Воркачев С.Г. Лингвоконцептология и межкультурная коммуникация: истоки и цели
Подождите немного. Документ загружается.
Филологические науки. 2005. № 4. С. 76–83.
Лингвоконцептология и межкультурная коммуникация: истоки и цели
С. Г. Воркачев
Лингвокультурная концептология
1
, как представляется, выделилась из
лингвокультурологии в ходе переакцентуации и модификации компонентов в
составе намеченной Эмилем Бенвенистом триады «язык, культура,
человеческая личность»
2
, в которой последняя сводится к сознанию (ср.:
«исследовательское поле лингвокультурной концептологии формируется
трихотомией “язык – сознание – культура”»
3
), точнее, к совокупности
образующих его «сгустков смысла» – концептов.
Становление лингвоконцептологии как научной дисциплины, изучающей
опредмеченные в языке культурные концепты, и межкультурной
коммуникации, занимающейся, как следует из ее имени, проблемами общения
языковых личностей, принадлежащих к различным культурным социумам,
видимо, не случайно совпадает с общей антропоцентрической переориентацией
парадигмы гуманитарного знания. Предметные области лингвоконцептологии и
межкультурной коммуникации частично пересекаются: у них общий объект
исследования – этнический менталитет носителей определенных естественных
языков как совокупность групповых поведенческих и когнитивных
стереотипов, но различные целевые установки: если интерес первой направлен
на выявление лингвоспецифических характеристик этого менталитета через
анализ его семантических составляющих – концептов, то интерес второй
сфокусирован на преодолении лингвокультурной специфики и возможного ее
непонимания в межъязыковом общении.
Основная единица лингвокультурологии – концепт, и это, прежде всего,
вербализованный культурный смысл. Он «по умолчанию» является
лингвокультурным концептом (лингвоконцептом) – семантической единицей
«языка» культуры, план выражения которой представляет в свою очередь
двусторонний языковой знак, линейная протяженность которого, в принципе,
ничем не ограничена
4
. Определяющим в понимании лингвоконцепта выступает
представление о культуре как о «символической Вселенной» (Кассирер),
конкретные проявления которой в каком-то «интервале абстракции» (в
сопоставлении с инокультурой) обязательно этноспецифичны. Из этого
следует, что ведущим отличительным признаком лингвоконцепта является его
этнокультурная отмеченность. В то же время язык в лингвокультурологии – не
только и не столько инструмент постижения культуры, он – составная ее часть,
«одна из ее ипостасей»
5
. Собственно говоря, внимание к языковому, знаковому
«телу» концепта и отличает его лингвокультурологическое понимание от всех
прочих: через свое «имя», совпадающее, как правило, с доминантой
соответствующего синонимического ряда, лингвоконцепт включается в
лексическую систему конкретного естественного языка, а его место в
последней определяет контуры его «значимостной составляющей»
6
.
Концепт – синтезирующее лингвоментальное образование,
методологически пришедшее на смену представлению (образу), понятию и
значению и включившее их в себя в «снятом», редуцированном виде – своего
рода «гипероним»
7
последних. В качестве «законного наследника» этих
семиотических категорий лингвоконцепт характеризуется гетерогенностью и
многопризнаковостью, принимая от понятия дискурсивность представления
смысла, от образа – метафоричность и эмотивность этого представления, а от
значения – включенность его имени в лексическую систему языка.
Важным следствием многомерности семантического состава
лингвоконцепта является его внутренняя расчлененность – «дискретная
целостность смысла»
8
, не позволяющая включать в число концептов
«семантические примитивы» – например, такие операторы неклассических
модальных логик, как ‘желание’ и ‘безразличие’, приобретающие статус
лингвоконцепта лишь с «погружением» в культуру, где они перевоплощаются в
«страсть» и «равнодушие» соответственно.
К другим отличительным признакам лингвоконцепта относятся также:
1) «переживаемость» – концепты не только мыслятся, но и эмоционально
переживаются, будучи предметом симпатий и антипатий
9
– и способность
интенсифицировать духовную жизнь человека: менять ее ритм при попадании в
фокус мысли
10
– то, что психологи называют «сентимент»
11
;
2) семиотическая («номинативная»
12
) плотность – представленность в
плане выражения целым рядом языковых синонимов (слов и словосочетаний),
тематических рядов и полей, пословиц, поговорок, фольклорных и
литературных сюжетов и синонимизированных символов (произведений
искусства, ритуалов, поведенческих стереотипов, предметов материальной
культуры), что напрямую связано с релевантностью, важностью этого концепта
в глазах лингвокультурного социума, аксиологической либо теоретической
ценностью явления, отраженного в его содержании;
3) ориентированность на план выражения – включенность имени
концепта в ассоциативные парадигматические и синтагматические связи,
сложившиеся в лексической системе языка, в семиотическом «теле» которого
этот концепт опредмечивается, а также включенность этого имени в
ассоциативную сеть «вещных коннотаций»
13
– наличие специфической
языковой метафорики.
Как установлено
14
, этноспецифичность – совокупность приемов
семантического представления плана содержания лексических единиц
(языковая концептуализация) – в различных культурах различна, однако одной
лишь специфики способа представления семантики имени концептуализуемого
смысла для квалификации его как лингвоконцепта, очевидно, недостаточно:
языковые и культурные особенности здесь в значительной мере случайны и не
отражают национально-культурного (собственно этнического) своеобразия
2
семантики, и далеко не все различия во внутренней форме отдельных
лексических единиц должны осмысливаться как концептологически значимые.
Этноспецифичность, в первую очередь, дóлжно усматривать в культурно
значимой стереотипизации моделей мировосприятия и поведенческих реакций,
отраженных в семантике этого имени
15
. В качестве этноспецифичного может
также приниматься признак, положенный в основу номинации – внутренняя
форма имени
16
, в реализации которого наблюдается серийность, массовидность.
Несмотря на то что лингвоконцептологи к настоящему времени
относительно едины в понимании объекта своего научного интереса как некого
культурного смысла, отмеченного этнической специфичностью и находящего
языковое выражение
17
, видовая пролиферация этого объекта, как
представляется, дает повод обратиться к «биологической метафоре»:
разновидности лингвоконцептов в пределах дефиниционной формулировки
растут, «как трава», – не имея под собой какого-либо последовательного
классификационного основания
18
, что весьма затрудняет их типологию.
Объясняется это, в первую очередь, видимо, тем, что сам дефиниционный
признак «этнокультурная специфика» отнюдь не однозначен и допускает
множество толкований в зависимости от того, распространяется ли эта
специфика лишь на предметную семантику концепта или же она затрагивает
также и способы его вербализации, как определяется статус «внутренней
формы» лексических единиц, «оязыковляющих» концепт, и включается ли
концепт в число формант ментальности в целом или же менталитета как части
последней.
Прежде всего, неопределенность дефиниционного признака приводит к
«узкому» и «широкому» пониманию лингвоконцепта.
В узком «содержательном» понимании, продолжающем на новом уровне
абеляровскую традицию, лингвоконцепты – это «понятия жизненной
философии», «обыденные аналоги мировоззренческих терминов»
19
,
закрепленные в лексике естественных языков и обеспечивающие стабильность
и преемственность духовной культуры этноса. Как таковые, они представляют
собой единицы обыденного философского (преимущественно этического)
сознания, аксиологически окрашены, мировоззренчески ориентированы и
предназначены «быть индикатором основных человеческих смыслов и
ценностей»
20
.
В узком «формальном» понимании лингвоконцепты – это семантические
образования, стоящие за словами, которые не находят однословных
эквивалентов при переводе на другие языки
21
.
К лингвоконцептам в широком «содержательном» понимании можно
отнести любой вербализованный культурный смысл, в какой-то мере
отмеченный этнической спецификой вне зависимости от ее значимости
(существенности-случайности) для национального характера: «дом»
22
, «быт»
23
,
«деньги»
24
, «Америка»
25
, «спорт»
26
и пр. В самом деле, если задаться целью
3
найти пару соответствующих языков для сопоставления, то семантика
практически любой лексической единицы окажется этноспецифичной.
К лингвоконцептам в широком «формальном» понимании относятся
культурные смыслы, закрепленные за именем, обладающим специфической
«внутренней формой» – признаком, положенным в основу номинации
27
, в
реализации которого наблюдается серийность, массовидность.
Особенности национального характера и этнического менталитета стали
объектом пристального внимания такой относительно недавно
сформировавшейся лингвистической дисциплины, изучающей «диалог
культур», как межкультурная коммуникация
28
, основной интерес которой
направлен на определение «зон напряжения»
29
при межкультурных контактах и
предотвращение коммуникативных неудач. Несмотря на все еще имеющую
место некоторую неопределенность предметной области и целей
30
,
межкультурная коммуникация активно занимается изучением методик
«состыковки»
31
межъязыковых вариантов лингвоконцептов, вполне
обоснованно исходя, очевидно, из того, что «язык и шаблоны нашей мысли
неразрывно между собою переплетены; они в некотором смысле составляют
одно и то же»
32
, и выйти из пределов круга, который «каждый язык описывает
вокруг народа, которому он принадлежит»
33
, можно, только вступив в другой
круг.
В языковом межкультурном общении просматриваются две
принципиально отличные ситуации: общение на одном – родном или
иностранном – языке и общение через переводчика.
Следует сказать, что субъективно незнание специфики лингвоконцептов
инокультуры не ощущается коммуникантами как помеха общению и они не
испытывают от этого каких-либо неудобств, поскольку, как заметил еще В.
Гумбольдт, «в чужой язык мы в большей или меньшей степени переносим свое
собственное миропонимание и свое собственное языковое воззрение»
34
.
Овладение лингвокоцептосферой инокультуры представляет собой
завершающий этап в овладении иностранным языком – своего рода «высший
пилотаж» и подобие метампсихоза – «переселения душ».
Изучение языковых средств передачи культурных смыслов в
инокультуру, наверное, не случайно привело к замене термина «перевод»,
привязанного преимущественно к содержательной и формальной
(стилистической) адекватности текста-оригинала и текста-перевода, на термин
«трансляция». В принципе, естественный язык как «универсальный
интерпретант»
35
позволяет передавать с его помощью любое сообщение,
проблема только в том, насколько текст «на выходе» формально адекватен
тексту «на входе» и не превышает ли объем переводческих комментариев текст
самого перевода.
Если перевод – «канал взаимодействия культур и языков»
36
, а переводчик
– посредник в диалоге культур, то он должен быть как минимум
«бикультурен», что позволит ему при «трасляции» лингвоконцептов сопрягать
4
значение имен-квазиэквивалентов с их контекстуальным смыслом, причем
контекст здесь стремится к бесконечности и в своем пределе может быть
равнозначен контексту культуры в целом.
Как представляется, особое место в межкультурной коммуникации
занимают лингвоконцепты в узком «содержательном» понимании –
вербализованные осознанные и неосознанные смыслы, составляющие
содержание мировоззренческих универсалий культуры. В них фиксируется
шкала ценностей социума, они обеспечивают понимание мира человеком и
представляют собой своего рода «геном социальной жизни»
37
. Именно они
формируют мировоззрение носителей любой этнокультуры, а их языковое
воплощение способно дать ключ к пониманию этнического менталитета. В
частности, для русского языка симптоматична «семантическая дублетность»
этих ментефактов – их междискурсная вариативность. Наличие семантических
и/или этимологических дублетов, воплощающих «разноименность»
лингвокультурных концептов, представляет собой, видимо, обязательный
атрибут любого развитого естественного языка: amor и caritas (лат.),
и (др.-греч.), «знать» и «ведать», «благо» и «добро» и пр.
Однако наиболее значимо подобная аллонимия представлена, наверное, в
русском языке, где «воля» противостоит «свободе», «правда» – «истине»,
«совесть» – «сознанию», «ведание» – «знанию», «милость» – «любви», а
«блаженство» – «счастью».
Как правило, один из членов в парах подобных слаборазнозначных
синонимов маркирован не только стилистически, но и семантически, и, кроме
того, именно он является носителем этноспецифических признаков
соответствующего концепта. «Удвоение близкозначных слов»
38
восходит к
исконно русским речевым формулам («радость и веселье», «горе не беда»,
«стыд и срам», «честь и слава», «любовь да ласка»), частично вытесненным
более абстрактными церковнославянизмами: стыд и срам = совесть, горе не
беда = скорбь
39
.
В области лингвоконцептов-универсалий культуры наиболее рельефно
проявляется комплементарный характер отношений лингвоконцептологии и
межкультурной коммуникации, дополняющих друг друга при анализе
лингвоменталитета: несмотря на формально-семантическую эквивалентность
понятий, стоящих за именами «счастье», «любовь», «честь», «совесть»,
«свобода» и пр., специфическое содержание соответствующих
лингвоконцептов латентно и раскрывается лишь в ситуации «отстранения» –
сопоставления с какой-либо инокультурой в процессе межкультурного общения
(ср.: «мысль о ментальности возникает при встрече с чем-то не похожим на нас
самих, а потому менталитет может быть «тестирован» только извне»
40
).
Можно утверждать, что фундаментальной интегральной характеристикой
лингвоконцептологии и межкультурной коммуникации является
сопоставительность как обязательность соотнесения одной лингвокультуры как
минимум с какой-либо иной. У этих лингвистических дисциплин единый
5
источник и объект изучения – особенности национального «симбиоза» языка и
культуры, собственно и образующих менталитет, но различные векторы
целевой направленности – лингвоконцептология выявляет отличия этнических
стереотипов, межкультурная коммуникация помогает их преодолеть в «диалоге
культур».
__________________________
1
См.: Воркачев С. Г. Методологические основания лингвоконцептологии //
Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3: Аспекты
метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. С. 79–95; Воркачев С. Г.
Счастье как лингвокультурный концепт. М., 2004. С. 10–50.
2
Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 45.
3
Слышкин Г. Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты. АДД.
Волгоград, 2004. С. 8.
4
См.:
Телия В. Н. Объект лингвокультурологии между Сциллой
лингвокреативной техники языка и Харибдой культуры (к проблеме частной
эпистемологии лингвокультурологии) // С любовью к языку – Е. С. Кубряковой.
Воронеж, 2002. С. 92; Телия В. Н. Фактор культуры и воспроизводимость
фразеологизмов – знаков-микротекстов // Сокровенные смыслы: Слово. Текст.
Культура: Сб. статей в честь Н. Д. Арутюновой. М., 2004. С. 681.
5
Толстой Н. И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин // Русская
словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. С.
312.
6
См. подробнее: Воркачев С. Г., Воркачева Е. А. Концепт счастья в
английском языке: значимостная составляющая // Массовая культура на рубеже
XX–XХI веков: Человек и его дискурс. М., 2003. С. 264.
7
Колесов В. В. Философия русского слова. СПб., 2002. С. 122.
8
Ляпин С. Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Вып. I.
Архангельск, 1997. С. 19.
9
См.: Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт
исследования. М., 1997. С. 41.
10
См.: Перелыгина Е. М. Катартическая функция текста. АКД. Тверь, 1998. С.
5.
11
См.: Drever J. The Penguin Dictionary of Psychology. Aylesbury, 1981. P. 267.
12
Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004. С. 111.
13
См.: Успенский В. А. О вещных коннотациях абстрактных
существительных // Семиотика и информатика. Вып. 11. М., 1979. С.
14
См.: Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997. С. 238.
15
См.: Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и
лингвокультурологический аспекты. М., 1996. С. 235; Добровольский Д. О.
Национально-культурная специфика во фразеологии (I) // Вопросы
языкознания. 1997. № 6. С. 37–42.
16
См.: Карасик В. И. Указ. соч. С. 125.
6
17
См.: Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт:
становление антропоцентрической парадигмы в языкознании //
Филологические науки. 2001. № 1. С. 66–70.
18
См.: Сорокин Ю. А. Две дискуссионные реплики по поводу когнитивного
«бума» // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Ч. 1.
Волгоград, 2003. С. 288.
19
См.: Арутюнова Н. Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные
действия. М., 1993. С. 3–6; Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998. С.
617–631.
20
Красиков В. И. Концепты в функции философских основоположений // Язык.
Этнос. Картина мира. Кемерово, 2003. С. 13.
21
См.: Нерознак В. П. От концепта к слову: к проблеме филологического
концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных
языков. Омск, 1998. С. 85.
22
См.: Медведева А. В. Концепт ДОМ в русской и английской
концептосферах // Методологические проблемы когнитивной лингвистики.
Воронеж, 2001. С. 98–114.
23
См.: Рудакова А. В. Методика описания содержания концепта БЫТ в русском
языке // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001.
С. 116–124.
24
См.: Панченко Н. Н., Боштан Ф. В. Концепт «деньги» в английской и
русской лингвокультурах // Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения
культурных концептов и этносознания. Волгоград, 2002. С. 95–100.
25
См.: Гришина О. А. Концепт АМЕРИКА как фрагмент русской языковой
картины мира // Язык. Этнос. Картина мира. Кемерово, 2003. С. 103–108.
26
См.: Панкратова О. А. Лингвокультурный концепт «спорт» //
Аксиологическая лингвистика: проблемы изучения культурных концептов и
этносознания. Волгоград, 2002. С. 113–120.
27
См: Карасик В. И. Указ. соч. С. 125.
28
См.: Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000.
29
Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М., 2003. С.
8.
30
См.: Донец П. Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации.
Харьков, 2001; С. 19–20; Грушевицкая Т. Г., Попков В. Д., Садохин А. П.
Основы межкультурной коммуникации. М., 2003. С. 143–144.
31
Леонтович О. А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного
общения. Волгоград, 2002. С. 144.
32
Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. С.
193.
33
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на
духовное развитие человеческого рода // Звегинцев В. А. История языкознания
19–20 веков в очерках и извлечениях. Ч. 1. М., 1960. С. 81.
7
34
Там же.
35
Бенвенист Э. Указ. соч. С. 85.
36
Фененко Н. А., Кретов А. А. Перевод как канал взаимодействия культур и
языков // Социокультурные проблемы перевода. Вып. 3. Воронеж, 1999. С. 83.
37
Степин В. С. Важно, чтобы работа не прекращалась…// Вопросы философии.
2004. № 9. С. 63.
38
Колесов В. В. Указ. соч. С. 121.
39
См.: Колесов В. В. «Жизнь происходит от слова…». СПб., 1999. С. 155–156.
40
Хроленко А. Т. Основы лингвокультурологии. М., 2004. С. 45.
Краснодар
8