Зубарева Т.С. Сравнительный анализ экономических систем
Подождите немного. Документ загружается.
191
проблемой для правительств и предпринимателей в связи с вызовом стран
Азиатско-Тихоокеанского региона американским компаниям на международном
рынке. С ними сначала успешно конкурировали Япония, «азиатские тигры» и в
настоящее время переходит в наступление Китай. Эти страны первоначально
защищали свои собственные рынки, а теперь завоевали значительную долю на
мировом рынке. Сложившаяся экономическая ситуация вызвала мобилизацию
ресурсов в странах, в том числе и в Европе. В результате возникла новая волна
конкуренции, но теперь не только против американских компаний, но и
японских. В качестве основного инструмента конкуренции и показателя
конкурентоспособности выступают новые технологии. В результате в ряде стран
были реализованы программы технологических инноваций (страны Азиатско-
Тихоокеанского региона, европейские государства, США). Однако их влияние на
производительность в разных странах оказалось неоднозначным. Сталкиваясь с
более сильной конкуренцией, фирмы улучшают качество своей продукции.
Вследствие этого процесс глобализации завершается ростом
производительности. По оценке Института глобальных исследований Мак-
Кинзи, проводившего анализ производительности в девяти отраслях
промышленности США, Японии и Германии, выявлена глубокая взаимосвязь
между индексом глобализации, оценивающем степень вовлеченности в
международную конкуренцию, и относительными показателями
производительности в этих отраслях /4, с. 101 /.
4. В сложившихся условиях роль государства изменяется. Новая форма
государственного вмешательства в экономику проявляется в создании единой
стратегии, объединяющей производительность, конкурентоспособность и
технологию. Причем политика государства и производительность становятся
«взаимодополняющими инструментами конкурентоспособности» /4, с. 102/. При
этом правительство, с одной стороны, способствует развитию новых технологий
в собственных отраслях с целью конкурировать на мировом рынке, с другой
стороны, оно создает ограничения для проникновения зарубежных компаний на
собственные рынки, тем самым обеспечивая отечественным предприятиям
конкурентные преимущества.
5. Вместе с тем процесс дерегулирования рынков и приватизации
государственных компаний, особенно в стратегических прибыльных отраслях,
не всегда приносит желаемые результаты. В некоторых странах (к примеру,
Латинской Америке) они открыли новые инвестиционные возможности. Однако
дерегулирование рынков и приватизация не являются механизмами развития. В
условиях глобализации капиталистической экономики они становятся
предпосылками экономического роста. Но в других условиях, в частности, при
наличии сильных связей между правительством и мультинациональными
корпорациями страны, пытающиеся полностью реализовать все рыночные
механизмы, терпят фиаско. Они становятся уязвимыми, как с позиции
технологической зависимости, так и функционирования финансовых потоков.
Получив сначала краткосрочные выгоды от либерализации, эти страны затем
вынуждены проводить шоковую терапию. Аналогичным образом поступили
Испания (1992 г.), Мексика и Аргентина (1994-1995 гг.).
192
Дерегулирование рынков и приватизация могут стать предпосылками
экономического роста. Однако это становится возможным только в случае
вмешательства государства, которое выступает от лица своих экономических
агентов. «Из-за взаимосвязанности и открытости международной экономики»
государства должны конкурировать на мировом рынке, разрабатывая стратегии
позитивного вмешательства с учетом новых технологий и образовательного ценза.
6. Глобальная экономика в новых условиях функционирует как «единая
система в режиме реального времени в масштабе всей планеты» /4, с. 105/.
Основные характеристики глобальной экономики стали складываться в конце
XX в. Постепенно она охватывает наиболее важные сегменты экономической
деятельности.
Глобальный характер, прежде всего, приобретают финансовые рынки.
«Каждую секунду в электронном режиме по всему миру осуществляются
сделки на миллиарды долларов» /4, с. 105/. Причем финансовые потоки
постоянно возрастают. Так, международные финансовые потоки (в % к ВВП)
возросли во Франции в 1992 г. по сравнению с 1980 г. на 122,2%; в Канаде -
на 111,2%; в США - 109,2% /4, с. 105/. Благодаря применению новых
технологий капитал из одной экономики может быстро переведен в другую.
Потоки капиталов стали глобальными. Однако они все в большей степени
становятся независимыми от функционирования отдельной экономики.
В глобальные потоки собраны наука, технология и информация. В
создании конкурентного преимущества важное место отводится праву
собственности на технологическую информацию. Несмотря на, определенную
секретность, она постепенно распространяется. Этому способствует и
перемещения ученых, инженеров и менеджеров из одной организации и страны в
другую.
Что касается рынков труда, то глобальными они пока не являются.
Исключение составляет «небольшой, но растущий сегмент профессионалов и
ученых». Их число постоянно увеличивается. Если в 1961 г. профессионалы в
Великобритании составляли 8,7% от занятых, то в 1990 г. - 21,5%; в 1950 г. в
Канаде - 7% и в 1992 г. - 17,6%; в 1955 г. в Японии - 4,6% и в 1990 г.-11,1%
/4, с. 292-295/.
Однако труд может стать глобальным ресурсом, но при наличии таких
условий, как:
* поиска трудовых ресурсов в зависимости от навыков, издержек или
социальных условий с целью размещения фирмы в разных местах по всему
миру.
* привлечения высококвалифицированных работников отовсюду и в
любом месте при условии выплаты более высокой зарплаты, создания лучших
условий труда и т.п.
* самостоятельного вхождения работников на любой рынок в любой точке
мира в связи с неблагополучными условиями жизни.
Труд иммигрантов может использоваться в любой стране, где имеются
рабочие места. Однако его мобильность ограничена иммиграционным контролем.
193
Рынки товаров и услуг, несмотря на протекционизм и ограничения
свободной торговли, становятся все в большей степени свободными. Однако
их глобализация осуществляется при наличии ряда условий, а именно:
1. Внутренний рынок составляет наибольшую долю ВВП в большинстве стран
мира. К тому же в развивающихся странах подавляющая часть населения работает
на теневую экономику, которая ориентирована на внутренний рынок.
2. В некоторых индустриальных странах, к примеру, в Японии,
функционируют сегменты, защищенные от международной конкуренции либо
культурными и институциональными традициями, либо государством.
3. Доминирующие сегменты и фирмы, отражающие стратегическую
направленность любой экономики, тесно связаны с мировым рынком, и от их
успешного функционирования зачастую зависит судьба государства. К тому же
доминирующие сегменты внутри большинства экономических секторов формируют
в мировом масштабе свои собственные производственные сети, имеющие
глобальный характер. Новая производственная система, основанная на
стратегических альянсах и сотрудничестве по временным проектам, осуществляется
в двух формах. Первая из них представляет товарные цепочки, ориентированные на
производителей (к примеру, производство автомобилей, компьютеров, самолетов и
др.). Вторая форма предполагает товарные цепочки, ориентированные на
потребителей, в частности, производство одежды, домашней утвари и т.п.. Такие
товарные цепочки расположены по всему миру. Успех их управленческих
стратегий зависит от конкурентного преимущества для данной конкретной
позиции. По мере развития конкуренции усиливается и глобализация экономики в
целом.
Что касается регионализации глобальной экономики, то она представляет
собой три региона, каждый из которых имеет свои сферы влияния. К ним относятся
Северная Америка, включая Канаду и Мексику, Европейский Союз и Азиатско-
Тихоокеанский регион. Его центром является Япония. Однако в современный период
усиленно возрастает роль Южной Кореи, Индонезии, Тайваня, Сингапура и в
наибольшей степени Китая «с его сильной бизнес-диаспорой». Вокруг этой триады
богатства, власти и технологии организуется весь оставшийся мир.
По оценке исследователей, основными тенденциями развития
регионализации глобальной экономики становятся:
Первая. Одновременное возрастание внутри триады и в каждой из ее
составляющей объемов торговли и инвестиций.
Вторая. Взаимозависимость экономик, лишенная «элементов гегемонии».
Третья. Имеющиеся различия в экономическом развитии стран, входящих
в триаду, порождаются различными типами капитализма, функционирующими в
трех регионах.
8. В качестве основных факторов, влияющих на конкурентоспособность в
глобальной экономике, выступают технологические мощности, доступ на
«крупный, интегрированный и богатый рынок», разница между
производственными издержками у производящей стороны и ценами на целевом
рынке, политические возможности национальных и межнациональных институтов
управлять стратегиями роста стран или регионов /4, с. 115-116/.
194
Технологические мощности представляют собой систему STIS, то есть
«наука–технология–производство-общество», которая предусматривает
взаимодополняющее сочетание этих элементов внутри единой структуры, при
которой «для каждого уровня система образования обеспечивает необходимое
количество квалифицированных человеческих ресурсов» /4, с 115/. При этом
очень важно взаимодействие системы с производственной базой экономики,
которое может привести к успешному принятию новой технологической
парадигмы.
Доступ на крупный интегрированный и богатый рынок, в частности, США
и Европейский Союз, еще не гарантирует успеха. Компаниям нужно иметь в виду,
что лучшей конкурентной позицией является та, которая позволяет им работать
не только на этих крупных рынках, но и на других рынках, на которые они
могут проникать с минимальными препятствиями и ограничениями.
Наиболее приемлемой для компании считают разницу между
производственными издержками у производящей стороны и ценами на целевом
рынке. Однако конкурентная стратегия, основанная на низких издержках, сама
по себе проблему не решает. Она обеспечивает конкурентные преимущества
только в условиях принятия информационно-технологической парадигмы.
Наиболее выигрышным вариантом считают сочетание высоких технологий,
высококвалифицированных менеджеров и низких производственных издержек
на каждый конкретный продукт.
К политическим возможностям национальных и межнациональных
институтов управлять стратегиями роста стран или регионов относятся, прежде
всего, создание конкурентных преимуществ на мировом рынке для фирм,
удовлетворяющих потребности населения и создающих новые рабочие места.
Наряду с этим правительства оказывают необходимую поддержку в области
технологического развития и повышения образовательного ценза, создавая тем
самым условия для информациональной экономики. Конкурентные преимущества
также обеспечиваются за счет государственных заказов, субсидий, льготных
кредитов (к примеру, на развитие НИОКР, поддержку экспорта и др.). Помощь
и поддержка со стороны французского, немецкого, английского и испанского
правительств помогла их странам решить судьбу «проблемной отрасли»
авиастроения. К тому же усилия европейских государств позволили повысить и
конкурентоспособность в таких отраслях, как бытовая техника, электроника,
телекоммуникация, космическая промышленность, атомная энергетика и др.
Противоположная стратегия американского и английского правительств во
времена Р. Рейгана и М. Тэтчер подорвала основы производства и торговли в
США и Великобритании.
9. Что касается новейшего международного разделения труда, то оно
осуществляется в условиях, когда глобальной экономике присущи такие черты,
как взаимозависимость, регионализация, растущая диверсификация в каждом
регионе, «избирательная включенность» и «исключающая сегментация».
Взаимозависимость экономик особенно заметна между Западной Европой
и США. По прогнозам СЕРП MIMOSA, на рубеже ХХ-ХХI вв.
западноевропейские страны должны контролировать 14% американского
195
промышленного производства, а американские - 16% западноевропейского
производства /4, с. 118/. В инвестиционные и торговые сети этих стран глубоко
интегрирована и экономика Японии. Однако ее уровень проникновения не
является эквивалентным. До сих пор Япония остается закрытой для
иностранных инвестиций (менее 1% от общего объема инвестиций). В то же
время она не полностью открыта и для импорта.
Что касается регионализации экономики, то триада в конце 80-х годов XX
в. производила 72,8% мирового промышленного производства, а на рубеже XX -
XXI вв. - 69,5%. К тому же нужно добавить, что население этих стран
составляет всего 15,7% /4, с. 119/. Вместе с тем концентрация ресурсов в
странах «большой семерки» значительно выше. В 1990 г. они давали 90,5%
мировой высокотехнологичной продукции и владели 80,4% глобальной
вычислительной мощности /4, с. 119/. Велика разница и в человеческих ресурсах.
Так, в 1985 г. среднемировой показатель научного и технического. персонала
составлял 23 442 чел. на 1 млн. населения; в развивающихся странах – 8 253 чел.;
а в индустриальных странах – 70 452 чел. Причем в Северной Америке этот
показатель составил 126200 чел., то есть превосходил уровень развивающихся
стран в 15 раз /4, с. 119/. Северная Америка лидировала и в расходах на НИОКР:
они составляли в ней 42,8% общих мировых расходов. Латинская Америка и
Африка, вместе взятые, давали менее 1% этой общей суммы /4, с. 119/.
Процессы диверсификации, происходящие в последней трети XX в.,
затрагивают не только перегруппировку в распределении капитала, технологии и
производственных мощностей, но и осуществляются в пользу Азиатско-
Тихоокеанского региона (рис. 23). К тому же азиатско-тихоокеанская
экономика включает в себя следующие мощные экономические связи: японские
корпорации; корейские компании; американские мультинациональные
корпорации, включая электронику и финансы; мощные сети этнических
китайцев и "заморские" китайские деловые группы (так называемый «китайский
круг»); китайские диверсифицированные финансовые и промышленные потоки
на уровне центрального, провинциальных и местных правительств.
196
Рис. 23 Доля регионов в общемировом производстве продукции обрабатывающей
промышленности, 1988 г. и прогнозы на 2000 г.
Источник: /4, с.121/.
Хотя в мироздании происходит «величайшая из волн индустриализации»,
тем не менее, ряд стран оказываются исключенными из новейшего
международного разделения труда. К тому же в мире складывается постоянно
1988 г.
Восточная
Европа
17,6%
Африка и
Ближний Восток
1,7%
Другие страны
Азии и Океании
4,9%
Развитая Азия
22,1%
Латинская
Америка
3,0%
Западная Европа
27,3%
Северная
Америка
23,4%
2000 г.
Восточная
Европа
15,2%
Африка и
Ближний Восток
2,7%
Другие страны
Азии и Океании
8,0%
Развитая Азия
26,9%
Латинская
Америка
4,6%
Северная
Америка
18,0%
Западная Европа
24,6%
197
растущая дифференциация экономического роста, технологических мощностей и
социальных условий между различными регионами, в том числе и в Южной
Азии. Более того, в Африке южнее Сахары, по прогнозам, «сохранится
стагнация на уровне бесчеловечной нищеты» /4, с. 123/.
Наряду с этим в экономике мироздания складывается «исключающая
сегментация», то есть целые страны на разных континентах и «большие
сегменты населения становятся ненужными, с точки зрения доминирующих
экономических секторов», в новой структуре международного разделения труда
/4, с. 124/. Они являются «социально исключенными». Особенно динамика
исключения становится заметной на примере стран Африки.
Третий. Особенностью информациональной экономики является сетевая
модель, введенная малыми и средними предприятиями. Хотя такие фирмы
зачастую находились под контролем субподрядов и крупных корпораций, тем не
менее они сами устанавливали сетевые отношения с другими малыми, средними
и крупными предприятиями, выявляя новые ниши и создавая совместные
компании. Успех экспорта, в частности, Гонконга был основан на
использовании сети домашних предприятий, конкурирующих в мировой
экономике. Так, в 1980 г. 85% гонконгского промышленного экспорта
производили китайские семейные фирмы, причем 41% из них представляли
собой предприятия с числом занятых менее 50 чел. Аналогичная система
мелких и средних фирм функционировала в Тайване в 60-х годах XX в. Здесь
избрали более сложный путь, то есть организовали в Гонконге посреднические
фирмы. В свою очередь, они с помощью китайских местных правительств
создали различные производственные филиалы, которые передавали работу в
мелкие мастерские и дома окружающих деревень.
Сходная сетевая модель предприятий функционировала в Валенсии в Испании в
обувном и текстильном производстве, а также на
предприятиях, производящих
детские игрушки.
Аналогичная структура складывалась и в Италии. Ее ярким примером стала
итальянская трикотажная фирма в области Венето, имеющая многочисленные
предприятия в ряде средиземноморских стран и 5000 магазинов по всему миру.
В деловые сети трансформируются и крупные корпорации.
Применительно к горизонтальной корпорации это означает, что в сетевую
организационную модель встраиваются деловые проекты, осуществляемые в
различных областях деятельности, к примеру, продуктовые линии,
организационные задачи и территории. Важное значение при этом имеет
информация, которая обрабатывается и распространяется в сетях между
компаниями, в сетях внутри компаний и в компьютерных сетях. В результате
горизонтальная корпорация представляет собой «динамически стратегически
спланированную сеть самопрограммирующихся и самоуправляющихся единиц,
основанную на децентрализации, участии и координации» /4, с. 170/.
Что касается вертикальной корпорации, чрезмерно жесткой и с
олигополистическим контролем над рынками, то она переживает кризис. На
основе этого возникло множество моделей и организационных схем, по-разному
адаптирующихся к различным конкурентным структурам.
198
Однако все организационные схемы предприятий, имеющие перспективы,
основаны на сетях. По мнению М. Кастельса «сети есть фундаментальный
материал, из которого новые организации строятся и будут строиться» /4, с.171/.
Сетевое предприятие как новая организационная структура
информациональной экономики представляет собой «специфическую форму
предприятия, система средств которого составлена путем пересечения сегментов
автономных систем целей» /4, с. 174/. В этом случае сетевое предприятие,
являясь материальной основой культуры в информациональной экономике,
«превращает сигналы в товары, обрабатывая знания».
По мнению исследователей, деловые сети стран Восточной Азии
интегрированы в их культуры и институты /4, с. 175/. Так, в Китае бизнес
столетиями основывался на сети доверия и сотрудничества, а «семейные,
региональные и личностные кодексы» давно определили правила игры. Когда в
1980-х годах китайские деловые сети протянулись через Тихий океан, из
Гонконга в Ванкувер, из Джакарты в Бангкок и др. регионы, им было проще,
чем в других странах, используя свое сравнительное преимущество,
интегрироваться в мировую экономику. Более того, они быстрее, чем другие,
приспособились к новым технологиям и новым формам глобальной
конкуренции. К тому же деловые сети изменили баланс мировой торговли и
накопления капитала в пользу стран Азиатско-Тихоокеанского региона всего за 30
лет.
В типологии восточно-азиатских сетей выделяют три их вида: японский,
корейский и китайский. Несмотря на общие черты между ними, существуют и
значительные различия. В японских деловых сетях действует общинная логика,
в корейских фирмах - патримониальная, а в китайских - патрилинейная логика.
Японские деловые группы формируются «вокруг сетей фирм с взаимным
участием в собственности, в которых главными компаниями руководят
менеджеры» /4, с. 176/. Ядро японской экономики составляют два типа деловых
групп. Первый из них представляет «горизонтальные сети», основанные на
межрыночных отношениях среди крупных компаний в различных секторах
экономики. Одни из этих предприятий являются наследниками гигантских
конгломератов, функционирующих еще до второй мировой войны. Другие
возникают вокруг крупных банков. Каждая из сетей имеет свои собственные
источники финансирования и конкурирует с другими во всех главных секторах
экономики. Второй тип представляет вертикальные сети, организованные
крупной специализированной корпорацией, имеющей иногда тысячи
поставщиков и связанных с ними филиалов. К ним, в частности, относятся сети,
сконцентрированные вокруг Toyota, Nissan, Hitachi и др.
Функционирование деловых сетей предполагает комплекс взаимных
обязательств рыночных соглашений, обмена персоналом и информацией. В
каждой сети существует Генеральная торговая компания, целевое назначение
которой заключается в посредничестве между поставщиками и потребителями и
корректировке объемов используемых ресурсов и выпуска. В крупных компаниях
используются пожизненная занятость. Система вознаграждения служащих
основана на выслуге лет и сотрудничестве с профсоюзами. Работники преданы
199
своей компании и содействуют ее процветанию. Консенсусу между
администрацией и служащими во многом способствует корпоративная культура,
основанная на различных принципах и правилах, включая и символические
действия типа гимна и клятвы компании.
Корейские деловые сети (чеболы), хотя и создавались по принципу
японских, являются более иерархичными. Их специфика состоит в том, что все
предприятия в сети контролируются холдинговой компанией, принадлежащей
определенной предпринимательской семье. Ей покровительствуют банки и
торговые компании, находящиеся под контролем правительства. Предприниматель
и его семья назначают на высшие управленческие посты претендентов из числа
членов семьи, родственников и друзей на свои предприятия в различных регионах.
Крупные фирмы, входящие в корейские деловые сети, подчиняются указаниям
высшего централизованного менеджмента, иногда имеющий военный стиль
управления. Малые и средние предприятия в Корее играют второстепенную роль.
Среди крупнейших экономических конгломератов мира четыре корейских
чебола занимают особое место: Huindai, Samsung, Lucky Gold Star, Dаewoo.
Вместе взятые они произвели в 1985 г. 45% всего южнокорейского ВВП /4, с. 178/.
Обязательств по долгосрочной занятости и условиям труда по отношению к
кадровым работникам такие предприятия не дают. От работников они не ждут
инициативы, поскольку те должны лишь выполнять указания администрации.
Профсоюзы, находясь длительное время под государственным контролем,
играют подчиненную роль. Позднее растущая демократия в 1980-ые годы
привела к "конфликтной модели трудовых отношений».
Большинство чеболов, являясь самодостаточными предприятиями, имеют
интернациональный характер. Рынки при этом формируются государством,
развиваясь за счет конкуренции между чеболами. Внутренние отношения в них
основываются в большей степени на дисциплине и отражают авторитарный
стиль. Ему соответствует и трудовая политика. Между работниками,
составляющими «ядро рабочей силы», и временными работниками существует
«жесткая сегментация рынков труда», на которую влияет близость к центру
чебола.
Однако отношения между менеджментом различных уровней в корейских
сетях строятся на полном доверии, основанном на родственных отношениях. В
1978 г. 13,5% директоров крупнейших чеболов были родственниками
владельцев /4, с. 179/. Другие управленческие посты принадлежали их друзьям и
знакомым, осуществляющим свою деятельность под социальным контролем.
Однако всегда приоритеты чеболов были выше интересов семьи. При
возникновении противоречий между ними правительство выступает в защиту
интересов чеболов.
Сетевая организация бизнеса в Китае основана на семейных фирмах и
«кроссекторных деловых сетях», зачастую контролируемых одной семьей. Одной
из составляющих успеха китайских деловых сетей считают предпринимательскую
семейственность. Фирма является собственностью семьи. Семейная система
основана на «патрилинейном принципе». Он предусматривает деление
наследства поровну между сыновьями. Получив долю своего наследства,
200
сыновья начинают свой собственный бизнес. Семейное предприятие при такой
системе проходит следующие этапы своего развития: возникновение,
централизацию, сегментацию и распад. Затем весь цикл повторяется снова.
Причем компании создаются в любой отрасли, приносящей прибыль.
Сделки на таких предприятиях основаны на личном доверии, несмотря на
частое соперничество внутри семьи. Фирмы между собой связаны
субподрядами, обменом инвестиций и разделением капитала. Отраслевая
специализация их деятельности сочетается с отраслевой диверсификацией
инвестиций семьи. Источники финансирования, в основном, имеют
неформальный характер, в их качестве выступают личные сбережения, займы у
друзей и у кредитной организации.
Стиль управления в китайских деловых сетях - авторитарный. На посты
менеджеров среднего звена назначаются люди, не являющиеся членами семьи.
Их считают «приводным ремнем». Рабочие на таких предприятиях находятся
под подозрением, поскольку их идеалом является создание своего собственного
дела. Они представляют собой потенциальных конкурентов.
Семейная система предприятий обладает высокой гибкостью: она быстро
находит новые ниши, быстро приспосабливается к новым продуктам и к новым
рынкам. А связи между семьями и соответствующими сетями способствуют
ускорению оборота капитала.
К слабым сторонам китайских деловых сетей относят их неспособность
осуществить крупные стратегические трансформации, к примеру, вложения в
НИОКР, крупномасштабную технологическую модернизацию и др.
В качестве другой составляющей успеха китайских деловых сетей
выступает вариант «государства развития» на Тайване, в Гонконге и в Южном
Китае. Уяснив, что «прочная слава китайской цивилизации фактически зависела
от неустанной живучести эгоистично активных семей», правительство удачно
определило формы поддержки семейного предпринимательства. Его политика
теперь основана на конвергенции между деловыми сетями и государством, в
которой главное внимание уделяется сетевой гибкости, как обеспечивающей
власть и богатство, а не бюрократической мощи.
По мнению исследователей, существует несколько разновидностей
«государства развития»: среди них - японский, корейский и китайский.
Японский вариант государства развития основывается на рекомендациях
предпринимателям по поводу ассортимента выпускаемой продукции,
экспортных рынков, технологии и организации труда. Они сочетаются с
мощными налоговыми и финансовыми мерами и избирательной программой
НИОКР. При этом экономическая деятельность деловых сетей координируется
на уровне Министерства внешней торговли и промышленности (МТП), которое
разрабатывает промышленную политику и определяет «прогнозы» развития
японской экономики. Основная поддержка частного предпринимательства
состоит в финансировании. Кредиты предоставляются каждой главной деловой
сети ЦБ Японии по инструкции Министерства финансов и по согласованию с
МТП. Причем вплоть до 1980-х годов МТП проводило протекционистскую
политику для конкретных отраслей до тех пор, пока предприятия не окрепнут.