несвободы“ просто очень не совпадали по фазам: у них можно то, чего нельзя
было у нас, но и наоборот! Кто свободнее? – вопрос неудачный, ясно, что
все мы несвободны, пока живы. „Нет, ну а всё-таки, кто свободнее?“ Что ж,
измерение количества личной свободы – дело настолько затейливое, что сразу
же располагает к упрощениям. Про себя лично могу сказать, что мне свободнее
жилось в СССР, многие естественные человеческие чувства и движения не
приходилось скрывать и прятать….
Допустим, лектор в американском университете скажет студентам что-
нибудь крамольное: нет, не призовёт взорвать ещё пару-тройку небоскрёбов,
а, например: „Стремление наших женщин сделать карьеру, передав своих детей
на руки "бебиситтерам", не бесспорно и может привести Америку к тяжёлым
последствиям“ . Что ж, сказал и сказал, в „1-й отдел“ его для „беседы“ никто не
вызовет. Но в конце семестра, очевидно, скажут: „Дорогой доктор Х., мы весьма
благодарны Вам за сотрудничество! К сожалению, слишком мало студентов
заинтересовано в Ваших лекциях, поэтому у нас нет возможности предложить
Вам читать курс в следующем семестре. Желаем удачи!“ Бедняга начнёт искать
работу, разошлёт письма в другие университеты, те, естественно, свяжутся с
его прежними работодателями. Через некоторое время он получит несколько
аккуратных конвертов: „Дорогой доктор Х., мы благодарим Вас за интерес к
нашему университету. К сожалению, у нас сейчас нет и не предвидится новых
вакансий, но мы сохраним Ваше заявление на будущее. Желаем удачи!“ Скоро
он заметит, что его друзья-приятели, с которыми он пил кока-колу в обеденный
перерыв, все куда-то подевались, вокруг него – вакуум...
Наверное, у кого-нибудь по прочтении моих записок возникнет вопрос
– зачем и кому нужны там все эти феминизмы-мультикультурализмы?
Полагаю, для того, чтобы успешно управлять населением, необходимо выбить
из-под ног у человека всякую почву – от национальной принадлежности,
до половой и семейной роли. Тогда государство, с его послушными СМИ
и другими „приводными ремнями“ , легко заполнит образовавшуюся пустоту.
Отныне именно государство, и только оно, сможет объединять плавающих в
невесомости людей. Тут всё время говорят: „Чем больше разнообразия, чем
пестрее общество, тем прочнее демократия“ , да и в России многие в это верят.
Что ж, тогда самую совершенную демократию надо было строить сразу же после
падения Вавилонской Башни! (Очевидно, в те дремучие времена не хватало
телевидения и газет, оттого несознательные люди вскоре снова объединились
по национальным признакам, и блестящий шанс был упущен)…
... Однажды в Торонто я наблюдал празднование юбилея крупной больницы:
уличное движение было перекрыто, и всех желающих катали с песнями
на гигантском, более чем 20-тиместном велосипеде. Это была огромная
конструкция, где люди, сидящие в 3 ряда, крутили педали. На отдельном
сидении ехал „инструктор“ , управляющий всей махиной. Тогда я подумал,
что вот передо мной аллегория западного мироустройства: всё делается дружно,
с улыбками и под музыку; перед каждым установлен персональный руль, но –