оснований воспретить приобретателю, сделавшемуся
собственником, передать бумагу следующему приобретателю еще до совершения трансферта.
Пришлось бы также признать, что второй и следующие приобретатели могут требовать от
первоначального отчуждателя заявления обязанному лицу о трансферте. Промежуточные
приобретатели не могут сделать это заявление, так как они не означены в книге обязанного лица.
Первоначальный отчуждатель может в этом случае оказаться в довольно тяжелом положении. Ему
пришлось бы проверять правильность перехода бумаги от одного приобретателя к другому, так
как, сделав заявление о трансферте в пользу держателя бумаги, он рисковал бы ответственностью
перед действительным собственником бумаги, если бы держатель таковым не оказался. Было бы,
кроме того, непонятно, почему приобретатель, сделавшись собственником, не может сам заявить
обязанному лицу требование о совершении трансферта, как это имеет место в случае перехода
бумаги по передаточной надписи. Эти соображения показывают, что первое решение идет вразрез
с практической целью института передачи бумаги посредством трансферта, совершаемого по
заявлению отчуждателя. Трансферт по заявлению отчуждателя ценен прежде всего благодаря
тому, что каждая передача права собственности на бумагу проходит через книгу обязанного лица.
Благодаря этому очень упрощаются правоотношения между сторонами. Отчуждатель знает своего
контрагента-приобретателя, на основании сделки с которым он делает заявление о трансферте.
Обязанное лицо принимает заявление о трансферте от отчуждателя, который означен у него в
книге, как субъект права по бумаге. Приобретатель получает бумагу от отчуждателя, легитимацию
которого ему легко проверить путем справки в книгах обязанного лица. Благодаря отсутствию
промежуточных звеньев, не отмеченных в книге, бумага обладает публичной достоверностью в
отношении каждого ее собственника, так как каждый из них легитимирован способом,
139
Как особый вид цессии рассматривает трансферт Lyon-Caen et Renault, Traite t. № 947 bis.
140
См. в отношении французского права и судебной практики Lacour et Bouteron, Traite № 1138 — 1146.
- 70 -