Вильковский М.Б. Социология архитектуры

Подождите немного. Документ загружается.

335

стрельчатый свод или ажурные стены с витражами стре-

мятся что-то сообщить. А что именно они сообщают,

каждый раз определялось конкретными коннотативны-

ми лексикодами, базирующимися на культурных конвен-

циях и культурном наследии той или иной социальной

группы или эпохи.

Таково, например, типично романтическое и пред-

романтическое толкование, согласно которому струк-

тура готического собора воссоздает своды кельтских

лесов и, следовательно, дикий, варварский доримский

мир верований друидов.

Но в средние века множество комментаторов

и экзегетов изо всех сил старались, в соответствии

с на редкость тщательно разработанными кодами, сы-

скать смысл каждого отдельного архитектурного эле-

мента – в этой связи стоит напомнить читателю о ката-

логе, составленном столетия спустя Гюисмансом в его

книге «Собор».

III.1.3. И, наконец, мы располагаем документом,

некой попыткой оформления кода среди самых почтен-

ных – это то оправдание собора, которое в XII веке дал

аббат Сюжер в своей книге Liber de administratione sua

gestis

, где он в стихах и прозе, следуя при этом неоплато-

никам, а также на основе традиционного отождествле-

ния света с причастностью божественной сущности

объясняет, что льющийся из окон в темноту нефа свет

(конструкция стен дает широкий доступ потокам света)

должен олицетворять само истечение божественной

творческой энергии.

См. Richard Albert Lecoy de la Marche. Oeuvres Complètes de Suger. – Paris, 1796;

Эрвин Панофский. Аббат Сюжер и аббатство Сен-Дени: Богословие в культуре средне-

вековья. – Киев, 1992.

См. Umberto Eco. Il problema estetico in San Tommaso. – Torino, Edizioni di

«Filosofia», 1956; a также Sviluppo dell'estetica medievale, in AAVV, Momenti e problemi

di storia dell'estetica. – Milano, 1959.

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

336

Итак, с достаточной степенью уверенности можно

сказать, что для человека XII века готические витражи

и окна (и в целом все пронизанное световыми потоками

пространство нефа) обозначали «причастность» в том

техническом смысле, который указанный термин при-

обретает в средневековом платонизме, но вся история

толкований готики убедительно показывает, что в тече-

ние веков одно и то же означающее в свете различных

подкодов коннотировало разные вещи.

III.1.4. Напротив, в прошлом веке историки ис-

кусства склонны были считать, что всякий код (худо-

жественный стиль, творческий почерк, «способ фор-

мосозидания» независимо от того, какие коннотации

рождены отдельными его манифестациями) есть про-

явление определенной идеологии, органичной ча-

стью которой он является во времена ее становления

и расцвета. И тогда готический стиль приравнивается

к религиозности – отождествление, опирающееся на ра-

нее сложившиеся коннотативные системы, такие как

«устремленность ввысь = восхождение души к Богу» или

«свет, вливающийся в полутемное пространство нефа =

мистицизм». И эти коннотации укоренились настолько,

что и сегодня требуется усилие, чтобы припомнить, что

соразмерный по своим пропорциям и гармоничный гре-

ческий храм в соответствии с другим лексикодом тоже

мог соозначать восхождение души к Богу и что жерт-

воприношение Авраама на вершине горы тоже способ-

но было вызывать мистические переживания. И это,

разумеется, не отменяет того, что с течением времени

одни коннотативные лексикоды наслаиваются на дру-

гие и что игра светотени в конечном счете более всего

соотносится с мистическими состояниями души.

Известно, что такой мегаполис как Нью-Йорк изо-

билует неоготическими церквями, чей стиль или «язык»

призваны передавать божественное присутствие. И лю-

ПРИЛОЖЕНИЯ

337

бопытно, что и в наши дни актуальна конвенция, бла-

годаря которой верующие видят в них тот же самый

смысл, между тем как стискивающие их со всех сторон

небоскребы, из-за которых они выглядят крохотными,

препятствуют восприятию устремленных вверх верти-

калей. Этого примера достаточно, чтобы понять, что

не существует никаких необъяснимых «экспрессивных»

значений, якобы коренящихся в самой природе форм,

но экспрессивоность рождается во взаимодействии

означающих и интерпретационных кодов, в ином слу-

чае готические церкви Нью-Йорка, которые больше

не стремятся ввысь, ничего бы не выражали, тогда как

на самом деле они продолжают передавать религиозный

порыв, потому что «прочитываются» на основе кодов,

позволяющих узреть их вертикали, несмотря на новый

контекст, рожденный засильем небоскребов.

2. Архитектурные

означаемые и история

III.2.1. Было бы ошибкой полагать, что означаю-

щее в архитектуре самой своей природой призвано озна-

чать устойчивую первичную функцию, в то время как

вторичные функции претерпевают изменения в ходе

исторического процесса. Уже пример со стрельчатым

сводом продемонстрировал, что первичная функция

также может испытывать любопытные трансформации

из-за несовпадения денотируемой и реально выполняе-

мой функций и что с течением времени некоторые пер-

вичные функции, утрачивая свою реальную значимость

в глазах адресата, не владеющего адекватным кодом,

перестают что-либо значить.

Поэтому в ходе истории первичные и вторичные

функции могут подвергаться разного рода изменени-

ям, исчезать и восстанавливаться, что вообще отличает

жизнь форм, будучи обычным делом и нормой восприя-

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

338

тия произведений искусства. Это особенно бросается

в глаза в архитектуре – области, относительно которой

общественное мнение полагает, что она имеет дело

с функциональными объектами, однозначно сообщаю-

щими о своей функции. Чтобы опровергнуть это мне-

ние, достаточно напомнить распространенную шутку

(так широко распространенную, что вряд ли ей можно

верить, но если это и ложь, то по крайней мере прав-

доподобная) насчет дикаря, повесившего на шею бу-

дильник, поскольку он счел его украшением (сегодня

мы сказали бы кинетическим кулоном) и не понял, что

перед ним хронометр, ведь идея измерения времени,

как и само понятие времени, «времени часов» (Берг-

сон), суть продукты кодификации и вне определенного

кода лишены смысла.

Одна из типичных модификаций объектов потреб-

ления во времени и в пространстве – это непрекращающее-

ся преобразование первичных функций во вторичные

и наоборот. Не претендуя на полноту, попытаемся набро-

сать возможную классификацию такого рода случаев.

III.2.2. Некий объект потребления в разные исто-

рические эпохи и в разных социальных группах может

пониматься по-разному.

1. А) Первичная функция утрачивает смысл. Б) Вто-

ричные функции в известной мере сохраняются.

(Это случай с Парфеноном, который больше

не культовое сооружение, при том что значительная

часть символических коннотаций сохраняется благода-

ря достаточной осведомленности о характере мироощу-

щения древних греков).

2. А) Первичная функция сохраняется. Б) Вторич-

ные функции утрачиваются.

(Старинные кресло или лампа, взятые вне своего

исходного кода и помещенные в другой контекст – на-

пример, крестьянская лампа в городской квартире –

ПРИЛОЖЕНИЯ

339

и сохраняющие свою прямую функцию, поскольку ими

пользуются для сидения или освещения).

3. А) Первичная функция утрачивается. Б) Вторич-

ные функции утрачиваются почти полностью. В) Вторич-

ные функции подменяются обогащающими субко дами.

(Типичный пример – пирамиды. Ныне, как царские

могилы, они не воспринимаются, но и символический,

астролого-геометрический код, в значительной мере

определявший реальную коннотативную значимость пи-

рамид для древних египтян, также большей частью утра-

чивается. Зато пирамиды соозначают множество других

вещей – от пресловутых «сорока веков» Наполеона до ли-

тературных коннотаций разной степени весомости).

4. А) Первичная функция преобразуется во вто-

ричную.

(Это случай ready made: предмет потребления пре-

вращается в объект созерцания, чтобы иронически

соозначать собственную прежнюю функцию. Таковы

увеличенные комиксы Лихтенштейна: изображение

плачущей женщины не изображает более плачущей

женщины, означая «картинку из комикса», но, помимо

прочего, оно изображает «женщину, плачущую так, как

обычно плачут женщины в комиксах»).

5. А) Первичная функция утрачивается. Б) Уста-

навливается другая первичная функция. В) Вторичные

функции модифицируются под влиянием обогащающих

субкодов с дополнительными оттенками значений.

(Например, деревенская люлька, превращенная

в газетницу. Коннотации, связанные с декором люльки,

преобразуются в иные, обретая смысл близости к народ-

ному искусству, экзотичности, напоминая некоторые

тенденции современного искусства).

6. А) Первичные функции не вполне ясны с самого

начала. Б) Вторичные функции выражены неотчетливо

и могут изменяться.

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

340

(Таков случай с площадью Трех властей в Бразилиа.

Выпуклые и вогнутые формы амфитеатров обеих Палат,

вертикаль центрального здания не указывают впрямую

ни на какую определенную функцию – амфитеатры боль-

ше похожи на скульптуры – и не вызывают ассоциаций

конкретно ни с чем. Горожане сразу решили, что вогну-

тая форма Палаты депутатов символизирует огромную

миску, из которой народные избранники хлебают народ-

ные денежки).

3. Потребление

и воспроизводство форм

III.3.1. Прихотливое взаимоотношение устойчивых

форм и динамики истории – это одновременно и прихот-

ливое взаимоотношение структур и реальных событий,

закрепленных физически конфигураций, объективно

описываемых как значащие формы, и изменчивых про-

цессов, сообщающих этим формам новые смыслы.

Ясно, что на всем этом держится феномен потреб-

ления форм и устаревания эстетических ценностей

И также ясно, что во времена, когда события следуют

одно за другим с головокружительной быстротой, когда

технический прогресс, социальная подвижность и рас-

пространение средств массовой коммуникации способ-

ствуют более быстрой и глубокой трансформации кодов,

это явление делается всепроникающим и вездесущим.

Вот почему, несмотря на то, что так было во все време-

на, коль скоро потребление форм проистекает из самой

природы коммуникации, только в нашем веке оно нача-

ло теоретически осмысливаться.

Вся эта описанная выше механика формообразо-

вания свидетельствует о том, что условия потребления

См. в этой связи уже упоминавшиеся работы Джилло Дорфлеса, а также

«Превратности вкуса» (Le oscillazioni del gusto. – Milano, 1958).

ПРИЛОЖЕНИЯ

341

являются также условиями воспроизводства и преобра-

зования смыслов.

III.3.2. Один из парадоксов современного вкуса со-

стоит в том, что несмотря на то, что наше время кажет-

ся временем быстрого потребления форм, потому что

никогда прежде коды вкупе с их идеологической подо-

плекой не осваивались так быстро, как сейчас, на самом

деле мы живем в тот исторический период, когда фор-

мы восстанавливаются с неслыханной быстротой, со-

храняясь, невзирая на кажущееся устаревание. Мы жи-

вем во времена филологии, которая со свойственным

ей ощущением историчности и относительности вся-

кой культуры вынуждает всякого быть филологом. На-

пример, популярность либеральной идеи означает

лишь то, что потребители сообщений за какой-нибудь

десяток лет выучиваются подбирать коды к вышедшим

из употребления формам, открывая для себя стоявшие

за ними и отжившие свой век идеологии, актуализируя

их в тот момент, когда требуется истолковать объект,

произведенный соответствующей культурой. Совре-

менный потребитель отмерших форм приспосабли-

вается к прочтению сообщения, ибо он уже не может

читать его с той непосредственностью, с которой оно

читалось некогда, но вынужден искать и находить для

него точный ключ. Культурная осведомленность под-

талкивает его подыскивать соответствующие филоло-

гические коды, восстанавливая их, но легкость, с кото-

рой он ими манипулирует, оказывается часто причиной

смыслового шума.

Если в прошлом нормальное развитие и отмирание

коммуникативных систем (риторических устройств)

происходили по синусоиде (из-за чего Данте оказался

радикально недоступен читателю рационалистического

XVIII в.), то в наше время они осуществляются по спира-

ли, в том смысле, что всякое открытие наново расширя-

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

342

ет возможности прочтения, обогащая их. И обращение

к эстетике Art Nouveau опирается не только на коды и бур-

жуазную идеологию начала века, но и на коды и воззре-

ния, характерные для нашего времени (обогащающие

коды), которые позволяют включить предмет антиква-

риата в иной контекст, не только уловив в нем дух про-

шлого, но и привнеся новые коннотации нашего сегод-

няшнего дня. Это трудное и рискованное предприятие

возвращения форм, исконных контекстов и их пересо-

творения. Как и техника поп-арта, та самая сюрреали-

стическая ready made, которую Леви-Строс определял как

семантическое слияние, заключается в деконтекстуали-

зации знака, изъятии его из первоначального контекста

и внедрении в новый контекст, наделяющий его иными

значениями. Но это обновление есть вместе с тем сохра-

нение, открытие наново прошлых смыслов. Точно так

Лихтенштейн, наделяя образы комиксов новыми значе-

ниями, еще и восстанавливает прежние – те самые дено-

тации и коннотации, которые столь привычны просто-

душному читателю комиксов.

III.3.3. При всем том нет никаких гарантий, что

этот симбиоз филологии и сотворчества принесет одно-

значно положительные результаты. Ведь и в прошлом

ученым случалось реконструировать риторики и идеоло-

гии былых времен, оживляемые при помощи микстуры

из филологических штудий и семантического слияния.

Да и чем иным был ренессансный гуманизм, чем иным

были беспорядочные и вольнолюбивые ростки раннего

гуманизма, открывшего для себя античность во времена

каролингского средневековья и схоластики XII века?

Разве что тогда открытие наново стародавних ко-

дов и идеологий влекло за собой – и надолго – полную

реструктурацию риторик и идеологий того времени.

Тогда как ныне энергия такого рода открытий и пере-

оценок растрачивается на поверхности, не затрагивая

ПРИЛОЖЕНИЯ

343

культурных основ, но напротив, само стремление к от-

крыванию выливается в созидание некой риторической

техники, сильно формализованной, находящей себе

опору в стабильной идеологии свободного рынка и об-

мена культурными ценностями.

Наша эпоха – это не только эпоха забвения, но и эпо-

ха восстановления памяти. Но приятие и отвержение,

систола и диастола нашей памяти не переворачивают

основ культуры. Воскрешение забытых риторик и идео-

логий в итоге представляет собой налаживание огром-

ной машины риторики, которая соозначает и управля-

ется одной и той же идеологией, а именно идеологией

«современности», которая может быть охарактеризова-

на толерантным отношением к ценностям прошлого.

Это достаточно гибкая идеология, позволяющая

прочитывать самые разнообразные формы, не заражаясь

при этом какой-либо идеологией конкретно, но воспри-

нимая все идеологии дней минувших как шифр к прочте-

нию, которое фактически уже больше не информиру-

ет, потому что все значения уже усвоены, предсказаны,

апробированы.

III.3.4. Мы уже видели: история с ее жизнестойко-

стью и прожорливостью опустошает и вновь наполняет

формы, лишает их значения и наполняет новыми смыс-

лами, и перед лицом этой неизбежности не остается

ничего другого, как довериться интуиции групп и куль-

тур, способных шаг за шагом восстанавливать значащие

формы и системы. И все же испытываешь какую-то пе-

чаль, когда понимаешь, какие великие формы утратили

для нас свою исконную мощную способность означивать

и предстают слишком громоздкими и усложненными от-

носительно тех вялых значений, которыми мы их на-

деляем, и той незначительной информации, которую

мы из них вычитываем. Жизнь форм кипит в этих огром-

ных пустотах смысла или огромных вместилищах слиш-

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

344

ком маленького смысла – слишком маленького для этих

огромных тел, о которых мы судим с помощью несораз-

мерных им понятий, в лучшем случае опираясь на коды

обогащения, никого, впрочем, не обогащающие (тогда-

то и рождается та риторика – в дурном смысле слова, –

которой мы обязаны «сорока веками» Наполеона).

В иных случаях – и это характерно для наших

дней – вторичные функции потребляются легче первич-

ной, известные подкоды отмирают быстрее, чем меня-

ются идеологические позиции, а также базовые коды.

Это случай автомобиля, который еще передвигается,

но чья форма уже не коннотирует скорость, комфорт,

престижность. Тогда приходится заниматься styling, или

перепроектировкой внешнего вида при сохранении

функций, – все это для того, чтобы сообщить новые

коннотации (в соответствии с поверхностными идеоло-

гическими веяниями) неизменному денотату, который

столь же неизменен, сколь неизменны глубинные осно-

вы культуры, базирующейся на производстве механиз-

мов и их эффективном использовании.

Наше время, которое с головокружительной быст-

ротой наполняет формы новыми значениями и опусто-

шает их, пересотворяет коды и отправляет их в небы-

тие, представляет собой не что иное, как растянутую

во времени операцию styling. Восстановимы – и вполне

филологически корректно – почти все коннотативные

субкоды такого сообщения как «стол в монастырской

трапезной», к ним присоединяются дополнительные

коды обогащения, происходят семантические слияния,

стол помещается в несвойственный ему контекст, в дру-

гую обстановку, отправляется в небытие главная конно-

тация, сопутствующая монастырскому столу, – простая

пища, утрачивается его первичная функция – прини-

мать пищу в простоте и строгости. Монастырский стол

есть, но идеология принятия пищи утрачена.

ПРИЛОЖЕНИЯ