Воскресенский А.Д. (ред.) Политические системы и политические культуры Востока
Подождите немного. Документ загружается.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 131
С 1981 по 2001 годы в Израиле состоялось семь электоральных кампаний, каждая из которых
приводила к смене премьер-министра страны. Более того, каждый новый глава исполнительной власти в
стране занимал этот пост не как наследник, а как антипод своего предшественника. Уход из политической
жизни в ходе все не кончавшейся Ливанской войны бессменного (на протяжении почти тридцати пяти лет)
лидера партии Херут и блока Ликуд Менахема Бегина привел к проведению в 1984 году очередных
досрочных выборов, в результате которых пост премьер-министра занял председатель Партии Труда (в
прошлом называвшейся Рабочей партией) Шимон Перес. Электоральное противоборство 1988 года привело
к победе Никуда- с перевесом всего в один мандат, и пост премьер-министра занял Ицхак Шамир. В 1992
году Ликуд уступил Партии Труда двенадцать мандатов, в результате чего пост премьер-министра занял
лидер лейбористов Ицхак Рабин. Четыре года спустя Биньямин Нетаньягу стал третьим лидером Ликуда,
возглавившим исполнительную власть в стране. Период его правления ознаменовался беспрецедентным
усилением внутриправительственных интриг. Многочисленные кризисы привели к следующим
внеочередным выборам (они состоялись 17 мая 1999 года), которые Б. Нетаниягу проиграл ставшему
незадолго до этого председателем Партии
311
Труда Эхуду Бараку. Однако пребывание Э. Барака на посту главы правительства оказалось еще
более коротким, а промежуток между выборами сократился до года и девяти месяцев. 6 февраля 2001 года
премьер-министром Израиля стал патриарх израильской политики, один из создателей и многолетних
лидеров блока Ликуд Ариэль Шарон. Однако и он вынужден был назначить досрочные выборы менее чем
через два года после своего избрания.
Следует отметить, что даже и в те периоды, когда парламент страны полностью отрабатывал свою
четырехлетнюю каденцию, зачастую не только персональный состав, но и структура правительства
менялись неоднократно. В представлении многих эталоном стабильности воспринимается начальный
период государственности, когда общепризнанным национальным лидером был Давид Бен-Гурион. Однако
и период его правления отличался известной нестабильностью: достаточно сказать, что за четырнадцать лет
его правления (в 1949-1963 гг.) сменилось десять правительственных коалиций. Всего же за двадцать восемь
лет своего бессменного правления социал-демократы стояли во главе семнадцати правительств, т. е. средний
срок работы правительства не достигал и двадцати месяцев. За период с 1949 по 1977 год израильский
парламент переизбирался восемь раз, и лишь в начале работы Кнессета седьмого созыва, сформированного в
1969 году, было создано правительство, проработавшее на протяжении всего четырехлетнего периода его
работы. Во все остальные периоды на протяжении одной каденции Кнессета друг друга сменяли два, три, а в
период работы Кнессета второго созыва - даже четыре правительства. Считать правительство,
распадающееся каждые год и восемь месяцев, бастионом стабильности, пожалуй, едва ли возможно.
До конца отведенного законом срока не доработали шесть из пятнадцати созывов Кнессета, причем
два из них (второй и четвертый) - еще в считающуюся «стабильной» эпоху Бен-Гуриона. В 1951, 1961, 1984,
1996, 1999, 2001 и 2003 гг. граждане Израиля принимали участие во всеобщих досрочных выборах.
В Израиле дважды за последние десять лет менялась система выборов. Выборы в Кнессет и прежде
и ныне проходили и проходят по системе пропорционального представительства, однако в 1992 году была
принята вторая редакция Основного
312
закона о правительстве, согласно которой в Израиле впервые в мире были введены прямые выборы
главы правительства. Эти выборы дважды (в 1996 и в 1999 гг.) прошли параллельно выборам в Кнессет, а
еще один раз (6 февраля 2001 г.)- отдельно от парламентских выборов. Вопреки ожиданиям, новая система
не привела ни к повышению эффективности функционирования органов государственной власти, ни к
прекращению непрерывных межпартийных торгов и скандалов. В марте 2001 года была принята в третьем,
окончательном чтении третья редакция Основного закона о правительстве, отменившая прямые выборы
главы исполнительной власти. Та легкость, с которой изменяются имеющие конституционный характер
основные законы, также никак не свидетельствует о стабильности политической системы Израиля.
Более того, этим «зигзагом» изменения электорального законодательства не ограничились: перед
выборами в Кнессет тринадцатого созыва был повышен электоральный барьер (с 1% до 1,5%), что привело к
искажению волеизъявления избирателей. Из-за того, что целый ряд маленьких правых партий, среди
которых Тхия («Возрождение») во главе с бывшим министром науки профессором Ювалем Неэманом,
правоцентристская Новая либеральная партия во главе с бывшим министром финансов Ицхаком Модаи, а
также списки во главе с раввином Моше Левингером, раввином Элиэзером Мизрахи и другие, не
преодолели электорального барьера, многие десятки тысяч голосов сторонников правых и ультраправых сил
не были засчитаны. В результате партии левого блока сумели добиться небольшого перевеса и
сформировать летом 1992 г. правительственную коалицию, хотя большинство израильтян голосовало за
партии и движения правой и правоцентристской ориентации.
Следует отметить, что в Израиле трижды создавались коалиционные правительства с участием
социал-демократов и представителей правых сил, однако все три раза их сотрудничество оказывалось
недолговечным. Первое такое правительство было создано Леви Эшколом накануне Шестидневной войны
(1967 г.), однако оно распалось спустя три года из-за категорического отказа Менахема Бегина согласиться с
предложенными Госдепартаментом США инициативами, предусматривавшими уход Израиля со
значительной части занятых в ходе той войны территорий. Четырнадцать лет спустя, после
313
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
131
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 132
выборов 1984 года, создалась «ничейная» ситуация, когда каждая из двух крупных партий оказалась
во главе коалиционного блока, насчитывающего 60 депутатов. В результате было создано правительство
национального единства. В ходе предвыборной кампании 1988 года как Партия Труда, так и Ликуд
объявили о невозможности повторного создания правительства национального единства. Однако результаты
выборов выявили разницу всего лишь в один голос между двумя крупными партиями, тогда как каждая из
них нуждалась по меньшей мере в семи партнерах, для того чтобы сформировать коалицию. В результате,
несмотря на наличие принципиальных разногласий и отсутствие какого бы то ни было единства, две
крупные партии- Партия Труда и Ликуд- вынуждены были вновь подписать соглашение о коалиционном
сотрудничестве. Однако в 1990 году стремление председателя Партии Труда Шимона Переса вновь занять
пост премьер-министра привело его к решению развалить правительство национального единства. Надежды
Ш. Переса, однако, не сбылись, и после пятимесячного правительственного кризиса была сформирована
узкая коалиция правых, правоцентристских и религиозных партий без участия социал-демократов, а И.
Шамир сохранил пост главы правительства. В третий раз правительство национального единства было
сформировано Ариэлем Шароном одиннадцать лет спустя, в феврале 2001 года. Оно просуществовало лишь
год и девять месяцев, после чего внутрипартийные соображения предопределили решение председателя
Партии Труда Биньямина Бен-Элиэзера развалить его. Простой подсчет показывает, что правительства с
одновременным участием как правых, так и левых партий существовали в Израиле на протяжении
одиннадцати лет. Этот опыт вполне достаточен для того, чтобы констатировать: несмотря на определенные
плюсы, в целом такое правительство является малоэффективным. Желая сохранить единую коалицию,
политические лидеры, исповедующие весьма и весьма различные взгляды, находят «общий знаменатель»
путем отказа от сколько-нибудь решительных действий на каком бы то ни было направлении. Как результат,
сторонники обоих политических лагерей, несмотря на большую популярность в обществе идеи
надпартийного сотрудничества, выражают все нарастающее недовольство политическим курсом такого
правительства.
314
Нестабильность израильской политической системы во многом зависит - и, вероятно, будет
зависеть и далее - от состояния и уровня напряженности арабо-израильского конфликта. Фактически именно
эта тема внешней политики во многом определяет и специфику внутриполитической жизни Израиля, по-
прежнему являющегося единственным демократическим государством на Ближнем Востоке.
Литература
Бин-Нун А. Законы Государства Израиль. Иерусалим, 1993.
Вайц Й. Становление израильского парламентаризма. Политические и идеологические дискуссии.
Тель-Авив, 2001.
Воробьев В. Государство Израиль: правовые основы возникновения и статус личности. М., 2001.
Воробьев В. Конституционно-правовая система Государства Израиль. М., 2002.
Гасратян С. История и идеология еврейского религиозного движения XIX-XX веков. Из предыстории
Государства Израиль. М., 1999.
Гасратян С. Религиозные партии Государства Израиль. М., 1996.
Герман Т. Выборы и поведение избирателей. Тель-Авив, 2000.
Государство Израиль в 80-е годы. Сборник статей под ред. Т. Карасевой. М., 1992.
Даути А. Становление государства и формирование нации; Яэль Энох, Алия и абсорбция:
социологический анализ. Тель-Авив, 2001.
Зисерман-Бродская Д. Верховный суд Израиля и публичная дискуссия о его функциях. Иерусалим,
2000.
Карасова Т. Блок МААРАХ в партийно-политической системе Израиля. М., 1992.
Карасова Т. Правящая элита Израиля // Политическая элита Ближнего Востока. М., 2000,
Карасова Т. Типология основных израильских партий и блоков // Ближний Восток и современность
(Москва), № 10, 2001.
Каспи Д. Средства массовой информации и политика. Тель-Авив, 1998. Миграционные процессы и их
влияние на израильское общество. Сборник статей под ред. А. Эпштейна и А. Федорченко. М., 2000.
Нойбергер Б. Истоки израильской демократии и этапы ее развития. Тель-Авив, 1998.
315
Нойбергер Б. Проблема конституции в Израиле. Тель-Авив, 1998.
Нойбергер Б. Верховная власть Кнессета или приоритет правительства? Тель-Авив, 1998.
Нойбергер Б. Религия, государство и политика. Тель-Авив, 1998. Нойбергер Б. Политические партии
в Израиле. Тель-Авив, 1998.
Общество и политика современного Израиля // Под ред. А. Эпштейна и А. Федорченко. Москва -
Иерусалим, 2002.
Сакер Г. История Израиля, в трех книгах. Иерусалим, 1994.
Формирование судебной системы и внешнеполитической ориентации Израиля. Сборник статей под
ред. А. Эпштейна. Тель-Авив, 2001.
Штереншис М. История Государства Израиль. Герцлия, 2003.
Эпштейн А. Социально-политические последствия укрепления статуса Верховного суда как
главенствующей структуры в политической жизни Израиля // Ближний Восток и современность (Москва), №8,
1999.
Эпштейн А. и М. Урицкий. Кризис парламентаризма в Израиле // Ближний Восток и современность
(Москва), №16, 2002.
Эпштейн А. Повторный триумф Ариэля Шарона. Анализ итогов выборов в Кнессет и перспектив
тридцатого правительства Израиля // Ближний Восток и современность (Москва), №18, 2003.
316
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
132
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 133
А. Л. ЕМЕЛЬЯНОВ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ
КУЛЬТУРЫ АФРИКИ
Формирование основ современных политических систем и политических культур стран Африки
приходится на начало XX века, когда европейские метрополии установили эффективный контроль над
территорией континента. До этого времени только три независимых африканских государства - Буганда,
Мадагаскар и Эфиопия - достигли уровня развития, сопоставимого с европейским абсолютизмом, но по
разным причинам доколониальные политические системы не стали структурообразующими в последующий
период развития. В странах Африки южнее Сахары отсутствовал также и важнейший цементирующий
фактор - мировая или относительно развитая местная религия, объединяющая подавляющее большинство
населения. Синкретизм индивидуального и общественного сознания, отсутствие структурообразующего
стержня (за исключением Эфиопии) предопределили относительную безболезненность привнесения и
закрепления чуждых африканцам элементов европейской политической культуры и систем управления.
В результате синтеза традиционного и современного образовался феномен, не имеющий аналогов в
истории, «колониальное общество», основные черты которого удачно выделила в 1970 году Н. Б. Кочакова,
чье определение я беру за основу. Колониальное общество - специфический и, как правило, насильственно
навязываемый вариант общественного развития, при котором привносимые извне современные
(капиталистические) отношения «накладываются» на отношения, характерные для традиционных обществ.
Результатом такого «наложения» при складывавшемся в этих случаях соотношении сил сторон оказывается
насильственная (в большинстве случаев и всегда объективно неизбежная) ломка традиционных отношений
и структур, неизбежная их трансформация. Более того, и сами привносимые современные отношения чаще
всего приоб-
317
ретают искаженный, уродливый характер, весьма непохожий на «классические» формы
современного развития. Эти взаимодействия затрагивали все сферы жизни общества и отличались
многообразием.
В таком виде африканские общества обрели независимость, получение которой растянулось на
первую половину шестидесятых годов. К этому рубежу африканские народы подошли неподготовленными.
Но их неподготовленность была различной. Если Англия и Франция после Второй мировой войны начали
формирование политических структур и экономических основ будущих независимых государств, то
Бельгия, Испания и Португалия не уделяли достаточного внимания своим колониям. Нельзя утверждать, что
метрополии делали это осознанно, но векторы исторического развития сложились таким образом, что
интересы английских, французских политических элит совпали с интересами формирующейся африканской
элиты, в то время еще единой.
Процесс подготовки колоний к независимости имел свои специфические черты. Если во Франции
реформы автоматически распространялись на все колонии, то Англия подходила к каждой из них
индивидуально. В 1945-46 годах все взрослое мужское население французских колоний наравне с жителями
метрополии выбирало своих представителей в первое и второе Учредительное собрание, затем в парламент.
И хотя голосование проходило по куриям, где 1-2% белых колонистов посылали в законодательные органы
столько же представителей, сколько 98-99% коренного населения, это было революционным по своей сути
нововведением. Впервые жители французских колоний были допущены к одному из важнейших элементов
европейской политической культуры- прямому, тайному голосованию, в результате которого избранные из
их же среды представители на равных со всеми остальными депутатами условиях участвовали в работе
парламента. В самих колониях были созданы выборные законодательные органы и сформированы
правительственные советы. И хотя они обладали лишь правом советовать колониальной администрации, но
было положено начало постепенного формирования основ будущих независимых государств. Была создана
политическая элита, ее резерв и, что не менее важно, механизмы ее воспроизводства, напрямую не
связанные и «де юре» не зависящие от традиционной знати.
318
Данная система показала свою эффективность, именно в ней находится одна из причин весьма
прочных французских позиций в современной Африке, и даже Камерун и Мадагаскар, где произошли
крупные антиколониальные восстания, являются лишь исключениями, подтверждающими правило. К
середине 50-х годов все механизмы были настолько отлажены, что метрополия перешла к следующему
этапу реформ- принятию в 1956 году «закона-рамки», по которому образовалась единая избирательная
курия, право голоса получили женщины и молодежь, представительные органы получили право
законодательной инициативы и возможность формировать ответственное правительство. Единственным
серьезным ограничителем оставалось право французского губернатора наложить вето на любые решения.
Правильность и своевременность принятых решений подтвердил референдум 1958 года, по результатам
которого любая колония могла получить независимость. Данным правом воспользовалась только Гвинея,
что во многом предопределило тоталитарный характер государства.
Великобритания избрала иной путь. Практически в каждой колонии начался конституционный
процесс. Его суть заключалась в том, что принятие конституции сопровождалось референдумом, либо после
ее утверждения проходили выборы с широким привлечением африканских масс в законодательные органы,
чья деятельность также была ограничена губернатором. В отличие от французских колоний, англичане
стремились учитывать уровень развития, политическую активность населения, его готовность к
преобразованиям и некоторые другие специфические условия. К ним, в первую очередь, относились
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
133
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 134
значительная неравномерность развития политических структур (например, Уганды, где во многом была
сохранена форма доколониального устройства, и Танганьики, на территории которой не было сколько-
нибудь устойчивых государственных образований), наличие сложившихся многомиллионных народов,
противостоящих друг другу (Нигерия), значительная по африканским меркам прослойка белого населения
(Кения, Родезия). В большинстве колоний было принято от трех до пяти конституций. Их объединял лишь
поступательный характер: каждая последующая давала африканцам больше прав и возможностей
участвовать в политической и экономической жизни колонии, чем предыдущая. На полити-
319
ческую жизнь метрополий представители африканских элит не оказывали прямого влияния.
Естественный ход создания постколониальных политических и сициально-экономических структур
внутри колоний был прерван принятием ООН решения о деколонизации континента и объявлении 1960
года- годом Африки. Проект был внесен совместно СССР и США, что в разгар «холодной войны» было чуть
ли не единственным примером столь тесного сотрудничества великих держав на международной арене.
Причины, побудившие их объединиться в борьбе с колониализмом, хорошо известны. Необходимо обратить
внимание на то, что все французские колонии получили независимость одновременно, в течение года, а у
английских данный процесс растянулся на несколько лет, что полностью соответствовало английскому и
французскому варианту формирования структур постколониального общества.
Получив независимость, молодые африканские государства формально разделились на страны
социалистической и капиталистической ориентации. Но это деление было чисто внешним и выражалось,
прежде всего, в области внешней политики. Глубинные процессы во всех государствах протекали весьма
схоже. Их внешнее проявление в шестидесятые- первой половине восьмидесятых годов выражались в
политическом плане в создание авторитарных и тоталитарных режимов, в экономическом - в
национализации. Все это сопровождалось постоянными военными переворотами и их попытками, по
частоте которых Африка уверенно обогнала все континенты и вплотную приблизилась к Латинской
Америке. В основе же глубинных процессов этого периода развития стран Африки лежала незавершенность
создания постколониальных структур в рамках колониального общества. В тех колониях, чьи метрополии
(Бельгия, Испания, Португалия) не уделяли должного внимания данному процессу, полная
неподготовленность к независимости привела к исходу европейцев (основных носителей экономической и
технической культуры) и длительным кровопролитным конфликтам, в решении которых было вынуждено
участвовать мировое сообщество (Ангола, Гвинея-Бисау, Демократическая Республика Конго, Западная
Сахара, Мозамбик).
Привнесенная в рамках колониального общества европейская политическая культура (разделение
властей, парламента-
320
ризм, всеобщее прямое, тайное голосование и т. д.) из-за силового волюнтаристского решения о
деколонизации не имела достаточно времени для внедрения и закрепления в сознании широких
африканских масс. Лишенная контролирующей и направляющей силы в виде колониальной администрации,
европейская политическая культура не исчезла, а быстро синтезировалась с африканскими традициями,
которые наполнили ее новым содержанием. Традиционной политической культуре был присущ
авторитаризм, но авторитаризм специфический (так называемые «цари-жрецы»), который давал при
определенных обстоятельствах легитимную, как с точки зрения элиты, так и народа, возможность свергать и
даже убивать правителя. Европейская демократия была синтезирована с африканской традиционной
демократией, которая была более близка и понятна подавляющему большинству африканского населения,
но которая находилась на ином, более низком витке исторической спирали. В результате оставшиеся по
форме европейскими демократические институты наполнились традиционной африканской общинной
демократией с совершенно иной шкалой ценностей: уравнительность, трайбализм, геронтократия,
клановость, клиентелизм, отсутствие толерантности. Некоторые лидеры молодых африканских государств
открыто пропагандировали общинные ценности, противопоставляя их «западной» и «социалистической»
демократии, непригодной для Африки. Синтез авторитарного и демократического, традиционного и
современного стал одной из характерных черт политической культуры Африки шестидесятых-середины
восьмидесятых годов.
На первых порах переход к однопартийности и сильной президентской власти воспринимался на
уровне массового политического сознания как благо. В обществе была глубока надежда, что подобные
режимы укрепят национальную государственность освободившихся стран, помогут консолидировать
внутренние усилия для преодоления отсталости и подъема жизненного уровня населения, уменьшат влияние
трайбализма на все стороны жизни общества и государства. Однако опиравшийся на однопартийность
авторитаризм не укреплял доверие граждан к власти, а скорее разрушал его, ибо ему сопутствовали
кумовство, поощрение клановости, разворовывание государственных ресурсов - явления, усугублявшие
бедственное положение рядовых африканцев.
321
Другой характерной чертой, стоящей на грани политики и экономики, стали многочисленные
военные перевороты, одна из причин которых, связанная с политико-религиозным сознанием элиты и масс,
уже раскрыта. Другая, не менее важная -доступ к рычагам власти, служившей средством обогащения
обладающих ею. Иногда в научной литературе сложившиеся в тот период социально-экономические
отношения называют по аналогии с азиатскими государствами бюрократическим капитализмом. Это не
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
134
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 135
совсем верно. На Востоке доступ к власти был одним из основных способов обогащения, в Африке -
единственным легальным. И дело здесь не столько в африканской специфике, сколько в уникальности
сложившейся после деколонизации ситуации. Если в политическом плане метрополиям удалось что-то
сделать, то в экономическом - почти ничего. Как показал опыт, профессиональные политики появляются
гораздо быстрее профессиональных предпринимателей, менеджеров, финансистов. В получивших
независимость африканских государствах их почти не было, а привлечение европейцев, американцев,
азиатов противоречило не только политике африканизации, но и чаяниям народных масс.
Государство, а точнее государственный аппарат и связанные с ним предприниматели и компании,
были единственной силой, которая могла уберечь экономику от полного развала. Отсюда - доступ к власти
равнялся возможности для быстрого обогащения, в этом - основная причина череды военных переворотов,
здесь лежит ключ к пониманию волны национализации, захлестнувшей континент, но эти процессы стали
отправной точкой и причиной создания новой экономической и политической ситуации в Африке.
К середине восьмидесятых годов подавляющее большинство режимов на континенте были
авторитарными или тоталитарными. Тоталитарным африканский авторитарный режим становится тогда,
когда его действия направлены на уничтожение части своего населения по этническому, расовому,
религиозному, классовому или любому другому признаку. Такие режимы не были единичными. От
«классических» всемирно "известных - в Центральноафриканской империи, в Уганде при Иди Амине - до
идеального (в гегелевском понимании этого слова) социалистического государства Гвинея при Секу Туре,
до побившего «рекорд» красных кхмеров Масиаса Нгемы в ! 1-4372 1
322
Экваториальной Гвинее, уничтожившего более трети своих подданных, и приблизительно столько
же бежало от его власти за границу. Авторитарные и тоталитарные африканские режимы подпитывались
также и противостоянием СССР и США на Черном континенте. Казалось, что политико-экономическая
ситуация обрела определенную стабильность. Но в восьмидесятых годах начался новый этап развития
африканских государств, который продолжается и по настоящее время, на начало XXI века.
Внешнеполитические причины хорошо известны, нет смысла подробно останавливаться на них.
В результате резко сократились все виды помощи и содействия мирового сообщества Африке (за
исключением Китая); энергетический, экологический кризисы, порожденные техногенной революцией,
развитие наукоемких и высокотехнологичных отраслей промышленности резко уменьшили
заинтересованность промышленно развитых стран мира в африканском сырье, минералах и ресурсах. Кроме
того, за четверть века в странах Черного континента появилась прослойка местных предпринимателей и
менеджеров (хотя рынок капитала по-прежнему был относительно неразвит, а по мнению некоторых
отечественных экономистов, отсутствовал), которые уже умели работать не только внутри страны, но и на
международных рынках, которые имели солидные, по африканским меркам, свободные капиталы, из-за
происхождения которых они не могли быть вложены за границей. Данную прослойку, которая стала
заинтересована в политической и экономической предсказуемости государства и в которую входила
значительная часть политической, управленческой, экономической и даже интеллектуальной элиты, уже не
устраивали авторитарные режимы с постоянным страхом перед концентрацией экономической власти в
частных руках. Таким образом, налицо были все необходимые внутренние и внешние, объективные и
субъективные предпосылки для демократизации и приватизации.
По данным американских исследователей, реформирование госсектора охватило почти все страны
Тропической Африки. В 1985-1988 годах приватизация была осуществлена в 19 странах (80 предприятий),
ликвидация убыточных объектов - в 13 (78), реконструкция устаревших - в 15 (56), введение системы
управления по контрактам- в 17 (54), сдача в арен-
323
ду - в 15 странах (16 предприятий). В 20 странах были приняты меры по усилению финансовой
самостоятельности предприятий, в 14 - состоялось освобождение цен, в 12 - наблюдалось ужесточение
системы мониторинга хозяйственной деятельности. Для стимулирования экономического роста была
осуществлена либерализация рынка капиталов.
Но естественный процесс перехода к новой, рыночно ориентированной модели развития,
сопровождаемый постепенной демократизацией политических структур, был нарушен вмешательством
МВФ и МБРР. Навязанные некоторым африканским правительствам неолиберальные программы развития,
апробированные в ряде европейских и азиатских государств, сводились к открытию страны внешнему миру,
созданию свободного рынка и механизмов конкуренции, девальвации национальной валюты с целью
сократить спрос на импортные товары и стимуляции местного производства, а также максимально
возможному устранению государства из экономики.
Цель макроэкономической стабилизации, заключавшаяся в обеспечении бюджетного равновесия,
при неизменности существующих доходов, а тем более при наблюдавшейся во многих африканских странах
тенденции к их снижению, была достижима лишь путем сокращения государственных расходов,
уменьшения импорта, девальвации национальной валюты и соответствующей корректировки внутренних
цен. Все это неизбежно усиливало болезненность таких мер для большинства населения, прямо или
косвенно повышало социальные издержки экономических перемен (упадок систем здравоохранения и
образования вследствие сокращения их бюджетного финансирования, снижение реальных доходов
населения, рост безработицы и т. д.). Аналогичный негативный эффект имели и некоторые аспекты
структурной адаптации, предусматривающей рост частного сектора экономики, приватизацию
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
135
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 136
государственных компаний, переориентацию на ускорение развития экспортных производств за счет
импортзаменяющих, общую либерализацию условий хозяйственной деятельности. Но не были учтены
цивилизационные, психологические и экономико-социальные особенности африканцев, более тесная связь
народа и государства, предпочтение семейно-клановых и этнических связей индивидуальному обогащению,
склонность подавляющего большинства населения вкладывать свободные финансовые средства не в банки,
акции и
324
ценные бумаги, а в предметы престижного потребления, недвижимость, торговлю.
К середине девяностых годов даже представители МВФ и МБРР были вынуждены признать провал
монетаристской модели развития, навязанной Африке международными финансовыми институтами. После
десяти лет структурной корректировки и получения 170 млрд. долларов на цели развития, экономика стран
южнее Сахары продолжала деградировать. С 1982 по 1992 год доход на душу населения ежегодно
сокращался в среднем на 1,1% (среднегодовой прирост во всех развивающихся странах- 0,8%). В 1993 году
ВВП всех африканских стран южнее Сахары, где проживало 600 млн. человек, был равен по своему объему
ВВП Бельгии с населением 10 млн. 18 из 20 самых бедных стран находились в Африке, и они с каждым
годом становились беднее. Их внешний долг с 1980 года возрос в три раза и превысил 180 млрд. долларов,
что составило 110% от ВВП. Росло число стран, которым грозила политическая дезинтеграция.
Ни структурные реформы, ни насильственное внедрение демократии пока не оказали
существенного влияния на политическую культуру народов Африки. Демократически избранные режимы
продолжают управлять теми же методами, что и однопартийные, результаты многопартийных выборов
контролируются, искажаются и даже фальсифицируются в пользу того или иного кандидата. В
государствах, объявивших себя демократическими, всеми законными, и не только, способами
ограничивается и подавляется деятельность политической оппозиции. И что самое главное - замена
авторитарно-тоталитарных режимов на демократические никак не улучшила положение простого народа,
кого называют электоратом. Методы и средства, используемые Западом, оказались неадекватными.
Реформы могут иметь успех в независимом государстве только в том случае, если они проводятся по
инициативе собственного правительства и при поддержке населения. Навязываемые структурные реформы
могут быть осуществлены только при сотрудничестве с африканскими правительствами, против которых
они по существу и направлены. Объем средств, выделяемых Западом на осуществление структурных
реформ, явно недостаточен. Существующие в Африке демократические системы, основным признаком
которых является многопартийность, сталкиваются с глубоко укоре-
325
нившимися проявлениями авторитарного правления и со слабостью социальной и экономической
базы, на которой обычно покоится демократия.
Выход из сложившейся ситуации мировое сообщество и африканские лидеры видят в
экономическом объединении Черного континента и в более тесном сотрудничестве с промышленно
развитыми государствами. Идея образования Африканского союза (АС), призванного стать преемником
Организации африканского единства (ОАЕ), была официально выдвинута Ливией на 4-й внеочередной
Ассамблее глав государств и правительств стран-членов ОАЕ в Сирте в сентябре 1999 г. и одобрена
большинством ее участников. В июле 2000 г. на саммите ОАЕ в Ломе (Того) был принят Акт об учреждении
АС.
Организационная структура АС в известном смысле скопирована с интеграционных механизмов
Европейского Союза. Предусматривается создание Ассамблеи глав государств и правительств,
исполнительного совета, комитета постоянных представителей, а также семи специализированных
технических комитетов, экономического, социального и культурного совета, панафриканского парламента,
суда союза, единых финансовых институтов - Африканского центрального банка, Африканского валютного
фонда, Африканского инвестиционного банка. Местом пребывания штаб-квартиры АС определена Аддис-
Абеба.
Среди декларированных целей АС - защита суверенитета, территориальной целостности и
независимости государств-членов, укрепление мира, безопасности и стабильности, ускорение политической
и социально-экономической интеграции на континенте, поощрение демократических принципов и
институтов, продвижение согласованных подходов африканских стран на мировой арене, создание
необходимых условий для обеспечения достойной роли Африки в глобальной экономике.
В Акте об учреждении АС подтверждаются нерушимость доставшихся Африке в наследство от
колониального периода границ, принцип мирного разрешения конфликтов, запрет на использование силы
или угрозы ее применения в отношениях между странами-членами, подчеркивается необходимость
содействия устойчивому развитию, продвижению экономической интеграции, координации политики
субрегиональных ор-
326
ганизаций. Это возможно только на базе регионального сотрудничества и экономической
интеграции, так как африканские страны слишком малы, чтобы самостоятельно решать экономические
проблемы. Только в рамках АС можно эффективно использовать все ныне существующие формы
глобального международного сотрудничества, в том числе установление принципа
взаимозаинтересованности при определении целей и стандартов как для доноров, так и для получателей
помощи, создание механизмов страхования и финансовых инструментов для снижения рисков деятельности
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
136
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 137
частного капитала в Африке.
В начале XXI века промышленно развитые государства вновь обратились к решению социально-
экономических проблем африканского континента, попытались предложить пути выхода из системного
кризиса, поддержав программу «Новое партнерство для развития Африки» (New Partnership for Africa's
Development - NEPAD/НЕПАД), которая была принята в Лусаке в июле 2001 г. Ассамблеей глав государств
и правительств стран-членов Организации африканского единства.
Долгосрочная задача НЕПАД - вывод региона на путь устойчивого экономического роста и
развития. В документе на первый план выдвинуты борьба с бедностью и социальным неравенством,
укрепление демократии и надлежащего управления, борьба с коррупцией, приобщение континента к
информационной революции, новейшим технологиям на базе признания ведущей роли частного
предпринимательства при счете ведущей роли государства в создании условий для экономического
развития. Осуществление данной программы, по мнению ее авторов, позволит обеспечить в ближайшие
пятнадцать лет достижение среднегодовых темпов роста ВВП на уровне не менее 7%. Потребность в этой
связи в финансовых ресурсах оценивается в 64 млрд. долл. США, которые африканцы рассчитывают
получить в основном из внешних источников.
Для координации практических шагов по реализации НЕПАД создан ряд органов, в т.ч.
Исполнительный комитет (объединяет 20 стран континента) во главе с президентом Нигерии О. Обасанджо,
Руководящий комитет в составе Алжира, Египта, Нигерии, Сенегала, Южно-Африканской Республики
(ЮАР) (государств-инициаторов НЕПАД) и Секретариат, располагающийся в Претории, ЮАР. В целом
африканское сооб-
327
щество демонстрирует конструктивный подход к вопросам осуществления программы НЕПАД.
В целях содействия реализации НЕПАД на саммите «Группы восьми» в Кананаскисе (июнь 2002 г.)
был принят «План действий восьмерки по Африке». План действий состоит из двух частей- политического
вступления и обязательств по содействию африканским государствам в решении стоящих перед
континентом важнейших проблем обеспечения мира и безопасности, совершенствования деятельности
структур государственного, административного и корпоративного управления, поощрения торговли,
инвестиций, экономического роста и устойчивого развития, облегчения долгового бремени, развития
образования и расширения использования информационно-коммуникационных технологий, укрепления
здравоохранения и борьбы с ВИЧ/СПИД и другими опасными заболеваниями, повышения продуктивности
сельского хозяйства, совершенствования использования водных ресурсов.
В плане подчеркивается, что этот документ - первый ответ «восьмерки» на программу НЕПАД,
призванный заложить основу для будущего сотрудничества. Приветствуются взятые лидерами африканских
государств обязательства по достижению провозглашенных в НЕПАД целей- укрепление демократии,
надлежащее управление, обеспечение мира, решение социальных проблем - в качестве необходимого
условия для искоренения бедности на континенте. Особо отмечается, что главная ответственность за
реализацию данных задач лежит на самих африканцах. «Восьмерка», со своей стороны, готова поддержать
их усилия, сосредоточив внимание на приоритетных областях.
Для плана характерна нацеленность на преимущественное развитие взаимодействия с теми
странами, которые демонстрируют приверженность принципам «нового партнерства», а также реальные
достижения в этой области. Выражается готовность учитывать в работе с африканскими партнерами
критерии, которые будут применяться ими для оценки соответствия политики стран континента
зафиксированным в НЕПАД целям в рамках создаваемого контрольно-мониторингового механизма-
Комитета равноправного взаимного контроля. В то же время в план включено положение о том, что
оказание гуманитарной помощи наиболее нуждающимся африканским государствам останется неизменным.
328
Реализация «Плана действий» будет напрямую зависеть от усилий самих африканских стран по
укреплению демократии и выработке надлежащего экономического курса. Страны «восьмерки» не будут
«просто давать Африке деньги», финансовое содействие будет увязано с процессами демократизации,
борьбой с коррупцией, экономическим развитием, поддержанием усилий по установлению и укреплению
мира в проблемных регионах, укреплением институтов власти, развитием свободной торговли и
инвестиций. «Восьмерка» выразила поддержку созданию региональных вооруженных сил, которые
сформируют африканские страны для предотвращения вооруженных конфликтов, договорилась
предпринять новые усилия по облегчению долгового бремени беднейших стран Африки, ограничить бегство
капиталов и утечку квалифицированных специалистов.
Мировое сообщество в начале XXI века отчетливо осознало, что континент стал тем элементом,
который «выпадает» из формирующейся новой системы глобальных взаимоотношений и, если не принять
принципиальных мер, будет тянуть назад все мировое развитие. Это- следствие как цивилизационных
особенностей относительно недавнего исторического прошлого, так и системного кризиса, переживаемого
большинством стран Африки, который, помимо экономической составляющей, охватывает практически все
стороны жизни, весь комплекс социальных отношений, находящихся в тесной взаимосвязи друг с другом,
поражая некогда стабильные и естественно воспроизводимые отношения между людьми как в процессах их
жизнедеятельности, так и в способах и типах этой жизнедеятельности.
Причин данного кризиса - множество, даже простое перечисление субъективных и объективных
займет немало места. Последние в значительной степени обусловлены тем, что глобализация «застала»
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
137
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 138
Африку в период перехода от традиционного к современному обществу, когда «старое» уже частично
разрушено, а «новое» находится в зачаточном состоянии, что выражается в субъективности выбора моделей
развития, которые, к тому же, навязывались извне. Одним из последствий столкновения традиционного и
современного является ослабление роли государства или ее полное или частичное исчезновение, ослабление
или утрата управляемости на всех уровнях и во всех звеньях, отрыв государственного аппарата и
властвующих элит
329
от жизненных потребностей большинства населения, а соответственно, его отстранение от участия в
управлении страной. По всему континенту происходят процессы дезинтеграции социальных групп, рост
напряженности в межэтнических отношениях, отделение крестьян от земли, наемных работников - от
производимой продукции, производства - от потребностей населения, значительное недоиспользование
трудового потенциала, снижение пригодного для жизни пространства, деградация общественных нравов.
Около половины населения Африки живет за чертой бедности.
К субъективным причинам кризиса относится плохое управление государством и экономикой,
обусловленное в значительной степени непотизмом, коррупцией, в той или иной степени присутствующей
повсюду (в подавляющем большинстве африканских стран она стала структурообразующим элементом), на
протяжении значительного времени наблюдается рост теневой экономики, трайбализм активно воздействует
на все сферы жизни, деградирует социальная инфраструктура, особенно здравоохранение и образование,
отсутствует личная безопасность, население отстранено от правдивой информации, налицо снижение или
стагнация средних доходов при одновременном углублении разрыва в доходах между верхними и нижними
слоями, что ставит большие массы людей на грань физического выживания.
К историческим причинам можно отнести длительное изолированное существование континента,
последствия евро-американской работорговли, лишившей Африку миллионов наиболее развитых в
физическом и интеллектуальном плане мужчин и женщин, прервавшей естественный ход развития
государств и народов, последствия векового колониального господства, неэквивалентный обмен с
промышленно развитыми странами, выражающийся, прежде всего, в ножницах цен на сырье и готовую
продукцию, приведший к утечке мозгов. К цивилизационным - особенности менталитета африканцев,
например, их тотальное недоверие ко всем нововведениям, что выражается в нежелании использовать
общемировые достижения -африканцы не использовали колесо, плуг, обработанный камень, за две тысячи
лет, до начала активных контактов с Европой, не произошло сколько-нибудь серьезных улучшений в
агротехнике. На территории континента отсутствует доминирующая рели-
330
гия, а смесь элементов ислама, христианства с традиционными верованиями является
дезинтегрирующим фактором, в отличие от объединяющей роли мировых религий в других цивилизациях.
Отношения, характерные для традиционного общества, при развитии современного не отмирают, а
причудливо трансформируются, изменяя и само современное. Например, за проигрыш или победу
футбольной команды отвечает не тренер, а служитель традиционных культов. У африканских народов
сохраняется высокий уровень рождаемости, что, при резком снижении смертности и увеличении
продолжительности жизни, сводит на нет все небольшие достижения в социально-экономической области.
Свое отличие имеет и африканская элита. На протяжении веков в роли элиты выступали правители
и вожди. И только с приходом на континент европейцев стал формироваться социальный слой людей,
опирающихся на товарно-денежные отношения и правовые нормы современного общества. Он получил
название «новая элита». Если в развитых государствах элита фактически олицетворяет и выражает интересы
господствующего класса, то в Африке из-за незавершенности социальной дифференциации общества
положение иное. Она здесь не промышленная аристократия, как в Европе и Северной Америке, не
земельная, как в Латинской, а преимущественно бюрократы и политики, чьи власть и доходы зависят почти
исключительно от занимаемых постов. Если элита на Западе является олицетворением и носителем
национальной культуры, то африканская взяла на вооружение чужеземную цивилизацию и стала ее
проводником: она восприняла чужой язык, чужие обычаи и нравы, чужие идейные воззрения. Элита,
естественно, пытается приспособить все это к местным условиям. Но остается фактом, что отправной пункт
для нее- западная цивилизация. Новая элита в Африке возникла не в результате естественной эволюции, а
как следствие вторжения чужеродной силы- колониализма, навязавшего силой Африке иной общественный
строй и иную культуру - европейскую. Новая элита противостоит народу, но она и ведет его за собой. Народ
живет пока в тесных рамках традиционных институтов и жестко регламентированных норм поведения.
Новая элита не имеет ни таких институтов, ни таких норм. Она сама вырабатывает и те и другие и
навязывает их народу. Отсюда - двойственность, которая пронизывает все стороны жизни и деятельности
новой элиты.
331
Новая элита выдвигает и новое поколение политических лидеров, которые декларируют
приверженность либерально-демократическим взглядам, созданию многопартийной системы. Вместе с тем
политические лидеры несут на себе черты традиционных отношений, что проявляется в их религиозно-
этнических связях, клиентелизме, непотизме. Будучи главами государств, руководителями правящих
партий, идеологами, африканские лидеры наделяются большими полномочиями. В них переплетается
авторитет власти и авторитет личности. Президент в Африке не только высшее должностное лицо, но и
олицетворение государства, нации. Политические лидеры несут на себе черты традиционных отношений,
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
138
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 139
проявляющиеся в харизме, использовании во властных отношениях ритуалов, символов. В условиях
политической нестабильности и тяжелого экономического положения лидеры вынуждены прибегать к
периодическому чередованию автократии и ограниченного плюрализма, то «жестких», то «мягких» форм
авторитарного правления. Это хорошо видно на примере процесса становления многопартийности.
Политические лидеры, находящиеся у власти, пытаются управлять санкционированным ими же
возникновением новых политических партий. Руководители государств стремятся законодательно
ограничить их количество, мотивируя свои действия необходимостью учитывать специфику местных
обществ (запрет создавать «нежизнеспособные» партии, партии этнорегиональные, партии деятелей
прежних режимов, не обладающие первичными ячейками в подавляющем большинстве административных
единиц, и т. д.).
В странах Африки южнее Сахары влияние традиций воздействует на все аспекты политической
культуры. По мнению авторов исследования «Африка. Особенности политической культуры», оно
проявляется:
- в особенностях отношений между властью и обществом, а также между властью и индивидом;
- в сохранении политического влияния вождей (в некоторых странах вожди имеют официальной
статус, зафиксированный в конституциях);
- в превалировании группового политического сознания над индивидуальным, так как согласно
традиции интересы отдельной личности подчинены интересам общества (большой семьи, племени, клана);
332
-в проявлениях трайбализма, остающегося важнейшим фактором политической жизни африканских
государств;
-в распространении мифологизированного сознания, которое играет немаловажную роль в принятии
политических решений.
Государство, воплощающее власть, господствует над обществом, в какой-то мере противостоит ему,
препятствуя формированию институтов гражданского общества. Между государством и реальным
обществом недостаточно сцеплений, много противоречий, так как государственные институты,
заимствованные у метрополий, соответствовали только политической культуре элит. Рядовой африканец не
понимал их сути и места в обществе и потому опасался и отторгал. Исторически сформировавшаяся
многослойность оказала влияние на основные доминанты, ценности и смысловые характеристики
современной политической культуры. Они состоят в следующем:
-ориентация на корпорацию, ценности традиционного коллектива (семьи, общины, племени и т. д.)
при сохранении личного начала, определенной автономии индивида в конкретном социуме;
-особая роль мифологических мировоззренческих представлений, восприятие человека в тесной
связи с животным и растительным миром как главного носителя жизни во Вселенной; антропологизм и
антропокосмологизм африканской духовной традиции;
- гибридность, противоречивое сочетание элементов различных культурных систем: западной и
африканской, восприятие (определение) африканца как маргинальной личности, «культурного гибрида»,
личности на стыке культур;
-формирование и развитие специфических культурно-экологических систем, особых социетарных
образований на базе объединения неоднородных формационных и цивилизационных структур, например,
родовой общины и современного капиталистического уклада, своеобразно воздействующих на
политическую культуру, создающих гибридные политические субкультуры.
Образ мира, сложившийся в архаических пластах африканских культур и находящий свое
выражение в мифологии, а также в знаковых текстах, системах ритуалов, обрядов, речи, верований и т. д., не
потерял своего актуального значения и
333
продолжает оставаться основой миропонимания не только большинства сельского населения
Тропической Африки, но и многих городских жителей. В этой свойственной общественному сознанию
модели мира не все в одинаковой мере используется обыденным сознанием, однако именно на базе этой
модели характерных для нее доминант формируется тот специфический угол зрения, который больше всего
подходит африканской личности. Для ее включения в общецивилизационный процесс необходим
определенный уровень развития как духовной, так и политической культуры африканских обществ в целом.
Для этого необходимы перемены социального и культурного характера, которые будут постепенно
формировать новые социальные слои, новые движения, новый тип личности. Будущая политическая
культура и политические системы стран Африки зависят от того, насколько быстро континент сумеет выйти
из кризиса, преодолеет государственный и экономический хаос, создаст нормально действующую
экономику с устойчивым развитием, что невозможно без помощи международного сообщества и усилий
лидеров африканских государств и большей части населения Черного континента. Европейская и
африканская политические культуры взаимно обогащают друг друга, получая толчок к дальнейшему
развитию. Изолированная культура хиреет и гибнет, но, как показал опыт полувекового развития
независимых государств Черного континента, простое заимствование чужих политических систем и
институтов не дает желаемого результата. Новая африканская политическая культура должна стать
органическим сплавом национальных достижений и иностранных заимствований.
Литература
Африка: кланы, классы, общество. Социальные мутации на исходе XX века. М., 1994.
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
139
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || http://yanko.ru || http://tvtorrent.ru 140
Африка: особенности политической культуры М., 1999.
Африка: проблемы перехода к гражданскому обществу. М,, 1995.
Демократизация в Африке. 1980-1990 гг. M , 1997
Политические партии современной Африки. М., 1998.
Тропическая Африка: от авторитаризма к политическому плюрализму. М., 1996
334
Средний Восток и Центральная Азия
И. В. КУДРЯШОВА. ИСЛАМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ДОМИНАНТА И
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ НА БЛИЖНЕМ И СРЕДНЕМ
ВОСТОКЕ В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ (ЕГИПЕТ, ИРАН,
ТУРЦИЯ)
Как известно, с начала 50-х годов XX в. изменения, происходившие в молодых независимых
государствах, соотносились с западной моделью развития. Эта модель имела различные варианты, но все
они строились вокруг таких переменных, как рационализация, индустриализация, социальная
дифференциация, конкуренция, национальная интеграция, демократизация и участие. Так, по мнению
известного американского политолога Д. Растоу, модернизация - это быстрое усиление контроля над
природой в процессе интеллектуальной, технологической и социальной революции, а его коллеги С.
Хантингтона - рационализация власти, дифференциация структур и повышение уровня политического
участия. Урбанизация, распространение грамотности, экономический рост, влияние массовых
коммуникаций представлялись факторами, совокупное действие которых должно было мобилизовать
население и увеличить требования к деятельности правительства; политическое участие расценивалось как
путь к современному политическому развитию и распаду традиционных структур.
Ряд исследователей, в частности, американский компаративист Л. Пай
1
, предостерегали от
автоматического приложения моделей, разработанных в русле традиции эмпирических исследований
западного политического процесса, к анализу реалий новых государств, указывая на такие проблемные мо-
1
Отличительные черты развития переходных обществ выделены им в статье «Незападный
политический процесс» («Политическая наука», 2003, № 2).
335
менты, как соотношение экономического роста с национальным развитием и предпочтительность
сильного лидерства в рамках однопартийной системы по сравнению с «разъединяющей и сеющей рознь»
либеральной демократией. По существу, уже в середине 60-х был поставлен вопрос о критериях
политического развития «незападных обществ», о правомерности связи категории развития только с
демократическим типом политической системы. Например, тот же Хантингтон писал, что модернизация -
дестабилизирующее явление, поэтому основная проблема заключается не в предоставлении свободы, а в
поддержании стабильности и равновесности институциональной системы, ради которой необходимо
сдерживать изменения и уровень социальной мобилизации. Однако в целом он, как и другие западные
авторы, следует классической теории модернизации, рассматривая происходящие в мире глубокие
изменения в русле перехода к демократии западного типа, убедительно, на его взгляд, демонстрирующей
свои преимущества и способность в той или иной степени адаптироваться к различным культурным средам,
которые благодаря прежде всего интенсивному экономическому развитию способны производить новые
ценностные ориентации
2
.
В рамках темы представляется важным отметить сохраняющие актуальность работы Хантингтона
«Столкновение цивилизаций?» и «Парадигмы эпохи после холодной войны», где он говорит о завершении
западной фазы развития мировой системы и конфликтном, но не обязательно контрпродуктивном
взаимодействии Запада и не-Запада в «продвижении» истории. В резкой, иногда провоцирующей форме
ученый отражает реалии, отчетливо оформившиеся в конце 80-х - начале 90-х XX в., - завершение эпохи
самоидентификаций в терминах прогрессистских идеологий либерализма (как политической стратегии
сознательной рациональной реформы) и коммунизма, проступившую призрачность прежних идеалов
«национального развития» и усиление конфликта Север-Юг. Собственно говоря, рост и фундаментализма, и
национализма, и шовинизма, и «цивилизационизма» можно считать явлениями одного порядка, а именно
поисками твердой основы в
2
См., напр. Huntington S.P. The Third Wave. Democratization in the Late Twentieth Century. - Norman,
1991.
336
стремительно и неопределенно меняющемся мире, основы, необходимой для разработки новых
индивидуальных и коллективных социально-политических ролей. Как представляется, дальняя,
подразумеваемая цель этих исследований в том, чтобы стимулировать выработку новой перспективы для
знакомых явлений за пределами европоцентристского мышления. В таком ракурсе конфликт цивилизаций
уже не кульминация разрушительного развития, но распад прежних и поиск новых концепций и путей
самоидентификации.
Действительно, на рубеже веков модернизационный контекст существенно изменился: этатизм
замещается принципами рыночного регулирования не только в экономике, но и в социально-политической
Политические системы и политические культуры Востока / под ред. профессора А.Д. Воскресенского. —
2-е изд. перераб. и доп.— М: ACT: Восток—Запад, 2007. — 829 с.
140