СС в действии (Сб. документов)

Подождите немного. Документ загружается.

«Счет народной судебной палаты»

для предъявления родственникам убитых

Прокуратура при народной

судебной палате

Дело № 3 J 301/44

СЧЕТ

По делу Густава Неибауэра, обвиняемого в разложении

вооруженных сил

№

п/п

Наименование расхода и его основание

Пошлина с приговора о смертной казни

Почтовые сборы, согласно § 72 GKG*

Плата адвокату Альсдорфу, прож

Берлин-Лихтерфельде/Oст, Гертнер-

штрассе, 10а

Расходы на содержание под стражей

согласно § 72 GKG, за время пред-

варительною заключения с 24.12. 43

по 28. 3. 44, всего за 96 дней по

1 марке 50 пфеннигов

за время после вынесения приговора до

его исполнения с 29. 3. 44 по 8. 5. 44,

всего за 40 дней по 1 марке 50 пфен-

нигов

Стоимость приведения приговора в ис-

полнение

а) Приведение приговора в исполне-

ние

Плюс почтовые расходы по пересылке

счета

Итого

Стоимость в

марках

Подлежит оплате

марок

300

144

158

766

пфенингов

•

* Gerichtskostengesetz - закон о судебных издержках.

Повешенные эсэсовцами солдаты и офицеры германской армии,

отказавшиеся сеять смерть и разрушение

Надпись на табличке (фото слева): «Ясотрудничал с большевиками»

Надпись на табличке (фото справа): «Здесь 24 апреля 1945 г. озверевшими

аи

истскими извергами был повешен немецкий солдат за то, что он не хотел

больше участвовать в бесполезной, безумной войне»

в кистшш 97

«Я отдал приказ расстреливать «кандидатов в смертника»

Письменное показание Ганса-Гельмута Вольфа,

начальника полиции безопасности

Я, Ганс-Гельмут Вольф, будучи должным образом приведен

к присяге, по моему разумению и совести даю нижеследующие

показания.

В первых числах апреля*, на первый или на второй день моего

пребывания в Веймаре, местный главный прокурор (имя его мне не

известно) посетил прежнего начальника Управления государственной

полиции в Веймаре оберштурмбанфюрера СС

оберрегирунгсрата

Шредера, который в то время был моим заместителем и начальником

IV отделения (государственной полиции), чтобы обсудить с ним во-

прос о том, как поступить с политическими заключенными, находя-

щимися в ведении судебных органов. Я вошел в кабинет в тот мо-

мент, когда он объявил, что намеревается, если государственная по-

лиция даст на это свое согласие, немедленно освободить лиц, совер-

шивших незначительные преступления, а виновных в тяжких престу-

плениях, в отношении которых при обычных условиях можно было

ожидать вынесения приговора к смертной казни (так называемые

«кандидаты в смертники»), передать американцам или выпустить в

последний момент.

Как начальник полиции безопасности и непосредственный на-

чальник Шредера, я должен был взять на себя дальнейшее обсужде-

ние этого вопроса и заявил предварительно, что «кандидатов в

смертники» ни в коем случае не следует освобождать или передавать

противнику. Я поручился своей головой перед вышестоящей инстан-

цией, перед РСХА (Главное имперское управление безопасности), что

они не попадут живыми в руки противника. Если он (прокурор) не

сможет эвакуировать их, то их надо расстрелять. Если в его распоря-

жении нет людей для этого, то пусть он передаст их нам, в противном

случае при приближении противника мы сами сделаем это. Главный

прокурор принял это к сведению и пообещал немедленно связаться

по телефону с генеральным прокурором (официальная резиденция

которого, по-видимому, находилась в Иене; имя его мне не известно)

и сообщить мне, сможет ли он выдать нам «кандидатов в смертники»

при приближении противника. При этом я еще указал ему на то, что

ответственность за объективный и правильный отбор соответствую-

щего круга лиц будет лежать на нем, поскольку я вообще не знаком с

их делами. В тот же или на следующий день главный прокурор сооб-

щил мне по телефону, что генеральный прокурор дал свое согласие.

Главный прокурор как компетентное лицо на основании указаний

* 1945 г.

генерального прокурора отобрал «кандидатов в смертники» по

имевшимся делам и немедленно пришлет мне список имен. Он просил

меня назвать ему имя чиновника, который взял бы на себя доставку

этих лиц, чтобы не возникло затруднений. Кроме того, он просил,

чтобы расстрел не производился на территории, принадлежащей

органам юстиции. Я обещал ему это и назвал советника уголовной

полиции Фишера, который, по моему мнению, как начальник отде-

ла приведения приговоров в исполнение государственной полиции,

является единственным подходящим человеком для выполнения по-

добного рода операции, имеющей такое важное значение.

Так как Шредер, так же как и по другим важным делам, еще не

принял решения, как поступить в случае нашего отступления с за-

ключенными, находившимися в ведении полиции, то вслед за этим

последовало совещание между Шредером, Фишером и мной, во вре-

мя которого Фишеру было сообщено положение дел, изложенное

выше. Одновременно мною фазу было отдано распоряжение относи-

тельно заключенных, находившихся в ведении полиции; я распоря-

дился о просмотре всех дел с целью либо освободить тех или иных

лиц, либо, строжайшим образом проверив все обстоятельства дела,

подготовить их к расстрелу. При этом, как было подробно разъясне-

но на примере беседы с главным прокурором, имелись в виду лишь

лица, в отношении которых при нормальной процедуре судебного

разбирательства следовало ожидать вынесения судом приговора к

смертной казни. Как стало ясно во время беседы, речь могла идти

лишь об очень ограниченном круге лиц. Я был в Веймаре всего лишь

несколько дней и поэтому не знал ни об одном деле, по которому за-

ключенные, находившиеся в распоряжении полиции, сидели в каме-

рах-одиночках. Напротив, Шредер уже в течение девяти месяцев был

начальником государственной полиции в Веймаре. Фишер, как за-

меститель Шредера и начальник отдела приведения приговоров в ис-

полнение, занимал свою должность уже полтора года. Они оба были

ответственными руководящими чиновниками управления полиции,

которые по долгу службы одни должны были знать дела о тяжких

преступлениях, которые имелись в виду. На этом основании я, как и

во время разговора с главным прокурором, совершенно недвусмыс-

ленно возложил на них обоих ответственность за объективность и

правильность ограниченного и строгого отбора. Согласно моему со-

общению главному прокурору, Фишеру к этому времени уже было

поручено принять заключенных, находившихся в ведении судебных

органов, и произвести всю операцию по расстрелу заключенных, на-

ходившихся в ведении судебных органов и полиции («кандидатов в

смертники»). Установление срока на тот случай, если в этом вообще

возникнет необходимость, я оставил за собой. Насколько я припоми-

наю, на этом совещании также был передан именной список «канди-

датов в смертники», присланный главным прокурором.

4- 99

Позже, в день расстрела, я отдал Фишеру, ссылаясь на совещание

о котором я говорил выше, соответствующий обещанный приказ

принять «кандидатов в смертники», находящихся в ведении судебных

органов, и расстрелять их, так же как и «кандидатов в смертники»,

содержавшихся в полицейской тюрьме.

Поздно вечером в день расстрела мне для выполнения одного по-

ручения понадобился кто-либо из работников управления. Так как

никого не оказалось, то я потребовал узнать, где эти люди. Мне ска-

зали, что «они находятся там, где производятся расстрелы». Так как я

отдал приказ о расстреле уже несколько часов назад и считал, что для

расстрела нескольких заключенных не потребуется так много време-

ни, я возразил, что это не может продолжаться так долго. Когда поз-

же ко мне в кабинет вошел один из руководителей - мне кажется, это

был Калерт, - я только тогда услышал, что было расстреляно гораздо

большее число лиц, чем я мог ожидать на основании своих совершен-

но ясных приказов.

Я был возмущен этим и приказал Фишеру немедленно явиться ко

мне. Однако его не смогли разыскать; мне казалось, что его не было

здесь и раньше, так как мне сказали до этого, что здесь вообще нико-

го не было.

На следующее утро я находился во дворе*, чтобы лично позабо-

титься о сожжении всех личных дел. Накануне при проверке одного

из служебных помещений я случайно обнаружил, что в этом деле во-

преки моему приказу были упущения. Поэтому мне самому пришлось

распорядиться и лично присутствовать при этом. Этот вопрос также

был обсужден несколько дней назад на совместном совещании с

Шредером, Фишером, о делах которого шла речь, и начальником ад-

министративно-хозяйственного отдела, советником полиции Бродер-

сеном, и я возложил ответственность за это на этих трех лиц.

При этом я заметил, что из окон тюрьмы, примыкавшей ко двору,

выглядывали несколько женщин. Я немедленно позвал Фишера и

спросил его, на каком основании женщины все еще находятся в

тюрьме. Он ответил, что эти женщины недавно доставлены сюда из

какой-то инстанции РСХА (то ли VI, то ли военного управления) с

приказом, гласившим, что «речь идет о наших агентах, которым вви-

ду их специальной подготовки известны очень важные секретные

сведения, но которые оказались совершенно ненадежными и которых

нельзя больше использовать. Нельзя ни в коем случае допускать,

чтобы они попали в руки противника, и при приближении противни-

ка их следует расстрелять».

* Управления полиции.

100

Я тут же распорядился, поскольку уже не было возможности от-

править их в тыл ввиду отсутствия транспортных средств, чтобы их

перевели в Бухенвальд, и сам пошел к телефону, чтобы переговорить

с Бухенвальдом, который в эти дни пока еще отправлял транспорты в

концлагеря, расположенные в тылу, и распорядиться об отправке их

тыл и, во всяком случае, о перевозке их в лагерь. Из штаба комен-

данта лагеря мне, однако, заявили, что женщин хотя и можно было

бы принять согласно приказу РСХА, но что их эвакуация оттуда уже

практически невозможна, так как транспорты с женщинами больше

не отправляются.

Прежде всего я потребовал, чтобы Фишер немедленно явился ко

мне, причем я имел в виду обсудить расстрелы, произведенные нака-

нуне вечером, упущения при сожжении дел и другие весьма важные

вопросы.

Однако Фишер не явился, его, как обычно, нельзя было найти по-

сле того, как ему было дано задание. Свое исчезновение он объяснял

подготовкой к выполнению задания. Потом, насколько я помню, я

видел его только один раз незадолго перед поездкой в Тюрингер-

вальд, из которой он, вопреки моему приказу, совсем не вернулся или

по крайней мере не вернулся своевременно, так что масса вопросов,

требовавших разрешения, остались открытыми.

В страшном водовороте событий я больше не возвращался к ре-

шению этого вопроса, так же как я не вернулся к тому, чтобы выяс-

нить, кто виноват в недосмотре при сожжении личных дел.

Письменное расследование этого дела по всей форме, как это, са-

мо собой разумеется, необходимо было бы сделать в обычное время,

в этот момент было невозможно. Это прежде всего потребовало бы

по меньшей мере дать отпуск Фишеру и одновременно возможно

скорее сообщить об этом и инспектору полиции безопасности и СД,

который ввиду служебного положения Фишера, как начальника от-

дела и заместителя Шредера, и ввиду того факта, что в случае с рас-

стрелами необходимо было выяснить содержание приказов, отдан-

ных Шредером и мной, прислал бы для расследования либо руково-

дителя следственной части, либо какого-нибудь другого начальника.

Однако в тех сложных условиях это было невозможно осуществить.

К тому же едва ли представлялось возможным получить необходи-

мые сведения при отсутствии значительной части свидетелей.

К этому следует добавить, что именно в это время порядок подчи-

ненности по отношению к соответствующему инспектору или на-

чальнику полиции безопасности и СД был совершенно неясен. Вей-

мар формально относился к инспекционному округу Касселя. Ин-

спектором был оберштурмбанфюрер СС оберрегирунгсрат Элерс,

который отбыл из Касселя в северо-восточном направлении. Я попы-

тался во время моей поездки в Готу-Эйзенах на второй день пасхи

проехать также к инспектору, чтобы доложить о том, что я присту-

101

пил к исполнению своих служебных обязанностей, и обсудить неко-

торые важные вопросы. Вследствие огня противника я не смог доб-

раться до инспектора и связаться с ним по телефону. Около 6 апреля

оберфюрер СС

полковник полиции д-р Трумлер, который до этого

был начальником полиции безопасности и СД Вестмарка, а сейчас

находился к югу от Заале в пределах моего служебного округа, по-

ставил меня в известность, что теперь он назначен начальником рай-

она Гессен-Тюрингии, что с сего числа я подчиняюсь ему, а не преж-

нему инспектору Элерсу. Об этом я не получал сообщений ни от

РСХА, ни от инспектора Касселя и получил подтверждение этого

лишь несколько дней спустя, когда в Веймар прибыл начальник I от-

дела РСХА

оберфюрер СС Эрлингер.

До этого в подобных условиях невозможно было понять, кто в

пределах района подчинения является компетентным начальником,

пользующимся дисциплинарными правами.

Я доложил о происшедших событиях как начальнику I отдела, так

и начальнику полиции безопасности. Оба согласились, что я был вы-

нужден действовать таким образом, и одобрили мое поведение в этом

вопросе.

О том, что я сам, узнав, что было расстреляно гораздо большее

число лиц, чем я мог ожидать на основании моего приказа, «был

этим крайне потрясен» и сделал строжайший выговор одному из слу-

жащих управления, засвидетельствовал во время очной ставки со

мной гауптштурмфюрер СС

Фихэфер.

Кроме того, я считаю необходимым указать на следующие факты:

а) одна из перебазированных в район Апольды служб РСХА, I или

II отдел, в течение некоторого времени использовала на различных

работах около сорока заключенных, находившихся в ведении госу-

дарственной полиции Веймара, и отправила их в те дни на грузови-

ках в Веймар. Установив обстоятельства дела, я лично распорядился,

чтобы этот транспорт был отправлен обратно в Апольду, а службе

РСХА было сообщено, что заключенных надо либо передать в рас-

поряжение бюро использования рабочей силы (биржи труда), либо,

если для них не найдется применения, освободить их;

б) когда я отбыл из Веймара, то по меньшей мере шесть - восемь

новых заключенных, находившихся уже несколько дней в тюрьме,

были освобождены по моему распоряжению

Как начальник полиции безопасности, я нес ответственность за

исполнение приказов РСХА, в том числе и за расстрел заключенных,

в отношении которых при обычной судебной процедуре следовало

ожидать вынесения приговора к смертной казни и которые подлежа-

ли расстрелу при приближении противника.

Сам я не был знаком с делами ввиду того, что находился в Вейма-

ре очень недолго. Для просмотра материалов, содержавшихся в де-

лах, и огромного количества вопросов, по которым необходимо бы-

102

принять решения, в моем распоряжении не было времени ввиду

начавшегося наступления американцев в пределах подведомственно-

го мне округа.

Шредер, бывший до сих пор начальником государственной поли-

ции, и Фишер, как начальник отдела исполнения приговоров, уже

давно работали в управлении и должны были на основе имеющихся

материалов знать те дела, о которых шла речь. На этом основании я

мог и должен был возложить на них одних ответственность за объек-

тивность и правильность ограниченного и строгого отбора. Это я и

сделал, так же как я вообще должен был передать разрешение много-

численных одинаково важных вопросов, за которые я нес личную от-

ветственность, различным руководящим чиновникам, чтобы самому

иметь возможность хотя бы до некоторой степени разобраться в об-

становке и во всех отданных приказах. Если бы я даже захотел сам

следить за всеми мерами, принятыми на основе моих ясных приказов,

то это было бы невозможно. Тем самым я подвергал бы себя опасно-

сти, что в отношении меня будут приняты самые строгие меры.

Приведенные выше факты являются чистой правдой. Эти показа-

ния даны мной добровольно и без какого-либо принуждения, и я

подписал их по прочтении.

Оберурсель, 12 декабря 1945 г.

Ганс-Гельмут Вольф

103

СС в действии массовые казни «иностранных рабочих» вКельн-Эренфельде

в конце 1944 г.

Незадолго до освобождения Советской Армией все заключенные

каторжной тюрьмы Зонненбург были расстреляны

104