Спивак Д.Л. (отв. ред.) Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том IV: Культурная политика

Подождите немного. Документ загружается.

О. Н. Астафьева360

оставаясь содержательно востребованным и актуальным в современной культуре, стал

смысловым интегратором усложненной коммуникативной полилоговой матрицы. И хотя

можно считать, что концепт «диалог» при таком подходе перекрывается концептом «поли-

лог», тем не менее принципиально важно не рассматривать полилог как простое суммирова-

ние участников коммуникации9.

Обращение к данному понятию продиктовано определенными методологическими це-

лями: показать возможность исследования новых форм взаимодействия культур, образую-

щих сложную полицелостность современной культуры. Коммуникативный подход, осно-

ванный на идее диалога, позволяет, основываясь на ценностях «своей» культуры, выделить

в пространстве взаимодействия с «другими» культурами уникальность каждой из них, ра-

зобраться в сложных ценностно-смысловых переплетениях множества самостоятельных

контрапунктических линий10 и обнаружить общее, близкое, благодаря чему и образуется

особая конфигурация современной культуры — то самое «единство многообразия». Таким

образом, полилог культур выступает разновидностью диалогической формой, вбирающей

в себя множество культур настоящего, допуская переклички с культурами прошлого и ста-

новящимися культурами будущего. При таком подходе пересечение ценностей и смыслов,

культурных миров множества разных культур, имеющих равные права, не нивелируются

глобализационным контекстом. Обращение к понятию «полилог культур» адекватно пере-

дает «диалог многих», как «множества иных» культур. Полилоговая концепция отвечает

ситуации культурного плюрализма, позволяя при анализе и диагностике ситуации не уте-

рять ни одного голоса, пусть даже самой малой (по числу ее носителей) и самой уникаль-

ной культуры.

Очевидно, что «мозаичная» конфигурация современной культуры с ее постмодернистской

эклектичностью постепенно меняется на «пазловую» конфигурацию, пронизанную внутрен-

ним смыслом объединения, усиленную динамикой коммуникаций и пониманием взаимоза-

висимости культур — традиционных и актуальных, массовых и транснациональных, «са-

мовстраивающихся» в целостную картину. Собственно говоря, глобальная культура только

тогда и могла появиться, когда сложившиеся национальные культуры открылись для актив-

ного взаимодействия и взаимовлияния, актуализировав потребность в общем, интерсубъ-

ективном. Другое дело, что транснационализация культурного пространства в условиях

9 Понятие «полилог» как принцип взаимодействия культур использовалось нами ранее в работах, см.:

Астафьева О. Н. Этническая культура в информационно-коммуникативном пространстве глобали-

зирующегося мира: риски и альтернативы будущего // Культурное разнообразие, развитие и глоба-

лизация. М., 2003. С. 46–58; Астафьева О. Н. Полилог в условиях транснационализации культурного

пространства: новая реальность глобализирующегося мира // Теория и практика культуры. Альманах.

Вып.4. М.: Изд-во РАГС, 2006. С. 6–18. и др.

10 См.: Понятие «контрапункт» в данном случае является не столько метафорой, сколько выступа-

ет понятием, заимствованным из музыкознания. Под «контрапунктическим соединением» понимает-

ся взаимодействие развитых и автономно движущихся мелодий, их согласование по высоте, времени,

по сходству или контрасту. Даже при отсутствии контраста мелодии голоса противопоставляются по-

средством комплементарной ритмики, косвенного и противоположного движения голосов, индиви-

дуальных тембров и т. д.

Mежкультурный диалог в условиях глобализации: проблемы теории и практики

361

глобализирующего мира породила иные проблемы — унификации и экспансии, утраты са-

мобытности, обновление принципов коммуникации11.

В русле полилоговой концепции уточняются и задачи исследователей: выявить в этом

сложном контрапунктическом слиянии специфику каждой культуры и возможности ее са-

мовыражения в условиях противоположных целевых стратегий, когда самоопределение

культур может принимать разную направленность (усиление этнонационального самосо-

знания, взрыв шовинизма и т. д.), вплоть до проявления «этнополитического невежества»,

разрушающего процесс взаимодействия.

Полилоговость, наконец, отражает суть «информационального общества» с сетевой ло-

гикой его базовой структуры12, где развивается особый тип «сетевой культуры». Этому ти-

пу культуры присущи следующие черты: развитие по принципам самоорганизации; слож-

ные внутренние взаимодействия, децентрализация и расширение горизонтальных связей,

ослабление иерархичности, транснациональность; ориентация на открытость информаци-

онно-коммуникативных связей (интермедийность и интерактивность) и коллаборационное

творчество; предельное обострение ситуации для поддержания среды в состоянии креатив-

ности; плюралистичность, мультикультурность и др.

Полилоговостью пронизана ткань межкультурного диалога, ибо единство множествен-

ности как характеристика современной культуры формируется полисубъектностью процес-

са взаимодействия культур в условиях глобализации.

Полисубъектность межкультурного диалога свидетельствует о масштабах этого явления,

включения его «в широкую сферу социального бытия, культуры, межличностных отноше-

ний и, более того, отношений всех типов субъекта — индивидуального, интраиндивидуаль-

ного и группового совокупного»13, а также о содержательном потенциале, заложенном в нем.

В роли субъектов межкультурного диалога выступают:

• граждане (индивиды) той или иной страны (носители различных культурных традиций

и религиозных ценностей), образующие в диалогической парадигме уровень проявления

индивидуальности в системе взаимодействия людей друг с другом и действующие, соглас-

но освоенной системе ценностей, норм «своей» культуры, меры освоенности мира «чужой»

культуры и знания общей культуры ведения диалога;

• социально активные слои общества: управленческая и политическая элита (государствен-

ные деятели высшего и среднего звена, управленцы, дипломаты, лидеры политических

партий и др.), творческая и художественная интеллигенция (творцы, ученые, преподава-

тели и др., в том числе журналисты и сотрудники различных СМИ), представители кон-

фессий, образованная часть населения страны в целом;

11 См. об этом: Астафьева О. Н. Транснационализация культурного пространства: государство и про-

блемы координации коммуникативных стратегий // Человек, культура и общество в контексте глоба-

лизации. М.: Академический проект; РИК, 2007. С. 5–11.

12 См.: Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общество и культура / Пер. с англ. М.: ГУ

ВШЭ, 2000.

13 См.: Каган М. С. Горизонты и границы диалога в истории культуры: философский анализ // Онтоло-

гия диалога: метафизический и религиозный опыт. Международные чтения по теории, истории и фи-

лософии культуры. Вып. 12. СПб.: ФКИЦ «ЭЙДОС», 2002. С. 18.

О. Н. Астафьева362

общественные (некоммерческие, неправительственные) организации• , в том числе между-

народные организации, в лице своих членов;

• культуры как антропо-социо-культурные системы — через взаимодействие систем (взаи-

модействие строится на основе когерентности управленческих воздействий и самооргани-

зационных процессов, которая достигается через разработку проектов и программ — об-

разовательные и научные обмены, распространение информации и знаний, взаимообмен

художественной продукцией, развитие концертно-гастрольной деятельности и т. д.) и ин-

ститутов (социализация; инкультурация; семья и т. д.);

• цивилизации как социокультурные общности через систему взаимодействий разного уров-

ня, характера, объема и масштаба, времени воздействия (результаты взаимодействия под-

вержены тенденциям модернизации, вестернизации, реформизму, научно-техническому

обмену; распространению универсальных ценностей и т. д.);

• страны, поддерживающие целостную систему взаимообменов разного уровня (культуры,

науки, образования, СМИ) посредством международных институтов, в том числе между-

народного права.

Если диалог рассматривается как коммуникативная процедура, в которой участвуют раз-

ные субъекты, то первым шагом по ее осуществлению является определение предмета меж-

культурного диалога. В настоящее время в качестве предметной области выступают пробле-

мы самого разного масштаба:

единение человечества для самосохранения и возможности дальнейшего развития миро-•

вой цивилизации;

понимание культурного разнообразия мира в аспекте философии мультикультурализма •

(многокультурности) как научно-теоретической основы культурной политики в условиях

усиления миграционных процессов;

повышение уровня толерантности в обществах посредством развития системы межкуль-•

турного образования;

формирование информационного дискурса межкультурного диалога в масс-медийном •

пространстве;

развитие культурного, образовательного, научного туризма;•

организация системы взаимообменов научной информацией и практическим опытом рас-•

пространения идей культурного разнообразия, толерантности и солидарности в разных

странах;

разработка концепции инновационной культурной политики, как целенаправленного уп-•

равленческого воздействия, способствующего социальной интеграции и формированию

национальной (коллективной) идентичности, созданию условий для становления граж-

данского общества;

и многие другие.•

Следует признать, что все выделенные предметные зоны являются взаимосвязанными и

составляют обширное проблемное поле междисциплинарных исследований межкультур-

ных коммуникаций в условиях глобализации. В дискурс межкультурного диалога активно

вплетаются понятия культурный плюрализм, толерантность, равенство, неравенство, пра-

вомерность, справедливость, польза, экстремизм …

Mежкультурный диалог в условиях глобализации: проблемы теории и практики

363

Нынешнему поколению россиян предстоит учиться жить в ситуации «многокультурнос-

ти», ибо и те, кто был воспитан на идеологии «многонациональности и интернационализме»

(характерной для советского периода отечественной истории) и те, кто воспринимают ны-

нешние демократические принципы свободы и культурного плюрализма, признают наличие

множества этнонациональных проблем (этнический сепаратизм, межэтническая напряжен-

ность, этнокультурная интолерантность, «русский вопрос», будущее коренных малочислен-

ных народов, реабилитация репрессированных народов, возвращение соотечественников и

др.). Особое место в этом ряду занимает проблема взаимодействия с «чужой» культурой, но-

сителями которой выступают мигранты.

потенциал межкультурного диалога

в условиях расширения миграционных процессов в россии

Миграционные процессы последних десятилетий свидетельствуют о высокой степени тер-

риториальной мобильности населения различных стран. Россию также характеризует ин-

тенсификация иммиграционных потоков, несомненно, влияющих на социокультурный

ландшафт страны.

Миграция, как перемещение людей, обладающих различными ценностями культуры,

нормами и стилями жизни, образцами поведения и моделями общения, предопределяет

разрыв системы сложившихся связей, включение в новую среду, необходимость в ряде слу-

чаев смены профессиональной специализации. С одной стороны, возникающие проблемы

частично решаются через предоставление иммигранту необходимых гражданских (поли-

тических и социальных) прав, но, с другой стороны, этого оказывается явно недостаточно

для его полноценного включения в новую социокультурную реальность. Принадлежность

человека к конкретному государству в современном мире утрачивает свою актуальность,

в то время как принадлежность к той или иной культуре по прежнему определяет способ-

ность и формы адаптации мигрантов к новым культурным условиям бытия. Этим объяс-

няется укрепление «местного фактора» в условиях глобализации14, результатом которо-

го является интенсификация локальной и региональной идентичностей. Дело в том, что

самоидентификация личности иммигранта почти всегда включает наряду со своей жиз-

ненной историей, объясняющей мотивы миграции, воспоминания и ассоциации, связан-

ные с местностью прежнего проживания, ощущения своей принадлежности к группе, род-

ной язык как разговорный, обеспечивающий в культуре повседневности привычный стиль

коммуникаций.

Может ли что-либо примирить острое желание сохранить свою этнокультурную самобыт-

ность, но при этом вписаться в коды другой культуры, научиться понимать ее смыслы и раз-

делять ее ценности? Готовы ли иммигранты, прибывающие в Россию (не только из стран СНГ,

но и из Китая, Вьетнама и др.), к межкультурному диалогу? К признанию ценностей россий-

ской национальной культуры равными ценностям своей? Всегда ли россияне, в свою оче-

редь, открыты для постижения своеобразия и самобытности иной культуры? Могут ли в

14 Бауман З . Глобализация: последствия для человека и общества / Пер с англ. М.: Изд-во «Весь мир»,

2004. С. 179.

О. Н. Астафьева364

настоящее время этнокультурные различия стать источником противостояния между ко-

ренным населением и иммигрантами?

По мнению Гюнтера Шлее, взгляд на этничность как причину расколов и деизинтеграции

во многом поддерживается политической элитой и транслируется через медиасистемы. Ис-

тория мирного сосуществования людей в различных многоэтнических обществах Западной

Европы показывает, что существующие культурные различия — языковые, религиозные, эт-

нические, кланово-племенные и др.15 — не могут быть однозначно отнесены к основным ис-

точникам конфликтов. Более того, «существуют условия, поддерживающие гетерогенность.

И идеологически они вписаны столь же жестко, как и у нас в случае мультикультурализма,

где это слово употребляется в положительном смысле и означает тесное сосуществование

различных культур»16. По его мнению, в самом общем виде формы взаимодействия культур,

имеющие место в современном мире, укладываются в модели «вражды», «интеграции через

различия», «сосуществования».

На наш взгляд, в аспекте межкультурного диалога они могут быть дополнены моделью,

основанной на принципах когерентности (согласованности). Эта модель позволяет учи-

тывать взаимные интересы сторон и предполагает определенные процедуры самооргани-

зации и управления (легитимацию состояния многокультурности), снижающие этнокуль-

турную напряженность. Внедрение этой модели, на наш взгляд, крайне необходимо, так как

статистические показатели подтверждают радикальные демографические изменения в ряде

российских регионов, констатируя перспективы их перехода в регионы со сложной много-

культурной средой. О том, как это воспринимается коренными жителями, можно судить по

результатам социологических исследований.

Отвечая на вопрос «Как Вы оцениваете конфликты, которые имеют место в нашем обще-

стве между людьми разных национальностей?», 25,5 % от общего числа опрошенных жите-

лей российских регионов отнесли их к категории «очень острые», 39,1 % — квалифицируют

их, как «острые», 20,0 % — «не очень острые» и только 4 % населения не считают их остры-

ми.

По совокупности ответов — 74,6 % респондентов отнесли фактор совместного проживания

с иностранцами, прибывшими из бывших республик СССР, к «острой» или «частично острой

и нерешенной проблеме» для всего общества. И это более чем тревожный симптом, так как

87,0 % респондентов высказали озабоченность состоянием солидарности в обществе. Одно-

временно уровень их личного беспокойства по поводу проживания с иммигрантами ока-

зался значительно ниже (46,6 % из общего числа опрошенных), при этом показатели неудов-

летворенностью солидарных отношений между людьми почти не изменились (80,5 % общего

числа опрошенных). Это отражает индивидуальную готовность почти половины россиян к

15 Указанные различия сформулированы Г. Шлее в виде шести наиболее распространенных утверж-

дений относительно генерирующих конфликты факторов, который он относит к разряду заблужде-

ний.. См. об этом: Шлее Г. Управление конфликтами: теория и практика / Пер. с англ. и нем. С. В. Соко-

ловского. М.: , 2004. С. 11.

16 Шлее Г. Управление конфликтами: теория и практика / Пер. с англ. и нем. С. В. Соколовского. М.,

2004. С. 22–23.

Mежкультурный диалог в условиях глобализации: проблемы теории и практики

365

восприятию людей другой национальности и культуры, при этом свидетельствует о низком

уровне социокультурного взаимодействия, нестабильности ситуации в стране в целом17.

Нельзя не учитывать и того фактора, что в случае усиления экономических трудностей

и роста политической нестабильности, как считают исследователи, негативные этнические

проекции будут возрастать, а уровень толерантности снижаться18. Как показали исследо-

вания в Калужской области, этническая интолерантность проявляется в тех случаях, ког-

да групповая идентичность размывается вследствие трансформации ценностно-смысловой

структуры и смены ориентиров и личность сама должна определять нормы своей жизни и

деятельности. Однако в процессе взаимодействия с иноэтническими группами мигранты

мотивированы на сохранение и поддержание четкой этнической идентичности, сопряжен-

ной с толерантными межэтническими установками19.

По результатам социологического опроса, проведенного в Пермском крае, последствия

присутствия мигрантов в культурной сфере, к которым были отнесены деструкции, насиль-

ственное внедрение «своей» культуры, нравов, порядков, традиций и обычаев, вытеснение

«нашей культуры», были отнесены к процессам, повышающим степень напряженности. Не-

гативную оценку происходящих в культуре изменений дали 65,3 % от общего числа опро-

шенных. Это, с одной стороны, ниже показателя по уровню социальной напряженности, но

с другой, остаются предельно высоким. Следует согласиться с авторами представленных для

анализа материалов, что вряд ли население исходит из объективного состояния дел, так как

в составе населения края мигранты составляют лишь 2,1 %. Соответственно, их культура не

способна вытеснить исторически сложившие культурные традиции и тем более уничтожить

культурное наследие региона20.

Тем не менее население современных мегаполисов, нуждающиеся в неквалифицирован-

ной рабочей силе для выполнения общественно не престижных и низкооплачиваемых работ,

пополняется за счет «сезонных» мигрантов. Так, в настоящее время в Московской области

иностранные рабочие (в основном мигранты из стран-участников СНГ) заняты в сфере стро-

ительства (57 % от общего числа не граждан России), в промышленности (22 %), на транспор-

те (12 %), в сельском хозяйстве (9 %)21. Часть из них постепенно оседает на новых территориях

и, рано или поздно, если не решать социальных проблем этих групп иммигрантов, не пре-

доставлять их детям возможности получения образования, то процессы маргинализации и

криминализации неминуемо приведут к снижению общего культурного уровня населения

17 Источник: Материалы социологического опроса «Ценности социальной справедливости в массо-

вом сознании россиян». Российская академия государственной службы при Президенте РФ. Социоло-

гический центр. М.: РАГС, 2004. С. 12–14.

18 Дробижева Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М.,

2003. С. 111.

19 См.: Толерантность в межкультурном диалоге / Отв. ред. Н. М. Лебедева, А. Н. Татарко. М.: ИЭА РАН,

2005. С. 118–142.

20 См.: Агафонов Н. Н., Брехач Р. А. Миграция как социальное явление и ее влияние на уровень соци-

альной напряженности в Пермском крае // Этнопанорама. 2007. № 1–2. С. 68.

21 См.: Утятский М. Н. Государственный контроль в сфере миграции // Федеральное Подмосковье.

2007. № 1 (6). С. 24.

О. Н. Астафьева366

в стране; к расслоению на «своих» и «чужих»; закреплению по отношению к иммигрантам

определенной «статусно-ролевой» и культурной ниши.

Нельзя не отметить, что по наблюдению экспертов, среди мигрантов, прибывающих в раз-

витые страны мира, в том числе и в Россию, немало специалистов, имеющих высокую квали-

фикацию и высокий культурно-образовательный уровень. Так, в первой половине 90-х гг. ХХ в.

из Армении в Россию приехали многие образованные иммигранты, которые влились в армян-

скую диаспору и смогли полностью реализовать себя, при этом поддерживают уровень жизни

своих родственников в Армении22. Конечно, на общем фоне подобные «ручейки» специалистов

и из других стран СНГ недостаточно велики, однако именно таким путем происходит повыше-

ние уровня культуры образующихся на территории России этнокультурных диаспор.

Дело в том, что миграция активизирует процесс институциализации этнического, сущ-

ность которого связана не только с внешними проявлениями — формированием этнокуль-

турных объединений, обеспечивающих диаспорам возможность реализации своих социаль-

ных и культурных потребностей, поддерживать (воспроизводить) этнокультурные традиции

в условиях инокультурного окружения. Диаспоры играют особую роль в изменении привыч-

ного культурного ландшафта во всех странах, ибо людям свойственно испытывать носталь-

гию по традиционному образу жизни, желание воспроизводства системы ценностей «сво-

ей» культуры.

Этнокультурные объединения в России законодательно подкрепляют свой статус и по-

лучают право участвовать в организации повседневной культурной жизни, передаче этно-

культурного опыта. В условиях гражданского общества — это возможность для проявле-

ния своей социальной и культурной активности, не противоречащей идеям консолидации

российского общества. Очень точно, на наш взгляд, назвал В. А. Тишков этническую и ре-

лигиозную жизнь «территорией ответственности» каждого человека, ибо получая право

оставаться самим собой, право быть непохожим на других, он сохраняет обязанность «под-

чиняться общим законам, сосуществовать вместе, крепить гражданскую солидарность ра-

ди процветания государства»23. С этой точки зрения этнокультурные объединения и другие

неправительственные организации (НПО) выступают активными субъектами межкультур-

ного диалога и культурной политики24. Будучи инструментами формирования культуры

межэтнического диалога в условиях становления гражданского общества в России, их де-

ятельность, согласно существующему законодательству, должна соответствовать стратегии

22 К концу 90-х годов ХХ в. сумма денежных переводов в Армению сравнялась по объему с совокуп-

ным заработком в легальном секторе этой страны. См.: Капур Д., Макхейл Дж. Прибыльная миграция

// Рго et contra. 2005. № 1 (28). С. 86.

23 Тишков В. А. Этническое и религиозное многообразие — основа стабильности и развития россий-

ского общества // Этнопанорама. 2007. № 1–2. С. 6.

24 Многосторонняя оценка процесса институционализации этнического фактора и проблем, связан-

ных с развитием неправительственных организаций, см.: Аклаев А. Р. Неправительственные орга-

низации (НПО) как инструмент формирования политической культуры межэтнического диалога и

сотрудничества // Межкультурный диалог: Лекции по проблемам межэтнического и межконфессио-

нального взаимодействия. — М.: Изд-во РУДН, 2003; Бортникова Т. Г. Этническая культура и социаль-

но-культурная деятельность: проблемы взаимодействия и развития. М.: МГУКИ, 2004. и др.

Mежкультурный диалог в условиях глобализации: проблемы теории и практики

367

национальной политики России, направленной на сохранение целостности своего культур-

ного ландшафта, основанного на принципе «единства многообразия». На каких философских

основаниях выстраивается эта стратегия? Почему теоретическая концепция многокультур-

ности (мультикультурализма) с таким трудом внедряется в отечественную управленческую

практику и мировоззрение россиян? Какие другие альтернативные стратегии конкурирует с

ней? Почему отсутствует определенность по данному вопросу в концепциях национальной

и культурной политики России? Не потому ли, что требует смелости и понимания того, что

концепция мультикультурализма используется в разных странах в уточненном смысловом

варианте, адаптированном к местным условиям. Более того, практика показывает, что про-

цесс постижения философии мультикультурализма в обществе требует длительной, кропот-

ливой работы всех ее членов, ибо без поддержки со стороны населения «управление много-

образием» вряд ли принесет положительные результаты.

Показателен в этом плане опыт Канады, где ежегодно, в открытых для всего общества офи-

циальных отчетах Правительства о практической реализации Акта о мультикультурализ-

ме (1971 г.) чиновники, ученые и эксперты оценивают достигнутый уровень толерантности

и взаимопонимания в канадском обществе, адекватность используемых мер и ресурсов для

поддержания этнокультурной самобытности культуры, как иммигрантов, так и коренных

народов, для сохранения всего спектра культурного разнообразия, обсуждают существую-

щие гарантии защиты индивидуальных прав иммигрантов и коллективных прав этнокуль-

турных общин и объединений, выявляют новые проблемы и направления деятельности, та-

кие как предотвращение расизма и разных форм неравенства.

В настоящее время в основе культурной политики многих западных стран также лежит

модель обновленного мультикультурализма, ибо его понимание за период активного (почти

сорокалетнего) использования в теории культурной политики выявило ее неоднородность,

свидетельствующую о вариативности ее практического воплощения. Это подтверждает-

ся типологией функциональных форм мультикультурализма25, но и она не охватывает всех

возможных модификаций. Если исходить из того, что провозглашение культурного разно-

образия является неотъемлемым качеством и проявлением реальности, то опора на прин-

цип свободы культур на практике при «выпячивании» одного из аспектов может привести

к эклектизму, «культурной мозаике», не воспринимаемой уже как некая целостность. В той

или иной степени эти формы мультикультурализма выступают моделями, основанными на

тиражировании культурных различий (именно такой односторонний подход послужил од-

ним из оснований для критики модели мультикультурализма в целом). Как говорилось, при

раскрытии глубинного ценностно-смыслового содержания культурного разнообразия воз-

можно преодоление ограниченности и механистического прочтения модели мультикульту-

рализма как идеальной (теоретической) модели.

Итак, в качестве оснований для разработки стратегий современной культурной политики

в разных странах и в разные исторические периоды принимались следующие концептуаль-

ные идеи, определяющие тип мультикультурализма:

25 См.: Токтосунова А. И. Этнокультурная идентичность и диалог в условиях глобализации. Бишкек,

2007. С. 79.

О. Н. Астафьева368

«взращивание» и эксплуатация экзотических культур, приводящая к маргинализации со-•

циокультурного пространства, — «мультикультурализм бутика»;

право различных культурных групп на сосуществование по принципу равенства со всеми •

остальными при нивелировании индивидуальных критериев свободы культурного разно-

образия и коммерциализации системы взаимодействия между культурами — «неолибе-

ральный» мультикультурализм;

признание культурных различий с главной целью — недопущение насилия в сфере духов-•

ной репрезентации — «критический» мультикультурализм;

субстанционализация политической подоплеки культурных проявлений общественного •

характера — «повстанческий» мультикультурализм;

связь феномена культурного разнообразия с историей колонизацией мира — «полицент-•

ричный» мультикультурализм;

уменьшение или смягчение угроз межэтнических войн, внутриобщинного насилия и/или •

государственного насилия по отношению к тем людям и сообществам, культурным мень-

шинствам, которые пытаются изменить или отречься от своей прежней культурной иден-

тичности — «мультикультурализм страха»;

приоритет личной свободы культурного самоопределения над общественным при одно-•

временном провозглашении свободы этнокультурной группы, где субъектная представ-

ленность размывается — «либеральный» мультикультурализм;

приоритет общества над индивидом, предпочтения при решении вопроса о культурном •

многообразии строятся исходя из приоритетов общества — «коммунитаристский» муль-

тикультурализм.

В таких модификациях концепция мультикультурализма распространилась по всему ми-

ру, а ее значение в связи с развитием глобализации значительно повысилось. Мультикуль-

турализм выступает одним из центральных факторов, влияющих на потенциал межкуль-

турного диалога в условиях территориальной мобильности населения России, наряду с

признанием культурного разнообразия; необходимостью воспитания толерантности в об-

ществе; формированием коллективной (гражданской) идентичности; развитием демокра-

тии и гражданского общества.

Мультикультурализм — это стратегия демократического государства, направленная на

достижение определенного «качества» взаимодействия культур в одной стране, причем, это

качество общепризнанно — это мирное сосуществование, основанное на толерантном от-

ношении к различным культурам. В ряде стран распространение идеологии мультикуль-

турализма привело к снижению «этнокультурных притязаний» (как в Канаде, например), к

отказу от расизма (подобно США) и др. В условиях либеральных ценностей воспитание то-

лерантности оказалось более приемлемым, чем борьба за этнокультурные различия. Одна-

ко мультикультурализм, открывая дорогу множественной идентичности, создал трудности

для формирования в обществе коллективной идентичности. Возникли новые проблемы: ста-

ло очевидным, что достичь единства значительно сложнее, чем позиционировать этнокуль-

турные различия, особенно в условиях коммерциализации средств массовой информации.

Более того, реализовывать политику мультикультурализма без активной роли государства в

этом процессе оказалось мало продуктивным.

Mежкультурный диалог в условиях глобализации: проблемы теории и практики

369

По-мнению В. А. Тишкова, недостаточно соотнесения концепта «мультикультурализм»

как универсальной дефиниции только с утверждением в обществе принципов культурного

плюрализма и стремлением защищать культурное разнообразие. В настоящее время утвер-

дились разные уровня (сферы) его применения:

уровень демографического (дескриптивного) использования, когда общества, имеющие •

сложный этнодемографический состав, определяются как полиэтничные или мультикуль-

турные;

сфера идеологии, или нормативная сфера, формирующаяся систему установок, принци-•

пов сосуществования, на которых выстраивается система государственного образования

или одного из ее регионов;

сфера культурной политики, программатики, через которые идеология и желаемая норма-•

тивность претворяются в целенаправленные коллективные действия;

уровень философии и этики, где мультикультурализм выступает как определенная кон-•

цептуальная позиция, которая может воплощаться в правовые нормы, влиять на характер

общественных институтов и проявляться в культуре повседневности26.

Таким образом, в современном варианте мультикультурализм — это концепция, про-

низывающая всю социокультурную реальность, основанная на признании равенства всех

культур, имеющих одинаковое право на саморазвитие. Современный мультикультурализм

предлагает сохранение самоценности культур как основы для выстраивания социальной ин-

теграции, не приводящей к ассимиляции (слиянию), как принятие ценностей другой куль-

туры как равной, не нивелирующей ценности собственной культуры. Стратегия искусствен-

но взращиваемой ассимиляции по отношению к иммигрантским культурам, как показывает

исторический опыт и современная социокультурная практика, может служить источником

ксенофобии, фундаментализма, экстремизма. Важно понимать, что мультикультурализм,

как ориентированная на взаимодействие концепция, принципиально различается с ассими-

ляцией и гибридизацией, формирующих новые культурные образования, но при этом разру-

шающие процессы воспроизводства культурного многообразия. Культурного многообразия,

складывающегося из этнических, религиозных, расовых, языковых и других различий.

Интеграция иммигрантов в принимающее сообщество — результат двух встречных про-

цессов — социокультурной самоорганизации и рационального регулирования. Механизма-

ми его достижения выступают специальные комплексные программы, в которых централь-

ное место занимают условия предоставления гражданства, обеспечение социальной защиты

и возможность получения образования, обучения национальному языку, доступ к культур-

ным ценностям и другое.

Анализ состояния миграционной ситуации в Москве, как мегаполисе — одном из кри-

зисных регионов страны, содержащийся в работе А. В. Дмитриева27, подтверждает идеи

о необходимости развития города по модели мультикультурализма, но при укреплении

26 См.: Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М.:

Наука, 2003. С. 234–235.

27 См.: Дмитриев А. В. Конфликтогенность миграции: глобальный аспект // Наука в ХХI веке. Вып. 2.

Проблемы развития современной России. М.: Современный гуманитарный университет, 2004. С. 7–31.