Агарков М.М. Учение о ценных бумагах

Подождите немного. Документ загружается.

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

Если имеет место частичное исполнение, то бумага остается у кредитора, но должник имеет

право требовать учинения на ней соответствующей отметки.

В тех случаях когда не представляется нужным передавать бумагу должнику или делать на

ней надпись о частичном исполнении ввиду того, что осуществление права по бумаге не ведет ни

к полному, ни к частичному погашению этого права, как, напр., в случае осуществления

акционером права участия в общем собрании, возможно заменять предъявления бумаги

удостоверением того, что она находится в непосредственном обладании третьего лица,

владеющего ею на основании какого-либо специального титула, обязывающего или

управомачивающего его к этому (напр., залог, поклажа). Такое удостоверение с достаточной

вероятностью свидетельствует о том, что соответствующее лицо является владельцем (хотя и

посредственным) ценной бумаги. Оно может поэтому рассматриваться как посредственное

предъявление самой ценной бумаги. Соответствующие указания встречаются в уставах наших

акционерных обществ в отношении акций на предъявителя. Так, напр., Уставы Центрального

Банка Коммунального Хозяйства и Жилищного Строительства и Банка для Внешней Торговли

СССР определяют, что взамен подлинных акций могут быть предъявлены удостоверения

кредитных учреждений, список которых устанавливается НКФ СССР. Во избежание

злоупотреблений принято ограничивать круг непосредственных владельцев, удостоверения

которых принимаются взамен акций. Кроме того, обычно оговаривается, что в удостоверениях

должны быть указаны номера акций, а также должно быть удостоверено, что они не будут

возвращены до дня следующего за днем окончания общего собрания (см. Уставы Цекомбанка § 61

и Внешторгбанка § 50).

Особо следует остановиться на необходимости предъявления бумаги при осуществлении

права относительно именных ценных бумаг. Именная ценная бумага легитимирует своего держа-

теля, если он означен не только в тексте бумаги, но и в книгах обязанного лица. Лицо, не

означенное в книге, не может требовать исполнения. Спрашивается, не может ли составитель

бумаги чинить исполнение на основании одной только записи в книге ввиду того, что лицо, в ней

означенное, легитимировано в отношении его в качестве субъекта соответствующего права.

Нормы об именных бумагах в действующем законодательстве даны по поводу именных

акций и квитанций товарного склада. Согласно ст. 344 Г. К. предварительные именные расписки о

получении взносов по акциям могут быть уступаемы другим лицам только с согласия правления.

Именные же акции и заменяющие их временные свидетельства могут быть передаваемы по

передаточным надписям, если иное не постановлено в уставе. Таким образом для передачи

именных акций и временных свидетельств не требуется согласия правления акционерного

общества. Приобретший акцию по передаточной надписи делается ее собственником. Он должен

для осуществления своих прав в отношении общества заявить о приобретении акции последнему

для отметки в акционерной книге, но вместе с тем он имеет также и право требовать от общества

трансферта. Равным образом, согласно Пост. ЦИК и СНК СССР от 4 сентября о документах,

выдаваемых товарными складами, трансферт квитанции, выдаваемой в приеме товара на хране-

ние, производится по заявлению приобретателя, который обязан при этом представить складу

квитанцию с передаточной надписью на его приобретателя, имя, причем о трансферте товарный

склад учиняет надпись на квитанции (ст. 23). Таким образом обязанное лицо (акционерное

общество, товарный склад) не может отказать правильному приобретателю именной ценной

бумаги (акции, квитанции товарного склада) в учинении трансферта. Из этого с необходимостью

вытекает невозможность чинить исполнение на основании только одной записи в книге.

Допустим, что товарный склад выдал товар лицу, означенному в книге без предъявления

последним квитанции. После этого является правильный приобретатель квитанции и требует

учинения трансферта, а затем и выдачи товара. Товарный склад не сможет ссылаться на

произведенную им выдачу и должен будет нести ответственность перед приобретателем

квитанции.

Необходимость предъявления именной ценной бумаги для осуществления выраженных в

ней прав принята в практике наших кредитных учреждений в отношении именных вкладных

документов. Так, напр., правила Государственного Банка о денежных вкладах требуют

предъявления вкладного билета при выплате капитала (ст. 21), процентов (ст. 17), а также при

- 31 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

переводе именного билета в предъявительский (ст. 5). Равным образом то же требование

содержится в Инструкции Торгово-Промышленного Банка СССР по вкладной операции (§ 70).

В тех случаях, когда осуществление права по именной бумаге не ведет ни к полному, ни к

частичному погашению права, оно может иметь место без предъявления каждый раз самой

бумаги. Так, напр., при осуществлении акционером, владеющим именной акцией, права участия в

общем собрании акционеров нет надобности в предъявлении акции. Запись в акционерной книге

является достаточной легитимацией. Ни интересы обязанного лица (акционерного общества), ни

интересы третьих лиц в этом случае не страдают. Если третье лицо приобрело акцию по

передаточной надписи до общего собрания, то для участия в последнем оно должно было

предъявить ее обществу до открытия общего собрания и потребовать учинения трансферта. В тех

случаях, когда это требуется уставом, предъявление акции приобретателем должно быть сделано

за определенный срок до общего собрания. Если приобретатель приобрел акцию позже, то

приобретая ее, он знал или должен был знать, что легитимированным на участие в общем

собрании акционеров явится не он, а его предшественник. Изложенное по существу не является

исключением из общего правила о необходимости предъявления ценной бумаги для

осуществления выраженного в ней права. В указанном случае для достижения той цели, ради

которой установлено правило, является достаточным то предъявление бумаги, которое имеет

место при первоначальной или последующей записи в акционерной книге (трансферте).

Особо должен быть рассмотрен вопрос о необходимости предъявления именной ценной

бумаги тогда, когда передача прав по такой бумаге совершается не посредством учинения

передаточной надписи на самой бумаге с последующем трансфертом по книгам обязанного лица, а

путем заявления обязанному лицу, исходящего от отчуждателя, на основании которого и

совершается трансферт. Так обстоит дело по французскому праву в силу ст. 36 Франц. Торг. Ул.,

устанавливающей этот порядок для передачи акций, и ст. 3 и 4 закона 28 флореаля VII года в

отношении государственной ренты. Этот порядок принят во Франции и для других ценных бумаг.

При таком порядке передачи бумаги допустимо не требовать от управомоченного лица

предъявления бумаги при каждом акте осуществления права, а удовлетворяться легитимацией его

на основании записи в книгах обязанного лица. Ни интересы должника, ни интересы третьих лиц в

этом случае страдать не могут, так как трансферт производится не на основании требования при-

обретателя, а по заявлению отчуждателя. Поэтому во Франции допустимо исполнение лицу,

указанному в книге составителя бумаги, без истребования от него документа, а в случае утраты им

бумаги,— выдача дубликата на основании одного только его заявления

Сходный с этим порядок установлен у нас правилами Государственного Банка о денежных

вкладах. Согласно ст. 4 правил «именные вкладные документы могут быть передаваемы другим

лицам не иначе как посредством перевода вклада по книгам Банка на имя других лиц с учинением

на вкладных документах новой передаточной надписи, засвидетельствованной Банком».

Требование засвидетельствования надписи Банком приравнивает ее к заявлению отчуждателя

Банку. Поэтому уплата по именным вкладам в Государственном Банке могла бы иметь место без

предъявления вкладного билета. Практически к этому приводит ст. 16 Правил, согласно которой

по именным вкладам владельцу документа, «немедленно» заявившему о его пропаже Банку,

выдается взамен утраченного дубликат, причем никаких публикаций о вызове держателя не

требуется. Ст. 4 и 16 правил не вполне гармонируют со ст. 17 и 21, категорически требующими

предъявления вкладного билета при получении процентов и капитала.

Равным образом аналогичный порядок установлен в уставах некоторых акционерных

обществ. Так, согласно § 11 Устава Торгово-Промышленного Банка передача именных акций про-

изводится через объявление об этом Правлению Банка с приложением самих акций для перевода

их по акционерной книге на имя приобретателя.

В тех случаях, когда трансферт совершается на основании заявления отчуждателя

обязанному лицу, держателю бумаги нет надобности предъявлять документы при каждом акте

осуществления прав, выраженных в бумаге. Достаточно предъявления бумаги при совершении

первоначальной записи в книге обязанного лица или при трансферте.

Lacour et Bouteron, Precis, t. I, n. 1122 et 1123.

- 32 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

Надлежащим образом легитимированный держатель ценной бумаги может предъявить

соответствующее требование к обязанному лицу. Но надлежащим образом легитимированный

держатель бумаги (напр., лицо, укравшее бумагу на предъявителя) может и не быть

действительным субъектом права на бумагу, а вместе с тем и права, выраженного в бумаге. Таким

образом необходимо различать формального субъекта права по бумаге и материального субъекта

права

Различие между формальным и материальным субъектом права составляет одно из

основных положений теории ценных бумаг. На смешении этих двух понятий была построена

теория, согласно которой субъектом права по бумаге на предъявителя является не собственник

бумаги, а каждый ее держатель

. Эта теория была воспринята первым проектом Германского

Гражданского Уложения, но уже второй проект отверг ее и в Герм. Гражд. Ул. принята точка

зрения, согласно которой субъектом права является собственник бумаги

В действующем советском праве указывается, что субъектом права по бумаге на

предъявителя считается каждый ее держатель. Так, напр. Пост. о документах, выдаваемых

товарными складами, говорит, что владельцем простого складочного свидетельства признается его

держатель (ст. 21). Положение о морской перевозке указывает, что право распоряжения грузом

принадлежит правильному держателю коносамента, каковым в отношении коносамента на

предъявителя является держатель коносамента (ст. 12 п. г.). Устав жел. дор. определяет, что право

распоряжения грузом в пути принадлежит держателю дубликата (ст. 61), что деньги, вырученные

от продажи невостребованного груза, выдаются держателю дубликата (ст. 74) и т. д. Эти

выражения не дают основания делать вывод, что материальным субъектом права по бумаге

является ее держатель. Они лишь указывают на то, что обязанное лицо должно чинить исполнение

всякому держателю бумаги, не испрашивая от последнего никаких дополнительных доказательств

его прав. Предъявление бумаги является достаточной легитимацией держателя в качестве

кредитора по бумаге. Закон в указанных примерах говорит о формальном кредиторе, только

легитимированном в качестве субъекта права, но могущем и не быть действительным

(материальным) субъектом. Что дело обстоит именно так, явствует из ряда положений

действующего законодательства. Согласно ст. 69 Уст. ж. д. при получении груза предъявитель

дубликата накладной на предъявителя должен расписаться на дубликате в принятии груза и в

уплате денег с указанием уплаченной суммы, а равно и того, получает ли он груз и уплачивает

деньги за себя лично, или по поручению грузохозяина, и в последнем случае, кого именно. Таким

образом Устав ж. д. не смешивает держателя дубликата накладной на предъявителя с

грузохозяином, т. е. собственником бумаги, являющимся действительным субъектом прав по

дубликату. Грузохозяином является собственник дубликата. Согласно ст. 9 Пол. о векселях,

векселедержатель может предъявить требование каждому из ответственных лиц, не будучи связан

порядком последовательности, в котором они принимали на себя обязательство. Закон в этом

случае имеет в виду формального кредитора, т. е. легитимированного непрерывным рядом надпи-

сей держателя векселя. Ст. 10 того же Положения определяет, что каждому векселедержателю

независимо от прав его предшественника принадлежат все права, вытекающие из векселя, за

исключением того случая, когда вексель выбыл из владения последнего помимо его воли, и

векселедержатель об этом знал или должен был знать при обычной в торговом обороте предус-

мотрительности. В ст. 10 закон отвечает на вопрос, кто является кредитором с материальной точки

зрения. Легитимированный непрерывным рядом надписей держатель векселя не является таковым,

если ему был или должен был быть известен дефект, указанный в этой статье.

Формальным субъектом права по ценной бумаге всегда является ее надлежащим образом

легитимированный держатель. Материальным субъектом является собственник бумаги. Если на

бумагу установлено залоговое право, то право собственника не только на бумагу, но и по бумаге

ограничено правами залогодержателя. В действующем советском праве это положение выражено

С. Vivante, v. Ill, n. 981—984.

См. по этому вопросу A. Langen, Die Kreationstheorie im heutigen Reichsrechte, стр. 36 и сл.; Bruschettini, Trattato de

ititoli al portatore, 1898, стр. 494—496; 0. Gierke, Deutsches Privatrecht, В. II, стр. 167—168; Н. О. Нер-сесов. О бумагах на

предъявителя с точки зрения гражданского права, 1889, стр. 85—87.

Обоснование см. в Denkschrift zum Entwurf eines Burgerlichen Gesetz-buchs, 1896, S.96—97.

- 33 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

применительно к акции в ст. 347 Г. К.: «каждая акция предоставляет ее собственнику право

участия в общем собрании и право голоса».

Должник по бумаге, учинив исполнение формальному кредитору, освобождает себя от своей

обязанности и не несет ответственности, если формальный кредитор не был собственником

бумаги или не был управомочен последним на осуществление выраженных в ней прав.

В этом положении проявляется основная цель института ценных бумаг, заключающаяся в

переложении риска исполнения ненадлежащему лицу с должника на кредитора. В Положении о

Государственных Трудовых Сберегательных Кассах СССР эта мысль формулируется указанием на

то, что ответственность за выдачу денег по предъявительским документам «лежит исключительно

на самом вкладчике» (ст. 26).

Кредитор (материальный), потерявший благодаря указанным обстоятельствам свое

требование к должнику, может оградить свои интересы предъявлением к лицу, получившему

исполнение от должника, в зависимости от обстоятельств, требование или возмещение убытков

или из неосновательного обогащения.

Лицо, обязанное по бумаге, может знать, что надлежащим образом легитимированный

предъявитель бумаги (формальный кредитор) не является материальным кредитором и не

управомочен последним на получение исполнения. Возникает вопрос о том, может ли оно в этом

случае исполнить свое обязательство и освободить себя от ответственности перед материальным

кредитором.

В германской литературе этот вопрос был поставлен по поводу § 793 Гер. Гр. Ул., согласно

которому составитель обязательственно-правовой бумаги на предъявителя освобождается

исполнением держателю, не имеющему права распоряжения бумагой. § 793 не делает исключения

для случая, когда составителю было известно, что предъявитель не имеет права распоряжения

бумагой. Господствующее мнение на этом основании придает правилу § 793 безусловное

значение. Но ряд авторов, ссылаясь на принципы доброй совести (§ 242 Гер. Гр. Ул.), считают, что

должник, в случае знания этого обстоятельства, не освобождается от обязательства. Однако, если

он знал, но не имел достаточных доказательств, то он может исполнить обязательство

предъявителю, так как нельзя требовать, чтобы он рисковал проиграть процесс с держателем

бумаги

Швейцарский проект 1919 г. освобождает должника только в том случае, если с его стороны

не было умысла или грубой неосторожности (§ 843). Итальянский проект 1923 г. не содержит

указаний по этому вопросу. Проект Торгового Свода СССР в ст. 196 определяет, что «выдаватель

бумаги на предъявителя не обязан проверять правомочие предъявителя бумаги и освобождается от

ответственности по бумаге исполнением всякому предъявителю, разве было бы доказано, что в

момент исполнения выдавателю было известно, что предъявитель бумаги не вправе требовать

исполнения».

Действующее советское право не содержит аналогичных норм. Цитированные выше

выражения закона о том, что субъектом права по бумаге на предъявителя почитается всякий ее

держатель, позволяют сделать вывод, что по действующему праву должник, учинивший

исполнение надлежащим образом легитимированному держателю бумаги, всегда освобождается

от, своей обязанности. Однако, безусловное применение этого начала противоречило бы

принципу, выраженному в ст. 1 Г. К. Освобождение должника от обязанности имеет целью

освободить его от несения рисков, вызываемых неопределенностью личности кредитора. Поэтому

в том случае, когда должник вступил с держателем бумаги в злоумышленное соглашение,

направленное против собственника бумаги (материального кредитора), исполнение держателю не

может освободить его от ответственности. Такое решение вопроса является и наиболее

целесообразным. Нет оснований возлагать на должника риск проиграть процесс, предлагая ему

воздерживаться от исполнения держателю бумаги, который заведомо для него не является ее

собственником. Обязывать его воздерживаться от исполнения в том случае, если у него есть

достаточные доказательства материальной неуправомочности держателя, тоже едва ли

См. Oertmann, Recht der Schuldverhaltnisse. Замечания к 4 § 793; Ennec-cerus, Lehrbuch, В. 1, 2, S. 595—596.

- 34 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

целесообразно, так как трудно заранее предусмотреть, какие доказательства будут признаны

судом достаточными.

Весьма существенное значение имеет вопрос о том, какие возражения может приводить

обязанное лицо против предъявленного ему по бумаге требования. Выше было указано, что все

ценные бумаги могут быть разделены на две категории,— во-первых, ценные бумаги в

собственном смысле слова, т. е. бумаги, обладающие публичной достоверностью, к которым

относятся бумаги на предъявителя, ордерные и именные, и, во-вторых, обыкновенные именные

ценные бумаги, не обладающие свойством публичной достоверности (см. гл. I, 2).

Должник по обыкновенной именной ценной бумаге может приводить против

предъявленного ему требования все возражения, которыми он обладает на основании общих

положений гражданского права и на основании положений, специально относящихся к тем

правоотношениям, которые получили в ней свое выражение. Таким образом в этом случае, по

сравнению с гражданским правом, нет никаких особенностей в распределении риска между

участниками правоотношения.

Иначе обстоит дело в отношении ценных бумаг в собственном смысле слова. Как было

указано выше, из природы этих бумаг с необходимостью вытекает начало ограничения

возражений (см. гл. I, 2). Поэтому, хотя действующее советское право содержит соответствующее

указание только по поводу векселя, (ст.10 Пол. о векселях), следует распространить это начало

также и на все прочие ценные бумаги в собственном смысле слова.

Ст. 10 Положения о векселях указывает, что каждому векселедержателю, независимо от

прав его предшественника, принадлежат все права по векселю, за исключением лишь того случая,

когда вексель выбыл из владения последнего помимо его воли и векселедержатель об этом знал

или должен был знать при обычной в торговом обороте предусмотрительности.

Ст. 10 воспроизводит ст. 24 дореволюционного Устава о векселях 1902 г. Но Положение о

векселях 1922 г. не воспроизводит ст. 33 Устава 1912 г., которая являлась естественным дополне-

нием ст. 24 и которая указывала, какие возражения должник может приводить против требования

по векселю.

Таким образом в действующем советском праве отсутствуют указания на то, какие

возражения допускаются (или что одно и то же — какие не допускаются) против требования по

ценной бумаге в собственном смысле слова. Однако это обстоятельство не должно приводить к

каким-либо особым затруднениям. Необходимо только определить, какие возражения несовмести-

мы с независимостью прав держателя бумаги от прав его предшественников. Отрицательная

формула, принятая в ст. 16 международного проекта вексельного устава 1911 г. и воспроиз-

веденная в ст. 246 Проекта Торгового Свода СССР, весьма удачно очерчивает круг тех

возражений, которые не могут быть допущены. Она устраняет возражения, основанные на

личных отношениях должника к векселедателю или к предшествующему векселедержателю, если

только переход векселя не состоялся вследствие злоумышленного соглашения. Устранение

возражений, основанных на личных отношениях должника к векселедателю, имеет в виду тот

случай, когда требование предъявлено не векселедателю, а к кому-либо из других ответственных

по векселю лиц. Обобщение этой формулы на все ценные бумаги в собственном смысле слова

могло бы быть сделано в следующих выражениях: «Лицо, к которому обращено притязание по

бумаге на предъявителя, ордерной или именной, не может защищаться против держателя

возражениями, основанными на личных своих отношениях к другому ответственному по бумаге

лицу или к предшествующему держателю, если только переход бумаги к держателю не

состоялся вследствие злоумышленного соглашения».

Такая формула могла бы, при отсутствии соответствующих указаний в законе, служить в

качестве руководящего начала для применения действующего советского права. Устранение

указанных в ней возражений непосредственно вытекает из признания начала автономности прав

по ценной бумаге. Как указывалось выше (см. гл. I, 2), допущение возражений, основанных на

личных отношениях ответственного лица к предшественникам держателя, противоречило бы тем

способам легитимации, которые установлены для бумаг на предъявителя, ордерных и именных,

так как оно заставило бы держателей устанавливать или опровергать другие факты, кроме тех,

которые необходимы для их легитимации. То же самое является правильным и в отношении

- 35 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

возражений, основанных на личных отношениях должника и к другим обязанным по бумаге

лицам. Однако, необходимо допустить ссылку должника на свои личные отношения к

предшественнику держателя, если последний получил бумагу в результате злоумышленного

соглашения. Если бумага была передана держателю с целью парализовать те возражения, которые

имелись у должника против требования его предшественника, то осуществление им прав по

бумаге несомненно должно рассматриваться как противоречащее социально-хозяйственному

назначению права и поэтому, согласно ст. 1 Г. К., не подлежит защите. Но простое знание

держателем дефекта в праве предшественника не является достаточным для того, чтобы должник

получил возможность ссылаться на этот дефект. В противном случае права приобретателя бумаги

потеряли бы ту твердость, которая необходима для хозяйственного оборота и которая является

основанием переложения посредством правила об ограничении возражений риска с держателя на

должника по бумаге

Ограничение возражений имеет особенно большое практическое значение, а также

представляет наибольшие трудности при применении в области вексельного права.

Применительно к векселю дана и наиболее подробная разработка вопроса

Теория вексельных возражений устанавливает различие между так наз. абсолютными или

объективными и относительными или личными возражениями (exceptiones in rem и ехсерtiones in

personam). Этот вопрос представляет значительные трудности ввиду необходимости охватить при

его рассмотрении богатую казуистику вексельной практики. Мы не имеем возможности

остановиться здесь на этом. Отметим только то, что представляет интерес для общей теории

ценных бумаг. Абсолютными являются те возражения, которые могут быть сделаны или каждым

вексельным должником, или каждому векселедержателю. Относительными — те, которые имеют

место между определенным должником и определенным векселедержателем. Начало ограничения

возражений допускает ссылку должника на абсолютные возражения и на относительные, если

последние основаны на отношениях между ним и данным векселедержателем. Проблема

упрощается, если начало ограничения возражений формулировать не путем указания на то, какие

возражения допускаются, как это делает ст. 82 Гер. Векс. Устава и другие аналогичные нормы, а

посредством исключения определенных возражений. В таком случае проблема сводится к

определению того, какие возражения должны быть отнесены к числу основанных на личных

отношениях должника к другому должнику или предшественнику держателя. Такие возражения не

допускаются, как это было указано, потому, что их допущение парализовало бы действие тех

способов легитимации держателя, которые специфически присущи каждому виду ценных бумаг в

собственном смысле слова. Поэтому личными отношениями к другим обязанным по бумаге лицам

или предшественникам держателя будут все отношения к ним, основанные на юридических

фактах, ссылка на которые или опровержение которых заставило бы. держателя обосновать

свое притязание иначе, чем путем легитимации, требуемой соответствующим видом ценной

бумаги. Недопустима, напр., ссылка на платеж, учиненный предшественнику держателя и не

отмеченный в тексте бумаги. Опровержение этого факта означало бы необходимость для

держателя обосновать, что право не было погашено в лице его предшественника. Наоборот, если

платеж, учиненный предшественнику, отмечен на бумаге то ссылка на него со стороны должника

не будет возражением, основанным на личных отношениях к предшественнику, так как

возражение основано на факте, входящем в состав тех фактов, которые необходимы для

легитимации держателя. Предъявляя требование к должнику, держатель должен предъявить

ценную бумагу с соответствующим содержанием. В указанном примере он этого сделать не

К допущению возражений, основанных на личных отношениях к предшественнику держателя, только в случае

злоумышленного соглашения склоняется французская доктрина. См. Lyon-Caen et Renault, Traite, t. IV, n. 131; Thaller-

Percerou, Traite, n. 1470, 1473; Lacour et Bouteron, Precis, t. II n. 1299. В этом же смысле С. Vivante, v. Ill, n. 1373. О

разногласиях по этому вопросу в германской доктрине и судебной практике см. Staub's Kommentar zur WO, Art. 82, Anm.

14—16.

См. Griinhut, Wechselrecht, В. II, § 83; Wieland, Der Weehsel und seine zivilrechtliche Grundlagen, 1901; Staub's,

Kommentar zur WO, Art S. 252—281; С. Vivante, v. Ill, стр. 427: Thaller. De la nature juridique des, litres de credit, n. 52—82,

130—131; Lacour et Bouteron, Precis, t. II, n. 1285—1302; Lyon-Caen et Renault, Traite, t. IV, n. 130 и след.; Pichon. De

1'inopposabiUte des exceptions au porteur d'un titre a ordre, 1904. А. И. Каминка. Устав о векселях, 1913, сто. 146 и сл.;

Федоров, Вексельное право, 1906, стр. 655 и сл.

- 36 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

может, так как в бумаге содержится указание на погашение (полное или частичное) выраженного в

ней права. Другой пример: держатель может быть легитимирован только путем предъявления

бумаги, не пораженной недействительностью. Поэтому, если для действительности ценной бумаги

необходимо соглашение между составителем и первым ее приобретателем, каковое отсутствует,

то должник может сослаться на это обстоятельство. Должник может также ссылаться на

обстоятельства, парализующие легитимацию держателя, напр., на неправильность передаточной

надписи, на то, что держатель—вор и незаконно владеет бумагой и т. д. Если должник докажет,

что держатель выступает по поручению третьего лица, то он сможет сделать все возражения,

основанные на личных отношениях с последним.

Так как держатель легитимирован в качестве субъекта права, выраженного в бумаге, то

вопрос о содержании бумаги имеет большое практическое значение

. К содержанию ценных

бумаг необходимо отнести не только то, что в них прямо означено, но и то, что указано путем

ссылки на другой документ. Тот текст, к которому отсылает ценная бумага, тоже должен быть

отнесен к ее содержанию.

Сколько-нибудь подробная казуистика может быть разработана только применительно к

отдельным бумагам (векселю, чеку, облигации и т. д.).

Цивилистическая доктрина посвятила много внимания конструированию публичной

достоверности ценных бумаг. Выше было указано (1,3), что эта проблема имелась, главным

образом, в виду при разработке общей теории ценных бумаг. Мы можем здесь не повторять

изложения теорий Vivante, Thaller, Т. Jacobi, а ограничиться только замечаниями специально с

точки зрения объяснения начала ограничения возражений.

Rechtsscheintheorie имеет настолько общее значение, что те возражения, которые были

сделаны нами по ее адресу, устраняют для нас возможность воспользоваться ею и для разъяснения

частного, хотя и весьма важного вопроса о публичной достоверности ценных бумаг. Теория

Thaller'a, как было отмечено выше, ввиду невозможности рассматривать отношения между

составителем бумаги и последующим ее приобретателем, как договорные, сводится, в сущности

говоря, к теории Vivante.

Кроме того, как это и было правильно указано во французской литературе

, она построена

на фикции. Thaller фингирует производимый составителем бумаги при выдаче ее первоначальному

приобретателю акцепт всех последующих правильных ее держателей в качестве делегированных

ему кредиторов.

Мы указывали выше, что теория С. Vivante довольно хорошо объясняет публичную

достоверность ценных бумаг, но все же приводит в некоторых случаях к затруднениям и

неправильным выводам.

С точки зрения теории Vivante права по бумаге первого ее приобретателя основаны на

договоре с составителем, права же последующих приобретателей — на одностороннем волеизъ-

явлении последнего, содержанием которого является содержание ценной бумаги. Основывать свои

права на этом одностороннем волеизъявлении может, однако, только тот держатель бумаги,

который приобрел ее способом, присущим данному виду бумаг, т. е. бумагу на предъявителя

путем передачи, ордерную бумагу путем индоссамента, именную — путем трансферта по книгам

обязанного лица. Мы предпочли бы говорить о держателе, легитимированном тем способом,

который специфически присущ данному виду ценной бумаги, так как, как уже было указано выше,

характерным для отдельных видов ценных бумаг являются способы легитимации держателя в

качестве субъекта выраженных в них прав, а не способы их передачи. Каждый способ

легитимации только предполагает некоторые определенные (не всегда один) способы передачи

(см. гл. I, 2).

Однако, может случиться, что держатель бумаги для обоснования своего требования к

должнику не может ограничиться ссылкой на способ легитимации, присущий данному виду цен-

ной бумаги, а принужден сослаться на свое преемство на основании общих положений

гражданского права. Напр., вексель перешел к держателю по наследству, или, более редкий

случай, передан ему не по надписи на обороте, а цедирован ему иным способом. С точки зрения С.

О содержании ценных бумаг см. W Morgent halter. Die Bedcutung der Scriptur im Wertpapierrecht. Bern. 1921.

См. Н. Capitant, De la cause des obligations, p. 420.

- 37 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

Vivante права такого держателя основаны, во-первых, на одностороннем волеизъявлении

векселедателя в отношении его предшественника, во-вторых, на преемстве от последнего на

основании общих положений гражданского права. Векселедатель может противопоставить ему все

возражения, которые он имел против его предшественника (наследователя, цедента

). Делая эти

выводы, Vivante совершенно прав. Но в дальнейшем ему приходится принимать решение, которое

не может считаться правильным. Он принужден считать, что указанный держатель векселя не

может передать его дальше иначе, как в порядке и с последствиями обще-гражданской цессии

Такой вывод неизбежно вытекает из его теории. Допустим, что вексель будет передан дальше в

порядке вексельного индоссамента. Если признать такую передачу правильной, то дальнейшие

приобретатели должны допускать против своих требований все возражения, которые

векселедатель имеет против того лица, на котором прервалась непрерывная цепь передаточных

надписей. Но векселедатель не может приводить возражений, основанных на своих личных

отношениях с теми предшественниками держателя, которые включены в цепь передаточных

надписей после ее возобновления. С точки зрения теории Vivante, мы наталкиваемся на

непреодолимое затруднение. Права держателя не могут быть основаны на одностороннем

волеизъявлении векселедателя, так как ввиду перерыва в надписях они нуждаются в обосновании

посредством общегражданского правового титула (наследования, цессии или др.). Поэтому

Vivante принужден воспрещать после перерыва передачу векселя в порядке и с последствиями

вексельного индоссамента. Но согласиться с этим выводом никак нельзя. Получив вексель в силу

общего или частного правопреемства, приобретатель получает и все права, принадлежавшие его

предшественнику, следовательно, в том числе и право передать вексель в порядке и с

последствиями вексельного индоссамента.

Недостаток теории Vivante заключается в том, что она искусственно выделяет один из

элементов, характеризующих ценные бумаги (публичную достоверность), не учитывая в

достаточной степени все разнообразие правоотношений, которые могут возникнуть вокруг этого

института.

Для объяснения начала ограничения возражений необходимо исходить из цели института

ценных бумаг. Выше было указано, что ценные бумаги служат для облегчения осуществления

прав, выраженных в бумагах. Облегчение имеет место как в отношении должника, так и

кредитора. Для некоторых видов ценных бумаг (ценных бумаг в собственном смысле слова —

предъявительских, ордерных и именных) облегчение достигается путем специфически присущих

каждому виду способов легитимации держателя бумаги в качестве субъекта соответствующего

права. Эти способы легитимации облегчают должнику определение того, кому он может без риска

для себя исполнить обязательство, а кредитору при условии, впрочем, что он является не только

материальным, но и формальным кредитором, т. е. надлежащим образом легитимированным

держателем бумаги, дают уверенность, что никто кроме него не сможет получить исполнение от

должника. Такой результат может быть достигнут только путем иного, по сравнению с общими

положениями гражданского права, распределения рисков между участниками правоотношения. В

частности, как это было указано выше (см. гл. I, 2), способы легитимации, специфически

присущие бумагам на предъявителя, ордерным и именным, неизбежно связаны с началом

ограничения возражений обязанного лица против требований по этим бумагам. Если предоставить

должнику возможность приводить все те возражения, которыми он может воспользоваться на

основании общих положений гражданского права, то держателю бумаги пришлось бы для

обоснования своих притязаний ссылаться на такие факты, которые лежат за пределами способа

легитимации, присущие соответствующему виду бумаги.

Таким образом объяснение начала ограничения возражений (публичной достоверности)

следует искать не в раздвоении

волеизъявления составителя ценной бумаги, а в том, что предъявительские, ордерные и

именные ценные бумаги создают для надлежащим образом легитимированного держателя

возможность не прибегать для обоснования своего притязания к ссылке на юридические факты,

необходимые, с точки зрения общих положений гражданского права, для приобретения права,

выраженного в бумаге. Присущие этим бумагам специфические способы легитимации держателя

в качестве субъекта соответствующих прав неизбежно связаны с исключением для обязанного

С. Vivante, v. III, n. 1161—1164.

С. Vivante, v. III, n. 1162.

- 38 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

лица возможности приводить возражения, основанные на его личных отношениях к

предшественникам держателя. Если по бумаге ответствует не одно, а несколько лиц (напр., по

векселю), то каждый из них, в силу тех же соображений, не может приводить против

требования управомоченного лица возражений, основанных на его личных отношениях к другим

ответственным лицам.

С изложенной точки зрения правильно разрешается указанный выше вопрос относительно

векселя, по которому непрерывная цепь передаточных надписей была прервана и затем вновь

возобновилась. Векселедержателю в этом случае приходится для обоснования своего требования

ссылаться на два ряда передаточных надписей (до перерыва и после перерыва) и на

общегражданский правовой титул, на основании которого вексель перешел от того, кто заключал

собой первый ряд к тому, который начал собой второй ряд. В соответствии с этим векселедатель

не может приводить возражений, основанных на своих личных отношениях с предшественниками

держателя, за исключением тех возражений, которые принадлежат ему против того лица, на

котором оборвалась первая цепь передаточных надписей. Начало ограничения возражений не

действует постольку, поскольку держателю приходится для обоснования своего притязания

выходить за пределы специфически присущего бумаге способа легитимации.

Для вопроса об осуществлении прав, выраженных в ценных бумагах, имеет значение

проблема утраченных бумаг. В. М. Гордон замечает, что «утрата бумаг на предъявителя создает

тяжелое испытание для юридической их природы»

Если закон в интересах лица утратившего устанавливает тот или иной порядок,

позволяющий осуществить выраженное в бумаге право без предъявления самой бумаги или же

заменить утраченную бумагу дубликатом, то он неизбежно вступает в конфликт с началом

единства правовой судьбы бумаги и выраженного в ней права. Поэтому замечание В. М. Гордона

можно было бы распространить на все виды ценных бумаг. Но вопрос об утрате может иметь

роковое значение для теории ценных бумаг только при условии чисто конструктивного понимания

ее задач. Если специфическую проблему теории ценных бумаг видеть в проблеме распределения

риска, то вопрос теряет свой острый принципиальный характер. Он сводится тогда к вопросу о

принятом в законе или желательном с точки зрения политики права и совместимом с основным

назначением ценных бумаг способе распределения соответствующих рисков.

Механизм функционирования института ценных бумаг вообще или отдельных видов этих

бумаг не требует неизбежно установления какого-либо порядка охраны интересов лица,

утратившего бумагу. Риск утраты может быть возложен на держателя. Но это не является

необходимым. Возможно по соображениям целесообразности иначе распределить этот риск. Ни

одно действующее законодательство не решает вопроса единообразно для всех видов ценных

бумаг. Попытку дать по возможности общее решение проблемы делает проект Торгового Свода

СССР. Что же касается действующего советского законодательства, то оно устанавливает порядок

охраны интересов лиц, утративших некоторые виды бумаг на предъявителя (см. гл. II, 4). Кроме

того, судебная практика останавливалась на этом вопросе по поводу бумаг на предъявителя (см.

там же) и векселей (см., напр., решение Арбитражной Комиссии при СТО 27 г. № 4, Бюлл. фин. и

хозяйств, законод. 27 г. № 11, определение Гражд. Кассац. Коллегии Верховного суда РСФСР д. №

33491-26 г. Бюлл. фин и хозяйств, законод. 26 г. № 47). Отдельные положения, касающиеся

именных акций, имеются в уставах некоторых акционерных обществ (см. напр., § 12 Устава

Торгово-Промышленного Банка СССР). Мы остановимся ниже (гл. II, 4) на вопросе об утрате

бумаг на предъявителя, как имеющем наиболее общее значение.

Заканчивая рассмотрение вопросов, связанных с осуществлением прав по ценным бумагам,

необходимо несколько остановиться на вопросе об обращении бумаги одного вида в бумагу

другого вида, напр., бумаги на предъявителя в именную или наоборот. В действующем советском

праве нет норм, специально посвященных этому вопросу. Но на практике этот вопрос возникает.

Так, в банковой практике иногда имеет место замена именного вкладного билета

предъявительским и наоборот. Равным образом подобные случаи имеют место в отношении

акций.

Проф. В. М. Гордон. Амортизация бумаг на предъявителя, Харьков, 1918 г. стр.1.

- 39 -

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

Замена ценной бумаги одного вида бумагой другого вида затрагивает интересы как

держателя, так и обязанного лица. Как уже указывалось, характерные особенности каждого вида

бумаг, заключающиеся в специфически присущих им способах легитимации держателя, имеют

значение как для должника, так и для кредитора. Поэтому, по общему правилу, необходимо

принять, что держатель не может односторонним актом обратить бумагу одного вида в бумагу

другого вида. Для этого необходимо согласие обязанного лица. Обязанное лицо также не может по

своему произволу произвести замену

. Соответствующие правила мы находим в некоторых

законодательствах. Так, напр., § 806 Герм. Гражд. Ул. определяет, что превращение бумаги на

предъявителя в именную может быть произведено только ее составителем, причем последний к

этому не обязан. Аналогичная норма содержится в ст. 200 Проекта Торгового Свода СССР. Но

закон, а также воля сторон могут предоставить держателю бумаги право требовать обращения

бумаги одного вида в бумагу другого вида. Так, итальянское право допускает в отношении бумаг,

составляющих предмет массовых эмиссий, обращение именных бумаг в предъявительские и

наоборот

. Действующее советское законодательство соответствующих норм не знает. Поэтому

если право держателя требовать обращение бумаги заранее не было оговорено, то должно

действовать правило о согласии сторон. Если право требовать обращение было оговорено в

составе прав держателя бумаги, то

имеется заранее выраженное согласие обязанного лица. Обращение ценной бумаги одного

вида в ценную бумагу другого вида допустимо только в отношении таких бумаг, которые в силу

закона могут принадлежать к тому или другому виду. Если же в силу закона бумага обязательно

должна принадлежать к определенному виду ценных бумаг (напр., вексель может быть только

ордерной бумагой), обращение ее в бумагу другого вида недопустимо.

ГЛАВА II. БУМАГИ НА ПРЕДЪЯВИТЕЛЯ

1. Виды бумаг на предъявителя

Бумагой на предъявителя является ценная бумага, держатель которой легитимирован в

качестве субъекта выраженного в ней права

В советском законодательстве мы находим ряд положений, касающихся отдельных видов

или групп бумаг на предъявителя. Но в нем нет систематической и обобщающей регламентации

этих бумаг.

Отсутствие обобщающей регламентации не составляет особенность советского права. Так

же обстоит дело и по другим действующим законодательствам. Некоторые из них (Германское

Гражданское Уложение и Швейцарское Обязательственное Право) выделяют наиболее типичную

группу этих бумаг, а именно обязательственно-правовые бумаги, регулируя которые они дают

нормы, имеющие общее значение и применяемые ко всем бумагам на предъявителя. Наиболее

общее значение имеют Положения Швейцарского Обязательственного Права. Опыт обобщающего

построения, введенного в общую систему ценных бумаг, делают швейцарский проект 1919 г.,

итальянский проект Торгового Кодекса 1923 г. и Проект Торгового Свода СССР.

Действующему советскому праву и советскому хозяйственному обороту известны

следующие группы и виды ценных бумаг на предъявителя.

1. Постановление СНК РСФСР о запрещении выпуска денежных обязательств на

предъявителя от 13 октября 1922 г., распространенное Постановлением ВЦИК РСФСР от 23

ноября 1922 г. на все союзные советские республики, воспрещает «выпуск какими бы то ни было

См. Vivante, v. III, n. 990; Oertmann, Das Recht der Schuldverhaltnisse, §806.

См. Vivante, v. III, n. 991 и указанные им в примечаниях источники, а также § 2 и 3 закона 7 июня 1923 г.

См. литературу, указанную в прим. 1 к гл. I, а также Kuntze, D. Lehre von den Inhaberpapieren 1857; Langen, Die

Kreationstheorie im heutigen Reichsrech-te, 1906; Savigny, Obligatonsrecht, B. II; Stobbe-Lehmann, Deutsches Pri-vatrecht, B.

Ill, § 253; Unger, Die rechtliche Natur der IP; 1857; A. Wahl, Traite des titres au porteur, v. I - II, 1891; R. Saleilles, Essai d'une

theorie generale de 1'obligation d'apres le projet du Code Civil allemand, 1914; Bruschettini, Trattato dei titoli al portare, 1898;

Нерсесов. О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права, 1881 г.; А.К. Гейне, О юридической природе

бумаг на предъявителя, ЖМЮ. 1889;'М. Агарков. Ценные бумаги на предъявителя. Очерки кредитного права, 1926 г.

- 40 -