Сохор А.Н. Бородин А.П

Подождите немного. Документ загружается.

р I J- -I

брат . скнй наш при _ ем...

Примечательно также произносимое с благород-

ным достоинством обращение Ярославны — «Добро

пожаловать, бояре...» (в автографе речитатив

княгини носит еще более плавный, мелодизирован-

ный характер). В подобные моменты кажется, что

«княгиня Ярославна словно сошла с одной из фре-

сок — русские княгини и княжны в Софийском со-

боре в Киеве»,®'' такая у нее здесь величавость, ле-

тописная степенность при полной естественности

и простоте. Столь же обаятельна по музыке ее бла-

годарность боярам после хора «Нам, княгиня».

Оставив Ярославну в финале I действия в мо-

мент грозной опасности, нависшей над Путивлем,

Бородин вновь выводит ее на сцену в начале IV

действия, после того как половцы разорили всю

округу. К этой лихой године приурочена ее ария —

Плач Ярославн ы,— которая, таким образом,

уже благодаря одному своему расположению в опере

воспринимается как плач не только по плененному

Игорю, но и по всей русской земле.

Самый жанр плача — народный, фольклорный.

В «Слове о полку Игореве» этот эпизод, как отме-

чают исследователи, в наибольшей степени близок

народному творчеству, объединяя в себе две тради-

ции: народного причитания и заклинаний. Всесто-

ронне рассматривая этот вопрос, В. П. Андрианова-

Перетц приходит к выводу: «Плач Ярославны —

пример творческого использования художественных

средств народной поэзии в литературе». Народ-

ному художественному мышлению свойственны

обращения к ветру, солнцу, реке, как к живым су-

ществам, параллели между человеческими пережи-

ваниями и жизнью природы. Рассыпанные по всему

«Слову», они затем сконцентрированы в Плаче Яро-

славны — и его-то Бородин и ввел в оперу пол-

ностью, в неприкосновенности.

От народного творчества ведет свое происхожде-

ние и музыка этой арии. Но ее автор исходит глав-

639-

ным образом не от плачей-причетов, имеющих ре-

читативную форму, а от лирической крестьянской

песни с широким распевом (что, как можно было

уже заметить, вообще в высшей степени характерно

для Бородина). Впрочем, сохранены здесь и отдель-

ные признаки причитаний. Они сосредоточены в на-

чальном разделе арии, повторяющемся далее после

каждого раздела в качестве рефрена. * Периодиче-

ское возвращение к нему вносит в композицию

арии ритмичность, размеренность, присущую народ-

ным обрядам.

Рефрен — это и есть собственно «плач» (Ах,

плачу я, горько плачу я...»). Тема его проходит

сначала в оркестре — то у кларнета, то у флейты

(опять деревянные — воспроизведение народных ду-

ховых!). Фон — бесконечно тянущаяся октава, наве-

вающая тоску своим однообразием, подобно унылому

пейзажу окрест. Неизбывная грусть и тоска одино-

кой Ярославны выражены в ее трогательных, пе-

чальных, жалующихся фразах — тоже одиноких,

оголенных (они идут почти без сопровождения). Их

имитирует солирующий кларнет, и эта переклич-

ка

—•

словно эхо доносится издали — создает ощу-

щение, будто сама природа отвечает Ярославне, со-

чувствуя ей. Так сразу возникает мысль о единстве

героини и русской природы: они говорят на одном

языке, и так естественно, что Ярославна обратится

потом к ветру или солнцу, веря, что ее услышат и

поймут...

Начальная «заплачка» почти вся основана на

нисходящих падающих интонациях, что вполне ти-

пично для народных плачей. Падения эти под-

черкнуты синкопами. Много здесь и стонущих при-

читаний на одной гласной.

Выразительность вокальной линии обостряется

ладовыми средствами: в тональности фа-диез ми-

нор появляется соль-бекар, то есть «придавленная»

* Форма Плача Ярославны, как бывает нередко у Бо-

родина, соединяет в себе черты рондо и концентрической

трехчастности с обрамлением (А—Б—А—В—А—Г—А

Б—А).

640-

нижней тонике фригийская II ступень, а в связи

с повышением VII ступени возникает интервал уве-

личенной секунды.*

«Заплачка» (рефрен) чередуется с обращениями

Ярославны к природе (эпизоды). Все они имеют не

речитативный, а песенный характер. Да и в ре-

френе ясно слышны диатонические трихордовые

обороты («На море шлю рано»), похожие на те, что

встречались в распевных мелодиях Игоря и Ярос-

лавны.

В первом эпизоде — «Я кукушкой перелетной...»,

передаюш,ем стремление Ярославны к Игорю, един-

ство мыслей и чувств главных героев оперы выра-

жено просто и наглядно: тема Ярославны совпадает

с темой любви и верности из арии Игоря. Есть, од-

нако, небольшие отличия в изложении, и они весь-

ма показательны для всего склада Плача Ярослав-

ны, так как усиливают близость знакомого нам

напева к народной песне: в гармонизации шире ис-

пользованы диатонические аккооды побочных сту-

пеней, фактура сопровождения проще и ближе к хо-

ровой, причем бас мелодизирован, имеет самостоя-

тельную линию — как в народном многоголосии

(такая трактовка басового голоса сохраняется во

всех эпизодах Плача).

К этой теме присоединен своеобразный припев

(«Я омою князю раны...») с повторением простой

по рисунку, «прямолинейной» в буквальном смысле

слова фразы (распеваеие нисходящей прямой

* Последнее объясняют обычно влиянием украинских

эпических песен — «дум» (реже-—восточных напевов). Ско-

рее всего, однако, увеличенная секунда, действительно не-

обычная для русской песни, появляется здесь в силу внут-

ренних особенностей напева. Плачущая интонация с малой

секундой (фа-диез—ми-диез)—

вариант

аналогичной боль-

Шесекундовой интонации {фа-диез — ми) из предыдущей

Фразы, результат обострения, усиления ее выразительно-

'^ти. А вторая половина фразы (от ре) остается неизменной

и От первой отделена цезурой (см. лиги!), так что увели-

ченная секунда ни разу не интонируется как часть какой-то

Дной попевки: это именно «интервал» — промежуток

между двумя самостоятельными попевками.

А. п. Бородин 641

линии), с плагальными мелодическими концовками

и такими же гармоническими оборотами. * Припев

этот (с разными словами) повторяется далее после

каждого нового обращения Ярославны — к ветру,

Днепру, солнцу. Мелодические и гармонические

«формулы», лежащие в его основе, не изменяются

словно Ярославна повторяет их как заклинания,'

чтобы «заговорить» неведомые силы природы.

Тема первого эпизода («Я кукушкой перелет-

ной. ..») снова проходит в конце арии в обращении

к солнцу («Ох ты, солнце, солнце красно...»). Но

теперь она звучит тихо, на очень легком, прозрач-

ном трепещущем фоне струнных, играющих тре-

моло флажолетами. ** Кажется, будто забрезжил,

заструился солнечный свет...

Болью и страстью пронизан второй эпизод — об-

ращение к ветру. Взволнованным характером своим

он перекликается с ариозо Ярославны из I дейст-

вия. Но форма выражения здесь иная: основа ме-

лодии — не романсная, а народно-песенная. Кроме

интонационного рисунка, характерен в этом смысле

ритм: встретившиеся еще в арии Игоря фигуры

J Л J насыщают весь этот эпизод. Показатель-

на и фактура: по существу — это двухголосие, где

бас служит подголосочным противосложением к ме-

лодии. Образуется диалог — словно героине все время

отвечает сам ветер, дуновение которого заставляет

дрожать оркестровые голоса.***

Из всех эпизодов Плача выделяется своим раз-

махом обращение к Днепру. В нем чувствуются

эпическая ширь и сила. В оркестре звучат гусли

* Они аналогичны тем успокаивающим плагальным

последованиям аккордов, какие звучали еще во вступлении

к Прологу, а потом обрамляли сцену прощания Игоря и

Ярославны.

** Прием инструментовки, изобретенный Бородиным.

*** Этот эпизод оркестрован тонко и своеобразно: в каж-

дой партии струнных выделены по одному-два солиста

ведущих свой голос обычным штрихом легато, тогда ка

остальные исполнители дублируют его, играя каждый зву

тремоло.

644-

(аккорды арфы и пиццикато струнных), а песенная

в основе тема Ярославны насыщена «ораторскими»,

декламационными возгласами — широкими, призыв-

ными, горделивыми. Есть что-то общее в натуре

княгини с могучей рекой (недаром Ярославна на-

зывает ее «родной наш Днепр») — вот о чем гово-

рит эта музыка.

И в целом Плач Ярославны заключает в себе

не только лиризм исповеди, но и эпичность, истоки

которой — в широком значении выраженных здесь

чувств. За Ярославной стоят многие и многие ге-

роини «Слова о полку Игореве» (в поэме говорится

о русских женах, что «восплакались»: «Уж нам

своих милых лад ни мыслию смыслити,- ни думою

сдумати, ни очами соглядати»), да и она оплаки-

вает не одного только Игоря, но и все «дружины

князя».

Подчеркнутая народность жанра и музыкально-

поэтического стиля усиливает обобщающий смысл

Плача. Путивльская княгиня, изнывающая на го-

родской стене, воплотила в себе судьбу русских

женщин на протяжении многих веков — провожать

и ждать воинов, ушедших биться за Родину.

Ария Ярославны, Хор поселян и речитатив кня-

гини «Как уныло все кругом» сливаются в

один эпический «плач по Русской земле». В част-

ности, речитатив служит непосредственным про-

должением и арии и народного хора. Здесь слышны

интонации рефрена из Плача и тянущаяся октава

(фа-диез) оттуда же. А с другой стороны, первая

Фраза речитатива — это вариант начальной квинто-

вой попевки Хора поселян. Сходно и продолжение

(«села выжжены»). Заканчивается же речитатив

большой мелодической фразой, целиком взятой из

хора («Веселых песен в поле нам не слышать боль-

долго!»). Трудно было бы проще и определен-

нее выразить мысль о том, что Ярославна глядит

На мир глазами народа.

Ярославна поет одна, но сопровождающие го-

лоса из оркестра (гобой и кларнет, гобой и фагот),

имитируя начальную фразу, то сопровождая

643-

вокальную линию подголосками, создают иллюзию

что в этом эпизоде участвует еще и дуэт или двух-'

голосный хор. Опять, как и в Плаче, природа отве-

чает Ярославне, сопереживает и сострадает ей.

Короток речитатив Ярославны: вместе с орке-

стровым вступлением — 25 тактов. Но для гения до-

статочно и нескольких фраз, чтобы выразить са-

мую суть огромного явления. Так и здесь. «Как

уныло все кругом», подобно Хору поселян,-—ге-

ниальный в своем лаконизме и лаконичный в своей

гениальности образ вековой народной печали, горе-

мычной народной думы о бедствиях родной земли.

Не сразу нашел Бородин такую афористическую

форму этого образа. В первом варианте речитатив

Ярославны был многословнее, он состоял из тех же

коротких фраз-причитаний, что намечались компо-

зитором для сцены княгини с боярами из 2-й картины

I действия (см. пример 22). И только одна песенная

фраза обобщала высказанную мысль:

] ^Г |'| D^f ih'-' I^rrr^

Нуж - да и го - лод по,всю _ АУ у -нас на Ру^си

Партия Ярославны в опере завершается ее дуэ-

том с Игорем, бежавшим из плена. В неболь-

шом предшествующем эпизоде тревоги и сомнений

Ярославны на короткое время возвращаются драма-

тические интонации растерянности и смятения (в их

числе — взволнованный возглас «Уж не половцы ли

к нам нагрянули» из финала I действия). Видимо,

все эти эмоции подспудно живут в душе Ярослав-

ны, но обузданы ее волей, прорываясь нарузку

только в критические минуты.

Замечательно дан в музыке переход от тревоги

к радости. «Князь мой воротился!» — восклицает

Ярославна, и ее интонация — хроматическая нисхо-

дящая с ударением на первом звуке — напоминает

причитание. Но ведь в жизни причитают и

счастья (что-нибудь вроде: «Боже мой, счастье-то

какое!..») — и оркестр, подхватывая эту интона-

€44

цию, воспроизводит целый поток таких радостных,

захлебывающихся причитаний, который вливается

прямо в восторженный дуэт княгини и князя.

Дуэт объединяет в себе все, в чем выражалось

на протяжении оперы незримое единство разлучен-

ных героев. В основе его — обе лирические темы

любви двух «лад»: из арии Игоря («Ты одна, го-

лубка лада» — та же, что в Плаче Ярославны) и из

ариозо Ярославны («Мне часто снится лада мой»).

Из интонаций первой темы вырастает самое на-

чало дуэта; гаммообразный ее вариант (как в орке-

стровом отыгрыше из арии Игоря) пробегает здесь

в оркестре в бурном, стремительном движении. Вто-

рая («Все мнится мне, что это сон...») звучит так

же ласково, как и раньше, но теперь уже не приз-

рачно и зыбко, а полнокровно и устойчиво (в част-

ности, доминантовый органный пункт в басу за-

менен тоническим). Появляется в дуэте и новая

лирическая тема («Снова вижу я милова...»), бес-

хитростно простая, как народная песня. Ярославна

переживает по-народному не только обш;ее, но и

самое личное...

Образ Ярославны, созданный безымянным твор-

цом «Слова о полку Игореве», давно уже стал в

нашем представлении символом верности, чистоты

и силы духа русской женщины.

Иль певец безвестный, мудрый, тот, кто Слово спел.

Все мечты веков грядущих тайно подсмотрел?

Или русских женщин лики все в тебе слиты?

Ты —Наташа, ты — и Лиза, и Татьяна —ты!

В. Брюсов. Певцу Слова.

И таким же с годов детства и юности входит

в наше сознание музыкальный образ подруги Игоря

из оперы Бородина.

Таковы главные герои «Князя Игоря». Из ос-

тальных положительных представителей русского

лагеря самостоятельную линию в опере имеет лишь

Владимир Игоревич. Княжич — наименее активная

фигура во всей опере и раскрывается только в люб-

ви к Кончаковне. Этому чувству посвящены его ка-

ватина и дуэт с половецкой княжной.

645-

л. в. Собинов

в роли

Владимира Игореви-

ча

Создавая в каватине Владимира Иго-

ревича портрет любящего юноши, Бородин не

мог опереться на какие-либо индивидуальные черты

его характера за их отсутствием. Перед композито-

ром были лишь ситуация да лирическое чувство.

Но, следуя обычному своему методу, он постарался

и их объективизировать, сделать наглядно-конкрет-

ными. Отсюда — появление пейзажа во вступитель-

ном речитативе и бытового жанра в основном раз-

деле каватины.

Вступление («Медленно день угасал...») — чу-

десная зарисовка погружения южной природы

в прохладу ночи. Эта картина передана с помощью

излюбленного Бородиным приема — поступенного

нисходящего движения баса, который плавно и не-

уклонно движется по секундам вниз, пока не до-

стигает самого низкого регистра, спустившись на

4 октавы. Такое медлительное движение басового

голоса встретится далее во вступлении к арии

646-

р1горя. Но если там оно выражает «дум державное

течение», то здесь рождаются иные ассоциации:

будто все ниже спускается на землю ночная темень

и отдаляются, уходят куда-то прочь дневные за-

боты. ..

В вокальной партии вступительного раздела мер-

ное повторение звуков в коротких дактилических

интонациях воспринимается как «успокаивание»

природы героем, выражение его созерцательного

настроения. Есть в музыке и сладкая истома (обо-

роты гармонического мажора с вздохами-подъемами

к верхней тонике: «Теплая южная ночь!» и «Зовет

к свиданью»), а перед самой каватиной — вспышка

горячей порывистости («Ждешь ли ты меня, моя

милая?»).

Каватина носит характер серенады — воодушев-

ленной, страстной (хотя иногда и чуть сладкоглас-

ной, в духе итальянской романтической оперы).

Признаки этого бытового жанра ясно ощутимы и

в интонационном складе музыки (черты городского

романса), и в ритмике аккомпанемента, и в его «ги-

тарной» фактуре, и в такой же оркестровке.

Как это бывает нередко у Бородина, серенада

переходит в упоительную любовную колыбельную

(«Что ж ты медлишь, друг мой?»). Покачивание

кварты в басу (Т — D) очень напоминает «Спящую

княжну». Местами же сходство становится полным

(ср. музыку на словах «Крепко спит» в каватине

и «Спит, спит» в романсе).

Дуэт, следующий за каватиной, зачинает и ве-

дет Кончаковна (опять, как и обычно у Бородина,

в лирике первенствует женственное начало). Ее ин-

тонации определяют строй обеих партий: у Влади-

мира диатонические романсные попевки («Скоро ли

ты будешь моей?» или «Ладой моей»), идущие от

его каватины, единичны и буквально тонут в по-

токе по-восточному извилистых хроматизмов. Кня-

5КИЧ совершенно поглощен страстью к половецкой

княжне, потерял свое лицо, свою волю. Тем самым

уже теперь, задолго до событий финала HI акта,

предрешена его судьба.

647-

в «Слове о полку Игореве» нет крамольников

в Новгород-Северской земле, нет никого, подобного

Галицкому, Скуле и Ерошке. Но, вводя в свою

оперу вслед за Стасовым тему крамолы и расширяя

ее по сравнению со сценарием (создание новой

картины — во дворе Галицкого, расширение его пар-

тии, введение фигур гудошников), Бородин дейст-

вовал в полном соответствии с идеей и духом

«Слова», с правдой истории.

Основной бедой Руси XII века наряду с набе-

гами половцев была междоусобица князей. Да и

борьба с внешними врагами шла бы неизмеримо

успешнее, не будь раздоров в русском лагере. Фео-

дальные распри, отсутствие единства — главный ис-

точник опасности и бедствий для русской земли.

Такова мысль автора «Слова о полку Игореве». По-

этому с такой горечью вспоминает он о князе Олеге

Святославиче, жившем в конце XI — начале XII ве-

ка. Промежуток почти в целое столетие не смог

ослабить силы возмущения и обличения, высказан-

ного в «Слове» по адресу этого князя, который «ме-

чем крамолу коваше и стрелы по земле сеяше»

и при котором русская земля засевалась и прораста-

ла усобицами. «Автор «Слова» отмечает гибельность

крамол Олега прежде всего для трудового народа,

для крестьянства... наделяет Олега ироническим

отчеством «Гориславич», имея в виду, конечно, судя

по контексту, «горе» народное, вызванное усоби-

цами Олега, а не его личное».

Обличает носителей раскола и Бородин — но по-

своему, изображая их как бы со стороны, объектив-

но, и лишь иногда пользуясь средствами комизма.

Первыми из этой компании появляются на сцене

Скула и Ерошка. И это не случайно: они и в даль-

нейшем будут играть роль «бродильного начала»,

зачинщ,иков, заводил. Впрочем, в сцене дезер-

тирства из Пролога инициатива их проявляется

лишь в спасении своей шкуры, так что наружу

выступают не активные свойства их натур (которые

648-