Тишкин А.А. (ред.) Западная и Южная Сибирь в древности

Подождите немного. Документ загружается.

211

Таблица 1

Концентрации основных элементов в находках

212

Другим итогом анализа можно считать практически полное

отсутствие отличий в химическом составе предметов, принадлежа

щих к разным периодам. На наш взгляд, данный факт можно предва

рительно интерпретировать как отсутствие прогресса в техноло

гии обработки руд и крайней продолжительности бытования пред

метов до их попадания в состав погребального инвентаря. Исклю

чение составляет медный браслет, изготовленный, как показал ана

лиз, целиком из меди. Казалось бы, он красноречиво свидетель

ствует о наличии в Прибайкалья особого периода, связанного с пер

воначальной обработкой металлов – энеолитом. Однако единичность

находки не позволяет делать окончательных утверждений и требу

ет проведения дальнейших исследований в этом направлении.

Исследования химического состава изделий из захоронений

эпохи палеометаллов на территории Предбайкалья пока носят пред

варительный характер (Горюнова О.И., Павлова Л.А., 2003; Тур

кин Г.В., Харинский А.В., Федорин М.А., 2005). Но уже на данном

этапе исследования ясно, что этап, называемый энеолитом, в Пред

байкалье или отсутствовал или был непродолжительным по време

ни. Устойчивые рецепты сплавов на медной основе в течение

II–I тыс. до н.э. так и не оформились. Возможно, это связано с по

ступлением металлических изделий на побережье Байкала из раз

ных металлургических центров или вторичной переплавкой брон

зовых изделий, сопровождавшейся добавкой новых ингредиентов.

И.В. Чечушков

ЮжноУральский государственный университет, Челябинск

ПСАЛИИ ЭПОХИ БРОНЗЫ

УРАЛОКАЗАХСТАНСКИХ СТЕПЕЙ

Относительная хронология культур конца среднего и поздне

го бронзового века Евразии является актуальной проблемой совре

менной археологии и отдельно озвучивать аргументы в пользу этой

мысли нужды нет. Одной из главных датирующих категорий инвен

таря эпохи являются щитковые псалии. На основании их распрост

ранения многие исследователи делают попытки синхронизировать

комплексы и культуры (Трифонов В.А., 1996). Изучение псалиев

эпохи бронзы началось в 50–60х гг. ХХ в., когда была сделана их

атрибуция, а коллекция стала пополняться. Тогда же был заложен

Работа выполнена при поддержке РГНФ (проект №05018511а/У).

213

фундамент исследовательских направлений: типологического и ре

конструктивного.

Типологическое направление представлено солидным спис

ком работ, который ежегодно растет. Большинство исследовате

лей строили классификационные схемы на основании формальных

признаков, несмотря на общее признание многофакторности про

цесса формирования типов псалиев (Смирнов К.Ф., 1961; Кузьми

на Е.Е., 1994 и др.). Типологические признаки выделялись без со

блюдения строгости научной процедуры классификации, а специ

фика псалиев, как деталей конского снаряжения, не учитывалась.

Качественный скачок произошел в связи с появлением функцио

нального подхода. Он представлен в работах В.А. Новоженова

(1994), А.Д. Пряхина и В.И. Беседина (1998), И. Пыслару (2000)

и исповедует принцип классификации с позиции реконструкции ого

ловья. Однако и этот метод также не реализовал весь свой потен

циал, так как степень аргументированности реконструкций всегда

оставалась, на наш взгляд, невысокой.

Настоящая работа посвящена публикации результатов изу

чения коллекции псалиев УралоКазахстанских степей. Целью изыс

каний было построение типологии псалиев и выявление линий их

эволюции. В этой связи решался ряд задач: сбора первичной ин

формации; выделения признаков и их формализации; анализа полу

ченной информации.

Мощным инструментом работы с систематически повторяю

щейся информацией является база данных, которая в свою очередь

решает задачи каталогизации и формализованного описания. Ос

новным принципом, которым мы руководствовались при выделении

признаков, стал тезис о первостепенной значимости функции эле

мента, которая частично или полностью определяла его морфоло

гию. В этой связи были проведены работы по реконструкции оголо

вья с псалиями и его апробации в работе с лошадью (Епимахов А.В.,

Чечушков И.В., 2004). По их результатам были определены функ

ции элементов псалия и выделены количественные и качественные

признаки. Для определения устойчивых сочетаний признаков ис

пользовался статистический метод. В качестве инструмента уста

новления корреляции пар признаков, вычленения ядер типов и спо

соба статистической оценки силы связи применялся критерий Пир

сона при коэффициенте p<,01.

Проведенная каталогизация выявила, что на территории

Урала и Казахстана к настоящему времени обнаружено не менее

214

104 экз. псалиев, происходящих из 57 археологических комплек

сов, из которых нами изучено 87. Абсолютное большинство отно

сится к синташтинской (47 экз.), петровской (24) и алакуль

ской (16) культурам. По результатам статистической обработки был

построен граф с исходным признаком «вариант культуры». Он вы

явил, что морфологические признаки распались на две неравно

мерные группы, между которыми наличествуют отрицательные,

а внутри сильны положительные связи.

Первая статистическая группа образовалась вокруг вариан

та «синташтинская культура» и описывается следующим образом.

В качестве материала для изготовления применялся рог (0,52), дру

гие же материалы отвергались мастерами начисто (корреляция

с костью и трубчатой костью – –0,4). Установить типичную форму

щитка статистически не удается, так как наиболее сильна корреля

ция с вариантами «не ясно» (0,32) и «щиток поврежден» (0,27), одна

ко косвенные связи указывают на сегментовидную форму (38% пса

лиев). Это связано с тем, что псалии синташтинской культуры зача

стую повреждены или фрагментированы (74,4% от общего числа).

По соотношению размеров по осям X и Y синташтинские псалии тя

готеют к выделенной нами размерной группе 2 (0,29), которая ха

рактеризуется пропорциональностью размеров. При этом размер

ная группа 1 (Y больше X) отрицается (–0,5). Планка коррелирует

с вариантом формы «трапециевидная» (0,29) и отрицает вытянутую

(–0,4) и треугольные (–0,3) формы. Зачастую планка перфориро

вана одним прямоугольным и несколькими круглыми отверстиями

(0,35), снабжена зацепами. Шипы синташтинских псалиев, как пра

вило, монолитные по конструкции (0,44), фигурные по форме (0,57)

и строго равнялись четырем по количеству (0,68). Высота шипов

составляет 10–20 мм (0,34). Трензельное (центральное) отверстие,

как правило, округлой формы (0,29), усиленно валиком (0,68). При

знак «повреждения трензельного отверстия» имеет связь с призна

ком «монолитные шипы» (0,33), что, как и неясная форма щитка,

объясняется частой поврежденностью псалиев.

Вторая статистическая группа, построенная вокруг призна

ков «петровская культура» и «алакульская культура», гораздо более

аморфна. Псалии петровской культуры напрямую связаны только

с двумя признаками: отсутствием валика вокруг трензельного от

верстия (0,45) и прямыми по форме шипами (0,36). Косвенно, че

рез эти два признака, петровские изделия могут быть охарактери

зованы так: в качестве материала избиралась трубчатая кость (при

215

сильном отрицании рога –0,3), они относятся к размерной группе 1,

шипы имеют форму зубцов, а трензельное отверстие – прямоуголь

ника. Ряд экземпляров из петровских комплексов близок по морфо

логии синташтинским, однако при статистическом анализе это яв

ляется незначимыми отклонениями. Алакульские псалии характе

ризуются костью в качестве основного материала (0,52), округлым

щитком (0,3), орнаментом (0,45), отверстием в иной плоскости

(0,31), отсутствием шипов (0,49) и валика (0,23). Косвенно связа

на вытянутая форма планки.

Таким образом, можно сделать следующие выводы. Псалии

синташтинской культуры представляют собой достаточно мо

нолитный, статистически значимый тип. Они являются сложным про

дуктом, характеризующимся рядом развитых технических призна

ков. Речь идет прежде всего о высоких фигурных шипах, предназ

наченных для управления лошадью и крепления капсуля; трапецие

видной планке с хорошо разработанной системой крепления рем

ней; валике вокруг трензельного отверстия. Представляется, что

эти элементы являются результатом длительного и достаточно слож

ного процесса эволюции, истоки которого еще предстоит уяснить.

Петровские экземпляры в целом эволюционируют из синташтин

ских и хотя на поздних этапах принципиально изменяется материал,

основные конструктивные элементы и технические решения оста

ются прежними. Алакульские псалии представляют собой нечто

совершенно новое на фоне предыдущей традиции. Главными нова

циями являются вытянутая планка и отверстие в иной плоскости.

Последнее, видимо, было заимствовано у племен срубной культу

ры, которые в свою очередь восприняли его от доноволжских аба

шевских псалиев. Измельчение и исчезновение шипов связано с при

менением новых вариантов конструкции трензеля (кость? дерево?)

и с изменением функции псалиев, которой становится распределе

ние ремней оголовья.

Морфологические различия между псалиями эпохи бронзы

обусловлены следующими факторами. Функциональным – это осо

бенности использования псалиев в качестве средства управления

лошадью и распределителя ремней оголовья. Традиционным – гос

подствующими в сообществе представлениями о внешнем облике

изделий. Технологическим – особенностями материала и способа

ми изготовления псалия. Спонтанным – представлениями, навыка

ми, способностями и возможностями конкретного мастера.

216

А.Я. Щетенко

Институт истории материальной культуры,

СанктПетербург

ПРОБЛЕМА ДАТИРОВКИ КЛАДА

КУЛЬТОВЫХ ПРЕДМЕТОВ ИЗ ДАЙМАБАДА

(Индия)

Датировка клада, найденного в штате Махараштра на посе

лении Даймабад (Dhavalikar M.K., 1978, figs. 1–8), до сих пор оста

ется дискуссионной. В составе клада четыре реалистично выпол

ненные медные скульптуры: колесница, запряженная быками, сто

ящий возница, слон, носорог, буйвол (рис. 1). Возница – мужчина

с солидным мужским достоинством в состоянии эрекции. У него не

большая голова с широким носом; волосы на затылке собраны в

Рис. 1. Клад медных предметов из Даймабада

217

пучок; на животе – остатки проекции капюшона кобры, в руке –

стрекало. Повозка украшена двумя парами стилизованных птиц;

из передней – поднимаются перила, напоминающие головки змей;

на передке – фигурка собаки. Все животные выполнены с сохране

нием пропорций изображаемых видов индийской фауны, представ

ленных и на хараппских печатях. Сакральный характер клада не

вызывает сомнений, о чем говорят конструкция повозки (перила

в виде стоящих змей, птицы, кобра, колеса в форме солярных сим

волов), состав «стада», итифаллическое состояние возничего и стре

кало в его руке.

М.К. Дхаваликар, ссылаясь на наличие в Даймабаде поздне

хараппского слоя, рассматривает клад как творение хараппского

мастера. Им не учитывается различие в ассортименте, технологии

и химическом составе металла изделий клада и основной массы

хараппских артефактов. Игнорируется стратиграфия поселения –

более поздние слои энеолитических культур ЭПБ (Щетенко А.Я.,

1968, с. 77–81). Эта эпоха в истории народов Индостана связыва

ется с появлением арийских племен, религиозные представления

которых реконструируются по данным Ригведы (РВ).

Три модели бронзовых колесниц из Хараппы и ЧанхуДаро

сопоставимы с даймабадской повозкой, но стратиграфически они

относятся к постхараппскому времени. Примесь мышьяка, а не оло

ва (признак хараппской металлургии) – характерная черта «бронз»

халколита Северного Декана и медных кладов долины Ганга. Расто

чительное использование меди не типично для хараппцев, но сопос

тавимо с весом клада из Гунгерии и с большим числом предметов

в Ганешваре (Щетенко А.Я., 2002б, с. 72).

Прототипом возницы М.К. Дхаваликар считает божество на

печати 420 из МохенджоДаро, которое Дж. Маршалл, опираясь на

«трехликость» бога, сидящего на «троне» в окружении животных,

трактовал как самое раннее изображение протоШивы в облике

Пашупати (Marshall J., 1931, p. 53–56). Однако трехликость боже

ства – фикция: две пряди торчащих волос были приняты за носы.

Нет трех ликов и на малых копиях йогов (Кнорозов Ю.В., 1972,

с. 208). Самое раннее скульптурное изображение трехликого Шивы

относится только к периоду Паллава (Волчок Б.Я., 1972, с. 265).

Культ поклонения сексуальным символам, вероятно, не арийского

происхождения. В РВ об этом говорится вполне определенно:

«Он (Индра. – А.Щ.) пусть торжествует над врагом из изменчивого

рода! Пусть членопоклонники не просочатся в наш обряд!» (VII,

218

21. 5). Брахма предшествовал ипостаси ШивыПашупати, и только

в поздневедийский период на первый план выдвинулась созидатель

ная функция РудрыШивы, и символом Шивы стал лингам (Щетен

ко А.Я., 2005).

Связующим звеном между верховным божеством протоиндий

цев и РудройШивой мог быть один из богов РВ Пушан, характерной

чертой которого была коса (IX, 67.12). Он – возлюбленный дочери

Солнца, посол бога солнца Сурьи (VI, 58; X, 85). Ему приписывает

ся большая мужская сила, его называют женихом своей матери и

любовником сестры (VI. 55, 5), просят наделить девицами (IX. 67,

10–12). Пушан – покровитель скота, перемещается на колеснице,

запряженной парой козлов или быков, погоняемых стрекалом;

он охранитель дорог и кладов, провожает умерших по пути предков

(X, 17). В этой ипостаси Пушан связан с царем преисподней Ямой.

Возможно, хранителями преисподней уже в хараппское время были

змеи (Кнорозов Ю.В., 1972, с. 194). В РВ они упоминаются часто,

но только в АВ и ЯВ фиксируется их культ; в поздний ведийский

период они сопровождают Яму. Голуби в поздних частях РВ тракту

ются как зловещие птицы, а в Агни пуране они уже спутники Ямы

(Majupuria T.C., 1977, p. 147). В РВ собаки еще считались ритуаль

но нечистыми, но об их сакрализации говорят поздние веды и пура

ны. Фигурка собаки на колеснице как бы указывает на ее священ

ные функции: она помощница Ямы и сопровождает души умерших на

небеса (Х, 14. 10).

Можно предположить, что возничий является изображением

бога Пушана (Щетенко А.Я., 2004, с. 71). У хараппских мужских

статуэток, где сохранились руки или пенис, они опущены вниз.

По мнению джайнов, это прототипы основателей их вероучения

«тиртханкаров». Даймабадский возничий, вероятно, отражает

иную религиозноэтическую функцию: он бог производитель со стре

калом в руке. Здесь уже присутствуют атрибуты Шивы (змеи)

и Ямы (собака и голуби), что указывает на ведийскобрахманский

период, выделяемый индийскими учеными по данным письменных

источников (Лал Б.Б., 1984, с. 118).

Эта датировка подтверждается появлением в постхарапп

ских комплексах сюжетов в росписи сосудов. М.С. Ватс трактовал

сцену на одной из погребальных урн могильника «Н», как иллюстра

цию ведийского мифа о путешествии души умершего на небеса, со

провождаемой Ямой и его собакой (Vats M.S., 1940, p. 234). По мое

му мнению, он не отметил птиц, представителей Ямы, а возможно,

219

и Пушана (персонаж между козлами), и Индру – быказебу с рога

ми, украшенными отросткамитрезубцами – символами Индры,

а позднее Шивы.

Интересны сюжеты на двух сосудах из Даймабада (культура

Джорве). На кувшине, в верхнем регистре изображены олени, бе

гущие вправо, и мужчина в набедренной повязке; в нижнем – хищ

ники, устремленные влево. Сцены разделены лентой, но наличие

павлинов (упоминаются в поздних частях РВ) объединяет их в один

сюжет. Напомним, что в Махабхарате бог Шива явился Арджуне

в виде охотника (Томас П., 2000, с. 81). На дне чаши красуется пара

в позе сексуального контакта, мистический смысл которого может

пояснить РВ. Ученых смущает парадоксальность содержания стро

ки, относящейся к матери Марутов: «Это она, Пришни, вложила за

родыш ради могучего (Рудры)» (X, 66. 3). К.Ф. Гельднер допускает

возможность понимания Пришни как мистического объединения

мужского и женского начал, известного уже в РВ и получившего

развитие в индуизме (Елизаренкова Т.Я., Топоров В.Н., 1995, с. 608).

По одной из версий пуран, Брахма родился от Верховного Суще

ства, когда оно соединилось со своей энергией – Майей. В индуизме

единение лингама и йони олицетворяет символ кунди в виде фигуры

мужчиныженщины Ардхаваришвары, означающей союз бога и его

шакти. Вероятно, изображение на чаше из Даймабада отражает

один из ранних этапов в развитии этого культа (Щетенко А.Я., 2002а,

с. 477–478, рис. 5).

Итак, ведийскобрахманский период (XII–VIII вв. до н.э.) схе

мы Б.Б. Лала археологически соответствует промежутку от постха

раппских слоев Даймабада (XIV–XIII вв. до н.э.) до финальных эта

пов Джорве (ок. IX в. до н.э.) и Инамгаона (VIII–VII вв. до н.э.).

В этих рамках можно предположительно датировать создание скуль

птур Даймабада и их захоронение в кладе.

220

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Абдулганеев М.Т. Поселение КомаровоI – новый памятник эпохи

раннего металла // Археологические исследования на Алтае. Барнаул:

Издво Алт. унта, 1987. С. 67–80.

Абдулганеев М.Т. Поселение Дмитриевская Грива // Культура на

родов евразийских степей в древности. Барнаул: Издво Алт. унта, 1993.

С. 181–191.

Абдулганеев М.Т. «Неизвестные» памятники раннего железного века

в северных предгорьях Алтая // Сохранение и изучение культурного на

следия Алтая. Барнаул: Издво Алт. унта, 1996. С. 128–134.

Абдулганеев М.Т. Поселение Майма1 и культурнохронологичес

кая атрибуция земледельческих поселений Горного Алтая // Древние по

селения Алтая. Барнаул: Издво Алт. унта, 1998. С. 165–171.

Абдулганеев М.Т. О компонентах сложения быстрянской культу

ры // Пространство культуры в археологоэтнографическом измерении.

Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск: Издво Томск. ун

та, 2001. С. 285–287.

Абдулганеев М.Т. Древности Троицкого района // Мое родное

Большеречье. Барнаул, 2004. С. 9–23.

Абдулганеев М.Т., Владимиров В.Н. Типология поселений Алтая

VI–II вв. до н.э. Барнаул: Издво Алт. унта, 1997. 148 с.

Абдулганеев М.Т., Кадиков Б.Х. К археологической карте Красно

горского района // Охрана и исследования археологических памятников

Алтая. Барнаул, 2001. С. 64–68.

Абдулганеев М.Т., Кадиков Б.Х., Кирюшин Ю.Ф., Кунгурова Н.Ю.

История исследования археологических памятников Зонального района

// Зональный район: история, люди и судьбы. Барнаул, 2003. С. 50–78.

Абдулганеев М.Т., Ларин О.В. О соотношении афанасьевской

и майэмирской культур // Проблемы изучения истории и культуры Алтая

и сопредельных территорий. ГорноАлтайск, 1992. С. 33–36.

Абдулганеев М.Т., Посредников В.А., Степанова Н.Ф. Афанасьев

ские могильники на р. Ело // Источники по истории Республики Алтай.

ГорноАлтайск, 1997. С. 69–90.

Абрамова М.Б., Стефанов В.И. Красноозерская культура на Ирты

ше // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. Но

восибирск: Наука, 1983. С. 103–130.

Аванесова Н.А. Культура пастушеских племен эпохи бронзы ази

атской части СССР (по металлическим изделиям). Ташкент: ФАН, 1991.

272 с.

Агапов С.А, Васильев И.Б., Семенова А.П. Срубная культура ле

состепного Приобья (итоги работ Средневолжской археологической эк

* Составлен на данных, присланных авторами статей.