Сивачёв Н.В., Язьков В.Ф. Новейшая история США. 1917-1972

Подождите немного. Документ загружается.

Изучая проекты послевоенного мира, вышедшие из-под пера

представителей государственных и частных органов и отдельных

лиц, нельзя не убедиться, что предвоенное деление их авторов на

«изоляционистов» и «интернационалистов» к ним неприменимо^

потому что «изоляционизм» как направление к концу войны прак-

тически канул в Лету.

Если начать спектральный анализ внешнеполитических кон-

цепций с построений официальных правительственных кругов, то

следует сразу же заявить, что характеристика их представляет

наибольшие трудности. Они проистекают по многим причинам —

большей степени несоответствия публичных заявлений реальным

планам, чем это свойственно тем, кто не нес прямой ответствен-

ности за государственный курс; наличию в официальных сферах

деятелей с различными взглядами и планами, которых объединяет

в правительственную упряжку сила вынужденных обстоятельств,,

а не единомыслие; мобильности официального курса, вызываемой

изменениями внутриполитической и международной обстановки.

Официальный, рузвельтовский курс можно считать и единым це-

лым и комплексом противоречий. Последние носили и статический,

и динамический характер. Г. Гопкинс всегда отличался от Д. Бирн-

са, Э. Стеттиниус — от Г. Трумэна. Их динамика лучше всего

видна при сравнении мыслей и действий всех, за редким исклю-

чением, государственных деятелей США в 1942—1943 гг. и вес-

ной—летом 1945 г. Те же самые люди, которые восхищались му-

жеством русских в 1941—1943 гг. и посылали официальные при-

ветствия Национальному совету американо-советской дружбы, с

весны—лета 1945 г. стали глашатаями жесткого курса по отноше-

нию к СССР. Официальный курс претерпевал изменения посте-

пенно, но резко это бросилось в глаза с приходом в Белый дом

Г. Трумэна, когда отодвигать решение международных проблем

было уже нельзя. Началась и смена лиц, но особенно ускорилась

эволюция персонала, определявшего и осуществлявшего внешнюю

политику. В официальном курсе правительства Ф. Рузвельта —

Г. Трумэна уживались тенденции и к сохранению сотрудничества

великих держав после войны, и к одностороннему навязыванию'

американских планов мирового гегемонизма. Последние усилива-

лись по мере приближения к победе и ассоциировались с новым

президентом, ибо Ф. Рузвельт сошел со сцены с текстом ялтинских

соглашений в руках. Поэтому официальную политику правитель-

ства можно с полной достоверностью, хотя и с изрядной долей

относительности, подразделять на рузвельтовскую, где на первом

плане стояли идеи какого-то сотрудничества с СССР и демократи-

ческого мира, и згрумэновскую, в которой верх уже успели взять

империалистические концепции, формировавшиеся еще при Ф. Руз-

вельте в разных кругах и на различных уровнях.

Рузвельтовской тенденции была весьма близка линия группы'

У. Уилки в руководстве республиканской партии, изложенная быв-

шим ее кандидатом в президенты в опубликованной в апреле

151,

1943 г. 2-миллионным тиражом книге «Единый мир», которую он

написал после продолжительной поездки по заданию Ф. Рузвельта

в СССР, Китай и другие страны. Он нашел в этих государствах

«глубокую дружбу» и «резервуар доброй воли» по отношению к

США. Основные выводы им были сделаны, разумеется, на основе

увиденного в СССР. Уилки уделил большое внимание вопросам

заблаговременной выработки планов послевоенного мира. Он вы-

ступал с позиций либерального экспансионизма, хотел видеть мир,

состоящим из политически независимых, но экономически интегри-

рованных под эгидой США стран. «Америка, — писал он, — долж-

на выбрать один из трех курсов после этой войны: узкий нацио-

нализм, который неизбежно приведет в конце концов к потере на-

шей собственной свободы; интернациональный империализм, что

означает принесение в жертву свободы других народов; или созда-

ние такого мира, где будет равенство возможностей для каждой

расы и нации. Я убежден, что подавляющее большинство амери-

канского народа выберет последний путь. А чтобы сделать этот

выбор эффективным, мы должны выиграть не только войну, но и

мир — и должны начать выигрывать его немедленно». Но популяр-

ность либерально-экспансионистских идей «единого мира» стала

падать к концу войны. От концепции «единого мира» оставалась

только идея экспансионизма, вылившаяся в откровенный империа-

лизм.

Будущее внешней политики было за комбинацией трумэнов-

•ского направления с влиятельной группировкой республиканцев

во главе с бывшим «изоляционистом», ярым империалистом А. Ван-

денбергом. В ходе избирательной кампании 1944 г. А. Ванденберг

вступил в тесный альянс с советником Т. Дьюи по внешнеполити-

ческим вопросам — Д. Даллесом, и «старые друзья» развернули

лихорадочную активность по формированию реакционного курса

внешней политики США после войны. Группа А. Ванденберга —

Д. Даллеса к началу 1945 г. увидела, что наступает ее час, что

ширится поддержка со стороны деловых кругов их «решительной»

позиции. Уже Ф. Рузвельт это признавал и санкционировал.

13 февраля 1945 г. было объявлено о назначении А. Ванденберга

членом делегации на предстоявшей конференции в Сан-Франциско

по выработке устава ООН. В качестве советника делегации назна-

чили другого лидера этой группировки — Д. Даллеса.

В годы войны в США вышло немало книг, брошюр и статей,

где популяризировались внешнеполитические концепции и планы

послевоенного устройства мира. В них было множество оттенков

и кренов, что приближало их или к Ф. Рузвельту, или к У. Уилки,

или к Г. Трумэну, или к А. Ванденбергу. Еще в феврале 1941 г.

магнат прессы Г. Люс опубликовал статью «Американский век», в

которой утверждалось, что именно таковым суждено стать XX в.

и что вот он, этот век, наступает. Идеология «американского ве-

ка» как нельзя лучше подошла к трумэновско-ванденберговской

вариации в правящих верхах США в завершающий этап войны.

.552

Перечисленные выше группы были активно «интернационалист-

скими», различаясь между собой степенью агрессивности и экспан-

сионизма.

Несколько особое место в спектре внешнеполитических кон-

цепций правящих кругов занимали взгляды сенатора Р. Тафта и

его приверженцев, каковых было немало у этого человека, четы-

режды всерьез рассчитывавшего быть выдвинутым на пост прези-

дента. Правда, он ни разу этого не добился, и причиной тому в

первую очередь была его внешнеполитическая программа. «Изо-

ляционизм» исчез из главного русла внешнеполитических концеп-

ций США в годы войны. Р. Тафт не был исключением, но он ока-

зался наименее реконструированным «изоляционистом» из всех ве-

дущих деятелей республиканской партии и всего довоенного «изо-

ляционизма». Р. Тафт тоже хотел бы видеть мир «американским»,,

но с минимумом активности и вмешательства США. В опублико-

ванной в феврале 1944 г. статье в приложении к «Нью-Йорк

тайме» он отразил в полной мере степень своего отхода от «изоля-

ционизма». Однако его предостережения против военных союзов,,

против участия в международных полицейских силах, его оговорки

по поводу вступления в международную организацию типа Лиги

наций делали сенатора слишком старомодным для «американско-

го века». Империалистов тем не менее привлекали в Р. Тафте-

его антисоветские выступления и его согласие использовать во-

оруженные силы против всякого посягательства на американские

интересы. Он предлагал больше опираться на свои собственные

силы, нежели доверять союзникам, действуя решительно и уводя

назад войска сразу же после наведения порядка.

Линия Р. Тафта также вписывалась в общий курс внешней

политики американского империализма перед окончанием войны.

Этого нельзя сказать о направлении, которое олицетворял вице-

президент Г. Уоллес, ставший в 1945 г. лишь министром торговли,

да и то в результате больших усилий Ф. Рузвельта, предпринятых

под давлением КПП и других прогрессивных организаций: сенат-

долго не давал своего согласия. В правящих кругах США Г. Уол-

лес был самым последовательным и искренним сторонником демо-

кратического мира и всеобщего сотрудничества народов и госу-

дарств после разгрома фашизма. В мае 1942 г. он произнес важ-

ную речь в этом духе, а год спустя вышла его книга «Век простого

человека», в которой он противопоставил свои демократические*

идеи концепциям «американского века». Популярность вице-прези-

дента была велика, но с переломом в ходе войны его взгляды

встретили решительный отпор среди экспансионистов-империали-

стов всех оттенков: от Ф. Рузвельта до Д. Даллеса. В 1944—

1945 гг. с ним вместе были лишь левоцентристские круги в руко-

водстве КПП, коммунисты, некоторые социалисты и отдельные-

представители прогрессивной интеллигенции. Империалисты в кор-

не отвергали уоллесовскую идею мирного сотрудничества с СССР.

К. Хэлл называл Г. Уоллеса и поддерживавшего его С. Уэллеса

153,

«послевоенными мальчиками-мечтателями». А. Ванденберг считал,

что идеи Г. Уоллеса терроризируют «среднего американца». Про-

тивники демократического мира воспользовались элементами мес-

сианского доктринерства в построениях вице-президента, превратив

его в объект публичного издевательства.

Г. Уоллес находился в плену иллюзий о «прогрессивности»

американского капитализма, который принесет благо всему миру.

Свои идеи он облачил в религиозно-мистическую оболочку. Отсут-

ствие научного анализа сущности американского капитализма и

более глубоких причин социального прогресса, чем просвещение,

религиозная мистика, конечно, были слабыми сторонами системы

взглядов Г. Уоллеса. Однако было бы неправильным считать тео-

ретически ложной его идею демократического мира и сотрудниче-

ства народов. Она была даже политически логичной, если следо-

вать логике военного сотрудничества правительств и народов, за-

крепленного многими официальными решениями тех лет, особенно

тегерано-ялтинскими. Она просто оказалась политически отверг-

нутой, ибо в правящих кругах подавляющее большинство вставало

на откровенно империалистические рельсы. Идеи Г. Уоллеса к

концу войны уже выносились за скобки не только официального

курса, но и концепций, схем, планов, из арсенала которых черпа-

лись рецепты государственной внешней политики. Но они не были

вынесены абсолютно и бесследно.

Если всмотреться в выше нарисованный внешнеполитический

спектр, то нетрудно заметить, что к концу войны в нем почти все

было окрашено в империалистические, гегемонистские, экспансио-

нистские цвета. Его демократический, прогрессивный аспект таял

и исчезал вместе с понижением в должности Г. Уоллеса, смертью

У. Уилки и Ф. Рузвельта, потерей власти и уходом с политической

арены советников 32-го президента, поправением тех, кто удер-

жался на своих постах, и наплывом в официальное окружение но-

вого президента носителей жесткого курса и активного экспансио-

низма. Показательна, например, судьба известного плана Г. Мор-

гентау о разделе Германии на несколько частей и превращении

ее в группу пасторальных государств. Еще при Ф. Рузвельте, а

более решительно при Г. Трумэне, он был отвергнут, но не потому,

что этот план заключал в себе неоправданную несправедливость

по отношению к немецкому народу, а из-за того, что не увязывал-

ся с расчетами на сохранение военно-промышленного, милитарист-

ского потенциала фашистской Германии в будущей борьбе с СССР

и демократическими силами Европы. Грубая форма, в которой

перед Потсдамской конференцией был освобожден с поста мини-

стра финансов Г. Моргентау, еще раз подчеркивала отрицательное

отношение Белого дома к его плану. За два с небольшим месяца

Г. Трумэн уволил 6 министров из 10. Остались Г. Уоллес и Г. Икес,

выглядевшие чужаками в Вашингтоне, Г. Стимсон, который дол-

жен был находиться на посту до победы над Японией, и Д. Форре-

стол. Последний процветал, пока не выбросился из окна военно-

154,

морского госпиталя в состоянии полнейшего психического рас-

стройства.

Правящие круги США не могли сразу повернуть внешнеполи-

тический курс правительства в сторону одностороннего, империа-

листического решения послевоенных проблем, ибо слишком тяжел-

был груз обязательств и лозунгов, слишком популярны были иде»

сотрудничества великих и малых народов, сумевших разгромить-

фашизм. Правительству США даже пришлось взять на себя новые

обязательства по демократическому устройству мира, зафиксиро-

ванные в решениях Сан-Францисской (апрель—июнь 1945 г.) №

Потсдамской (июль —август 1945 г.) конференций. Но верх брали

иные тенденции. Они достаточно четко проявились в серии дейст-

вий правительства США. Отношение к СССР нашло свое выраже-

ние в резком обращении с В. М. Молотовым в Вашингтоне в апре-

ле 1945 г., когда Г. Трумэн продемонстрировал провинциально-

миссурийский уровень своего дипломатического этикета. Затем

последовала попытка шантажа СССР (а заодно Англии и осталь-

ного мира) внезапным прекращением поставок по ленд-лизу. Даже-

Г. Трумэн понял, что перегнул палку, и пошел на попятную, вре-

менно продлив их, ибо предстояло завершение разгрома Японии,,

с которой СССР не находился даже в состоянии войны. Как убе-

дительно показано в книге американского историка Г. Алпровица

«Атомная дипломатия: Хиросима и Потсдам», в апреле 1945 г. в

Вашингтоне решили было провести немедленную пробу сил рус-

ских, чтобы дать почувствовать им американский кулак. Кое-что>

уже было предпринято по инициативе А. Гарримана и других экс-

пертов по русским делам. Но пришлось внять голосу Г. Стимсона,.

который сумел убедить президента, что противостоять русским

пока нечем — армия должна быть переведена с европейского теат-

ра на дальневосточный, а затем демобилизоваться, а атомная бом-

ба оставалась загадкой. Кроме того, советские вооруженные СИЛЬР

представлялись в высшей мере желательным союзником в сухо-

путной войне с Японией в Китае и на островах. Г. Стимсон пред-

ложил оттянуть конфронтацию до испытания и применения атом-

ной бомбы. Последовала миссия Г. Гопкинса в Москву, которого'

приняли так же хорошо, как и четыре года назад, только в более

оптимистической обстановке.

Правящие круги США встретили окончание войны в Европе-

без всякого энтузиазма. (В дневниках А. Ванденберга об этом

факте нет даже упоминания!) Их явно беспокоило будущее, в ка-

честве главной черты которого уже определенно вырисовывался

подъем сил мира, демократии и социализма.

На учредительной конференции ООН в Сан-Франциско, где,,

как это точно подметила американская печать, главную роль в

делегации США играл не ее глава — государственный секретарь.

Э. Стеттиниус, а республиканцы А. Ванденберг, Д. Даллес и

Н. Рокфеллер, американцы внесли первый крупный вклад в под-

рыв ее принципов. Они добились включения в устав поправок о

155,

праве на «региональную оборону», что позднее было использовано

в качестве юридической основы при создании агрессивных блоков.

Не (В пример судьбе Лиги наций, сенат США молниеносно и почти

единогласно (89:2) ратифицировал 28 июля 1945 г. Устав ООН.

Принятие Устава ООН, решения Потсдамской конференции и

ряд других мер свидетельствовали о том, что послевоенный курс

правительства США все еще находился где-то между уходящими

демократическими идеалами, за которые воевали народы мира,

включая их собственный, и наступающими концепциями амери-

канского империалистического господства. В целом правительство

Соединенных Штатов вплоть до разгрома Японии оставалось вер-

ным союзническим решениям о ведении войны до победного конца.

Ни правительство Трумэна, ни круги, стоявшие правее Белого

дома, не помышляли о сохранении фашистских режимов в побеж-

денных государствах. Но они хотели такого послевоенного устрой-

ства, где бы СССР был ослабленным и изолированным от мира:

освобожденные народы Европы и Азии шли «праведным», «демо-

кратическим», т. е. антисоциалистическим путем; бывшие цитадели

реакции и фашизма, сменив свою непривлекательную внешность,

учились жить у американцев; колонии переключились на амери-

канскую орбиту, сохраняя связи и со своими «законными» метро-

полиями; Англия и Франция послушно следовали в фарватере

американской политики; Латинская Америка оставалась заповед-

ным полем для монополий США. На таких условиях правительство

США и практически весь господствующий класс соглашались быть

сторонниками «международного сотрудничества» и «интернацио-

нализма».

Сбросив две бомбы на города Японии, предназначив их одно-

временно всем, кто мог как-то по-другому понимать международ-

ное сотрудничество и интернационализм, империалистические

правящие круги США приступили к мерам конкретного устройства

послевоенного мира.

ГЛАВА VI

ФОРМИРОВАНИЕ ПОСЛЕВОЕННОГО КУРСА

ВО ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ (1945-1948 гг.)

1. Проблемы реконверсии

На следующий после капитуляции Японии день президент

Г. Трумэн заменил на своем рабочем столе .модель пушки изящно

выполненным миниатюрным плугом, .как бы отмечая этим вступле-

ние страны в период реконверсии—возвращения жизни нации на

мирные рельсы. Однако возвращение к миру оказалось куда слож-

нее перестановки декораций в кабинете президента, несмотря на

то, что планы его разрабатывались еще в самом начале войны.

В США встретили конец войны в Европе 'без того энтузиазма,

который был характерен для СССР. Американцев омрачало не то,

что еще предстояло довершить разгром Японии: несмотря на сек-

ретность ялтинских соглашений, было ясно, что СССР примет уча-

стие в войне на Дальнем Востоке и японский милитаризм немед-

ленно окажется перед угрозой неминуемого краха. Их гораздо

больше пугало великое множество внутренних и международных

проблем, надвигавшихся на США вместе с воцарением мира. И по-

этому они говорили не о «победе», а об «окончании войны», ибо

ни у кого не было уверенности в «победе» над вырисовывавшимися

острыми экономическими, социальными и политическими пробле-

мами.

Страх и сомнения охватили все слои общества. Монополии, от-

выкшие в период войны от чувства постоянной неуверенности в

конъюнктуре, больше всего боялись падения прибылей. Их также

пугала возможность возвращения к социальному реформаторству

типа «нового курса», которое связало бы их деловую инициативу.

Наиболее реакционные из них даже заявляли, что реформы приве-

дут к коммунизму, и требовали отказа от самой идеи социальной

ответственности капиталистов за судьбу низших слоев общества.

В этих кругах своего рода манифестом стала опубликованная в

Лондоне книга австрийца Ф. Хэйека «Путь к рабству», нашедшая

157,

вместе с автором истинную родину в США. Он утверждал, что

нацизм и либерализм '«нового курса» имели одни и те же корни,

что вся «западная цивилизация» (т. е. буржуазная система) погиб-

нет, если она будет и дальше опираться на идеи «национального

экономического планирования».

Р е а кц ио ни о-инд и в и дуал истичеак и е взгляды Ф. Хэйека, извра-

щенно отражавшие факт становления государственно-монополисти-

ческого капитализма в высоко развитых буржуазных государствах,

были как нельзя кстати для периода реконверсии, когда монополии

любыми путями открещивались от государственного регулирова-

ния в его либеральной форме.

Носителям этой точки зрения противостояли не менее влиятель-

ные буржуазные круги, которые имели сильные позиции в правя-

щих верхах, а также поддерживались широким кругом ученых нео-

либерального направления. Экономисты и социологи кейнсианской

школы — Э. Хансен, А. Бэрли, Г. Файнер и др. — предостерегали

правительство от попыток возврата к «нормальности», напоминая,

к чему это привело в 20-е годы. Они требовали не поддаваться

ложным призывам к «свободе» и «демократии». Г. Файнер в моно-

графии «Путь к реакции» (1946 г.) удачно разоблачил реакцион-

ный смысл этих призывов в устах Ф. Хэйека и ему подобных, заме-

тив, что именно «те, кто в свое время восхвалял фашистский ре-

жим, аплодировали затем книге «Путь к рабству». Неолибералы

считали наилучшим рецептом против распространения идей социа-

лизма продолжение традиций «нового курса», т. е. государственно-

монополистический путь. Они ратовали за «капитализм благосо-

стояния», начав широким фронтом разработку концепций «нового»

капитализма.

В первые же послевоенные годы стало набирать силы неокон-

сервативное направление в идеологии и политике господствующего

класса, формировавшееся из прозревавших сторонников «твердого

индивидуализма» и поправевшей части неолибералов. Неоконсерва-

торы признавали необходимость активизации роли государства, но

не в таком темпе и не так панически, как это было в первые годы

правления Ф. Рузвельта. Одновременно они хотели более частой

помощи государства в сдерживании профсоюзного движения.

Страхи, владевшие американцами, в конце концов сводились

к одному — боязни кризиса. Его ожидали буквально все, и все

были немало удивлены, что ожидания не оправдались. Экономиче-

ская машина США заработала совсем не так, как в 1920 —

1921 гг., и неуверенность сменялась более радужными перспекти-

вами. Каждая социальная группа и каждый индивидуум стре-

мились занять более прочное и надежное место в обществе, при-

ступавшем к мирной жизни.

Стране в первую очередь предстояла военная и экономическая

демобилизация, а также решение проблемы деконтроля, ибо регу-

лирование проникло в военное время во все сферы жизни. Рекон-

версия началась уже в период войны и проводилась под общим

158,

руководством Службы военной мобилизации и реконверсии. Еще

в 1944 г. конгресс принял «солдатский билль о правах» с целью

обеспечить ветеранов войны определенными экономическими и со-

циальными льготами и исключить их из числа потенциально недо-

вольных своим положением элементов. Закон предусматривал

выплату по безработице в размере 20 долл. в неделю сроком на

52 недели, предоставлял на благоприятных условиях займы для

строительства собственного дома или открытия своего предприя-

тия, обеспечивал бесплатное обучение различного типа, включая

вузовское и профессионально-техническое, в течение 4 лет. Эта

мера была принята весьма кстати, так как в 1945—1946 гг. армия

США не демобилизовалась, а, по признанию Г. Трумэна, просто

«развалилась». Пентагон планировал в течение года уволить 2 млн.

человек, но в результате массовой кампании за немедленное воз-

вращение солдат домой пришлось отпустить свыше 12 млн. солдат

и офицеров.

Каковы были главные движущие силы и факторы, которые пре-

дотвратили наступление кризиса и обеспечили подъем экономики в

первые три-четыре послевоенных года? США в отличие от стран

Европы не только не понесли никакого материального ущерба в

войне, но получили в ее результате хорошо слаженный производ-

ственный механизм, какого они не имели в течение 10 предвоенных

лет, а также огромной емкости международные рынки. Экономика

военного периода создавала благоприятные условия и для форми-

рования емкого внутреннего рынка в мирное время. Несмотря на

высокие налоги, у населения США оставались значительные денеж-

ные средства, которые не могли быть израсходованы на потребле-

ние из-за узости потребительского рынка в

1941

—1945 гг. Доста-

точно сказать, что в 1945 г. в результате неудовлетворенного спро-

са в стране насчитывалось 129 млрд. долл. ликвидных накоплений,

готовых создать немедленный спрос на товары широкого потребле-

ния и на капитальное строительство. Важную роль сыграла и

политика возвращения монополиям тех миллиардных сумм, кото-

рые с них были собраны в военное время в порядке обложения

непомерной сверхприбыли. Наконец, нельзя не учитывать и регу-

лирующего вмешательства федерального правительства, которое

через различные экономические, социальные и иные каналы вноси-

ло элемент стабилизации в хозяйственное развитие, стараясь не

допустить спада. Сам факт психологической подготовки населения

к возможности кризиса также в какой-то мере содействовал его

предотвращению, ибо он способствовал активизации всех антикри-

зисных усилий.

Индекс промышленного производства (1947—1949 гг. = 100),

упав со 110 в 1945 г. до 90 в 1946 г., в связи со свертыванием

военного производства и переводом промышленности на мирные

рельсы, в 1947 г. поднялся до 100, а в 1948 г. — до 103. Безрабо-

тица в 1947—1948 гг. держалась на уровне 3,8% рабочей силы

(2,3 млн. человек).

159,

Крупные корпорации с помощью правительства начали перево-

дить (и сумели в относительно короткий срок перевести) военные

предприятия на производство мирной продукции. Увеличился

спрос на новейшее оборудование, для замены изношенного или

устаревшего за годы кризисов и войны. Ситуацией воспользовались

мелкие и средние предприятия, вклинившись в те сферы, где им

ранее было гораздо труднее конкурировать с крупным бизнесом,—

в область производства потребительских товаров краткосрочного

пользования, включая мелкие услуги. В США поднялась кратко-

временная волна своеобразного грюндерства. Если война нанесла

удар по мелкому производству, то в 1945—1947 гг. оно на время

несколько укрепило свои позиции.

Аналогичной была картина и в сельском хозяйстве, где в 1945—

1947 гг. сохранилась благоприятная рыночная конъюнктура. В эти

годы процесс сокращения количества ферм продолжался, но их

население увеличивалось (абсолютно и относительно) за счет пре-

вышения притока на фермы над миграцией с ферм. После первой

мировой войны такое явление наблюдалось только в 1933 г., и

объяснялось оно не процветанием сельского хозяйства, а безыс-

ходностью положения миллионов безработных в городах.

После войны широкой популярностью пользовалась идея лик-

видации всех видов контроля над экономикой, установленного в

1933—1945 гг., особенно в последние пять лет. Предприниматели

не мирились с регулированием цен, однако соглашались с контро-

лем за уровнем зарплаты, который помогал сдерживать требова-

ния профсоюзов. Профсоюзы решительно боролись против продол-

жавшегося в измененном виде и после войны замораживания зар-

платы, одновременно призывая к сохранению мер по пресечению

спекуляции и инфляции. Борьба вокруг судеб государственного

контроля военного времени занимает важнейшее место в период

реконверсии. Правительство Г. Трумэна не могло согласиться на

прекращение контроля, ибо это углубило бы и без того острые

социальные конфликты. Цены росли стремительно. Из-за недостат-

ка товаров процветал черный рынок. Вошло в обычай продавать

залежалые товары в качестве нагрузки к дефицитным статьям тор-

говли. Всюду бытовал товарообмен: квартиру — за машину, би-

леты на футбол — за качественные спиртные напитки и т. д. Мыло

и сахар стали также предметами обмена. Черный рынок по мере

ослабления контроля за ценами расширился по сравнению с года-

ми войны. До 75% новых легковых машин продавалось там. Целой

серией ударов по контрольным механизмам военного времени кон-

гресс, преодолевая сопротивление Г. Трумэна, ликвидировал к кон-

цу 1947 г. все контролирующие администрации. Однако состояние

войны продолжалось до 31 декабря 1946 г., а некоторые чрезвы-

чайные полномочия президента действовали и в течение значитель-

ной части 1947 г. Это говорит о том, что правящие круги опаса-

лись бесконтрольного развития рыночной стихии и экономической

борьбы.

160,