«моделей» счастья — общепризнанных и
личных, в рамках которых счастье
соотносится с благом — с обладанием им
или созиданием его. Однако и здесь
«возможны варианты».
В гуманистической этике существует
мнение: для того чтобы человек был
счастлив, он должен не иметь, а быть (Э.
Фромм) — быть нравственно
автономной, самодостаточной
личностью, отличающейся
определенными моральными качествами.
Поэтому счастье — это осуществление
внутренней свободы, процесс реализации
глубочайшего личного «хотения».
Необходимые условия счастья:
Объективные — удовлетворение
основных жизненных потребностей
человека. Поэтому материальное
благополучие и жизненный комфорт —
еще не счастье, а лишь норма
человеческого существования, условие
счастья.
Субъективны — внутренняя готовность и
способность личности к счастью —
своего рода талант, в котором
проявляется глубина и яркость личности,
ее внутренняя энергия. В конечном счете
это — нормальное состояние человека. И
поэтому отказ от счастья есть
предательство личности, подавление в
себе собственной индивидуальности, а
утрата способности к счастью –
показатель деградации личности,
душевного хаоса, неспособности найти
главную линию в жизни.
Итак, для счастья необходимы
следующие условия:
-оптимальное удовлетворение
материальных потребностей;
-самореализация личности через
профессиональную деятельность и
бескорыстное общение. Некоторые
особенности и «законы» счастья
Счастье можно обрести только в процессе
самоосуществления, самореализации
личности. Оно невозможно при
пассивном образе жизни.
Счастье не есть непрерывное состояние
радости. В нем нельзя пребывать, как в
некоей «зоне непрекращающихся
удовольствий». Это миг, «звездный час»
человека, наиболее яркие точки его
жизни.
Предчувствие, предвкушение счастья, его
ожидание часто значительнее, острее и
ярче, чем его осуществление.
Счастье существует только во взаимном
общении, во взаимодействии людей. Им
нельзя владеть, обособившись ото всех.
Для счастья всегда нужны другие: только
тогда, когда другие приобщены к
«моему» счастью, а я к счастью других —
только тогда счастье сохраняет свою
полноценность, наполненность.
Счастье не может быть абсолютным. Оно
— не полное отсутствие несчастий, но
способность преодолевать невзгоды и
неудачи. Счастье временно, преходяще.
Когда мы счастливы, мы всегда
испытываем неосознанный страх: страх
потерять счастье, страх, что оно пройдет,
кончится. Это, с одной стороны, омрачает
счастье, придает ему привкус горечи, а с
другой — ориентируем нас на бережное
отношение к счастью.
Счастье не есть безмятежность и
спокойствие, оно всегда сопряжено с
борьбой — преодолением тех или иных
обстоятельств. Переживание полноты
бытия, достижение глубокой:
внутреннего удовлетворения невозможно
без преодоления собственной инертности,
пассивности, внешних обстоятельств,
наконец, без преодоления «самого себя».
Счастье может базироваться не только на
высоких моральных ценностях, в его
основе могут лежать и антиценности ради
которых человек иногда сознательно идет
на саморазрушение личности, будучи не в
состоянии отказаться от мгновений пусть
призрачного, но счастья.
Мера счастья зависит от степени
нравственности индивида: удовольствие в
жизни может испытать каждый, счастье
— только по-настоящему нравственный
человек.
31.. ПРИКЛАДНАЯ ЭТИКИ.
ПРОБЛЕМЫ. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ.
Прикладная этика – совокупность
принципов, норм и правил,
выполняющих на основе нормативной
этики практическую функцию научения
людей должному поведению в
конкретных ситуациях и в определенных
сферах их жизнедеятельности. Сущность
прикладной этики заключается,
следовательно, в конкретизации
общечеловеческих моральных норм и
принципов применительно к данным
ситуациям, для отдельных групп людей, с
учетом специфики жизнедеятельности.
Прикладная этика (ПЭ) аккумулирует в
себе взаимодействие этической теории,
моральной жизни и нравственного
воспитания личности, разрабатывает
специальные формы и технологии этих
процессов и управления ими. Она не
просто использует теоретические
этические наработки, а превращает их в
специфическую, практически новую
информацию, преобразованную для
новую конкретной деятельности или
ситуации.
Специфичность ПЭ проявляется в ряде ее
особенностей.
По сравнению с общей этикой ПЭ более
специализирована и более прагматична.
ПЭ включает в себя не только собственно
теорию морали, но и комплекс
внеэтических знаний о морали —
социологических, психологических,
педагогических.
ПЭ отличается сильным технологическим
аспектом: она предполагает разработку
способов и методов внедрения
прикладного знания в практику в виде
проектов, программ, эталонов, моделей,
кодексов, представляющих в своей
совокупности ее «опредмеченную силу»;
В процессе «приложения» происходит
доразвитие общечеловеческих норм и
требований этики.
«Практичность» ПЭ проявляется, прежде
всего, в ее структуре, в которую входят:
этика гражданственности;
экологическая этика и биоэтика;
этика межличностного общения;
ситуативная этика;
профессиональные этики;
этика делового общения.
Анализ развития западной этики (мы
имеем в виду прежде всего англоязычные
страны) на протяжении двадцатого века
позволяет выделить несколько главных
этапов. С самого начала века был
поставлен вопрос о необходимости
переосмысления задач этики, нахождения
новых путей и методов, по сравнению с
предыдущей традиционной этикой, ее
развития. Уже первый (хронологически)
теоретик этики XX века — Дж.Э.Мур —
выступил с критикой всех традиционных
направлений этики. Он подробно
проанализировал недостатки и ошибки
метафизической, наиболее ярко
представленной еще Кантом,
натуралистической этики, в самых
различных ее разновидностях,
утилитаристской, эмотивистской этики, и
показал, что ни одно из существовавших
в этике направлений не в состоянии
решить ни один из ее основополагающих
вопросов — что такое добро, идеал,
правильное поведение, счастье. С этого
— критического настроя — началось
развитие западной этики в нашем
столетии.
И этот негативно-критический настрой
оказался весьма конструктивным.
Мур положил начало целому особому
периоду в существовании этики,
длящегося затем без малого шесть
десятилетий и получившему общее, хотя
и не очень точное наименование
метаэтики1. За этот период западной
этикой была проделана огромная
аналитическая работа. В русле метаэтики
были подвергнуты строго логическому
анализу все важнейшие этические
понятия: добро, идеал, долг, правильное и
неправильное и др. И хотя результаты
анализа в целом ряде случаев были
весьма неутешительными для этики —
как, например, логический анализ
понятия добра, предпринятый Муром в
работе “Принципы этики” или анализ
правильного в книге “Этика” (Ethics,
London, 1912) — общий итог этого
периода в развитии этики состоял в том,
что проделанная работа, помимо
множества отдельных ценных находок,
как бы исчерпала до конца все
возможности абстрактного формально-
логического, лингвистического анализа, и
по контрасту, убедительно доказала
необходимость перехода на качественно
новые пути исследования в этической
теории. Критика метаэтики завершилась
почти единодушной решимостью
обратиться от сухой логики к жизненным
фактам моральной, социальной и
психологической эмпирики.
Следующий после метаэтики — второй
период в развитии западной этики —
ознаменовался именно таким поиском
прорыва к реальной жизни — к
социологии и психологии морали. Этот
второй — назовем его дескриптивным
(эмпирическим) — период продолжается
не слишком долго, всего два-три
десятилетия, и, как мы постарались
показать в своих работах, хотя и принес, в
свою очередь, некоторые полезные
результаты, выполнил, главным образом,
подготовительную работу. Пройденные в
этот период английской и американской
этикой пути — анализ эмпирических
фактов из области социологии и
психологии морали — убедительно
показали, что и здесь этика еще не
обретает своего главного предмета:
конкретного человека, на протяжение
всей своей жизни сталкивающегося с
реальными моральными проблемами.