Сивачёв Н.В., Язьков В.Ф. Новейшая история США. 1917-1972

Подождите немного. Документ загружается.

которого «райняя реакция и правительство Г. Трумэна действо-

вали едино, реакционеры взялись за профсоюзы. С их помощью

на съезде КПП в конце 1949 г. и вскоре после наго из этого проф-

объединения были изгнаны 11 прогрессивных союзов, насчитывав-

ших свыше 1 млн. членов. «После их исключения КПП стал телом,

лишенным души»,—пишут прогрессивные историки Р. Бойер и

Г. Морейс в «Нерассказанной истории рабочего движения в США».

Отложив в сторону борьбу против 'Закона Тафта — Хартли,

лидеры АФТ и КПП стали приветствовать его антикоммунистиче-

ские статьи. Они обращались за помощью к судам для изгнания

«коммунистов» из профсоюзов. Антикоммунизм в руководстве

профсоюзами достиг такой крайности, что Д. Кэри (КПП) 19 ян-

варя 1950 г. заявил: «В прошлой войне мы объединились с комму-

нистами, чтобы вести борьбу с фашистами; в новой войне мы объе-

динимся с фашистами для разгрома коммунистов».

2. «Программа четвертого пункта». НАТО.

Интервенция в Корее

Одним из важнейших итогов второй мировой войны был начав-

шийся крах колониальной системы империализма. Для правящих

кругов США это создавало большие трудности и одновременно

открывало немалые, на их взгляд, возможности. Трудности заклю-

чались в сдерживании революционночдемокр этических движений,

против которых европейские метрополии — Англия, Франция, Гол-

ландия, Бельгия, Португалия, Испания — не могли устоять. Воз-

можности усматривались в замене одряхлевших колонизаторов,

против которых начались освободительные войны, могущественными

американскими мнополиями с помощью правительства США. Так

зародился американский неоколониализм, который наряду с эконо-

мическим и политическим подчинением Соединенным Штатам ко-

лоний ослабевших союзников имел на своем вооружении и некото-

рые «освободительные» лозунги — «осуждение» старого колониа-

лизма во имя облегчения американского проникновения в вотчины

европейских колонизаторов и лжвпризнание принципа независи-

мости освободившихся от колониального ига народов.

Как только правительство США укрепило свои империалисти-

ческие позиции в Европе с помощью «доктрины Трумэна», «плана

Маршалла» и начавшихся переговоров о заключении военного

пакта с европейскими маршаллизовэнными странами, оно приня-

лось за колонии и слаборазвитые государства Азии, Америки и

Африки. Это и нашло свое отражение в «четвертом пункте» про-

граммы действий правительства США, которую очертил Г. Трумэн,

принимая 20 января 1949 г. .президентские полномочия на новый

срок. «Четвертый пункт» должен был стать, по его словам, «силь-

нейшим противоядием против коммунизма». В соответствии с ним

планировалась технико-экономическая помощь 'колониальным и

зависимым странам при условии, что они будут «учиться демокра-

191,

тии» у США. К оказанию «помощи» активно привлекался частный

капитал. Само же государство ограничилось 147 млн. долл. в

1952 г. и 155 -млн. долл. -в 1953 г., причем .немалая доля этих мизер-

ных средств тратилась на поставку вооружения местным реакцио-

нерам. Программа «четвертого пункта» была средством установле-

ния империалистического господства США в отсталых странах, об

истинном прогрессе которых американские правящие круги беспо-

коились меньше всего. Основы современного неоколониализма,

вырисовывавшиеся со времени второй мировой войны, -были зало-

жены.

При всей глобальности империалистических доктрин и внешне-

политических планов и действий Вашингтона приоритет всегда, а

особенно в 40-е годы, отдавался Европе. Правительство США не

могло считать свои мировые позиции прочными -без установления

в ней военно-политического диктата: там находились азанпосты

и м пери ал ист ичеокого «сдерж ив ания».

4 апреля 1949 г. государственный секретарь Д. Ачесон подпи-

сал от имени Соединенных Штатов Североатлантический пакт

(НАТО). Впервые в своей истории США вступали в военный

союз с европейскими государствами в мирное время.

Опасаясь за судьбу пакта в сенауе, лидеры сенатской комиссии

по иностранным делам Т. Коннэлли и А. Ванденберг подвергли в

комиссии тщательному обсуждению статью 5-ю проекта договора,

которая обязывала каждого участника блока рассматривать напа-

дение на любого соучастника как нападение на собствен-

ную страну. Они настояли на изменении текста статьи,

которая теперь предлагала подписавшему соглашение государству

в таких случаях принимать лишь те действия, «которые

оно считает необходимым, включая использование вооруженных

сил». Кроме этого, в комиссии было сделано еще одно добавле-

ние — пакт будет ратифицироваться и осуществляться сторонами

«в соответствии с принятой в каждой стране конституционной про-

цедурой». Все это 'выглядело довольно иронично: США навязали

европейским странам и Канаде агрессивный пакт, а теперь выго-

варивали себе право быть менее активными, в случае его действи-

тельного применения, нежели те, кто был вовлечен в блок под на-

жимом. Европейские государства попадали, таким образом, в еще

большую зависимость от правящих кругов США.

С внутриполитической точки зрения поправки должны были

удовлетворить Р. Тафта и всех, считавших, что США мопут ока-

заться вовлеченными в конфликт из-за чуждых им интересов. Это

может показаться странным, ибо в те годы зависимость европей-

ских государств от США была настолько велика, что ни о каком

втягивании с их стороны не могло быть и речи. Однако для части

тафтистов, особенно тех, кто стоял на самом правом фланге поли-

тического спектра США, были характерны недоверие и неприязнь

к Англии. Газета «Чикаго трибюн» в типичных для крайне правых

кругов выражениях поносила в 1949 г. Д. Ачесона — «сноба в по-

192,

лосатых штанах», который «игнорирует народы Азии и предает

истинный американизм своей лакейской службой банкирам Уолл-

стрита, британским лордам и коммунистическим радикалам из

Нью-Йорка». В сознании американцев был еще жив опыт первой

мировой войны, когда при подведении итогов Англия сумела ловко

обойти США, после чего «борьба за демократию», ее якобы вели

в 1918 г. американские солдаты, стала предаваться анафеме.

Р. Тафт опирался и на еще в какой-то, хотя весьма слабой, сте-

пени живучие идеи недоверия к монополиям, производящим ору-

жие и наживающимся на его продаже. Но главная сила сенатора

от Огайо в этом вопросе коренилась в кругах собственников сред-

ней руки, людей с умеренными и фиксированными доходами, ко-

торым глобальная ответственность США несла новое повышение

налогов. Здесь, в этом пункте, перекрещивалась и другая линия —

вся государственно-монополистическая идеология и политика с их

вторжением не только в абстрактные устои индивидуализма, но и

в карман рантье, пенсионера, который не мог надеяться на повы-

шение пенсий, но знал, что цены обязательно возрастут, фермера,

мелкого, среднего и крупного буржуа, не всегда ставивших инте-

ресы «сдерживания» коммунизма в Европе выше защиты своих

собственных позиций как от рыночной стихии, так и от сборщиков

налогов и всей многомиллионной армии государственной бюрокра-

тии. Р. Тафта мог бы поддержать и обремененный заботами рабо-

чий, если бы сенатор не был прежде всего врагом рабочего дви-

жения. Воспитанный в традициях среднезападного провинциализ-

ма, Р. Тафт до конца своих дней был уверен, что центр вселенной

находится в штате Огайо, откуда можно было и без союзов с евро-

пейскими государствами устроить нахлобучку любому агрессору,

посягающему на интересы США. «Крепость Америка» — назы-

вали эту концепцию, которая в действии должна была выглядеть

так: стремительный удар по любой точке мира и немедленное воз-

вращение в свои крепостные стены.

Дебаты в сенате по ратификации Североатлантического пакта

начались 5 июля 1949 г. Абсолютное большинство сенаторов под-

держивало договор с теми изменениями, которые были внесены в

комиссии по иностранным делам. Но Р. Тафт выступил против. Он

указал, что «НАТО может показаться России угрозой и спровоци-

ровать ее на нападение». Истинные причины фрондирования лежа-

ли, однако, в том, что Р. Тафт не хотел отказываться от политики

свободы рук и раскошеливаться, ибо вслед за ратификацией дого-

вора сенату предстояло приняться за обсуждение билля об ассиг-

новании огромных средств на военную помощь приобретавшимся

союзникам, что предусматривалось статьей 3-й пакта. А. Ванден-

берг 6 июля произнес длинную речь, стараясь убедить коллег-

республиканцев «держать линию» и не отходить от принципов двух-

партийное™ внешней политики. В частном письме он очень резко

осуждал «небольшую банду республиканских изоляционистов».

21 июля 1949 г. договор был ратифицирован (82:13), причем из

Н. В. Сивачев, Е. Ф. Язькав

193

13 голосов против 11 принадлежало республиканцам во главе с

Р. Тафтом.

Программа «четвертого пункта» и НАТО замкнули цепь гло-

бальной ответственности США за судьбы капиталистического мира.

Казалось, что принципы империалистической доктрины «сдержива-

ния» материализовались в систему союзов и блоков, которая пре-

сечет любое прегрессивное и революционное веяние времени. Но

вот произошла революция в Китае, а в центре Европы образова-

лось первое в истории Германии демократическое государство,

вставшее на путь строительства социализма.

Дальневосточная политика Г. Трумэна подверглась особенно

безудержным нападкам американской реакции. В августе 1949 г.

государственный департамент счел нужным опубликовать «Белую

книгу», в которой доказывалось, что «ужасный исход гражданской

войны в Китае был вне контроля правительства Соединенный Шта-

тов». Но «Белая книга» не смогла обелить политику демократов в

глазах ярых экспансионистов, во главе которых шла группа

«Азия — прежде всего». Республиканцы отвергли все основные

доводы «Белой книги».

Оказавшись не в силах организовать вторжение в континенталь-

ный Китай, правительство США стало присматриваться к Корее.

Д. Ачееон выступил 23 января 1950 г. с провокационным заявле-

нием, в котором, с одной стороны, подчеркивалась твердость в

«сдерживании» коммунизма в Азии, а с другой — Корея исключа-

лась из «периметра» этого «сдерживания». Это подлило масла в

огонь. «Азия — прежде всего», масса других милитаристских и

экспансионистских организаций, империалистические средства про-

паганды и множество частных лиц ополчились на Д. Ачесона.

Г. Трумэн увидел, что вмешательство в корейские дела будет иметь

массовую поддержку. Особенно его поразило то, что эпигон «изо-

ляционизма» Р. Тафт оказался в хоре «защитников Кореи».

В государственном департаменте в таких условиях на события

стали смотреть через бронированные очки. Там усилилось влияние

Д. Даллеса, считавшегося советником от республиканцев. Он

21 июня 1950 г. побывал в Южной Корее и соответствующим обра-

зом настроил лисынмановцев. Линию Д. Даллеса на вторжение в

Корею решительно укрепляло то, что ее придерживался и Пента-

гон во главе с Луисом Джонсоном.

Когда гражданская война в Корее началась, американское воо-

руженное вмешательство в ход событий было уже предрешенным

делом. Вставал лишь вопрос о его форме. Воспользовавшись от

сутствием на заседании Совета безопасности ООН представител5

СССР, американцы провели резолюцию о «защите» Южной Коре!

«силами ООН», которые с самого начала до конца были силам!

США.

Империалистическая интервенция в Корее имела важнейшш

внутриполитические последствия для Соединенных Штатов. Войн;

сделала еще более очевидным государственно-монополистическо!

194,

существо американского капитализма, усилила развитие тех тен-

денций, которые были заложены в 30-е годы. В августе 1950 г. кон-

гресс принял закон о производстве на оборону, усиливший вторже-

ние государственных органов в экономические и социальные отно-

шения. Он давал президенту право устанавливать очередность

решения производственных проблем, распределять и регулировать

сырьевые и прочие ресурсы, строить новые заводы, предоставлять

налоговые льготы с целью поощрения военного производства, вво-

дить ограниченный контроль над ценами и зарплатой и самый

строгий надзор за порядком ссужения кредитов. В сентябре 1950 г.

дополнительно было ассигновано 12,6 млрд. долл. на военные

нужды, что поставило вопрос о повышении налогов. Война в Корее

окончательно превратила милитаризм в неотъемлемую черту со-

циально-экономического облика США. Отныне он стал институтом,

без расширения которого ни бизнес, ни правящие круги в после-

дующем уже не представляли себе перспектив экономического раз-

вития страны. Государственно-монополистический капитализм США

приобрел черты военно-государственно-монополистического капита-

лизма. Политика «ускоренной амортизации», проводившаяся как

часть закона о производстве на оборону, еще более укрепляла роль

крупнейших корпораций, производящих оружие, в этом государст-

венно-монополистическом комплексе.

С первых же дней интервенции резко подскочили цены. Это был

наиболее заметный их рост после инфляции, вызванной окончанием

второй мировой войны. Во избежание худшего Г. Трумэн в начале

1951 г. установил контроль за ценами и зарплатой, предварительно

провозгласив в декабре 1950 г. в стране неограниченное чрезвы-

чайное положение. Главные органы военного регулирования —

Служба оборонной мобилизации и Управление стабилизации зар-

платы — находились, как и в 1941—1945 гг., полностью в руках

представителей монополистического бизнеса. Сращивание государ-

ственного аппарата с монополиями получило новый импульс.

В управления военного регулирования привлекались и лидеры

профсоюзов, но их роль была еще менее заметной, чем в начале

40-х годов.

Война создала благоприятную конъюнктуру, лучше заработал

производственный механизм, ход которого сильно застопорился в

1949 г. В США даже заговорили о «процветании» (снова в воен-

ное время!) и достигли кое-чего реального в этом: была расшире-

на занятость, повысилась зарплата за счет сверхурочных и увели-

чения основных ставок в связи с ростом цен, был дополнен закон

о социальном обеспечении, в сферу действий которого попали но-

вые 10 млн. трудящихся.

И тем не менее война породила острые внутренние коллизии.

Эни были связаны не только с экономическими проблемами — с

недовольством широких масс политикой обогащения монополий на

зоенных заказах. Главный источник внутренних потрясений, обру-

пившихся на американцев, лежал в общеполитической плоскости.

195,

Американскому империализму, сумевшему в целом поставить под

свой контроль буржуазный мир, оказалось не (под силу, как и его

предшественникам по наведению «порядка», пресечение революци-

онно-демократических тенденций, сдерживание влияния коммуни-

стических идей, а тем более реставрация капитализма.

Широкие круги взбесившихся буржуа, которым истинное пони-

мание фундаментальных социально-политических кризисов совре-

менности было недоступно, уверовали еще более в то, что им уже

несколько лет навязывали идеологи реакции: все плохое в мире

и в США происходит от козней коммунистов. В их глазах в окру-

жении президента оказалось как никогда много «коммунистов»: от

Д. Ачесона и Д. Маршалла — до самой мелкой сошки. Войну при

таком положении в верхах, конечно, не выиграть. Обыватели счи-

тали, что войны бы и не было, если бы правительство не проявляло

изначальной «мягкости» к коммунизму. Р. Тафт и А. Ванденберг

были среди тех, кто освящал своим авторитетом такую оценку

событий.

Интервенцию, за исключением незначительных левых сил, под

сомнение никто не ставил — настолько сильны были антикоммуни-

стические настроения в стране. Беспокоил иной вопрос — как ве-

сти войну? Г. Трумэн, Д. Ачесон и большинство других государ-

ственных деятелей были за ограниченное «сдерживание», не до-

водя конфликта до войны с Китаем и СССР. Весьма влиятельным

оказалось направление, героем которого был командующий воо-

руженными силами США на Тихом океане и в Корее генерал

Д. Макартур. Поощряемый сторонниками крайнего курса в рес-

публиканской партии, он вел дело к развязыванию третьей миро-

вой войны. Осенью 1950 г., когда дела у интервентов шли неплохо

и Д. Макартур обещал к рождеству возвратить солдат домой, кон-

фликт в верхах удалось заглушить. С наступлением в ноябре — де-

кабре 1950 г. второй волны поражений агрессоров все всплыло

наружу. Выйдя из повиновения, Д. Макартур подверг публичной

критике президента и Пентагон за ведение войны. Г. Трумэн ре-

шился на важный шаг — уволил зарвавшегося генерала. В США

в апреле 1951 г. началось нечто невероятное. Широко популярным

было требование предать суду президента и государственного сек-

ретаря. Д. Макартур, не приезжавший с Дальнего Востока уже в

течение 14 лет, несмотря на самые высокие официальные пригла-

шения, наконец, возвратился домой. Его вояж с западного побе-

режья в Вашингтон превратился в триумфальный маскарад, устро-

енный авангардистами «холодной войны». Д. Макартур выступил

в конгрессе, где его 34-минутная речь часто прерывалась бурны-

ми аплодисментами. Многие конгрессмены и зрители плакали. Его

заключительная фраза — «победу нельзя заменить ничем» — во-

шла в классику «холодной войны».

Вскоре правительство несколько охладило пыл почитателей ге-

нерала, сумев доказать, что он вел страну к мировой войне в усло-

виях, когда на победу было трудно рассчитывать. Но сам эпизод

196,

весьма характерен. Он показал, насколько запутались правящие

верхи в своей авантюристической, глобально-милитаристской поли-

тике, насколько глубок был кризис курса на «сдерживание» ком-

мунизма и сколь опасные последствия несет «холодная война»

самому американскому народу.

В атмосфере истерии проходили выборы 1952 г. Выдвинув по-

пулярного генерала, обещавшего положить конец непопулярной к

тому времени войне, республиканская партия получила впервые

после 1928 г. реальные шансы на победу. Антикоммунистическая

истерия и травля «красных» были настолько сильны, что в помощь

Д. Эйзенхауэру логически требовалось придать кого-то из ведущих

знаменосцев этой кампании. Р. Никсон заслуживал такого воз-

награждения, и выбор пал на него. Он стал кандидатом в вице-

президенты. Республиканцы завоевали не только Белый дом, но и

обе палаты конгресса. Такого не бывало с 1928 г.

3. Дальнейшее обострение «холодной войны»

республиканцами

Смена правительства в Вашингтоне имела двойственный внеш-

неполитический резонанс. Широкие народные массы США были

уверены, что только испытанный солдат второй мировой войны —

генерал Д. Эйзенхауэр — может покончить с войной и не допу-

стить развязывания мирового конфликта. Генерал, как и обещал,

сразу после выборов, до вступления в должность, поехал в Корею.

Д. Эйзенхауэр действительно склонялся к миру, ибо не видел ни-

каких шансов на победоносный исход войны. Потерпев военное по-

ражение, правительство Соединенных Штатов с лета 1951 г. заго-

ворило о своем согласии на мирные переговоры. Республиканцы

довели до конца уже начатое дело.

Но руководство республиканской партии шло на мир под сов-

сем не мирными лозунгами. В избирательной кампании 1952 г. оно

откровенно дало понять, что, заключив незбежный теперь мир в

Корее, оно пойдет гораздо дальше «мягких» по отношению к ком-

мунистам демократов в разжигании «холодной войны». Во внешне-

политической части платформы республиканцев, творцом которой

был Д. Даллес, подвергалась резкой критике политика «сдержива-

ния» и провозглашался новый курс — на «освобождение» от ком-

мунизма народов, находящихся «под советским господством». Еще

осенью 1951 г. в качестве поправки к закону о помощи для взаим-

ной обороны было принято предложение Ч. Керстена об официаль-

ном ассигновании 100 млн. долл. на подрывную деятельность в

СССР и других социалистических странах. Республиканцы теперь

хотели это и другие разрозненные агрессивно-провокационные

акции возвести в ранг официальных доктрин. Они сочли момент

подходящим для поворота дальше вправо руля внешней политики.

Д. Даллес принял из рук умершего в 1951 г. А. Ванденберга ру-

ководство внешнеполитической деятельностью республиканской

197,

партии и сразу же сказал свое слово в определении ее направле-

ния.

За несколько дней до вступления в должность государственного

секретаря Д. Даллес заявил в сенатской комиссии по иностранным

делам: «Мы никогда не будем иметь обеспеченного мира или счаст-

ливого мира до тех пор, пока советский коммунизм господствует

над одной третью всех существующих народов и по крайней мере

пытается распространить свою власть на многие другие... Только

поддерживая надежду на освобождение, лишь используя ее, где

бы ни представилась для этого благоприятная возможность, мы

покончим с этой страшной опасностью».

Доктрина «освобождения» со всем ее милитаристским сопро-

вождением («отбрасывание», «массированное возмездие» и т. д.)

могла родиться только в обстановке милитаристского, антикомму-

нистического психоза, созданного крайней реакцией в годы корей-

ской войны. Д. Даллесу, стяжавшему лавры поджигателя войны

№ 1 на целое десятилетие, была свойственна и склонность к мора-

лизированию. Его моральный кодекс исходил из аморальности ней-

тралитета в «холодной войне», где все должно быть мобилизовано

против коммунизма — детские игрушки и атомное производство,

мысли и действия. О «мыслях» моралистов и идеологов углубле-

ния «холодной войны» можно судить по вышедшей в 1953 г. книге

социолога Д. Бэрнхэма «Сдерживание или освобождение», которая

является типичным трактатом по «отбрасыванию коммунизма» от

границ «несоветских стран»: «Перспектива освобождения предпола-

гает, что главная стратегическая цель в несоветских странах долж-

на состоять в том, чтобы поставить коммунистическую деятель-

ность вне закона. Я применяю эти слова в двояком смысле, имея

в виду: во-первых, убедить общественное мнение в том, что комму-

низм интеллектуально и морально стоит «вне закона» — за преде-

лами допустимых границ цивилизованного общества; и, во-вторых,

сделать практический вывод из этого, запрещая законом и подав-

ляя организованное коммунистическое движение». Кроме Д. Бэрн-

хэма, крупный вклад в идеологическое обоснование даллесовского

агрессивного курса внесли такие оруженосцы «холодной войны»,

как Р. Страус-Хюпе, С. Поссони и другие теоретики милитаризма

и агрессии.

Д. Даллес понимал, что прямо призывать к вторжению в СССР

в свете итогов второй мировой войны — дело мало перспективное.

Поэтому верхом дипломатического искусства он считал «баланси-

рование на грани войны».

С приходом к власти правительство Д. Эйзенхауэра показало,

что милитаризация экономики и внешней политики будет стоять в

центре его внимания. Оно бросило «новый взгляд на оборону»,

сутью которого было повышение эффективности вооруженных сил

США, дальнейшая гонка вооружений, рост роли военных во всей

системе «национальной безопасности» и более откровенная, устра-

шающая агрессивность по отношению к социалистическим странам

198,

и всему миру. Бизнес с одобрением встретил «новый взгляд на

оборону» — предстояло радикальное переоснащение вооруженных

сил, что сулило миллиардные прибыли. Поскольку в планах нового

правительства упор делался на стратегическую авиацию и атомно-

водородные бомбы, новейшие отрасли промышленности смотрели

на них с особым энтузиазмом.

«Новый взгляд на оборону» нашел и своих противников в пра-

вящих верхах. Это было неизбежно, так как ущемлялись интересы

флота и армии в угоду третьей ветви вооруженных сил — авиации.

Монополии, имевшие контракты с армией и флотом и давно вед-

шие свое производство для этих департаментов, почувствовали себя

обойденными. Их лоббисты пытались, если не торпедировать, то

видоизменить эйзенхауэровские проекты. Но авиация показала, что

за ней верх не только в воздухе, но и на земле. Авиация и

термоядерное оружие в короткий срок завоевали американскую

промышленность. В 1953 г. прямые военные расходы в три с

лишним раза превысили уровень 1950 г. С помощью этих гигант-

ских сумм все крупнейшие корпорации сумели в той или иной ме-

ре приобщиться к военному бизнесу. Особенно обогатились моно-

полии, связанные с авиа-ракетно-топливным производством: из

Техаса, Калифорнии и других центров новейших отраслей промыш-

ленности к государственному бюджету потянулись те, кто ранее

был провинциалом в бизнесе.

Доктрина «освобождения» предусматривала нанесение мощного

ядерного удара по противнику с использованием новейших средств

доставки, каковыми тогда мыслились модернизированные бомбар-

дировщики стратегической авиации. Республиканские военно-поли-

тические стратеги заявляли, что они не будут в своем планирова-

нии опускаться до «локальных войн», к типу которых они относили

и корейскую интервенцию. Воевать в Корее, подчеркивал Д. Эй-

зенхауэр, нельзя: так войну не выиграть. Он определил свою ли-

нию следующим образом: «Коммунистов надо заставить понять,

что если они предпримут крупный агрессивный шаг, мы ударим

избранными нами средствами в самый центр коммунистической

мощи». Это перекликалось с тем, за что так ратовал Д. Макартур

в начале корейской авантюры и на что не решилось правительст-

во Г. Трумэна.

«Пренебрегая» локальными войнами, Д. Эйзенхауэр и Д. Дал-

лес тем не менее отводили большую роль союзникам по агрессив-

ным пактам в деле пресечения «второстепенных» действий «комму-

нистов», их сухопутным войскам. «Новый взгляд на оборону» при

всем его империалистическом национализме был «интернациона-

лен»: он предусматривал дальнейшую активизацию военных бюд-

жетов и планов союзников. Республиканцы обвиняли демократов

в том, что те слишком много средств ассигновали союзным стра-

нам, культивируя в них нездоровые настроения: американцы за

все заплатят. На апрельском заседании совета НАТО в 1953 г.

делегация США навязала союзникам концепцию «постоянного

199,

наращивания сил», согласно которой сами европейские государст-

ва должны больше заботиться о собственной обороне, прибегая к

помощи Соединенных Штатов лишь в крайнем случае. После де-

кабрьской сессии совета НАТО Д. Даллес констатировал, что эта

концепция нашла «общее одобрение» в Европе.

12 января 1954 г., после того как силы агрессии были поставле-

ны на передовые линии и дома и за рубежом, Д. Даллес выступил

с самой воинственной речью за всю свою дипломатическую дея-

тельность. В ней он указал, что в любой «критической ситуации»

США будут обращаться к «устрашающей силе массированного

возмездия» и действовать «немедленно средствами и в местах по

нашему выбору». Это выступление напугало не «коммунистиче-

ский мир», а самих американцев, которые, по выражению одного

из американских буржуазных историков, пришли в состояние «оце-

пенения от страха». |В самом деле, перспектива обещалась не за-

манчивая: из-за любого конфликта дело могло дойти до всеобщей

ядерной войны. Американская литература правильно считает дал-

лесовскую речь «зенитом холодной войны». Заявление Д. Даллеса

не было изложением только личных взглядов государственного

секретаря. Как свидетельствовали солидные органы буржуазной

печати, оно отражало точку зрения президента и решения, приня-

тые Советом национальной безопасности. Нечто созвучное Д. Дал-

лесу высказывал в это время вице-президент Р. Никсон, агитиро-

вавший за «массированные, мобильные силы возмездия». Испытав

1 марта 1954 г. первую водородную бомбу, агрессивные круги

США получили мощное оружие для реализации даллесовских

внешнеполитических доктрин. Мир, как того и хотел Д. Даллес,

стоял «на грани войны».

Эта ситуация породила не только страх в широких кругах аме-

риканского народа. Она вызывала известное недоумение. Авантю-

ризм и беспочвенность доктрины «массированного возмездия» по

отношению к «центру», т. е. СССР, свойственные ей с самого на-

чала, стали еще более очевидными после того, как до сознания

американцев дошло, что Советский Союз-имеет ядерное, включая

водородное, оружие. Правящим кругам к тому же, вероятно, еще

тогда было известно, что СССР первым сделал выдающиеся шаги

в межконтинентальном ракетостроении.

За год пребывания у власти республиканцы своими милита-

ристскими лозунгами завели внешнюю политику США в тупик.

Мировая война или модификация доктрин «освобождения» и «мас-

сированного возмездия»? —• этот вопрос уже в первые месяцы

1954 г. неотступно стоял перед правительством Д. Эйзенхауэра.

Правящим кругам в результате мучительного выбора пришлось

пойти на попятную, и в апреле 1954 г. государственный секретарь

выступил с важной статьей в журнале «Форин афферс», не скры-

вая в отличие от Д. |Кеннана в 1947 г. своего авторства. «Чтобы

сдержать агрессию, — нравоучительно писал Д. Даллес, — важно

проявлять гибкость и располагать средствами разнообразного реа-

200,