Стасюлевич М.М. (сост.) История Средних веков: Крестовые походы (1096-1291гг.)

Подождите немного. Документ загружается.

131

История Иерусалимского королевства до взятия Эдессы. 1095–1147 гг.

было бы выйти из такого положения, каким

средством избегнуть и как наказать ковар-

ство вероломного императора. При этом он

взвешивает, с одной стороны, свои силы, с

другой – его хитрость; свою отвагу – и мощь

противника; сравнивает своих рыцарей с

богатствами императора, и видит в первом

случае малочисленность, во втором – без-

мерность. Что делать? Сражаться? Но не-

приятель могуч. Явиться с мольбой? Но не-

приятель неумолим. Переплыть прямо? Но

и тому препятствует бурное море. Видя, как

предводители франков пойманы подарками,

Боэмунд обойден хитростью, а он сам му-

чим собственным недоумением, Танкред

углубился в себя и говорил в своем сердце:

«О, преступление! Где теперь найти вер-

ность? Куда девалась мудрость? О челове-

ческое сердце! У одного оно вероломно, у

другого безумно; один не имеет стыда, что-

бы не делать зла, другой – предусмотритель-

ности, чтобы познать это зло. Боэмунд от-

правился за богатствами, обольщенный и

увлеченный именем сына (так называл его в

своем письме Алексей), чтобы броситься в

объятия отца. Он шел царствовать, а нашел

иго; он шел возвысить себя, а послужил к

возвышению другого и унизился сам. Слиш-

ком малознакомый с обманом, он поддался

обманчивым ласкам. Ему было приказано

оставить армию и пойти с небольшой сви-

той, под предлогом облегчить его движение,

избавив от массы. Но не было бы лучше си-

лой изоблечить все эти хитрости? Одна та-

кая решимость ниспровергла бы все ухищ-

рения и открыла бы нам все дороги. Но Боэ-

мунд отправился с небольшой свитой, как

будто бы руки без оружия обеспечивают бе-

зоружную руку. Что сказать о предводите-

лях Галлии, которые при своей многочислен-

ности могли бы не только избавить себя от

вассальной присяги, но даже сделаться вла-

стелинами всякого, кто обнаружил бы непо-

виновение? Я сострадаю и вместе стыжусь

за людей, которые, однако, сами не имели

ни стыда, ни сострадания к себе. Я уже те-

перь вижу, чем это кончится, когда они, ис-

тратив свои богатства, останутся при одном

наказании, лишениях и раскаянии. Действи-

тельно, им придется раскаяться, когда они

увидят себя вынужденными к неправде, по-

давленными необходимостью и без всякого

утешения. Тогда, говорю я, они раскаются;

но какая польза в раскаянии, когда нечем

будет заплатить пеню? И каким бы спосо-

бом они это сделали? Разве можно не испол-

нить того, в чем раз клялся? Могут ли они

опираться на право, когда добровольно от-

дали себя в руки другого? Продав себя, бу-

дут ли они оставаться свободными? Кто бо-

лее раб: тот ли, кто сам себя продал, или тот,

кого продали вследствие насилия разбойни-

ков? Справедливо будут наказаны те, кото-

рые, с беспечностью смотря на будущее, ог-

раничиваются мыслью о настоящем».

XII. Оплакав таким образом участь Бо-

эмунда, козни Алексея и иго, которому под-

чинились князья Галлии, Танкред решается

благоразумно не встречаться с первым, на-

казать второго и спасти последних. Вслед-

ствие того, прибыв к Константинополю, он

не идет, как другие, представляться импе-

ратору, не посылает впереди себя глашатая,

не трубит в трубы, а уходит секретно. Сняв

рыцарские одежды, он облекается в пехо-

тинца, чтобы грубая одежда, скрыв Танкре-

да, обманула в то же время Алексея. Ко-

рабль, гребцы, северный ветер надувает

парус; Европа позади пловцов и Азия пред-

ставляется их жадным взорам. В это время

потомок Гвискара поощряет мореходов,

сидевших за веслами, и сам бьет веслом по

лазурным волнам Геллеспонта. Вскоре нос

корабля ударяется о берег давно желанный,

и быстрота переезда совпадает с пламенны-

ми желаниями странников. Тогда сын мар-

киза, будучи в полной безопасности, при-

нимает свое настоящее имя и одежду; так

как другие вожди изготовлялись в дорогу к

Никее, то и он присоединился к ним для

этого странствования.

Между тем Боэмунд не покинул еще бе-

регов Фракии. Он оставался там по настоя-

нию Раймунда Тулузского, а последнему

было необходимо продолжить свое пребы-

вание в Константинополе, потому что он

пришел поздно, и император желал обязать

его теми же условиями, которыми он ско-

вал его предшественников. Но граф пред-

почитал умереть, нежели согласиться на то;

вот почему присутствие Боэмунда было ему

необходимо, чтобы выйти из этого затруд-

132

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

нения. Когда Алексей был предуведомлен

через шпионов, что племянник Гвискара

тайно отплыл, он, огорченный обманом,

требовал отсутствовавшего от присутство-

вавших, обвинял их в коварстве и говорил,

что они сговорились похитить у него Танк-

реда. Его взгляды, походившие от гнева на

взгляды раздраженной мачехи, обращались

особенно к Боэмунду. Между тем как им-

ператор метал молнии, а с языка его неслись

угрозы, Боэмунд нехотя давал клятву, что

он вернется, чтобы вложить руки Танкреда

в руки императора; в противном случае ему

не будет безопасно ни оставаться на месте,

ни идти вперед.

XIII. Пока все это происходило, Танкред

отправил в Константинополь двух рыцарей,

Атропа и Гарина, с поручением упрекнуть

Боэмунда за промедление и известить его,

что война с турками уже близка; если он не

поторопится, то все его надежды будут нис-

провергнуты, ибо неприятель будет побеж-

ден без его содействия. Но это известие

нельзя было передать Боэмунду так, чтобы

о том не проведал император. Алексей при-

звал к себе вестников, желая вступить с ними

в разговор относительно Танкреда и прину-

дить их выдать тайну тем страхом, который

должно было навести его присутствие. По-

лучив вопрос, кто они, кому принадлежат и

зачем посланы, они отвечали с твердостью,

что они норманны и пришли от Танкреда при-

гласить Боэмунда к соединению с ними.

Император, видя твердость их языка и неус-

трашимость, отпустил их без всякого нака-

зания, сознавая что такое наказание не при-

несет ему никакой пользы.

Когда Танкред узнал о всем случившем-

ся, как от послов, которые вернулись первы-

ми, так и от Боэмунда, который прибыл за

ними, трудно сказать и нелегко поверить, до

какой степени он был огорчен и опечален,

видя, что все усилия его предусмотритель-

ности разбились о беспечность другого. Так

растопленная печь не может удержать в себе

огня; буря раздувает повсюду с треском и

колеблет по воле ветров огненные языки.

Действительно, говорят, что в ту пору Тан-

кред облегчал тайное горе своей души жа-

лобами, которые он выразил следующим об-

разом:

«Увы! Как ослеплен ум человека и как

темно для него будущее! Когда, по-видимо-

му, он вполне доволен, ему приходится

иногда еще только что начинать. Мудрость

ничтожна, если ревнивая судьба объявляет

себя против; и наоборот, тщетно было бы

противиться тому, кому покровительству-

ют боги. Я полагал, что мною были приня-

ты все меры предосторожности, и беспеч-

ность или презренная робость не будут в

состоянии мне повредить. Я презрел подар-

ками; я убежал один; я обманул бдитель-

ность лазутчиков и ускользнул из расстав-

ленных мне сетей; мне удалось то, о чем я

едва смел помыслить. Но увы! К чему по-

служило мне то, что я безвредно проник

мимо врагов и прошел сквозь сети, которые

не пропускают и самых невинных без того,

чтобы не изувечить их. Я видел людей бла-

городных, сыновей герцогов и королей, как

они, променяв свои владения на доброволь-

ное изгнание, шли с миром в поход; и пус-

тынные страны, варварские королевства,

открывались перед ними при их появлении;

ни море, ни земля не противопоставляли им

препятствий. Но когда они пришли к этому

чудовищу, более кровожадному, чем сама

трехглавая Химера, не нашлось Пегаса,

который спас бы их и унес на себе в минуту

беды. Все вынуждены были пройти, так ска-

зать, под копье своего повелителя и дать

клятву, которую им продиктовали. Что ка-

сается меня, то я, считая себя более достой-

ным строгого судьи, я опасался и более

строгого наказания: мне нужно было упо-

требить более усилий, чтобы уйти, так как

я пылал большей местью; я отказался от

управления войском, отказался от самого

себя, чтобы не преклониться, подобно дру-

гим, и иметь свободу отомстить за обиду

других. Теперь к чему послужит сетовать

на человека, наложившего на меня оковы,

которые я разбил сам? Ему мало было скло-

нить свою голову; он захотел склонить и

мою; могут ли мои уста воздержаться, что-

бы не сказать, что он позавидовал моему

благополучию? Но это все говорят, и по-

следствия доказали ясно, что клятва Боэ-

мунда за меня была дана им в зависти. Сам

же он, по-видимому, не сознает, по ленос-

ти или по слабоумию, что он вверг меня

133

История Иерусалимского королевства до взятия Эдессы. 1095–1147 гг.

в эту пропасть горя. Но и то, и другое дол-

жно было быть велико; оба эти качества яви-

лись злыми мачехами моего счастья. Прав-

да, он говорит, что его принудили погубить

меня таким образом; но его слова не могут

замаскировать его ревности, укротить мое-

го негодования, извинить то, что он сделал,

и простить того, кто это сделал. Так, он ста-

рается уверить в своей невинности, но и его

слова не могут оправдать его в промедле-

нии, ни снять с него того преступления, что

он позволил себе уснуть в праздности. Хо-

рошо же! Я беру на себя его клятву: я ис-

куплю вероломного; на свой страх я искуп-

лю вероломство другого. Я был обманут, но

не побежден вследствие собственной же

беззаботности; меня захватили чужой сла-

бостью и для освобождения родственника.

Если я останусь в живых, победитель опе-

чалится, увидев, что мой гнев разнуздан, что

он не сумел прийти к миру. Я не буду мно-

го думать о том, чтобы нарушить клятву,

которую я дал не сам добровольно, но к

которой меня вынудили против воли, наси-

лием тирана, и нарушу тем скорее, что со-

блюдение такой клятвы было бы обществен-

ным несчастьем; не обратив на нее внима-

ния, я окажу услугу общественному благу».

XIV. Но отложим в сторону и эти, и им

подобные жалобы сына маркиза; дадим ему

минуту вздохнуть и займемся описанием,

как была обложена Никея, вымерим лагерь,

приведем имена, происхождение и качест-

ва князей, осаждавших город.

Автор приводит в остальной части этой гла-

вы и в главе XV список князей, осаждавших Ни-

кею, с их краткой характеристикой. В главе XVI

рассказывается коротко об осаде Никеи, причем

на первом плане – подвиги Танкреда. В главе XVII,

упомянув о том, что Никея сдалась и была вру-

чена императору, автор говорит, как Боэмунд

взял Танкреда с собой и привел его к императо-

ру; но Танкред в своей речи объявил, что он даст

присягу императору, если император отправит-

ся вместе со всеми к Иерусалиму и поможет

крестоносцам. Император, недовольный таким

условием, воспользовался подкупом.

XVIII. Алексей, видя, что Танкред пре-

небрегает деньгами и не может быть, как

другие, закован в золотые цепи, принужден

был принять его условия и одобрить их. Тог-

да они подали друг другу правую руку; но

сын маркиза чувствовал внутри себя чрез-

вычайное изумление, а извне свирепые его

взоры обнаруживали негодование. По со-

вершении церемоний, соблюдаемых при

заключении подобного договора, Танкреду

предложили просить у императора всего,

чего он пожелает, без опасения отказа; а

между тем все были уверены, что он захо-

чет золота, серебра, драгоценных камней и

других подобных предметов, которые необ-

ходимы для похода и вместе могут льстить

его самолюбию. Но, презирая деньги и по-

мышляя в сердце своем об отличиях царс-

ких, он отказался от всего того, пожелав

почести, от которой всякий другой отказал-

ся бы, если бы даже ему ее и предложили,

как от предмета весьма обременительного,

и объявил, что из всего императорского

имущества ему нравится только одна вещь.

У императора была палатка удивительной

работы; она поражала и искусством и мате-

риалом; в эту палатку входили, как в город,

воротами, защищенными башней; 20 верб-

людов едва могли перевозить ее и были ею

тяжко обременены; в ней могло помещать-

ся множество народа; наконец вершина па-

латки возвышалась над всеми прочими, как

высится кипарис над плакучей ивой. Это

был единственный дар, который мог увлечь

сердце великодушного племянника Гвиска-

ра, единственный дворец, который ему хо-

телось бы приобрести: в настоящую мину-

ту такой дар казался даже обременитель-

ным, но он мог впоследствии сделаться

славным знаменем. Как рассказывают,

Алексей, узнав о его желании, пришел в ве-

ликий гнев, как некогда бог Делоса (Апол-

лон) рассердился на Фаэтона (который про-

сил у отца его колесницу); но у Аполлона

был родительский страх, а у Алексея обна-

ружилось одно негодование врага. Феб со-

крушался, предвидя опасности, угрожавшие

его сыну, а Алексея досадовало высокоме-

рие Танкреда. Феб просил сына избрать ме-

нее пагубный дар, а Алексей отказал един-

ственно для того, чтобы иметь случай вы-

разить Танкреду свой гнев в следующих

выражениях:

«Итак, сын маркиза осмеливается рав-

няться со мной и просить себе царских

134

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

Испанский дворянин XII в. и западноевропейский рыцарь XII–XIII вв.

135

История Иерусалимского королевства до взятия Эдессы. 1095–1147 гг.

отличий? Ему надоело обыкновенное, и вот

он домогается дворца, принадлежащего мне,

единственной работы в целом свете! Если он

достигнет своей цели, что ему останется еще,

как не сорвать с головы моей корону и воз-

ложить ее на себя? Без сомнения, у него не

хватает прихожих, чтобы вместить всех сво-

их просителей, и рыцарская его дружина не

может быть помещена в обыкновенном зда-

нии. Вот почему он просит королевского жи-

лища, которое могло бы удовлетворить нуж-

дам такого знатного господина. Но если он

и получит желаемое, то откуда ему взять му-

лов и погонщиков для перевоза такой тяже-

сти? Конечно, получив такой дар, ему ниче-

го не останется, как пойти самому пешком.

Но пусть он вспомнит об участи осла, кото-

рый погиб от того, что вздумал нарядиться в

львиную шкуру; желая тем внушить ужас,

он имел только ту выгоду, что познакомил-

ся с тяжелой рукой крестьянина. Приняв эту

историю в соображение, пусть он думает под

тенью моего имени устрашать других: те,

которые откроют обман, не найдут ничего

больше, как Танкреда. Пусть он снимет мер-

ку с себя и выкроит себе палатку по своему

росту; но от этой ему необходимо отказать-

ся. Если он оскорбится таким отказом, то

мне мало дела до его гнева и угроз. Глупое

самолюбие этого человека открывает мне все

более и более его замыслы; пока он молчал

его можно было принять за философа, но

лишь только он открыл рот, как и обнару-

жилось его безумие. Итак, сын маркиза, ты

можешь обрушить на мою голову все твои

хитрости, козни, гнев и ярость; я ожидаю от

тебя всякого рода выходок, но никогда не

удостою тебя считать ни неприятелем, ни

другом!»

Говоря таким образом под влиянием гне-

ва и коварства, Алексей, с одной стороны,

прикрывал свой страх, и с другой – старался

излить желчь, которая теснила его сердце.

Но Танкред, как бы продолжая речь импера-

тора, подхватил только одни последние его

слова и с веселым лицом отвечал: «А я удо-

стою тебя быть моим неприятелем, но не

другом». С этими словами они разошлись и

никогда уже более не встречались.

В следующих главах, от XIX до CXI, наш ав-

тор описывает движение крестоносной армии от

Никеи до Антиохии, взятие этого города и даль-

нейший поход к Иерусалиму; весь рассказ отлича-

ется от подобного же рассказа других писателей

того времени тем, что Танкред везде является

главным действующим лицом; говоря коротко об

общем ходе событий, автор с любовью останав-

ливается на личных подвигах своего героя, и весь

этот отдел заключен гимном, который был буд-

то бы пропет Танкредом при виде Иерусалима.

(Рассказ автора о подвигах Танкреда во время

осады св. города см. ниже.)

Gesta Tancredi etc. Гл. I–XVIII.

ПИСЬМО СТЕФАНА БЛОА

К ЖЕНЕ АДЕЛИ ИЗ ЛАГЕРЯ

ПОД НИКЕЕЙ (июнь 1097 г.)

Граф Стефан графине Адели, нежному

другу, супруге своей, желает всего, что мо-

жет придумать его ум лучшего и счастли-

вого!

Знайте, возлюбленная моя, что я прибыл

в Рим со всем почетом и в полном телесном

здравии. Из Константинополя я старался

тебе описать все мое житье-бытье и все при-

ключения странствования; но, опасаясь, что

посланный мог встретиться с каким-нибудь

несчастьем, пишу тебе вторично о том же.

Благодаря Богу я прибыл в Константинополь

с величайшей радостью. Император (Алек-

сей Комнин) принял меня по достоинству с

великим почетом, как родного сына, щедро

наделил дарами, и вообще говоря, во всей

божьей рати нет ни одного герцога, ни гра-

фа, ни другого значительного лица, кому бы

он более верил или был более благосклонен,

нежели ко мне. Да, моя возлюбленная, его

императорское величество часто убеждал

меня и убеждает вручить ему одного из на-

ших сыновей: он обещал осыпать его таки-

ми почестями, что он не будет завидовать

даже и нам. Скажу тебе по правде, что в наше

время нет на земле человека, который был

бы подобен императору. Он щедро наделяет

наших князей, всех воинов осыпает дарами

и кормит всех бедных.

136

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

СТЕФАН,ГРАФ БЛОА (ETIENNE, COMTE DE BLOIS). Граф Блоа – известен также

под другим именем Генрих Блоа – наследовал своему отцу, Тибо Блоа, и принадлежал

к числу самых богатых участников Первого крестового похода. Он считался одним из

образованнейших людей своего времени и особенно прославился как поэт, так что со

временники называли его Цезарем на войне и Вергилием в поэзии. Его жена, Адель,

или Алиса, дочь Вильгельма Завоевателя, была знаменита также своим творчеством;

о ней говорили: copia dictandi torrens. Сын их, Стефан Блоа, в 1135 г. вступил на анг

лийский престол. Во время похода в Палестину он писал своей жене три раза: первое

письмо из Константинополя утрачено и сохранились только два последних, из Никеи и

Антиохии. Никейское письмо помещено в собрании Мабильона, ученого XVIII в.: Museum

Italicum. Par., 1724. T. I, с. 237. Оно замечательно как почти единственный латинский па

мятник, в котором император Алексей Комнин находит для себя панегирик, в противо

положность показаниям других западных писателей той эпохи.

Близ Никеи находится укрепление Циви-

тот; недалеко от него лежит рукав моря, по

которому ходят днем и ночью собственные

корабли императора вплоть до самого Кон-

стантинополя; на них доставляется в лагерь

подаяние бесчисленным бедным и ежеднев-

но им раздается. В наше время, как мне ка-

жется, во всей вселенной не найдется госуда-

ря столь знаменитого своими доблестями.

Твой отец, моя возлюбленная, раздавал мно-

го, но все это ничто по сравнению с ним. Мне

было приятно сказать тебе что-нибудь об им-

ператоре, чтобы ты знала, что это за человек.

Дней через 10, в продолжение которых

он удерживал меня с почетом, я простился

с ним, как с отцом. Он сам распорядился

приготовить мне корабли, при помощи ко-

торых я быстро переплыл спокойный рукав

моря, омывающий Византию. Рассказывали,

что этот Константинопольский рукав бурен

и опасен; но это выдумка, ибо по нему мож-

но плавать так же спокойно, как у нас по

Марне или Сене.

Оттуда мы вошли в так называемый ру-

кав Св. Георгия и направили свой путь к Ни-

комедии, городу, опустошенному турками,

где блаженный мученик Панталеон постра-

дал за Христа и где тот морской рукав имеет

свое начало и конец. Потом мы поспешили,

благословляя Бога, к великому городу Ни-

кее. Никея же, моя возлюбленная супруга,

окружена более чем 30 башнями и удивитель-

ными стенами. Мы нашли в ней турок, от-

важных защитников, и бесчисленную рать

Господню, которая уже в течение четырех не-

дель вела с никейцами смертельную борьбу.

Незадолго до нашего прибытия в лагерь Со-

лиман (Килидж Арслан), султан Турецкий,

приготовившись к войне, напал неожиданно

с огромным войском на наших, имея в виду

прорваться в город и помочь своим; но по

Божественному милосердию случилось ина-

че, нежели он думал. Наши, выйдя с поспеш-

ностью, жестоко приняли турок, и они, об-

ратив тыл, ударились в бегство. Продолжая

настойчиво преследование, христиане мно-

гих из них перебили и гнали на большом про-

странстве, нанося бегущим раны и смерть.

Если бы не скалистые горы, неизвестные на-

шим, то в этот день враг испытал бы великое

и невознаградимое бедствие. Из наших же

при этом никто не погиб. После мы соеди-

ненными силами сделали несколько отчаян-

ных приступов и метательными орудиями и

луками умертвили многих турок, и даже

знатных. Из наших были убиты некоторые,

но весьма немногие: из именитых рыцарей

(nominativus miles nullus) никто, кроме Бал-

дуина, графа Ганца из Фландрии.

Наши богоспасаемые князья, видя, что

Никея находится в отчаянном положении, но

простым оружием взять ее нельзя, построи-

ли высокие деревянные башни с бойницами

и всякого рода снадобьями. Турки же, заме-

тив то, отправили в страхе гонцов к импера-

тору с предложением сдать город в его руки,

с условием вывести их из города, хоть наги-

ми, и наложить оковы, но с сохранением

жизни. Узнав о том, император, уважаемый

всеми, явился к нам, но побоялся войти в

город, чтобы народная толпа, любившая его,

как доброго отца, не задушила от радости.

137

История Иерусалимского королевства до взятия Эдессы. 1095–1147 гг.

Он пристал недалеко от нас на одном ост-

рове; все наши князья, кроме меня и герцога

Тулузского, поспешили к нему, чтобы разде-

лить с ним радость победы; он принял их, как

то и следовало, с великим удовольствием.

Особенно его обрадовало то, что я остаюсь

при городе, на случай, если бы турки вздума-

ли напасть на Никею или на наш лагерь. Ос-

таваясь на том же острове, великий импера-

тор распределил добычу так, чтобы все дра-

гоценнейшее, а именно золото, камни,

серебро, одежды, лошадей и тому подобное

разделить между рыцарями; все же съестное

отдать пешим людям. Кроме того, он сам на-

градил князей из своей сокровищницы.

Таким образом, 17 июня (1097 г.), при

помощи Божьей, великая Никея сдалась. В

книгах написано, что св. отцы первоначаль-

ной церкви организовали в Никее св. собор

и, истребив арианскую ересь, утвердили, ру-

ководясь внушением Св. Духа, Святую Тро-

ицу. Теперь же этот город, служивший не-

когда гнездом заблуждений, Божьей мило-

стью сделался, усилиями слуг Господних,

служителем истины. В заключение скажу

тебе, моя возлюбленная, что если нас не за-

держит Антиохия, то через пять недель мы

будем в Иерусалиме.

Будьте здоровы!

Стефан, граф Блоа.

Epistola Stephani Comitis Carnotensis ad

Adelam, uxorem suam, scripta ex castris

obsidionis Nicaenae.

Арабский ученый Шамс удДин Мохаммед описал в XII столетии огнестрельное оружие,

называвшееся модфа. Оно состояло из короткого металлического ствола на древке.

Заряжалось это подобие мортирки пороховой мякотью и метало снаряд, называвшийся бондок,

что поарабски означает орех. Стрелок, действовавший таким оружием, назывался бондактор.

Из модфы стреляли с сошек. Заряд зажигали от руки

138

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

Альберт Ахенский

ленно разошлись по лугам и берегу ручей-

ков, чтобы раскинуть свой лагерь, отдохнуть

и подкрепиться пищей и прочим необходи-

мым.

XXXIX. Но едва Боэмунд и другие от-

важные мужи сошли с лошадей, как Соли-

ман, собравший после своего бегства от

стен Никеи союзные силы в Антиохии, Тар-

се, Алеппо и других городах Романии меж-

ду турками, рассеянными по стране, быст-

ро появился перед ними с огромной арми-

ей. Немедленно и без малейшего отдыха он

напал на войско христиан, и его люди, рас-

пространившись по всему лагерю, умерщ-

вляли всех встречавшихся им на пути; одни

погибали от стрел, другие от меча; многих

же жестокий неприятель забирал в плен.

Народ был объят ужасом и поднял крики;

замужние и незамужние женщины погиба-

ли вместе с мужчинами и детьми. Роберт

Парижский, стремясь на помощь несчаст-

ным, был поражен стрелой и немедленно

умер. Боэмунд и другие вожди, озадачен-

ные этим неожиданным поражением, вско-

чили на лошадей, поспешно надели панци-

ри и, соединив остаток армии в одно целое,

защищались мужественно, несмотря на не-

ожиданность нападения, и долгое время вы-

держивали борьбу с неприятелем. Виль-

гельм, брат Танкреда, молодой человек не-

обыкновенной красоты, полный отваги и

только еще начинавший военное поприще,

храбро сопротивлялся и часто наносил тур-

кам удары копьем, но стрела опрокинула его

на глазах Боэмунда. Танкред также отваж-

но защищался и с трудом спас жизнь, оста-

вив за собой значок, который был привязан

к копью, и тело убитого брата. Турки, пред-

водительствуемые своим князем Солима-

ном, взяв верх, устремились в лагерь, пора-

жая своими роговыми луками и стрелами и

избивая пеших людей, пилигримов, девиц,

женщин, старцев и детей, не щадя никакого

возраста. Придя в ужас от таких жестокос-

тей и опасаясь для себя ужасной смерти,

молодые девушки, и даже самые благород-

ные, поспешили надеть на себя лучшие одеж-

ды и явились перед турками, в надежде, что

они, укрощенные и вместе воспламененные

их красотой, почувствуют жалость к своим

пленницам.

Первую книгу см. выше.

ДВИЖЕНИЕ КРЕСТОНОСЦЕВ

ОТ НИКЕИ К АНТИОХИИ.

27 июня – 21 октября 1097 г.

(около 1120 г.)

Вторая книга

Первые 37 глав второй книги

автор посвяща-

ет описанию сбора крестоносцев для первого похо-

да в Константинополь, говорит о их переправе в

Малую Азию и рассказывает об осаде Никеи крес-

тоносцами до взятия города, в конце июня 1097 г.

Затем с главы XXXVIII и далее он весьма подроб-

но описывает последующее движение крестонос-

ной армии от стен Никеи через всю Малую Азию и

до Антиохии, к которой она прибыла 21 октября

того же года, после четырехмесячного пути.

XXXVIII. На следующий день (27 июня

1097 г.) весь народ пришел в движение и, взяв

с собой все необходимое, продолжал свой

путь по середине Романии (то есть Малой

Азии), не опасаясь в будущем никаких бед-

ствий. Пилигримы, идя два дня соединенной

армией по ущельям гор и узким проходам,

решились потому подразделить свое много-

численное войско с тем, чтобы иметь более

простора для расположения лагеря и чтобы

легче добывать съестные припасы для самих

себя и корм для лошадей. Соединившись

снова между двух высоких гор, они перешли

по мосту какую-то реку, и Боэмунд со своей

дружиной отделился вторично от герцога

Готфрида. Боэмунда сопровождали самые

именитые вожди, Роберт, граф Нормандии,

Стефан, князь Блоа, и все они вместе, взяв

направо (у Вильгельма Тирского налево),

держались так, чтобы не отдаляться от про-

чих товарищей более как на одну милю. Сам

же герцог и сопровождавшие его, епископ

Пюи (Адемар) и граф Раймунд подвигались

вперед, идя направо (ошибка, см. выше).

После такого разделения Боэмунд и вся ар-

мия прибыли в девятом часу в долину До-

горгана (ныне Горгона), которая в новейшее

время называется Озелли; пилигримы немед-

139

История Иерусалимского королевства до взятия Эдессы. 1095–1147 гг.

XL. Пока стадо верующих оставалось в

отчаянии, а сам Боэмунд, атакованный врас-

плох, вместе со своими людьми, начал со-

противляться с меньшим жаром, уже око-

ло 4 тысяч человек христианской армии

пали под ударами неприятеля, вестник,

оседлав быстрого коня, летел над пропас-

тями гор и прибыл печальный, задыхаясь, к

герцогу. Готфрид, выйдя в ту минуту из па-

латки, шел навестить своих товарищей по

оружию. Заметив издалека вестника, летев-

шего изо всех сил с лицом бледным и иска-

женным, он спросил его о причине такой

поспешности, чтобы передать о всем слу-

чившемся другим вождям. Неся важную и

печальную новость, гонец отвечал ему:

«Наши князья и сам Боэмунд выдержива-

ют в эту минуту всю тяжесть утомительной

битвы; над народом, следовавшим за ним,

уже произнесен смертный приговор, кото-

рый скоро обрушится и на голову всех кня-

зей, если вы не поспешите к ним на помощь.

Турки ворвались в наш лагерь; спустившись

с долины, называемой Озелли, то есть Ужас-

ной, в долину Догоргану, они без устали

умерщвляют пилигримов; Роберт Парижс-

кий убит и ему отрублена голова; статный

юноша Вильгельм, сын сестры Боэмунда,

пораженный насмерть, заслуживает нашего

сожаления. Вот почему все союзники при-

глашают вас на помощь; не медлите и ускорь-

те свои шаги».

XLI. Узнав о бедствии своих братьев и о

дерзости турок, герцог приказал трубить во

все стороны, созвать всех своих спутников,

схватиться за оружие, поднять знамена и

лететь на помощь пилигримам, не давая

себе отдыха. Немедленно и как бы идя на

веселое пиршество, христиане спешат

взяться за оружие, надеть панцири, подпо-

ясаться мечом, взнуздать и оседлать лоша-

дей, захватить свои щиты, и 60 тысяч рыца-

рей выходят из лагеря, сопровождаемые

толпами пехоты. День был уже в полном

блеске, солнце сияло великолепно; его лучи

отражались на золотых щитах и железных

панцирях; знамена и привязанные к пикам

пурпуровые значки, разукрашенные драго-

ценными камнями, сверкали, развеваясь;

всякий пришпоривал быстрого коня; никто

не поджидал брата или товарища и спешил,

как мог, на помощь христианам, чтобы ото-

мстить за них. Видя наших, поспешавшими

на помощь своим братьям и пылавшими

жаждой битвы, притом в большом числе,

покрытых железом и с распущенными по

ветру знаменами, блестящими боевыми

значками, турки обратились в бегство; по-

раженные ужасом и оставив убийство, одни

спасались по полям, другие бросились по

тропинкам, им известным. Но Солиман,

предводительствуя сильным отрядом, от-

ступил на вершину горы и, остановившись

там, начал готовиться к новой схватке с

христианами.

XLII. Герцог Готфрид, имея под собой

быстрого коня, прибыл первым с 50 свои-

ми соратниками, выстроил народ, следовав-

ший по его стопам, и не медля двинулся на

вершину горы, чтобы вступить врукопаш-

ную с турками; а турки, собравшись на горе,

стояли неподвижно и готовились к сопро-

тивлению. Наконец, соединив всех своих,

Готфрид бросился на выжидавшего непри-

ятеля, направил на него все копья и гром-

ким голосом увещевал соратников нападать

неустрашимо. Тогда турки и их предводи-

тель Солиман, видя, что герцог Готфрид и

его люди с мужеством настаивают на бит-

ве, опустили поводья лошадям и быстро

побежали прочь с горы. Готфрид преследо-

вал их на расстоянии 6 миль, поражая од-

них мечом, других забирая в плен, захва-

тывая богатую добычу и вырывая из их рук

девиц, юношей и все, что они старались уне-

сти и увести с собой. Герард из Керизи, пре-

следуя также неприятеля на прекрасном

коне, завидел турка, остановившегося на

вершине горы с уверенностью в собствен-

ные силы, и бросился отважно на него; но

турок, пронзив стрелой его щит, поразил его

между печенью и легкими и, опрокинув

замертво на землю, увел с собой его ло-

шадь. Балдуин, граф Геннегау (comes

Hamaicorum, откуда нов. Hainaut), муж

славный щедрой милостыней, и Роберт

Фландрский обратили турок в бегство и,

разъезжая во все стороны, ободряли беспре-

станно своих с тем, чтобы они били без ус-

тали и чтобы никто из них не останавливал-

ся в преследовании и не отказывался от рез-

ни. Балдуин Буржский, Фома из замка

140

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

Ферия, Райнольд Бовезский, Вала Каль-

монтский, Готард, сын Готфрида, Гаст из

Беарна (Berdeiz) и Рудольф – все они тру-

дились с одинаковым рвением и, как храб-

рые рыцари, беспрестанно преследовали

турок и истребляли их под своими удара-

ми. Бока лошадей поднимались от ускорен-

ного дыхания, и пар от них выходил обла-

ком из рядов. Время от времени турки, в

надежде на свою многочисленность, собрав

силы, давали мужественный отпор и броса-

ли в воздух стрелы, ниспадавшие частым

градом. Но едва только эта туча стрел рас-

сеивалась, как верные, сохраняя постоян-

но в руках копья, которыми они поражали

неприятеля, бросались на него снова и, раз-

нося смерть по его рядам, принудили, на-

конец, турок, побежденных и поставленных

вне возможности защищаться, бежать над

пропастями гор и спасаться по тропинкам,

им одним известным...

XLIII. Победоносные христиане овладе-

ли всем, что турки везли за собой; в награ-

ду за это дело они захватили хлеб, множе-

ство вина, буйволов, быков, баранов, верб-

людов, ослов, мулов, лошадей и, кроме того,

драгоценное золото, неизмеримое количе-

ство серебра и палатки, покрытые украше-

ниями и удивительной работой. Торжествуя

счастливый успех битвы, Боэмунд и все дру-

гие князья, поименованные мной и бывшие

вождями и опорой войска, соединились в

величайшем согласии и держали совет, на

котором постановили, начиная с этого дня,

единодушно собирать съестные припасы и

сложить их в одно место; и это было сдела-

но сообразно с тем постановлением. Во

время схватки и пока турки бежали, не-

сколько рыцарей христианских погибло от

стрел; турки, как рассказывают, потеряли

три тысячи человек. После такой жестокой

битвы витязи Христа отдыхали три дня на

берегу реки, чтобы подкрепить свои утом-

ленные члены, и питались добычей, кото-

рую им оставили в изобилии убитые турки.

Находившиеся там епископы, священники

и монахи предали земле тела умерших, чи-

тая молитвы, и, распевая псалмы, поруча-

ли души верных Господу Иисусу Христу.

Солиман, побежденный и с трудом спас-

шийся, перешел горы Романии; он не мог

более рассчитывать на город Никею и горь-

ко оплакивал свою жену, детей и всех, кого

он прежде потерял на никейских полях от

меча галлов, а равно и тех, которых он не-

давно лишился в долине Горгоны и которые

или попались в плен, или пали во время

битвы.

Книга третья

I. В четвертый день по отступлении не-

приятеля с рассветом французы, лотарин-

ги, швабы, бавары, фламандцы и весь немец-

кий народ вышли из лагеря и, захватив с

собой все необходимое, равно как и добы-

чу, отнятую у турок, расположились на вер-

шине Черных Гор, где и провели ночь. На

следующее утро норманны, бургунды, бре-

тоны, швабы, бавары, немцы, одним словом,

вся армия, спустились в долину Малабиу-

мас и оставались там несколько дней, как

по затруднительности пути в узких горных

проходах, так и по причине своей много-

численности и чрезмерной жары августа

(1097 г.). В один из дней шабаша (sabbati)

этого месяца оказался недостаток в воде

более обыкновенного, так что в тот самый

день, по словам присутствовавших при

этом, около 500 человек обоего пола погиб-

ли в муках жажды. Лошади, ослы, верблю-

ды, мулы, быки и другие животные пали от

той же самой причины.

II. Мы узнали не только по слухам, но

из достоверных рассказов лиц, которые

сами пострадали от того бедствия, что муж-

чины и женщины претерпели в этом печаль-

ном положении такие муки, которые могут

исполнить ужасом всякого и рассказ о ко-

торых поразил бы сердце чувством страха.

Многие беременные женщины, с запекши-

мися губами и пылавшими внутренностя-

ми, с нервами, истомленными от невыно-

симого жара солнечных лучей и раскален-

ной почвы, разрешались при всех и на том

же месте бросали новорожденных. Другие

несчастные, оставаясь возле тех, кого они

произвели на свет, валялись на дороге, за-

быв всякий стыд и не имея сил противиться

ярости, возбуждаемой в них всепожираю-

щими муками. Эти роды были преждевре-