Спивак Д.Л. (отв. ред.) Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том IV: Культурная политика

Подождите немного. Документ загружается.

Н. М. Инюшкин 210

он воспринимает ее как дополнительный фактор отчуждения от мира современных инфор-

мационных технологий. Приобщенность же потребителя к продукции СМИ также не снима-

ет комплекса отчужденности, ощущения ненужности для виртуального мира большинства

народа, личностей и личности, если они не выражают конъюнктурно выбираемых или экс-

травагантных ситуаций, не включены в схемы масскульта.

Фактором, существенно влияющим на самосознание значительной части провинциалов,

становится нарастающая в XXI веке популярность, особенно среди молодежи, своеобразного

«гастарбайтерства». Пометить его одним знаком некорректно. Для кого-то это открытие бо-

лее широкого мира, приобщение к глобализации, рулетка с надеждой на выигрыш. И все же

определяют и стимулируют «гастарбайтерскую» тенденцию не романтические мотивы. Не-

востребованность, низкий уровень заработной платы в глубинке — вот что в первую очередь

приводит к массовому оттоку деятельной части регионального населения. Такое превраще-

ние провинции в дом, из которого хочется уйти и куда приходится возвращаться, потому что

в богатом и благополучном мире ты постоянно не нужен, отнюдь не благотворно ни для эко-

номики, ни для культуры, ни для самосознания провинциала.

Что же может в какой-то мере конструктивно способствовать гармонизации, самоутверж-

дению жителей российского региона, «самостоянию» личности не где-то, а на «малой родине».

Понимая, что факторы социально-экономического характера в этом процессе приоритетны,

никак нельзя преуменьшать значения системы средств, форм культурно-просветительско-

го, культурно-воспитательного воздействия. Форм и средств, сочетающих в себе и традици-

онный опыт, учет провинциальных возможностей и, вместе с тем, использование возможно-

стей, созвучных предпочтениям XXI века.

К идее системности, важности формирования деятельного, конструктивного и воспита-

тельного пространства в провинции, конкретнее в Пензенской области, хочу привлечь осо-

бое внимание.

Концептуально идея такой системы была озвучена 15 лет назад в комплексной программе

«От культуры края — к культуре мира». Мы можем гордиться тем, что проект, разработан-

ный в Пензе, благословил Д. С. Лихачев и возглавляемый им Советский Фонд культуры.

Доминирующая идея программы вполне соответствует позитивному в духе XXI века. То,

что окружает человека с детства, — неотъемлемая и важная часть национального и миро-

вого историко-культурного и природного пространства. Осознание этого — процесс много-

гранный, но обращу внимание, что развитие именно этого концептуального подхода оказы-

вается при определенных условиях вполне совместимым с эпохой Интернета.

Приведу один пример, имеющий принципиальное значение. Полиграфический вариант

«Пензенской энциклопедии», созданный в рамках программы «От культуры края — к куль-

туре мира», обрел еще недавно фантастическую способность к развитию. Сетевой вариант

превратил коллективный труд пензенских краеведов в развивающееся информационное

пространство.

Оснащенная многогранным классификатором, сетевая энциклопедия позволяет эффек-

тивно использовать информационные ресурсы, направляя их не только для различных поз-

навательно-воспитательных целей внутри региона, но и вне его, способствовать междуна-

родным и межрегиональным связям области в экономике и культуре.

Провинциальная культура в контексте XXI века 211

Логическим развитием обозначенной тенденции является новый проект также пензенс-

кого происхождения — «Сетевая интегрированная информационная система энциклопеди-

ческих знаний о Пензенском крае».

Прежде чем охарактеризовать особенности содержательных компонентов и структуры

данной системы представляется важным обозначить специфику нравственного и познава-

тельного аспектов привлекаемого информационного пласта.

Заключается она в том, чтобы изменить дистанцию между объектом энциклопедического

рассмотрения и субъектом, эту информацию воспринимающим. Это попытка помочь чело-

веку, живущему в глобализующем мире, увидеть достойное внимания, познания, изучения,

уважения в близком ему хронотопе.

Системное понимание природной, социально-экономической и культурно-исторической

среды, буквально близкой человеку, помогает создать оптимальные условия для активного,

заинтересованного освоения ее личностью. Более того, соединение знания и непосредствен-

ного чувственного восприятия фактов и объектов родного края становится как средством

воспитания реального, а не лозунгового патриотизма, так и фактором успешного интегри-

рования человека из глубинки в мировую культуру. Триада, включающая в себя самоиденти-

фикацию, самопознание и самоизменение и способствующая развитию личности, получает

через интегрированную систему энциклопедических знаний конструктивную поддержку.

Такое утверждение не голословно. Продолжавшаяся десять лет работа над полиграфичес-

ким вариантом «Пензенской энциклопедии» уже вызвала волну действенного интереса сре-

ди краеведов-энтузиастов в городах, районах, селах области. Увидели свет малотиражные,

но качественно выполненные «Наровчатская энциклопедия» и «Каменская энциклопедия»,

историко-топонимический словарь «Воскресеновка». Активно ведется работа по созданию

«Тарханского словаря», энциклопедических сборников в Сердобске, Нижнем Ломове и ряде

других населенных пунктов.

Проект дает новое современное качество региональному энциклопедическому знанию с

учетом уже накопленной информации, корректировкой и переводом ее в электронный вари-

ант. Проект направлен на решение культурно-образовательных и воспитательных проблем

Пензенского края за счет увеличения информационных страт регионального энциклопеди-

ческого пространства путем развития и формирования Web-ресурсов энциклопедических

знаний о районах, малых городах и селах области и интеграции их в форме регионального

Web-портала малых сетевых энциклопедий.

Малые сетевые энциклопедии являются результатом краеведческих исследований мест-

ных авторов, проживающих в малых городах и селах Пензенской области, глубоко знающих

историю родных мест, людей, события и их современность.

Накопление всего многообразия энциклопедических знаний в глобальной сети открыва-

ет перед каждым гражданином, связанным своими корнями с Пензенским краем, возмож-

ность для всестороннего знакомства и глубокого изучения родных мест; их истории, геогра-

фии, биологии, экономики, культуры.

Своевременное обновление энциклопедических знаний, представленных на региональном

web-портале, позволит создать «живой» образ истории и развития края, его малых городов

и сел.

Н. М. Инюшкин 212

Создание и последующие развитие Web-портала путем пополнения входящих в него сете-

вых энциклопедий имеет важное многомасштабное культурно-образовательное и воспита-

тельное значение. Их материалы могут использоваться гражданами России и зарубежных

стран, различными учебными заведениями и учеными, а также местной администрацией,

администрацией Пензенской области и т. д.

Второй аспект, очень важный в просветительской и воспитательной системе, формиру-

ющий гармоническое самосознание современного провинциала, имеет ключевым словом

«привлекательность».

Именно в XXI веке провинция должна стремиться стать привлекательной (в полном смыс-

ле слова) для тех, кто живет в ней и для тех, кто может принести ей пользу, помочь не прос-

то выжить, а жить полноценно!

Для этого нужно использовать не только социоэкономические аргументы, факторы, но и

культурные, действующие и на сознание, и на эмоции. Именно они призваны в известном

смысле поднять провинциала над чисто прагматическими характеристиками повседневной

жизни, помочь осознать, иногда как бы со стороны глядя на достоинства историко-культур-

ной и природной среды, его окружающей. В информатизированном виртуальном бытии XXI

века эффективное решение такой задачи возможно при наличии опять же продуманной си-

стемы взаимодействующих компонентов.

Пример тому — Лермонтовские Тарханы в XXI веке. Коллективу музея-заповедника именно

сейчас удается привлекательно гармонизировать историю и современность, природу и искусство.

Балы и возрожденные промыслы, народные праздники и плодоносящие сады, конные прогулки

и детские творческие конкурсы. В проекте — туристический центр, где можно будет прожить не-

сколько дней, приобщаясь к духу лермонтовской историко-культурной и природной среды.

Дорого, уникально, трудно? Да, но недаром в Евангелии сказано, что «всякому имеюще-

му дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет». Одним памятником или мемори-

альной доской не обойтись. Нужно формировать и развивать выгодные в разных смыслах

новые/старые «культурные гнезда». С современной инфраструктурой, рабочими местами,

привлечением туристического бизнеса. Такие вложения средств и сил принесут провинции

доход, куда больший чем денежный.

Пространство для деятельности в этом плане велико. Это Воскресеновский комплекс, где

переплетаются история, религия, природа. Это многоликий Наровчат. Это Золотаревка, пе-

реносящая в эпоху раскопанного средневековья.

Культура российской провинции в контексте XXI века, в большой степени определяющая

самосознание жителей регионов, развивается сложно и противоречиво. Да ведь иначе ни-

когда и не было.

Можно сказать, что провинция, ее культура оказывается своеобразным контрольным

пространством, той ареной, где история, время наиболее трезво и реально, по «гамбургскому

счету» проверяют ценность, устойчивость и плодотворность того, что пробует человечество

для своего наилучшего жизнеустройства и духовного воплощения. Так что, если пытаться

получше рассмотреть суть происходившего, происходящего и того, что грядет в националь-

ной культуре, не будем забывать слова В. О. Ключевского, с которых начиналась эта статья:

«В России центр на периферии».

Провинциальная культура в контексте XXI века 213

N. M. Inyushkin

Provincial Culture in the Context of the 21 century

 e situation when provintial culture is tempting to correond national and global socio-cultur-

al panorama changing quickly and not always positively and at the same time making attempt not

to lose itself is typical for Russia of earlier XXI century.

Under conditions determined not by the region ( lifeyle in the posoviet Russia, globalization,

« information explosion»,) attempts direed to garmonize the concience of the provintials on the

personal level are eeive .

To achive it may help forms and direions of culturalcreative aivity helping young generation

not to brake times and rata interconneions

Usage of channels of world virtualisation and globalysed massmedia mu not exclude from the

real provincial world the feelings of hiorical beloning to it, personal reonsibility for what is hap-

pening in this world.

 e meaning of the triade — self-identication, self-concience and self-changing increases, adopt-

ing new meanings and values.

 is leads to the need of thoughtful enlightening and educational syem conneing aive knowl-

edge , exploration and orage of regional culture with the intere and soul riving for the world

and transnational Culture.

IV. Культурное наследие

М. В. Силантьева

Государственная академия славянской культуры, Москва

деКомпрессия ценностей в современной Культуре

Современный кризис культуры, связанный с ее транзитивом (в том числе, с нарастанием

частоты и интенсивности коммуникативных процессов), начался не сегодня. Определение

точки его старта представляет собой важную задачу, так как выявляет особенности философ-

ского самосознания культуры. Следующая проблема в данном ряду — уяснение «узловых то-

чек» самого кризиса, предполагающее ответ на почти сакральный вопрос «что делать?».

Экзистенциальная диалектика Н. А. Бердяева — философский метод, разработанный, как

и многие другие, в ответ на данный вопрос. Сквозь его призму (как и в свете некоторый дру-

гих подходов) момент возникновения указанного кризиса видится в «трансцендентальном

повороте сознания». Именно так принято обозначать смену философской парадигмы в рам-

ках немецкой теоретической философии XVIII–XIX вв. Под «некоторыми другими» подхода-

ми при этом имеется в виду, прежде всего, симптоматика (порой — весьма навязчивая) фи-

лософии постмодернизма. При всей неоднородности течений внутри данного направления,

заставляющей иногда относить к нему авторов, открещивающихся от такого рода оценок,

постмодернизм, думается, не случайно оказал и продолжает оказывать такое неоднозначное

(и прямо скажем, широкое) воздействие на умы. Открыв приставку «пост», он тем самым мо-

нополизировал по факту целый ряд идей, высказанных хронологически много раньше (на-

пример, в рамках той же экзистенциальной диалектики Бердяева), удачно и броско вынеся

в самоназвание «эпохи кризиса» ее действительно определяющую черту. Как выразился не-

сколько лет назад в одной из частных бесед С. С. Аверинцев, «…постмодернисты сами не по-

нимают, каким словом себя называют: «постмодернизм» — это же Конец Света!»…

Осмысление процессов, осуществляемое в рамках постмодернизма, настойчиво фиксиру-

ет выраженное в предельно острой форме кризисное состояние существования человека и

общества, осознанное ими. Именно рефлективность названного направления позволяет рас-

ширить его толкование и «вести отсчет» «времени постмодернизма» не от сравнительно не-

большого «участка» 1950-х — 1970-х гг. (когда, собственно, постмодернизм заявляет о себе

как об особом философском направлении), — и в то же время не возводить время его возник-

новения к Гомеру. Само философствование предстает в таком случае не только как процесс

теоретического осмысления современного существования, — но как процесс самого сущест-

вования. А это и есть основная идея метода экзистенциальной диалектики Николая Бердяе-

ва, провозгласившей отказ от «гносеологизма» как требование вернуть знанию его онтоло-

гический статус.

Сам кризис культуры предстает в таком случае, прежде всего, как кризис ценностей. По-

следнее проявляется не только в стремительном распаде традиционных социальных струк-

тур, но и в погружении на дно культуры ее сущностных оснований. Таким образом, рушит-

ся, например, не только до недавнего времени общепринятая во всем цивилизованном мире

Декомпрессия ценностей в современной культуре 215

форма семейных связей, но уходит в почти невидимую глубину вся наработанная веками

практика выстраивания внутренних отношений человека с человеком. При всех очевидных

минусах европейской жизни и европейской философии, они требовали в экстремуме от че-

ловека таких отношений с себе подобным, при которых другой уважаем не просто как некая

экзистирующая витальность, занимающая место в пространстве, — но как сакральная цен-

ность, как существо, несущее в себе печать Бога. Сейчас (разумеется, в аксиологическом, а

не практическом смысле) такая позиция все больше уступает место функциональному набо-

ру прагматических (в том числе и в «высоком» смысле — например, с целью обучения) свя-

зей и контактов. Пучина поглощает не память, взятую как функционально-алгоритмическое

описание события. Она, как заметили великие философы-экзистенциалисты XX века (в чис-

ле которых и Н. А. Бердяев), вытесняет из реальности само присутствие существования. Что,

разумеется, значительно хуже. Я могу иметь на руках сколь угодно подробный алгоритм иг-

ры на лире. Но лиры не существует как реального инструмента, и музыка воображаемого ми-

ра не может больше прорваться прямо в мир вещей с ее помощью…

На уровне подобного рода констатаций «постмодернистский поток», действительно, сме-

ло может относить к своему руслу и Канта, и немецких романтиков, и Ницше, и Бердяева. Но

вот решение вопроса «что делать?» позволяет говорить о том, что в период глобального «та-

яния смысла», размывающего берега рациональности и почти утопившего ценности в об-

разовавшемся хаосе первобытного океана жизни, все-таки присутствует некий ковчег, осу-

ществляющий стратегию спасения. Экзистенциальная диалектика при этом не претендует

на роль новой мессианской идеи. Опираясь на хорошо известную «старую» Благую Весть, она

своеобразным, — как и вся эпоха, несколько сумбурным способом (методом), — пытается

помочь живой душе проложить путь к спасению.

Согласно методу Бердяева, во-первых, человеку необходимо волевым образом отказать-

ся от объективации как основного способа своего существования. Объективация — искаже-

ние человеческого существования, при котором нарушается координация (и субординация)

между духовным и материальным: материальное вытесняет и подменяет духовное, претен-

дуя на самостоятельное существование. Онтологически подобное невозможно. Но это невоз-

можное реализуется как устойчивая иллюзия, «удваивающая» строку существования на две

параллели. Для преодоления объективации надо проделать процедуру уточнения понима-

ния. Поскольку культура есть проекция жизни, а жизнь есть жизнь духа, истоки кризиса

следует искать в нарушениях понимающего контакта духовного ядра личности с его «образ-

цом» и источником, т. е. с Богом. Во-вторых, религиозное понимание культуры, опираясь на

давнюю традицию, исходит из того, что данная традиция на современном этапе «дала сбой»,

заложенный в самом акте возникновения культуры как «буфера между человеком и Богом».

«Мутации» культуры есть, в некоторой мере, «естественный» процесс. Они ставят перед че-

ловеком те же задачи, что и всегда. И прежде всего, это задача понимания (причем ее реше-

ние упирается не в культурный, а в религиозный контекст, т. е. в контекст отношений чело-

века с Богом). В-третьих, современности свойственно своего рода «сплющивание» сознания,

которое устраняет из него вертикальную дифференциацию и ведет к смешению и растворе-

нию друг в друге философии, искусства, науки и религии. Это, в свою очередь, ведет к раз-

мыванию ценностных ориентаций и к нарастающей хаотизации.

М. В. Силантьева 216

Активный период «хаотизации» продолжался на протяжении всего XX века, и выразил-

ся как в «синдроме начала века», так и (смело можем добавить) в синдроме «конца». Избегая

психологического редукционизма, стоит вновь ввести «в философский оборот» отрефлекти-

рованное «религиозное измерение». Это позволит не только «сберечь рациональность», но и

провести своеобразную «декомпрессию ценностей» (прежде всего основных — этических),

преодолевающую их «утопление» в объективации и в то же время «не разрывающую сосу-

ды» вмещающего ценности человека от слишком быстрого подъема на поверхность сущест-

вования.

Н. Бердяев выделяет ряд существенных параметров, по которым можно констатировать

переходный характер эпохи.

1). Прежде всего, это утрата «отчетливости» суждений и оценок, переход от рационализма

к иррационализму; «от покрова дня» — к бескомпромиссности «обнаженной» ночи1.

В воспоминаниях Л. Ю. Бердяевой неоднократно воспроизводятся рассуждения ее му-

жа об особенностях «рационального» французского языка. Известно, что живя во Франции,

где он зарабатывал публикацией своих философских трудов, Бердяев постоянно сталкивал-

ся с проблемой их перевода с русского языка на французский2. Причем переводами зани-

мались высококвалифицированные энтузиасты, которых трудно упрекнуть в формализме

или неспособности понять и выразить суть проблемы. Однако всякий раз возникала пробле-

ма перевода, — т. е. проблема несоизмеримости понятий. Отмечалось даже полное отсутст-

вие возможных эквивалентов в философской лексике французского языка (например, по его

нормам недопустимо было в 1930-е гг. употребление понятия «тайна» в философском смыс-

ле). Бердяев возмущенно восклицает, что французский язык буквально пропитан картези-

анством (т. е., в данном случае, схематизмом, основанным на непреложности формально-ло-

гической последовательности)3. Это — язык «дневной стихии», в которой за очевидностью

скрыта глубина.

Подобный рационализм как способ мышления, по словам Бердяева, исключает духовное

единство, заключая человечество «в рамках индивидуализма». С индивидуализмом, партику-

лярностью, связан «ясный и отчетливый» «день» философии. День, в котором «покров пло-

ти» скрывает «глубину». Он связан с зеркальностью, мнимым удвоением действительности

(не случайно, по-видимому, в это время «естественная установка» сознания, выраженная в

теории отражения, становится общепринятой). Но в «сумерки» переходной эпохи покровы

снимаются, и человек оказывается перед «бездной», глубиной, непроясненным присутствием

тайны, бесконечности. Это и фиксирует «ночной» иррационализм. Философия здесь — спо-

соб возможного суждения о тайне, сохраняющий фрагментарные «знания» рационализма, и

в то же время не разрушающий исходную полноту и бесконечность самой тайны.

2). Как результат размывания отчетливых очертаний рационализма, в «сумеречную эпо-

ху» возникает особая проблема: утрата целостности и единства в понимании истины;

1 Бердяев Н. А. Новое средневековье. В кн.: Николай Бердяев. Философия творчества, науки и искус-

ства. Т. 1. М., 1994. С. 407–409.

2 (известно, что, несмотря на блестящее владение языками, писал Бердяев по-русски).

3 Бердяева Л. Ю. Профессия: жена философа. М., 2002. С. 47, 145.

Декомпрессия ценностей в современной культуре 217

а значит, и утрата истины как таковой: ведь истина — это общезначимость, и любое другое

понимание ее разрушает.

В самом деле, уже исходная интуиция истины предполагает, что есть некая действитель-

ность, где, независимо ни от какой индивидуации, мысль и существование совпадают. Будет

ли эта действительность миниатюрной проекцией бесконечности в личном сознании подоб-

на континуальной живописной картине; или она окажется дискретной, квантованной моза-

ичной поверхностью, — не так уж важно в свете того, что под вопрос ставится сама возмож-

ность такой проекции. Сознание, признавая себя единственным источником бытия (пусть

даже не в сфере грез, а в сфере реальных, объективных отношений в социуме), тем самым от-

меняет не способ проекции, а саму проективность. А это уже — «отмена истины», замена ее

множественными истинами (что, по словам софиста Горгия, тождественно лжи).

3). Игра в переходную эпоху становится общей формой жизни, особенно общественной. По-

литические движения, массовые акции, даже ужасы войны приобретают черты фарса. При-

мечательно, что в рассуждении о лицедействе общественного существования в наши дни,

Бердяев один из первых провел параллель между фашизмом и коммунизмом, указав на их

бесчеловечность. В тотальном рабстве нет человеческого лица, но есть личина, комедийная

маска, за которой скрывается дьявольская пустота4. Игра, таким образом, — это имитация

жизни, скрывающая ее отсутствие. Сумеречная переходная эпоха погружает самосознание

человечества в сон. Но она же будит его от дневного «сомления», раскрывая «ночь» как не эк-

ранированную бесконечными отражениями и тенями активность «бездны». Срывая покро-

вы дня, она разоблачает имитацию, преодолевает игру. Начавшись как легкий обман, игра

открывается как судьбоносный шаг, оборачиваясь вполне серьезными, действительными и

совершенно не игровыми следствиями.

4). Следствием названных процессов становится пересмотр всех базовых понятий фило-

софии в свете новой парадигмы. По существу, речь идет о новом способе мышления, новом

видении существования, опирающемся не на статическую, а на динамическую модель. Со-

ответственно, способ мышления претерпевает внутреннюю революцию, в результате кото-

рой старые слова наполняются совершенно иным смыслом. Бердяев пишет: «Все термины,

все слова, все понятия должны употребляться в каком-то новом, более углубленном, более

онтологическом смысле»5. Этот пересмотр знаменует собой переход к новой «религиозной»

эпохе. Эпохе, в которой центром интереса человека вновь, как и в старом средневековье, ста-

нет дух.

Это, по Бердяеву, не означает, что христианство когда-либо станет массовым явлением.

Космизация, упорядочение внутренней духовной жизни никогда не было массовым явле-

нием, — хотя бы потому, что требует систематических личных усилий и большого труда. Ха-

ос языческой стихии, безграничность, отсутствие внутренних рамок, духовной узды, — ес-

тественны в современном духовном состоянии человека, в его искаженной грехопадением

4 Бердяев Н. А. Новое средневековье. С. 419. Ср.: Бердяева Л. Ю. Ук. соч. С. 191. Приводятся слова Бер-

дяева о том, что с приходом к власти Гитлера «мы вступаем в мета-историю, где действовать будут уже

не люди, а через людей демоны».

5 Бердяев Н. А. Новое средневековье. С. 411.

М. В. Силантьева 218

природе, объективируемой культурой6. Этот путь естественности проще, — потому и мас-

совиднее. Но не он определяет подлинное лицо религиозной эпохи. В ней происходит воз-

рождение духа, вечное возрождение (перефразировка ницшеанского «мифа о вечном воз-

вращении»), — подобно тому, как в историческом средневековье ренессанс имел место

исторического Ренессанса. Таким образом, духовная революция определяет два пути, поля-

ризация которых, согласно Бердяеву, будет нарастать. Эти два пути не делятся по принципу

противопоставления духовности и бездуховности. Каждый из них имеет духовный знак. Но

эти знаки противоположны.

Надо ли говорить, что перечисленные выше характеристики современной ситуации (как

уже было отмечено, на уровне констатаций) достаточно точно соответствуют тем базовым

чертам, которые выделяет в современной духовной ситуации философия постмодернизма

(да и не только она). В частности, это проявляется в отказе постмодернизма от рационализ-

ма (философия понимается как «шизоанализ») — (1); в утверждении принципиального плю-

рализма (отказ от понятия истины) — (2); в гиперболизации игры (всеобъемлющее игровое

отношение — реальность человеческой жизни) — (3); а также в пересмотре понятийного ап-

парата (переход от философии к «номадологии», связанный с отказом от базовых устано-

вок европейского способы мышления, выраженных в дихотомическом бинаризме и метафо-

ре «корня» — в обмен на метафору «ризомы», корневища, — и «складки») — (4).

Думается, что при полном понимании того, что философия постмодернизма не является

единственным направлением современной философии (а возможно, даже и не самым замет-

ным), было бы весьма уместно рассмотреть ее подходы к важнейшим процессам нашего вре-

мени, в том числе и глобализационным, с позиций экзистенциальной диалектики. Тем более,

что это позволит сопоставить различные (а подчас и диаметрально противоположные) под-

ходы, исходя из единого интеллектуального контекста. Прием повтора, используемый экзис-

тенциальной диалектикой, даже на уровне простого повтора и попытки комментария ука-

занных констатаций, позволит уточнить понимание и самих процессов, и их интерпретаций.

Это, с одной стороны, должно помочь избежать высушивания живой действительности про-

цесса до состояния ходульной абстракции; с другой — преодолеть такую опасность осозна-

ния процесса, как стремление сделать его точный слепок, утратив при этом способность ори-

ентироваться в его доминантах и рецессиях.

Для начала разберем броско заявленный в постмодернизме (чтобы не сказать «базовый»

для него) вопрос о том, насколько языковая игра современности отличается от периода

классики. Для примера обратимся к рассмотрению одного из ее свойств, осевых для класси-

ческой культуры (и, соответственно, пересмотренных в постмодернизме): к бинаризму.

Исследователи определяют бинаризм как «фундированность западной ментальности ду-

альными семантико-структурными (и соответственно, семанико-аксиологическими) оп-

позициями: субъкт-объект, Запад-Восток, внешнее-внутреннее, мужское-женское и т. п.»7.

Согласно представленной точке зрения, бинаризм пронизывает собой западную культуру,

6 Бердяев Н. А. Мое философское миросозерцание //Н. А. Бердяев о русской философии. Свердловск,

1991. Ч. 1. С. 23.

7 Можейко М. А. Бинаризм // Постмодернизм. Энциклопедия. М., 2001. С. 78.

Декомпрессия ценностей в современной культуре 219

начиная с античных времен, — задавая ей не только исходные статичные параметры, но и

параметры динамические, определяющие ее вектор развития. И лишь современность поло-

жила ему предел… Попробуем разобраться, насколько данная точка зрения действительно

позволяет развести, противопоставить, классику и современность, — чтобы затем свести их

в постмодернистском синтезе.

На наш взгляд, было бы большой натяжкой согласиться, что бинаризм — черта исключи-

тельно западного варианта культуры в классическом ее варианте. В качестве примера рас-

смотрим конкретную пару противоположностей, и пусть это будет столь часто встречаю-

щаяся в лексике СМИ мифологема «Запад-Восток». Н. Бердяев совершенно справедливо

подчеркивает, что «роковой Запад, заразивший Россию романтизмом, гуманизмом и всеми

болезнями» существует только в воображении «русских восточников 19 века». Употребляя

выражение Н. Я. Данилевского, он утверждает, что Запад не составляет «единого культур-

но-исторического типа»: между представителями немецкой и русской культур больше сходс-

тва, чем между немцами и французами. Для французов, например, Германия есть глубокий

восток, иррациональный, непонятный и непроницаемый; для немцев же Франция — раци-

оналистический запад, которому надо противопоставить «мистическое чувство жизни»8.

К этому рассуждению Бердяева можно добавить следующее. Внутри стран Европы (на уров-

не обыденного сознания, языковых особенностей, традиций и т. д.) различия судьбы их ис-

торических частей по сей день значат иногда больше, чем их отличие от иных национальных

культур. По мнению Бердяева, точнее было бы говорить не о «западе» и «востоке», а о соот-

ношении «универсальных элементов в культуре»9 (причем о чистой универсальной культу-

ре как таковой, в отрыве от ее конкретно-исторических национальных носителей, не может

быть и речи) — и особенных, национальных, ее элементов. Подобный подход позволяет срав-

нивать не абстракции типа «восток-запад», а конкретные, живые культуры в контексте их

исторического развития10.

Не удивительно, что эти мысли нашли свое достойное повторение уже в наши дни, — на-

пример, в трудах такого востребованного современностью философа, политолога-аналити-

ка и культуролога (хотя и не постмодерниста, но принадлежащего эпохе постмодернизма),

как С. Хантингтон. Американский профессор прямо пишет и о конкретных живых культу-

рах в контексте их исторического развития11, и о необходимости рассматривать такие куль-

туры (Хантингтон предпочитает использовать для их обозначения термин «цивилизация»)

в соотносительном ключе12.

И для Бердяева, и для Хантингтона «Запад» и «Восток» — условно географические поня-

тия. Причем использование данной оппозиции в качестве метафоры играет не только от-

рицательную роль провокатора, вносящего в сознание «хаотическую сумятицу понятий».

8 Бердяев Н. А. Ортодоксия и человечность (Прот. Георгий Флоровский. «Пути русского богословия»).

С. 210. Ср.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003. С. 49–80.

9 Это и есть культурно-исторические типы в смысле Н. Я. Данилевского.

10 Бердяев Н. А. Ортодоксия и человечность. С. 210.

11 См.: Хантингтон С. Ук. соч. С. 75.

12 Там же. С. 50.