Васильченко А. Сексуальный миф III Рейха
Подождите немного. Документ загружается.
Этого, конечно, никто не требовал от Гитлера. Да он бы и не смог этого
сделать, так как ему не было известно имя своего деда.
Официальная родословная Гитлера выглядела следующим образом. В 1837
году незамужняя Анна Мария Шикельгрубер, проживавшая в австрийской
деревне Штронес, родила мальчика, которого назвали Алоизом (отец
Адольфа Гитлера). Спустя пять лет она вышла замуж за мельника Иоганна
Георга Гидлера, который был родным братом владельца фермы, на которой
проживала Анна Мария. Предполагалось, что именно он был отцом Алоиза
Шикельгрубера.
Подобная неопределенность не устраивала Гитлера, и тот поручил своему
приближенному Гансу Франку расследовать подробности своего
происхождения. Следы привели в штирийских городок Грац. Перед тем как
родить ребенка Анна Мария Шикельгрубер работала там у семьи
Франкенбергов. Вероятно, настоящим отцом ребенка был 19-летний сын
Франкенбергов. Об этом говорил хотя бы один факт. В течение 14 лет это
семейство выплачивало Анне Марии денежное пособие. Именно это
обстоятельство помешало сразу же усыновить ребенка Иоганну Гидлеру.
Именно по этой причине в течение долгого времени отец Гитлера носил
фамилию Шикельгрубер. Он сменил ее в возрасте 40 лет, когда его родители
уже умерли. Очевидно, родители Алоиса никогда не жили вместе и после
свадьбы, и будущий отец Адольфа Гитлера рос в семье своего дяди, который,
приходясь Иоганну Георгу Гидлеру братом, произносил свою фамилию на
иной лад и был известен как Иоганн фон Непомук Гютлер. Принимая во
внимание оголтелую с ранней молодости ненависть нацистского фюрера к
чехам – нации, которую он впоследствии полностью лишил независимости,
следует сказать несколько слов об этом славянском имени. Непомук был
национальным святым чешского народа, и некоторые историки усматривают
в этом наличие чешской крови в его роду.
В 1876 году его дядюшка убедил священника округа Доллерсхайм изменить
запись в церковно-приходской книге, под присягой поклявшись, что его брат
приходился настоящим отцом Алоиза. С того времени это семейство стало
носить несколько искаженную фамилию Гитлер, а сам Алоиз уже не считался
незаконнорожденным.
Любые попытки точно выяснить, кто являлся действительным дедушкой
фюрера – Франкенберг или Иоганн Гидлер – потерпели неудачу. Ситуацию
усугубляло то, что Франкенберг был евреем. Гитлер был взбешен
результатами произведенного расследования. Он решил навсегда закрыть это
вопрос. В мае 1938 года, спустя несколько недель после аншлюса Австрии, в
Доллерсхайме был создан полигон вермахта. Место рождения отца фюрера и
его предков было в буквальном смысле стерто с лица земли немецкими
танками. С учетом того, какую заботливость нацисты проявляли к своему
прошлому, это обстоятельство кажется далеко не случайным.
Впрочем, само семейство Адольфа Гитлера не было идеальным, как это
рассказывалось его фанатичным многомиллионным поклонникам. Алоиз
Шикельгрубер вначале изучал сапожное дело в деревне Шпиталь, но будучи,
как и его отец, натурой беспокойной, вскоре отправился на заработки в Вену.
В восемнадцать лет он вступил в пограничную полицию австрийской
таможенной службы, через девять лет получил повышение и женился на
Анне Гласль-Херер, приемной дочери таможенного чиновника. За невесту
дали небольшое приданое, и социальный статус Алоиза повысился – обычное
явление в среде австро-венгерского чиновничества низшего звена. Алоиз
Гитлер занимал неплохой пост на таможне. У него был вполне хороший
заработок – 2600 крон в год, что придало ему авторитет в тех городках, где
проходила его служба. Однако в личной жизни он был далек от безупречного
облика добропорядочного австрийского служащего.
Его первый брак с дочерью чиновника Анной Гласль-Херер оказался
неудачным. Анна была на четырнадцать лет старше мужа, слаба здоровьем и
не могла иметь детей. Алоиз стал, что говорится, гулять по бабам. Прожив
шестнадцать лет, супруги расстались, и через три года, в 1883 году, Анна
умерла.
После смерти своей первой супруги в 1883 году он вновь женился. Его
второй женой стала повариха, работавшая в гостинице,:– Франциска
Матцельбегер, которая в 1882 году родила от него сына, тоже Алоиза. Но и
этот брак не продлился долго, после рождения дочери Анжелы, сводной
сестры Гитлера, Франциска умерла от туберкулеза. Вдовец ждал полгода,
прежде чем женился в третий раз на совсем юной Кларе Пельцль.
Новой невесте, которая в скором времени станет матерью Адольфа Гитлера,
было двадцать пять лет, ее мужу – сорок восемь, и они давно знали друг
друга. Клара была родом из Шпиталя – деревни, в которой проживали
многочисленные родственники Гитлеров. Иоганн фон Непомук Гютлер, в
семье которого вырос племянник Алоиз Шикельгрубер – Гитлер, приходился
ей дедушкой. Таким образом, Алоиз доводился Кларе двоюродным братом, и
на их брак, как мы уже знаем, потребовалось разрешение епископа.
Это был союз, о котором таможенный чиновник подумывал задолго до
момента, когда Клара вошла в его первую семью, где не было детей, в
качестве приемной дочери. Девочка прожила с Шикельгруберами в Браунау
несколько лет. Первая жена Алоиза часто болела, и у него, по-видимому,
возникла мысль жениться на Кларе, как только он станет вдовцом. Отцовское
признание и получение Алоизом наследства совпали с шестнадцатилетием
девушки, когда она по закону уже могла выйти замуж. Но, как известно,
первая жена после разрыва прожила еще несколько лет, а Алоиз тем
временем связался с кухаркой, и Клара в двадцать лет, покинув родную
деревню, уехала в Вену, где нанялась служанкой.
Вернулась она через четыре года, чтобы вести хозяйство в доме
двоюродного брата,:– Франциска, в последние месяцы жизни тоже жила
отдельно от мужа. Алоиз Гитлер и Клара Пельцль поженились 7 января 1885
года, а через четыре месяца и десять дней у них родился первенец Густав. Он
умер в младенчестве, как и вторая малышка Ида, родившаяся в 1886 году.
Адольф Гитлер был их третьим ребенком. Младший брат Эдмунд,
родившийся в 1894 году, прожил всего шесть лет. Пятый, и последний,
ребенок – дочь Паула – родилась в 1896 году и пережила своего брата.
Сводный брат Адольфа Алоиз и сводная сестра Ангела – дети Франциски
Матцельсбергер выросли и стали взрослыми.
Родился Гитлер 20 апреля 1889 года в Австрии, в Браунау на Инне, в
деревушке в гористой части страны. Семья часто переезжала с места на место
и наконец осела в Леондинге, пригороде Линца, где и обзавелась
собственным домом. На надгробии родителей Гитлера высечены слова:
«Алоиз Гитлер, обер-официаль по таможенному ведомству, домовладелец.
Его супруга Клара Гитлер». Алоиз Гитлер, строгий и раздражительный
человек, не был хорошим отцом, он почти никогда не заботился о своих
детях и не был к ним привязан. К тому же Адольф не давал поводов для
проявления родительской гордости. Сам фюрер признавался, что, несмотря
на очевидные способности, ему не хватало усидчивости и настойчивости в
получении знаний.
В тот год, когда отец в возрасте пятидесяти восьми лет оставил службу в
таможне и вышел на пенсию, шестилетний Адольф начал ходить в школу в
деревне Фишльхам неподалеку от Линца. Это произошло в 1895 году. Затем
в течение четырех-пяти лет беспокойный пенсионер несколько раз переезжал
из одной деревни в другую в окрестностях Линца. К тому времени, когда
сыну исполнилось пятнадцать лет, семья сменила семь раз место жительства,
а мальчик пять школ. Два года он посещал занятия в монастыре
бенедиктинцев в Ламбахе, по соседству с которым отец приобрел ферму. Там
юный Гитлер пел в хоре и, по его собственным словам, мечтал о духовном
сане. В конце концов вышедший на пенсию таможенный чиновник прочно
обосновался в деревушке Леондинг, к югу от Линца, где семья занимала
скромный дом с садом.
Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, он стал посещать среднюю
школу в Линце. Для отца это было связано с определенными финансовыми
издержками, но свидетельствовало о его честолюбии – сын должен пойти по
стопам отца и стать государственным служащим. Юноша же меньше всего
стремился к этому.
«Мне едва исполнилось одиннадцать,:– рассказывал впоследствии Гитлер,:–
когда я впервые был вынужден сказать „нет“ собственному отцу… Я не
хотел быть чиновником». Невеселая история непримиримой борьбы
мальчика, по сути, еще ребенка, с упрямым и, как он уверяет, даже
деспотичным отцом – один из немногих эпизодов биографии, подробно и
откровенно описанных Гитлером в «Майн кампф».
Этот конфликт стал, по существу, первым проявлением необузданной силы
воли, которая впоследствии завела Адольфа так далеко и, несмотря на
казавшиеся непреодолимыми препятствия и трудности, сокрушила всех, кто
стоял у него на пути, наложила неизгладимую печать на судьбы Германии и
Европы.
«Я не хотел быть чиновником. Нет и еще раз нет! Все старания отца
привить мне любовь и уважение к этой профессии, примеры из его
собственной жизни имели совершенно противоположный эффект. Меня…
тошнило от одной мысли, что придется сидеть в конторе, не располагая
свободой и собственным временем, сведя цель жизни к заполнению
бумажных формуляров…
В один прекрасный день я понял, что стану художником… Отец мой
лишился дара речи.
–:Художником?
Ему показалось, что я не в своем уме, или, может, он считал, что ослышался
и неправильно меня понял. Когда же отец выяснил, о чем идет речь, и
осознал всю серьезность моих намерений, он в свойственной ему
категоричной манере стал возражать…
–:Художником? Нет! Никогда, пока я жив!.. Отец долго повторял свое
«никогда». А я тем не менее настаивал…»
Ссора привела к тому, что мальчик бросил школу. «Я подумал,:– объяснял
Гитлер,:– что, как только отец убедится, насколько неблагополучно обстоят
мои дела в школе, он позволит мне осуществить свою мечту, независимо от
того, по душе это ему или нет».
Профессор Эдуард Хюмер, принадлежавший, очевидно, к числу тех
«полных идиотов», о которых высказывался Гитлер, поскольку преподавал
французский язык, приезжал в 1923 году в Мюнхен давать свидетельские
показания по делу своего бывшего ученика, обвиненного в измене за участие
в «пивном путче». Разделяя взгляды Гитлера, он заявил, что от всей души
желает осуществления его идей, и набросал портрет своего бывшего ученика;
«Гитлер, безусловно, был способным учеником, хотя способности его
проявлялись лишь по отдельным предметам. Ему не хватало самоконтроля,
поэтому, мягко говоря, его считали спорщиком, деспотичным,
самонадеянным, невыдержанным, не подчиняющимся школьной дисциплине.
Усердием он также не отличался, иначе добился бы лучших результатов,
принимая во внимание его способности».
Один из учителей средней школы в Линце оказал сильное и, как
выяснилось, роковое влияние на молодого Адольфа Гитлера. Это был
преподаватель истории доктор Леопольд Петч – выходец с юга, где
проходила граница с южными славянами. Региональные конфликты на
расовой почве превратили Петча в фанатичного немецкого националиста. До
приезда в Линц он преподавал в Марбурге, который позднее, когда данная
область после Первой мировой войны отошла к Югославии, был
переименован в Марибор.
Несмотря на то, что доктор Петч ставил своему ученику лишь
«удовлетворительно», он единственный из учителей, о ком фюрер тепло
отозвался в «Майн кампф». «Для всей моей последующей жизни
определяющим моментом, пожалуй, явилось то, что судьба ниспослала мне
такого преподавателя истории, который, как никто другой, понимал
принцип… сохранения главного и отбрасывания в сторону всего
несущественного… В моем учителе средней школы в Линце докторе
Леопольде Петче это требование сочеталось идеальным образом. Пожилой
человек, добрый и одновременно твердый, он умел не только привлекать
наше внимание своим поразительным красноречием, но и вести за собой.
Даже теперь я с трепетом вспоминаю этого седого человека, который своей
страстной речью иногда заставлял нас забывать настоящее, который словно
по мановению волшебной палочки переносил нас в прошлое и превращал
сухие исторические факты вековой давности в живую реальность. Мы
внимали, зачастую обуреваемые энтузиазмом, растроганные до слез… Он
использовал зарождавшийся в нас национальный фанатизм как средство
воспитания, нередко обращаясь к чувству нашего национального
достоинства. Благодаря стараниям педагога история стала моим любимым
предметом».
Когда Гитлеру было почти шестнадцать, обнаружили, что он болен
легочным заболеванием, и юноша вынужден был прервать учебу, по крайней
мере, на год. На какое-то время его отослали в деревушку Шпиталь к
родственникам. В доме у тетки по матери, крестьянки Терезы Шмидт,
Адольф быстро поправился. После выздоровления он ненадолго вернулся в
среднюю школу. В последнем отчете об успеваемости от 16 сентября 1905
года Гитлеру выставлены оценки «хорошо» по немецкому языку, химии,
физике, геометрии. По географии и истории он имел «удовлетворительно», а
по рисованию на свободные темы «отлично». Его настолько воодушевила
перспектива навсегда распроститься со школой, что он напился в первый и
последний раз в жизни. Позднее он вспоминал, что на рассвете где-то на
проселочной дороге под Штейром его подобрала молочница и помогла
добраться до города. И он тогда же поклялся, что такое больше не
повторится. Эту историю он рассказал, пребывая в благодушном настроении,
в ночь на 9 января 1942 года в ставке верховного главнокомандующего. В
данном случае Гитлер сдержал слово – он стал трезвенником, воздерживался
от курения, был вегетарианцем сначала в силу обстоятельств, когда без
гроша в кармане бродяжничал в Вене и Мюнхене, потом – по убеждению.
Детство Гитлера и его личные неудачи в учебе стали предпосылкой
формирования собственных взглядов на воспитание детей и школьное
обучение, в которых акцент делал не на интеллектуальную подготовку, а на
физкультуру. Попытки юного Гитлера снискать себе академические лавры
окончились полнейшим провалом. Ему не удалось достигнуть успехов в
школе. Его ждало разочарование в Вене, где он хотел поступать в Академию
искусств. Его рисунки были оценены как достаточно слабые. Тут надо внести
небольшую коррективу. Действительно, Гитлер почти всегда отдавал
предпочтение пейзажам и акварелям, на которых изображалась архитектура.
Прожить в Вене, рисуя открытки с видами австрийской столицы, мог только
человек, который неплохо обращался с кистью. Но дальше архитектурных
набросков таланты Гитлера не распространялись. Заметив это, приемная
комиссия в Венской Академии искусств порекомендовала молодому Гитлеру
стать архитектором. Но об этом не могло быть речи – знание математики и
других обязательных для архитектора дисциплин у Адольфа было просто
отвратительным.
В узком кругу друзей, помощников и секретарш Гитлер позднее не раз
любил описывать свое детство, представляя себя вожаком мальчишечьих
компаний и редкостным сорвиголовой. Его живые и непосредственные
истории не раз вызывали аплодисменты этих «бесхитростных друзей»
фюрера. Он рассказывал, что как-то очарованный одной девочкой он
вызвался помочь ее матери донести сумки, на самом деле желая лишь
познакомиться с юной особой. Рассказывал он о своих проказах в церкви, где
строил рожицы или изображал сбривание бород и усов, как бы пародируя
своего отца. Этим он привлекал к себе внимание присутствующих в церкви
девчонок, заставляя их хихикать. Была и другая история, как он строил
глазки юной доярке, работавшей у его тетки. Смущенная девушка была
вынуждена просто-напросто сбежать от хозяйки.
Но все эти истории, скорее всего, были выдумкой. Молодой Адольф Гитлер
не был ни вожаком, ни сорвиголовой. Он был с одной стороны слишком
властным и высокомерным, а с другой – чересчур замкнутым и
необщительным юношей. Его контакты с противоположным полом были
редкими, если вообще не сказать случайными. Известна лишь одна подобная
история, которая заслуживает доверия. Она показывает молодого Гитлера как
нерешительного и самовлюбленного юношу. Его внимание как-то привлекла
девушка Стефания. Она была старше Гитлера. Когда тот пытался хоть как-то
окончить школу, она поступила в колледж в Линце. Затем она училась два
года в Женеве и Мюнхене. Ее отец был высокопоставленным чиновником.
Адольфу нравилась светловолосая, хорошо сложенная девушка, и он
ежедневно поджидал ее в пять часов, разодетый в пух и прах, в том месте,
где эта красотка обычно прогуливалась под руку со своей матерью, и каждая
ее улыбка делала его счастливым. Он никогда не говорил со Стефанией. В
письмах он скрывал свое имя.
Как-то родители Стефании купили огромный новый дом в стиле ренессанс
с музыкальным салоном и особенно хорошей акустикой. «А где должен
стоять рояль?» – спросил недоучка реальной школы своего друга,
подмастерья обойщика, Кубичека, а тот – зная, как дорого стоит
инструмент,:– завел разговор о деньгах. «Что деньги!» – опять услышал он от
человека, абсолютно уверенного в том, что эти бумажки можно получать и
не имея профессии. Он планировал завлечь Стефанию своей живописью, а
затем жениться на ней. Но вскоре Стефания перестала ему улыбаться, как
раньше, и за ней начали ухаживать молодые лейтенанты (она была старше
Гитлера и для нее он был всего лишь мальчишкой). «Пустоголовые
дураки»,:– бросил в адрес ее ухажеров молодой Адольф. Мечтатель Гитлер
решил броситься с моста в Дунай, разумеется, вместе со Стефанией. Но этого
не случилось, и мировая история пошла своим путем.
Стоит ли преувеличивать значение этой влюбленности, которую пришлось
в юности пережить Гитлеру? Как знать. По крайней мере, это действительно
реальная история из его биографии, а не какая-то выдумка. После войны
один из первых биографов Гитлера нашел означенную Стефанию, которая
была вдовой полковника вермахта. Она не могла вспомнить застенчивого
поклонника, но зато рассказала о странном письме, в котором неизвестный
автор сообщал, что после окончания Венской Академии искусств он вернется
в Линц и обязательно женится на ней. Так что художественное фиаско
Гитлера, его неудача при поступлении в Академию были не просто
неприятностью, а фактическим крушением его надежд влюбленного.
Этот случай наиболее наглядно показывает склонность Гитлера обманывать
себя, добровольно погружать в мир иллюзий и заблуждений. Для Стефании
он даже написал любовную поэму «Гимн влюбленному». Со слов Кубичека
она звучала приблизительно так:
Стефания, благородная девушка,
Одетая в гладкое платье из темно-синего бархата,
Скачет на заре по лугам на белом коне.
Ее распущенные волосы спускаются на плечи
Подобно золотому потоку.
Высокое яркое весеннее небо.
Чистое, сияющее счастье
Стефания стала для молодого Гитлера первым объектом идеализации.
Кубичек говорил, что Гитлер не считал нужным разговаривать с ней, так как
«для таких исключительных людей слова были лишними, и традиционные
формы устного общения им не требовались. Исключительные люди должны
были понимать друг друга без слов, при помощи интуиции».
Здесь мы видим, как Гитлер пытался выдавать желаемое за действительное.
Но говоря об исключительных людях, он уже подразумевал себя, строя
самонадеянные планы на будущее. Характер единственного письма,
написанного им своей возлюбленной, показывает, что Гитлер не был готов
преодолеть свою робость и застенчивость. Он предпочитал жить в
выдуманной им стране, мире своих фантазий и иллюзий. Характер
отношений с противоположным полом, казалось, не претерпел
кардинального изменения во время пребывания Гитлера в Вене. Да и вряд ли
его внешний облик мог произвести благоприятное впечатление на женщину:
изношенный сюртук, сальные нечесаные волосы, спускавшиеся до плеч,
многодневная щетина.
В этот период жизни Гитлер в основном пребывал в ночлежках, дешевых
столовых, перебивался случайными приработками. Он был переполнен
ненавистью к массам и отвращением к революционному рабочему
движению. Именно в венских трущобах формировалась его философия
жизни, которая нашла выражение в наиболее примитивных представлениях
социал-дарвинизма, который он интерпретировал как выживание наиболее
сильнейших. В «венский период» жизни Гитлер оказался наиболее
восприимчивым к идеям городских низов и мелких буржуа. Тогда в этих
социальных слоях популярными были не только пангерманизм и
антисоциалистические настроения, но и набиравший силу антисемитизм.
Внезапно для себя он отыскал виновников своего бедственного положения.
Это были евреи. Он ассоциировал их со всем злобным, грязным и
отталкивающим. Он оказался во власти новой иллюзии. Ему казалось, что
нашел ответ на все вопросы. Теперь он был готов выплеснуть свою
социальную ненависть, свой гнев на конкретного врага. Антисемитизм
превратился в некую расовую категорию, когда Гитлер стал знакомиться со
множеством дешевых «просветительских» брошюрок и журналов.
Расизм всегда содержал в себе примитивную примесь эротизма.
Белокурому, голубоглазому, светозарному существу, являвшему собой
высшее творение человечества, всегда противопоставлялся, отталкивающий
и отвратительный антипод. Расовые теории, основанные на чувствах, всегда
использовали мощь двусмысленных, а нередко и просто неприличных
намеков. Интонации превратились в оружие, которое било «ниже пояса».
Едва ли есть необходимость приписывать гитлеровскому антисемитизму
некий сексуально-половой оттенок. Версия о том, что его настроения стали
результатом половых сношений с еврейкой, которая заразила его сифилисом,
кажется более чем надуманной. Существует более простое объяснение–
Гитлер, с его недостаточным сексуальным опытом, вылил всю свою
сексуальную зависть на евреев, соседей по ночлежкам, которые вели
«неправильный образ жизни». В итоге он с сатанинской радостью
обнаружил, что сексуально распущенные евреи, равно как и все другие
расово неполноценные субъекты, только и ждут, чтобы заполучить в свои
сети невинную немецкую девчушку, опорочить ее. Это было не просто
аморальной выходкой, Гитлер воспринимал это как преступление против
расы, арийской культуры, которые вследствие инородного влияния
дегенерировали и находились на грани свого крушения.
Половые отношения Гитлера с женщинами так и замерли на стадии ранней
юности. Не решившись переступить порог созревания, пойти по пути
становления мужчины, он предпочел скрыться от своих проблем в царстве
фантазий. Он пробовал объяснить свои непростые, во многом детские,
отношения с девушками высокими романтическими мотивами, но не хотел
даже видеть свою беспомощность и неспособность к социальным контактам.
Решение примитивное, но очень удобное.
Его иллюзорный мир оказался разделенным на борцов и побежденных, на
господ и слуг. В основу этого деления он положил расовый принцип. По
самой своей природе женщины оказались исключенными из этого жестокого
мира. Они не были призваны вести борьбу, единственно, что они должны