Сохор А.Н. Бородин А.П

Подождите немного. Документ загружается.

Близость эта — больше всего в самом строе чувств

л в меньшей степени — в ритмико-интонационном

складе. Впрочем, и тут можно найти черты общно-

сти: в напев вплетены трихордные попевки, харак-

терна для русской песни встречаюш;аяся здесь рит-

мическая фигура J J~3 Л J , которая лежит также

в основе оркестрового отыгрыша между проведе-

ниями темы.^°

Бородин дает не только выражение лирического

чувства, но и его развитие. Если в первый раз тема

любви к Ярославне звучит тихо — словно образ кня-

гини предстает перед Игорем в его думах, где-то

вдалеке,— то при повторении она наполняется силой

и страстностью (вторая половина — «Друга здесь

ты...» — начинается на кварту выше).

Средняя часть арии — островок света, покоя, на-

дежды среди душевных бурь. Но полной обособлен-

ности нет: лирическая песня появляется как непо-

средственное продолжение звучавшей перед этим

темы стремления к свободе и начинается сразу на

тоническом квартсекстаккорде как «тихая кульми-

нация» предшествующего движения. Так вопло-

щается мысль о единстве патриотического и лириче-

ского в душе Игоря, так его любовь к Ярославне,

сливаясь с любовью к Родине, придает новую силу

его порыву к свободе.

Ария заканчивается кодой, где острее всего пере-

даны душевные страдания князя. Отчаяние дости-

гает предела. Вновь появляются аккорды и раскаты

в басу из середины первой части. На них наклады-

ваются разорванные на отдельные слова-интонации,

ниспадающие фразы Игоря. До-бемоль последней

фразы (И пониженная ступень) «придавливает» всю

мелодическую линию к нижней тонике. Все мрачно,

беспросветно.

Но общее впечатление от арии остается все же

иным. Ее ядро, «сердцевину», где выразилась самая

сущность образа Игоря, составляют темы стремле-

ния к свободе и верности в любви. Сталкивая с ними

резко контрастные им эпизоды тягостных пережива-

629-

ний Игоря,* Бородин обнажает непримиримость про-

тиворечия между устремлениями Игоря и его ны-

нешним бедственным положением. В этом — основ-

ная идея арии, ее вывод. Так создаются предпосылки

для дальнейшего развития действия, для движения

образа Игоря: ведь нет иного способа разрешить не-

примиримое противоречие, как стать на путь

борьбы...

Остальные высказывания Игоря во II действии

(в диалоге с Овлуром, да и после арии Кончака) —

отголоски его арии, основанные прямо или косвенно

на ее интонациях. Наиболее важное из них — ответы

Овлуру, предлагающему бежать из плена. Раздумья

Игоря сопровождаются напоминанием в оркестре

темы вступления к Прологу — далекого торжествен-

ного трезвона. Эта реминисценция — не только дра-

матургический прием, позволяющий перебросить

арку между отдаленными моментами действия, но

и средство характеристики Игоря: богатырская тема

Пролога (вместе с «Игоревыми» попевками в во-

кальной партии: «и для меня, и для Руси») говорит

о тех могучих силах, что скованы в пленном

князе.

Дальнейшая часть партии Игоря не вносит почти

ничего нового в его образ. Остро ощущается отсут-

ствие намечавшейся Бородиным второй арии (в фи-

нале), которая дала бы вывод из развития образа

главного героя. Б III действии новый тематический

материал имеется у Игоря только в сцене с Влади-

миром и русскими пленниками — «Ужель хан

наш город взял...» Четырехголосное фугато

начинает не Игорь, а Владимир Игоревич, но глав-

ное смысловое значение в этой сцене имеет все же

партия князя, решающего бежать из плена. Однако

фугато, построенное на типичной для классической

(баховской) полифонии теме с изломанным мелоди-

* Самое острое контрастное сопоставление возникает

в вершинной точке арии (третья четверть построения),

когда за безмятежной лирической темой любви непосред-

ственно следует повторение драматичнейшей музыки вос-

поминания о поражении («Ужели день за днем.. .»)•

630-

ческим рисунком, альтерациями и напряженными

хроматическими интервалами (уменьшенные квар-

ты), характеризует не героев, а ситуацию, передавая

ее драматическую остроту. К этой теме возвращается

Игорь в дуэте с Ярославной (IV действие),

когда рассказывает о своем побеге из плена.

Как и при прощании с Ярославной, Игорь при

встрече с ней целиком подчиняется ее настроению

и манере выражения, будто признавая молчаливо,

что лирика — это ее сфера. Своих интонащгй у него

здесь нет. Только в самом конце дуэта у Игоря по-

являются призывные героические возгласы: «И хан

падет — гроза Руси, врага я сломлю!» Тут уже

Ярославна следует за мужем, присоединяясь к нему.

Это — намек на будущую арию-клич, неосуще-

ствленный залог нового взлета в развитии образа

Игоря — патриота и мужественного борца.

Не менее замечательна в опере фигура молодой

жены Игоря — Ефросиньи Ярославны.

В «Слове о полку Игореве» о Ярославне сказано

сравнительно немного, только в одном эпизоде —

ее Плаче. Но в поэме говорится и о других женах

русских князей и воинов — и в целом женские об-

разы составляют здесь «совсем особую группу. ..

Все они овеяны мыслью о мире, о семье, о доме,

проникнуты нежностью и лаской, ярко народным

началом. В них воплощена печаль и забота родины

о своих воинах. В идейном замысле автора эти

женские образы занимают очень важное место,

подчеркивая мирное и созидательное начало, проти-

востоящее войне и разрушению».®'

У Бородина Ярославна, как и Игорь,— образ со-

бирательный и идеальный. Он объединяет в себе

реальные признаки героини «Слова» с лучшими

чертами древнерусских жен, о которых известно

из «Слова» или из летописей и памятников изобра-

зительного искусства той же эпохи. К женственно-

сти и нежности Ефросиньи Ярославны Бородин

присоединил силу характера, выдержку, гордели-

вость и величавую осанку других русских княгинь

—ХП1 веков — таких, например, как дочери

631-

к. г. Держинская

в роли Ярославны

Ярослава Мудрого: Анна Ярославна, ставшая женой

французского короля Генриха I, и Елизавета Яро-

славна— жена норвежского короля Гаральда Сме-

лого, или как русские женщины из летописей, «что

во времена татарских лихолетий бились с врагами

и сгорали или задыхались вместе со всеми в кре-

постных башнях и крепостях-храмах».^^

Ярославна — многогранный характер. При пер-

вом знакомстве — в сцене прощания с князем из

Пролога — она предстает главным образом как лю-

бящая, чуткая, преданная подруга Игоря. Тревога

за мужа, страстная тоска и волнение слышатся

в порывистых, словно рвущихся вослед Игорю фра-

зах ее вокальной партии, где интонации причита-

ний обретают несвойственный им широкий размах,

в трепещущих тремоло и судорожно пульсирующих

фигурах оркестрового сопровождения. Уже здесь,

в огромной силе переживаний, проявляет себя неза-

урядность натуры Ярославны, обозначается мас-

штаб, которым надо мерить ее характер.

632-

Намечена в Прологе и другая сторона этого об-

паза. Выход и уход Ярославны сопровождаются

в оркестре цепью размеренных аккордов, образую-

щих спокойные плагальные последования. Такова ее

поступь — степенная, полная достоинства, статная.

Для всех, кроме Игоря, Ярославна — не обычная

даенщина, могущая дать волю своим чувствам, а

державная княгиня, всегда хранящая самооблада-

ние.

Вот зерно образа: соединение лирического, жен-

ственного с героическим. И обе эти стороны харак-

тера Ярославны развиты в дальнейщем действии.

Ярославна — любящая подруга — полнее всего

раскрывает себя в ариозо «Немало времени

прошло...» (2-я картина I действия). Первые же

такты его вводят в обстановку необыкновенной ду-

шевной чистоты, царящую в тереме одинокой кня-

гини. Здесь все строго и скромно, как в келье. Но

нет монашеской отрешенности от жизни — напротив,

бьется, трепещет, рвется из тесных стен наружу

тоскующее страстное чувство.

Общий характер ариозо верно определила его

первая исполнительница на собраниях Балакирев-

ского кружка — А. Н. Молас, назвавшая его «дум-

кой». Тревожное раздумье о судьбе любимого чело-

века — вот главное в этой музыке. Но притом в ней

много оттенков, в которых обнаруживается богат-

ство духовного мира Ярославны.

Различные грани ее внутренней жизни отра-

жены в трех музыкальных образах ариозо.* Один —

инструментальное вступление и вырастающий из

него речитатив. В оркестре короткие фразы блуж-

дают по разным тональностям — и кажется, что

таков ход мысли княгини, так протекают ее мучи-

тельные раздумья в поисках выхода из круга за-

бот и мрачных предчувствий.

* Форма ариозо может быть трактована двояко: либо

это — трехчастность со вступлением и заключением и с по-

явлением темы вступления в средней части, либо — пяти-

^стное рондо, где роль рефрена играет начальная тема.

Мы будем исходить из первого понимания композиции.

633-

Неустойчивость сохраняется и в речитативе

Правда, он очень певуч, все его фразы, с ласковыми

ниспадающими окончаниями (на безударных долях

такта), закруглены, пластичны. Чувствуется, что

Ярославна пытается быть спокойной, напоминая

себе о своем княжеском достоинстве и долге. От-

сюда — несколько торжественные, чуть официаль-

ные слова, обращенные как будто не к себе, а к не-

видимой толпе подданных: «.. .с сыном Владимиром

и с братом нашим Всеволодом на половцев повел

свои дружины».

Но героиня не в силах выдержать этот тон. Да

он и ни к чему в монологе, произносимом наедине

с собой. И уже здесь, в речитативе, прорывается

грызущая тоска, ноющая боль. Заключительные его

фразы содержат обостренные, горестно щемящие

интонации жалобы и сокрушения.

Так психологически подготавливается начало

собственно ариозо — «Ах, где ты, где ты, прежняя

пора...» — воспоминание о счастливых днях. Чув-

ства Ярославны высказываются страстной, взвол-

нованной мелодией, распевной, с широкими и гиб-

кими песенно-романсными интонациями, текущей,

в отличие от речитатива, непрерывной струей.

Много похожего здесь на то, что уже знакомо нам

по сцене прощания Ярославны с Игорем из Про-

лога (ср. интонации: «Одна в тоске все дни с утра,

одна в слезах не сплю я ночи» и «Останься здесь,

нейди» или «То знаменье бедой грозит»).*

Особенно силен скрытый драматизм в среднем

разделе ариозо — рассказе Ярославны о сне («Мне

часто снится лада мой. . .»). Сначала музыка чару-

юще ласкова, она убаюкивающе покачивается, как

в наиболее проникновенных лирических темах Бо-

родина. Нанизывание коротких фраз одного ритма

завораживает подобно колыбельной песне, а доми-

нантовый органный пункт в басу сообщает всему

и неустойчивость, и застылость. . . Но вот видение

• При сравнении этих эпизодов надо, разумеется, пом-

нить, что ариозо создано намного раньше Пролога.

634-

исчезает, вторгаются интонации вступительного ре-

читатива (он повторяется здесь не целиком), и этот

неожиданный удар — возвращение к горестной дей-

ствительности— производит сильнейшее драматиче-

ское впечатление.

С повторением взволнованной песенно-романсной

темы («Была пора, не знала горя я.. .») закреп-

ляется основной мелодический образ ариозо, где

переживания Ярославны выражены с поистине тра-

гической силой. Это — одна из самых вдохновенных

лирических страниц всей русской оперной литера-

туры, столь богатой замечательными излияниями

тоскующей преданной любви.

Ариозо завершается сокращенным повторением

начальных оркестровых фраз и вступительного ре-

читатива, но в обратной, зеркальной последователь-

ности. Замкнулся круг раздумий Ярославны, и нет

выхода из него. . .

Лирика Ярославны в ариозо — это, казалось бы,

противоположный полюс по отношению к героике

Игоря. Однако даже здесь проявляются черты кня-

гини, которые роднят ее с Игорем, делая достойной

подругой воина. Как ни тоскует, как ни мечется

Ярославна, ее чувства не знают надрыва. В музыке

ощущаются внутренняя сила и цельность ее харак-

тера. И так естественны поэтому интонационные

связи партии Ярославны с темами Игоря: некоторые

попевки ариозо сыграли для этих тем роль зерен

(вспомним, что ариозо Ярославны — это первый по

времени сочинения номер оперы). Речь идет об

«Игоревых» трихордовых попевках, лежащих в ос-

нове оркестрового вступления и ряда фраз речита-

тива («С братом нашим Всеволодом», «От князя

быть гонцам» и т. д.). Аналогию нисходящим сек-

венционным мотивам, неоднократно повторяющимся

в основном разделе ариозо, можно также найти

в некоторых местах партии Игоря из Пролога и из

его арии.

Вошедший в оперу вариант ариозо Ярославны

существенно отличается от первого (сочиненного

®1Це в 1869/70 г. и имевшего впоследствии несколько

635-

редакций *). Этот ранний вариант был еще более^

драматичным. Ярославна подробно рассказывала

о зловещем сне, который заставил ее испытать

тревогу за Игоря. В тексте «Сна» Бородин исполь-

зовал некоторые образы из «Слова о полку Иго-

реве». Здесь говорится и о страшном Диве, и о па-

дающем жемчуге как о дурной примете ** («К сле-

зам, видно», — сокрушается Ярославна.) Музыка

этого эпизода, со скользящими хроматическими

гармониями и таинственным тремоло в басах, но-

сила речитативный характер. И даже там, где зву-

чали распевные темы, знакомые нам по окончатель-

ному варианту ариозо («Ах, где ты. . .» и «Была

пора...»), слова выражали большее драматическое

напряжение. При этом источником беспокойства и

смятения Ярославны выступали не только личные

обстоятельства, но и козни Владимира Галицкого,

смута в княжестве: «Устала я. Борьба мне не по

силам. Опоры нет, кругом враги народ мутят, везде

измена, и даже брат родной кует крамолу мне, се-

стре своей. Князем в Путивле хочет стать коварный

брат» (все это пелось на музыку заключительного

раздела нынешнего ариозо — от слов «Прошла пора

тех красных дней. ..»). По справедливому наблюде-

нию А. И. Дмитриева, в таком виде ариозо Яро-

славны напоминало по своей идее монолог Бориса

Годунова из оперы Мусоргского^^ (особенно — пер-

воначальную редакцию монолога).

Тему государственных забот Ярославны Бородин

снял, очевидно, тогда, когда менял жанр оперы. Но,

изъяв эту линию из лирического ариозо, он оставил

ее в дальнейшем развитии той же картины I дейст-

вия— в сценах Ярославны с Галицким и с боярами

(в частности, после ухода Галицкого Ярославна про-

износит с.яова из первого варианта ариозо: «Устала я.

Борьба мне не по силам...»). В них княгиня также

предстает нередко женственной, слабой, измученной

* Некоторые из них появились в середине 70-х гг.

** Этот образ взят из «Сна Святослава» («Слово о полку

Игореве»).

636-

адской по Игорю, более того — растерявшейся и

па-вшей духом. Эти живые, правдивые черты ее об-

раза проступают, например, в разговоре с Галиц-

ким * и в речитативе после его ухода, в сцене об-

jviopoKa, в репликах во время пожара. Ее интонации

в этих эпизодах — чисто декламационные, отрыви-

стые, смятенные, иной раз полные отчаяния — близ-

ки тем, какие звучали в самых драматичных речи-

тативных разделах ее ариозо.

Не все, что сначала наметил здесь Бородин,

вошло в окончательную редакцию оперы. Так, после

хора бояр «Мужайся, княгиня» Ярославна, расте-

рявшись, предлагала разослать гонцов за помощью

в разные концы княжества (на что бояре отвечали

рассказом о бедствиях и смутах по всему краю:

«В Посемье мятеж, волнуется народ, мутят повсюду,

изыманы князья, дружины перебиты. . . Гзак идет

сюда, и прямо на Путивль, как слышно, держит

путь»), а затем восклицала в смятении: «Что нам

делать теперь? Рати нет ведь у нас. Хан нагрянет

на нас. Как быть?» Несколько раз здесь повторя-

лись короткие взволнованные фразы-причитания.**

* Характерны относящиеся к Ярославне ремарки в чер-

новой рукописи этой сцены (большей частью зачеркнутые):

«Постепенно раздражаясь», «С раздражением», «Раздра-

'каясь еще более», «С горечью», «Окончательно взбешен-

ная», «Задыхаясь».

. ** Ср. с ними интонации Ярославны из дуэта с Игорем

uV действие): «Бежал из плена ты?», «Ты ведь ранен был?»

637-

Но вместе с тем в трудные минуты княгиня об-

наруживает стойкость характера, волю, власт-

ность— качества государственной деятельницы, на-

местницы Игоря. Яснее всего они сказываются в ее

гневной и гордой отповеди Галицкому: «Да ты за-

был, что я княгиня...» По музыке этот эпизод

почти буквально совпадает с обращением Игоря

к народу из Пролога (после затмения): «Нам божье

знаменье от бога...» Здесь—тот же маршевый ритм

те же решительные пунктированные возгласы в во-

кальной партии и трихордовые попевки в оркестро-

вой, та же фактура сопровождения с энергичными

восходящими фигурами восьмых. Это — одно из

ярких, убедительных проявлений глубокой внутрен-

ней близости характеров Ярославны и Игоря.

В первоначальной редакции сцена Ярославны и

Галицкого была более обширной. В частности, вна-

чале Ярославна решительно «отчитывала» брата за

все его преступления: «Ты, Галицких князей и Ро-

дины позор, ты, выгнанный отцом за буйство и

крамолу и родичами всеми за гнусную измену, ты

смеешь нам грозить, грозить и мне, и князю, кому

ты всем обязан?» А далее шел небольшой дуэт

Ярославны и Владимира (они пели вместе). Твер-

достью духа княгиня напоминала здесь воина. На

фоне маршеобразного аккомпанемента (с фанфар-

ными сигналами) она пела нечто вроде ратной

песни:

Ты. кан нмязь. с по . че - той ветре-чем на - ми.

И" Г I Г г I

Ты, как брат, ра _ душ .но при _ нят здесь.

Заканчивался же этот дуэт новым укором брату:

(с горечью) -

И вот ты пл« _ тмшь за у . ча - стьв

638-