Шепелева В.Б. К поискам адекватных теоретико-методологических ориентиров исторического познания

Подождите немного. Документ загружается.

Современные радикальные бытийствен-

ные подвижки в мире не могли не сказаться

на состоянии теоретико-методологических

ориентиров исторического знания; особенно

в пределах бывшего СССР, России, если учи-

тывать, прежде всего, прогностические функ-

ции науки.

Между тем приблизительно на послед-

нюю треть ХХ в. выпали принципиально

важные события на уровне планетарного ин-

теллектуального сообщества, имеющие от-

ношение к самоопределению новой – пост-

неклассической познавательной парадигмы.

Заметим, что далеко не всеми таким образом

трактуется все происходящее в мире науки,

тем более, что ситуация в СССР 60-х – пер-

вой половины 80-х гг., скажем, существенно

отличалась от интенсивных постмодернист-

ских практик «несоветского» мира. Правда,

в 90-е гг. ведущие специалисты фиксировали,

что «историографическая ситуация �в России�

<…> все увереннее характеризуется как

постмодернистская»

. Но каково соотноше-

ние постмодернизма и постнеклассики; пост-

модернизма, постнеклассики и недавно, каза-

лось бы, господствовавшего в отечественной

гуманитаристике марксизма; как быть с «мо-

дой на синергетику» и альтернативистские

подходы в истории – неоднозначности, сме-

шения понятий, ориентиров здесь нередкое

явление (о чем нам уже доводилось писать)

Тем более, что, скажем, основатель журнала

«Теория и история» Н. М. Чуринов (утверж-

дающий реальность двух типов теоретизиро-

вания: софистского-индивидуалистического

и диалектического-коллективистского) счи-

тает вычленения «классического, некласси-

ческого, постклассического, неоклассиче-

ского и т. п.» этапов в развитии науки лишь

«затемняющими суть дела»

. А по выводам

А. Л. Никифорова, уже «к середине 1970-х гг.

среди западных постпозитивистов <…> ста-

ло выясняться, что создание общепризнанной

теории, описывающей <…> развитие науки,

– дело безнадежное»

И тем не менее, как представляется, сно-

ва естествознание, старейшая «царица наук»

физика (но мощно оснащенная поддержкой

со стороны других естественных и точных

наук, результатами взаимодействий с науками

социально-гуманитарного разряда, с филосо-

фией) в ипостаси синергетики задала новую

общенаучную модель физической реальности

– синергетическую картину мира. Как класси-

ческая физика И. Ньютона определила в свое

время первый тип научного знания и научной

рациональности

, – похожим образом и далее

физика играла заметную революционизирую-

НАУЧНАЯ РЕФЛЕКСИЯ

теория истории

в. Б. Шепелева

к ПоискаМ аДекватнЫХ теоретико-МетоДолоГиЧескиХ

ориентиров историЧескоГо ПоЗнания

Исследование выполнено при финансовой поддержке Федерального агентства по науке и

инновациям в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические

кадры инновационной России на 2009–2013 гг.», государственный контракт № 02.740.11.0350

В статье рассматривается ситуация вызревания новейшей научной познавательной па-

радигмы посредством аналитического обращения к современным отечественным и зарубеж-

ным поискам в области философии и истории науки, процесса познания. Предпринята по-

пытка уточнить параметры дифференциации неклассики и неоклассики, их соотношение с

постнеклассикой и постмодернизмом для уяснения адекватных теоретико-методологических

ориентиров исторического познания.

Ключевые слова: познавательная парадигма, тип научной рациональности, классика, нео-

классика, неклассика, постнеклассика, постмодернизм.

Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 15 (196).

История. Вып. 40. С. 123–132.

124

В. Б. Шепелева

щую роль в развитии науки, её оснований или

в изменениях и смене научных парадигм.

И как отмечает ак. В. С. Степин, сформи- С. Степин, сформи-С. Степин, сформи- Степин, сформи-Степин, сформи-

рованная классикой научная картина мира

(НКМ) предшествовала частным теориям,

являлась условием их появления; теорию

вообще нельзя рассматривать «внеполож-

но от картины мира»: теория не может быть

сформулирована без языка последней. НКМ

определяет набор допустимых теоретических

и эмпирических задач, ориентирует в выборе

средств их решения и т. д. И вполне созвучен

этим представлениям, скажем, тезис П. Дьюк- Дьюк-Дьюк-

са о том, что «историография не должна от-

ставать от общих научных представлений о

мире, чтобы не попасть впросак»

Между тем, принцип единства физиче-

ского мира, «лапласовский» детерминизм,

рационализм-редукционизм и метод экстра-

поляций, атомистические представления о ве-

ществе; представления о целом, равном сумме

его составляющих; об абсолютном времени и

пространстве, вневременных – объективных

законах физической реальности, постигае-

мых наукой – все это параметры «классики»,

на которые равнялись, как на идеал науки,

научной рациональности, претендующие на

звание научных другие дисциплины. И позд-

нее – «почти три столетия» – претензии клас-

сической физики на верховенство среди наук,

по словам И. Пригожина, были основаны на

достигнутых ею блестящих успехах «в описа-

нии изменяющихся объектов в терминах не-

изменяющихся законов»

Однако обозначились (с тенденцией про-

грессирующего обострения) в ХIХ в. теория

вероятностей, теория теплопроводности –

термодинамика – второе начало термодина-

мики, контекстно наметившие представления

о статистических закономерностях и «пара-

докс времени»; наконец, произошли револю-

ционные открытия на рубеже веков на уровне

микромира (квантовая физика) и на уровне

космологических представлений (теория от-

носительности). В целом, обнаружились

новые предметные миры, не объяснимые в

рамках «классики». Вероятно, эта ситуация

обвала четких и надежных научной картины

мира, научной рациональности в немалой

степени сказалась и на явлениях общекуль-

турного декаданса – все точки опоры общеоб-

разовательных представлений о реальности

оказались вдруг уязвимы. «Исчезновение»

материи – поколебленные объективная ре-

альность и уверенность в возможности объ-

ективной истины; «наука <…> не более как

символическая формула, приемы <…> обо-

значения <…> создания знаков, меток, сим-

волов» (А. Рей); «все, что не есть мысль, есть

чистейшее ничто», а в целом – «руины <…>

всеобщий разгром принципов», – писал зна-

менитый физик А. Пуанкаре

. Итог этого по-

трясения – доныне возникают затруднения в

прогрессистско-линейной формулировке та-

кого итога.

Действительно, «концептуалисты»; «не-

омеханисты» – большинство естествоиспы-

тателей; «критическая школа» А. Пуанка- Пуанка-Пуанка-

ре и других колеблющихся

– таков исход

естественнонаучной революции по раскла-

ду А. Рея

(к представителям «критической

школы» советские исследователи относили и

А. Эйнштейна)

. При этом Ленин был убеж-

ден, что магистральный путь развития на-

учного познания связан с «неомеханистами»

– стихийными материалистами, удерживате-

лями на новом уровне научных знаний важ-

нейших идеалов и норм классики – прежде

всего представлений о реальности объектив-

ного мира и познаваемости его. Главное же,

как полагал лидер социал-демократического

большинства в России, кризис в науке рубе-

жа веков есть свидетельство отработанно-

сти – вообще неадекватности «по большому

счету» метафизики, в энгельсовском её по-

нимании. И потому: «Современная физика

лежит в родах. Она рожает диалектический

материализм. Роды болезненные», – резюми-

ровал в 1908 г. В. И. Ленин, жестко не прини- г. В. И. Ленин, жестко не прини-г. В. И. Ленин, жестко не прини- И. Ленин, жестко не прини-И. Ленин, жестко не прини- Ленин, жестко не прини-Ленин, жестко не прини-

мая эмпириокритицистов во всех вариациях

как впадающих в субъективный идеализм и

перечеркивающих позитив «классики» (да,

механистической-метафизической, но «объ-

ективистской», стихийно материалистиче-

ской), не преодолевая при том метафизики

В. С. Степин сегодня говорит о замене в

связи с «великой научной революцией» рубе-

жа ХIХ–ХХ вв. механической картины мира

электромеханической и появлении некласси-

ческого типа научной рациональности вместо

классического. Но такая смена физических

картин мира (ср.: механическая и электроме-

ханическая) есть ли основание для революции

в типе научной рациональности? И что есть

«неклассический» тип рациональности? У

И. Пригожина этот тип-этап научной рацио- Пригожина этот тип-этап научной рацио-Пригожина этот тип-этап научной рацио-

нальности (как предшествие постнеклассике,

в его терминологии – синергетике), скорее,

125

К поискам адекватных теоретико-методологических ориентиров...

не вычленяется в силу акцентации автора на

противопоставлениях «широкой классики» и

современных синергетических подвижек.

Повторим: в специальной главе об осно-

ваниях науки В. С. Степин выделяет, наряду

с научной картиной мира, «идеалы и нормы

науки», «философские основания». И в конце

книги пишет, как бы подтверждая наши сомне-

ния: «…периоды, когда преобразовывались

все компоненты её /науки/ оснований <…>

правомерно рассматривать как глобальные

революции, которые могут приводить к изме-

нению типа научной рациональности»

Впрочем, позднее автор «Теоретическо-

го знания» пишет, что «в истории квантовой

механики можно выделить два этапа: пер-

вый <…> основыва\ющий\ся на классических

приемах исследования, и второй <…> изме-

нивший характер самой стратегии теоре-

тического поиска». Нельзя ли усматривать в

таком признании автора соотнесенность пер-

вого этапа (или пласта?) квантовой физики с

реевскими «неомеханистами»? Тем более, что

философ подчеркивает: электромеханическая

картина мира (при всех радикальных подвиж-

ках) не отказалась от целого ряда классиче-

ских идей и представлений и само «развитие

физики было связано с попытками создать

квантовую картину реальности, руководству-

ясь идеалами классического подхода»

. Кро-

ме того, в монографии подчеркивается, что и

классический тип научного знания, и неклас-

сический были ориентированы на ценности

новоевропейской культурной традиции. Не

получается ли, таким образом, сведение «не-

классики» – новой парадигмы – к существен-

но классическим, хотя и более «оснащенным»

стандартам, идеалам, нормам? Но тогда «не-

классика» выглядит как линейное восхожде-

ние «классики», как, скажем, высший этап в

«классической» парадигме. И, в таком случае,

сама дефиниция «неклассика» оказывается

проблематичной. «Неклассика», очевидно,

предполагает отрицание «классики». Если же

подразумевается ситуация, предполагающая

просто «иное» по отношению к «классике» и

одновременно имеющее существенную пози-

тивную связь с ней, то в этом варианте само

написание должно, видимо, быть иным. Воз-

можно – неоклассика (ср.: реевские «неоме-

ханисты»).

Однако В. С. Степин вычленяет специфи- С. Степин вычленяет специфи-С. Степин вычленяет специфи-

ческие параметры «неклассики», помещая её,

правда, в неоднозначные временные преде-

лы: то с конца ХIХ в. и по современность, то в

пределы первой половины ХХ в.

Сжато эти

параметры могут быть представлены как «от-

несенность объекта к средствам и операциям

деятельности, экспликация» чего «выступа-

ет условием получения истинного знания об

объекте» и что явлено в первую очередь на-

учному сообществу квантово-релятивистской

физикой

. Физическая картина мира, таким

образом, по «неклассике», зависит от 1) «по-

ложения познающего субъекта во Вселен-

ной» и 2) от «специфики познавательных

средств»

. Причастны к этим «неклассиче-

ским» суждениям, по выводам В. С. Степина,

А. Эйнштейн, Н. Бор, М. Борн, В. Гейзенберг,

а предупреждая их – Э. Мах, эмпириокрити- Мах, эмпириокрити-Мах, эмпириокрити-

цисты вообще, П. Дюгем, А. Пуанкаре и ещё

ранее, предпосылочно, – И. Кант, Г. В. Ф. Ге- Кант, Г. В. Ф. Ге-Кант, Г. В. Ф. Ге- В. Ф. Ге-В. Ф. Ге- Ф. Ге-Ф. Ге- Ге-Ге-

гель, И. Г. Фихте (Кант прежде всего). «Это

была эпоха становления неклассической раци-

ональности», с её «альтернативным /класси-

ческому/ подходом к пониманию познающего

субъекта», – пишет В. С. Степин, определяя

тем самым основательнейшую (с ХVIII в.)

предысторию – почву «неклассики»

Заметим, однако, что приведенные выше

«неклассические» соображения выводят на

неоднозначный по последствиям феномен

«наблюдателя» – субъекта познавательной

деятельности. С одной стороны, такой под-

ход может быть чреват чем-то вроде «концеп-

туализма» Э. Маха, «конвенциализма», ныне

– постмодернизма; – в общем, чреват субъ-

ективизмом, особенно если связан с отрица-

нием объективной реальности, закономерно-

сти, детерминизма, объективности познания.

Последнее в итоге (с необходимостью) – как

это демонстрирует сегодня постмодернизм –

оборачивается отрицанием и самого (сначала

вознесенного на уровень демиурга) «автора»,

«субъекта».

Кстати, просматривается перекличка

«лингвистического поворота» (в итоге – квин-

тэссенции постмодернизма) с приведенными

выше суждениями А. Пуанкаре, ср.: «все, что

не есть мысль, есть чистейшее ничто» и «все,

что не есть текст…» и проч.; с позитивистски-

ми суждениями конца ХIХ в. о «науке <…>

не более как символической формуле, приемах

<…> обозначения <…> создания знаков, ме-

ток, символов» и т. д.

С другой стороны, речь вроде бы все-

го лишь о более корректном, тонком учете

всех составляющих практики эксперимен-

126

В. Б. Шепелева

та (что столь понятно историкам-«лапо-

данилевцам»). Как подчеркивает И. Приго- Приго-Приго-

жин, «теория относительности основана на

ограничении, применимом к физически лока-

лизованным наблюдателям, существам /,что/

<…> придает физике некую “человечность”».

Однако, по его убеждению, «это отнюдь не

означает, будто физика субъективна, т. е. яв- е. яв-е. яв-

ляется результатом наших предпочтений и

убеждений. Физика по-прежнему остается

во власти внутренних связей»

. С. П. Кур- П. Кур-П. Кур- Кур-Кур-

дюмов и Е. Н. Князева ещё в начале 1990-х

писали, что «исходя из синергетического ви-

дения мира <…> может быть поставлена под

вопрос сама боровская относительность к

средствам наблюдения…» и что «можно вы-

двинуть гипотезу об объективной, а не при-

борной вероятности в квантовой механике

<…> о возможности иного способа объясне-

ния <…> вероятностного поведения кванто-

вых объектов»

К тому же и В. С. Степин отмечает, что по

Эйнштейну (заметим, в отличие от А. Пуан- Пуан-Пуан-

каре и солидарно с «неомеханистами») «вера

в существование внешнего мира, независи-

мого от <…> субъекта, лежит в основе всего

естествознания», законы этого мира объек-

тивны и познаваемы и т. д.

Вообще моментов следования Эйнштейна

– одной из центральных фигур естественнона-

учной революции рубежа веков – принципам

и основаниям «классики» предостаточно. Од-

нако, «концептуализм», «критическая школа»

действительно привлекали своей критикой

метафизического – механистического мате-

риализма классической науки – действительно

обладали «отрицательной правдой». Пробле-

ма заключалась в «правде положительной».

«Механицизм», «метафизика» – здесь выход

мог усматриваться, как и настаивал Ленин,

на путях диалектики. Эмпириокритицисты

же, «снимая» механистический материализм,

довольствовались фактически субъективист-

ской метафизикой. Наука – «составная часть

дарвиновской борьбы за существование»,

«помогает нам организовать наш опыт», обе-

спечивает «экономию мышления» – и только,

настаивал Э. Мах

Парадоксально и, кажется, невероятно для

традиционных в гуманитаристике членений

методологических подходов, но кантианское

разведение науки и мудрости, словно бы было

откорреспондировано позитивистам

. Отказ

от намерений понять мир – «ignoramus et ig-ignoramus et ig- et ig-et ig- ig-ig-

norabimus» («мы не знаем и не будем знать»)

как «лейтмотив позитивистов» (по словам

И. Пригожина), противопоставление «ис- Пригожина), противопоставление «ис-Пригожина), противопоставление «ис-

тинного знания» «полезному» в пользу по-

следнего, – способны только подтвердить

такую связь. Но в итоге «позитивистская

точка зрения <…> отделяет науку от реаль-

ности», – подчеркивает И. Пригожин (как бы

солидаризируясь с отечественными учеными

и русскими философами)

. И не данная ли

«концептуалистско-эмпириокритицистская»

тенденция в её логическом продолжении раз-

вивалась много позднее А. Кёстлером, писав- Кёстлером, писав-Кёстлером, писав-

шим: «…приходилось слышать целый хор

Нобелевских лауреатов по физике, утверждав-

ших, что материя мертва, причинность мертва,

детерминизм мертв», но следовательно, «на-

стало время извлечь урок из постмеханистиче-

ской науки ХХ века и выбраться из смиритель- века и выбраться из смиритель-века и выбраться из смиритель-

ной рубашки <…> ХIX века» – материализма

Вот эту беспредельно релятивистскую, анти-

материалистическую, антиобъективистскую

данность, срывающуюся в иррационализм, –

эту сторону следствий из естественнонаучной

революции рубежа ХIX–ХХ вв. как-то совсем,

на наш взгляд, упускает В. С. Степин (сосре- С. Степин (сосре-С. Степин (сосре- Степин (сосре-Степин (сосре-

доточившись на конструктиве «концептуализ-

ма», «критической школы» и т. д.).

Между тем, современные характеристики

постмодернизма: утрата веры в разум, науку,

прогресс, всеобщее антигегельянство, «война

целому», безудержный релятивизм, инде-

терминизм; отрицание объекта, «отсутствие

первосмысла»; лингвистический редукцио-

низм; субъект – «автор» = демиург, а следом

– «дивид» и «смерть автора». «Отказ от исто-

ризма и детерминизма – самые характерные

признаки “постмодернистской эпистемы”,

– подчеркивает И. П. Ильин. – Для таких её

теоретиков, как Ж. Деррида, М. Фуко, Ж. Ла- Деррида, М. Фуко, Ж. Ла-Деррида, М. Фуко, Ж. Ла- Фуко, Ж. Ла-Фуко, Ж. Ла- Ла-Ла-

кан, Ж. Делез, Р. Барт <…> характерно общее

представление о мире как о хаосе, бессмыс-

ленном и непознаваемом…»

. То есть, не

есть ли именно эта сторона – тенденция «от

обратного»: выдаваемая за «положительную»

«отрицательная правда» (см. Н. Бердяева),

порожденная на рубеже ХIX–ХХ вв. реальны-IX–ХХ вв. реальны-–ХХ вв. реальны- вв. реальны-вв. реальны-

ми «парадоксами», аномалиями классической

физики, суть «неклассики» как антитезиса

«классики» и «снимаемого» предшествия

«постнеклассики»? Не есть ли смысл таким

образом определиться с терминами, развести

понятия (усматривая в постмодерне абсолю-

тизацию неклассики)?

127

К поискам адекватных теоретико-методологических ориентиров...

Условные же в таком случае «некласси-

ки» – реалисты («неомеханисты»), серьёзно

корректируя, но продолжая «классику» (клас-

сический идеал научного знания), сохраняли

вместе с тем и верность недиалектическому

атемпоральному – представлялось именно

потому и объективному – подходу к физиче-

ской реальности. Как отмечает И. Пригожин:

«Радикальное отрицание времени неявно

постулировалось самой парадигмой науки с

ХVII века» и фактически до недавнего вре-

мени

. Открытие сущности, «бытия» за теку-

щими явлениями, тождественность научной

истины и реальности – этот классический

идеал научного знания, безусловно, имеет

силу и поныне

Эйнштейн, в силу ли ужаснувшего его

пророческого видения кошмаров безудерж-

ной релятивизации, или благодаря специфи-

ке западного мышления (см. Дж. Нидэма), но

очевидно вопреки своим собственным откры-

тиям, непреклонным оказался именно по про-

блеме времени. Действительно: «…по иронии

истории, Эйнштейн (в известной мере против

собственной воли) стал Дарвином физики»

(!)

– и тем не менее был убеждён, что «время

(как необратимость) – не более чем иллюзия»

и Вселенная атемпоральна; что есть «в при-

роде фундаментальное простое уравнение» и

потому возможна все объясняющая «единая

теория поля»

«Поныне, – как пишет И. Пригожин, – мно-

гие <…> физики надеются, что в один пре-

красный /момент/ удастся исключить вероят-

ностный элемент из квантовой теории <…>

и вернуться к классической ортодоксии» –

«восстановить традиционный детерминисти-

ческий реализм классической механики»

Не случайно А. Эддингтон и ещё более

однозначно – И. Пригожин с И. Стенгерс

утверждают, что именно второе начало тер-

модинамики, которое вводит в физику необ-

ратимость, с точки зрения философии науки

должно рассматриваться как наиболее значи-

тельный вклад ХIХ в. в научное мышление

Однако значительность и именно потому

неортодоксальность этого вклада оказались

такого уровня, что сам автор этого вклада не

выдержал морального прессинга традиции.

«Динамика обладала достаточно высоким

престижем, чтобы презреть данность време-

ни», данность разработок Больцмана. Впро-

чем, что там «динамика», когда, по словам

И. Пригожина, «на протяжении большей ча-

сти ХХ века <…> и теория относительности,

и квантовая механика <…> продолжали отри-

цать стрелу времени», притом что объективно

«из области инженерии, прикладной химии

<…> проблема необратимости распространи-

лась на всю физику», при том, что уже реаль-

но наблюдаются квантовые скачки и т. д.

Речь, таким образом, о все более разраста-

ющихся фактах «парадокса времени». Нью-

тонианская физика признавала за ними статус

«малой проблемы». Теория относительности

и квантовая физика, будучи не в состоянии

списать принципиальные для них «кванто-

вый» и «космологический парадокс» как «ма-

лую проблему», нашли выход в «ответствен-

ности» наблюдателя-экспериментатора за

этот феномен: незнание, нечистота, грубость

измерений – вот, в частности, объяснения не-

обратимости, начиная от сдавшегося Л. Боль- Боль-Боль-

цмана, через уже предлагавшего описания с

включением событийности Н. Бора, до ны- Бора, до ны-Бора, до ны-

нешней ортодоксальной квантовой теории

Все попытки закрепить в физике «стрелу

времени» – необратимость воспринимались

абсолютным большинством специалистов (и

эта ситуация актуальна поныне) как угроза

идеалу объективного знания, науке вообще

Относительно проблемы «наблюдателя»

подчеркнем: для А. Эйнштейна, М. Планка и

др. «реалистов» в физике «нет места челове-

ческой субъективности», и то же второе на-

чало термодинамики столь же универсально

и объективно, как и первое и т. д.

Однако для

А. Эйнштейна и М. Планка в связи со сказан- Эйнштейна и М. Планка в связи со сказан-Эйнштейна и М. Планка в связи со сказан- Планка в связи со сказан-Планка в связи со сказан-

ным выше обрисовывается очень непростая

ситуация в силу отрицания ими субъекти-

вистской трактовки «парадокса времени»

(хотя оба – у истоков квантово-релятивистской

физики с её принципами наблюдаемости

/«наблюдатель»/ и относительности)

Нельзя ли рассматривать эту ситуацию

как знаковую? Те, кто в эпицентре великой

естественнонаучной революции, принимая

необратимость – «стрелу времени» лишь на

феноменологическом уровне, как парадокс,

не допускают тем не менее возможности об-

легченного пути разрешения этой проблемы,

принципиально противостоят всем тенден-

циям «утраты почвы», отступления в субъ-

ективизм, чреватым нынешними явлениями

постмодернизма и их предшествиями, дав-

шими знать о себе уже с рубежа ХIХ–ХХ вв.

(и в научной, и в общекультурной сфере). То

есть как бы в самых интеллектуальных ис-

128

В. Б. Шепелева

токах – невольных предпосылках последнего

(постмодернизма) – есть отрицание его («ко-

щеева игла»?). Добавим: может быть, ещё

более убедительное в этом смысле обстоя-

тельство выявлено в процессе тщательней-

шего препарирования В. С. Степиным самого

«операционалистского» способа построения

квантово-механической картины мира Ниль-

сом Бором

Кстати, если учитывать оговорку И. При- При-При-

гожина о том, что квантовая физика сначала

охватывала и законы и события, и лишь по-

том стала работать как бы «по классике» (т. е.

атемпорально), что М. Планк в свое время са- Планк в свое время са-Планк в свое время са-

мым серьёзным образом занимался разработ-

кой больцмановской необратимости, а Эйн-

штейн, нечаянно «прижатый к стенке» своим

воодушевленным последователем

, задумал-

ся было о пересмотре отношения к необрати-

мости, что в конце концов сам Л. Больцман

– родоначальник проблемы необратимости

– категорически (как объективист) противо-

стоял эмпириокритикам, – то можно сказать в

терминах синергетики: в момент бифуркации

на рубеже веков открылось «поле возможно-

стей», включавшее и тенденцию синергети-

ческого – диалектико-материалистического

свойства, ведущую к нынешней постнеклас-

сической познавательной парадигме

. Повто-

рим, марксисты (Ленин и др.) в начале ХХ в.

рассматривали диалектический материализм

как восходящее преодоление кризиса роста

научного познания.

И ещё раз в этой связи о месте А. Эйн- Эйн-Эйн-

штейна, М. Планка и др. в развитии науки.

В. С. Степин говорит об открытиях Эйнштей- С. Степин говорит об открытиях Эйнштей-С. Степин говорит об открытиях Эйнштей- Степин говорит об открытиях Эйнштей-Степин говорит об открытиях Эйнштей-

на как «водоразделе» между классикой и не-

классикой

. Пригожин с коллегами убежде-

ны, что «эйнштейновская космология стала

венцом достижений классического подхода

к познаваемости», что «теория относитель-

ности Эйнштейна и квантовая механика яв-

ляются наследниками обратимых во време-

ни динамических законов»

. Рассмотренные

нами сюжеты склоняют в пользу интерпрета-

ций бельгийского ученого, доказывающего,

что «две великие революции в естествозна-

нии» – теория относительности и квантовая

механика фактически стремились усовершен-

ствовать, «исправить» классическую фи-

зику «путем введения <…> универсальных

постоянных»

. Но в таком случае эту – эйн-

штейновскую линию развития естествозна-

ния, может быть, уместнее обозначить как

«неоклассика»? У Пригожина и его школы

превалирует акцентация, когда речь идет о

дефинициях, на связях с классикой (понятие

«неклассика» у Пригожина и Стенгерс увяза-

но однажды с термодинамикой: вторым нача-

лом, т. е. употреблено вместо понятия «пост- е. употреблено вместо понятия «пост-е. употреблено вместо понятия «пост-

неклассика» современных отечественных

«синергетиков», В. С. Степина и др.)

Вместе с тем, линию, идущую от Э. Маха

– Р. Авенариуса плюс В. Оствальда – П. Дю- Авенариуса плюс В. Оствальда – П. Дю-Авенариуса плюс В. Оствальда – П. Дю- Оствальда – П. Дю-Оствальда – П. Дю- Дю-Дю-

гема – А. Пуанкаре, вероятно не совсем одно- Пуанкаре, вероятно не совсем одно-Пуанкаре, вероятно не совсем одно-

значную и последовательную, есть основания

определить как «неклассику» с её отрицанием

(«руины <…> всеобщий разгром») и пафоса,

и важнейших идеалов и норм классической

рациональности («наука <…> не более как

<…> приемы <…> обозначения <…> созда-

ния знаков, меток, символов» – только инстру-

ментализм и «дескриптивизм», «определение

численных величин одних признаков на осно-

вании численных величин других <…> при

помощи привычных численных операций»

для «экономии мышления» и проч.). А в це-

лом – ни причин, ни следствий, ни объектив-

ной реальности («без субъекта нет объекта»)

и т. д. – при действительно последовательном

эмпириокритицизме, остается ли вообще ме-

сто для науки?

И не показательна ли в этом

смысле научная судьба Э. Маха?

То есть, он (Э. Мах) – очевидно «другое»

в отношении феномена, обозначенного нами

как «неоклассика», и радикально, целена-

правленно «другое» в отношении «класси-

ки». Кстати, и в конкретных рассуждениях

В. С. Степина об идеале научного метода

выясняется, есть: 1) идеал научного метода,

идущий от Бэкона – Декарта и есть: 2) иде-

ал, определяемый эмпириокритицизмом и

«логическим позитивизмом»

. Но в таком

случае: первый – конечно, классический тип

идеала; второй – по раскладкам самого авто-

ра, неклассический (и это, добавим, не «реа-

листы»). В качестве третьего (получается

– постнеклассического) В. С. Степин назы- С. Степин назы-С. Степин назы- Степин назы-Степин назы-

вает в данном сюжете постпозитивистский

тип идеала научного метода (для западной

науки)

, в рамках которого, однако, не только

«изменивший» самому себе К. Поппер

, но и

Л. Лаудан продолжают не принимать (в пере- Лаудан продолжают не принимать (в пере-Лаудан продолжают не принимать (в пере-

кличку со «вторым позитивизмом») «истин-

ность» научного познания, К. Поппер (тоже

в перекличку) утверждает индетерминизм

мира, его ученик П. Фейерабенд идет на ра- Фейерабенд идет на ра-Фейерабенд идет на ра-

дикальное ниспровержение научного метода

129

К поискам адекватных теоретико-методологических ориентиров...

вообще (ср. с приведенными выше соображе-

ниями о следствиях внутренней логики дви-

жения «второго позитивизма» относительно

судеб науки)

Правда, этот сюжет вступает в противоре-

чие с большей частью текста «Теоретическо-

го знания», посвященного «неклассике», где в

качестве агентов-носителей таковой у автора

предстают, как уже говорилось, виновники

«великой естественнонаучной революции»

рубежа веков, эмпириокритицисты и контек-

стно как раз постпозитивисты. Последнее, на

наш взгляд, вполне оправданно с учетом хотя

бы отмеченных «созвучий» с эмпириокри-

тицизмом. Кроме того, если постпозитивизм

(по крайней мере, значительная часть постпо-

зитивистов) – это «отказ от кумулятивизма в

понимании развития знания»

, предпочтение

соображений «не о развитии, а об изменении

научного знания», то вряд ли есть основания

считать его качественно новым параметром

«историзм»

. Здесь проявляется вполне ком-

плиментарный эмпириокритицизму и сущ-

ностно противоположный синергетике (пост-

неклассике) недиалектический подход

Между тем постнеклассика, являясь

мощным обобщением относительно класси-

ки – неоклассики и неклассики, разрешив и

разрешая нерешаемые для предшественни-

ков задачи, вместе с тем не отбросила их, но

определила области их применимости. Уже

этот подход – свидетельство правомочности –

истинности постнеклассики как новой позна-

вательной парадигмы. И как подчёркивают

отечественные «нелинейщики», «развитие

<…> синергетики, а с ней и нового взгляда

на мир и условия жизни в нём – не очередная

мода, а естественная стадия развития науки и

культуры»

Однако сама постнеклассическая пара-

дигма существенно обязана появлением сво-

им «историзации» объективной реальности:

признанию объективности «стрелы времени»,

т. е. своеобразному заимствованию из мето- е. своеобразному заимствованию из мето-е. своеобразному заимствованию из мето-

дологического арсенала, прежде всего, исто-

рической науки. И если стоящие у истоков

синергетики пригожинцы говорят о «заклю-

чительном этапе всё более широкого “восста-

новления прав” истории в естественных и со-

циальных науках», то ещё авторы «Немецкой

идеологии» подчёркивали, как бы предваряя

синергетиков: «Мы знаем только одну един-

ственную науку, науку истории <…> ее мож-

но разделить на историю природы и историю

людей. Однако обе эти стороны неразрывно

связаны…»

. Благодаря синергетике от-

рефлексированная диалектическая встреча

первой и второй на самом высоком – эпи-

стемологическом – уровне состоялась. Дело

теперь, как представляется, за исторической

наукой, к которой взывают отечественные

«нелинейщики» и которой нужно «прийти

в самосознание», но которая (в российской

её ипостаси) пребывает с конца 80-х гг. в

теоретико-методологической растерянности

(а потому и склонности к постмодернизму).

Однако именно постнеклассика с её видени-

ем реальности как иерархии сложнооргани-

зованных динамических систем (особо слож-

ные из которых – социумы), с параметрами

нелинейности, открытости, тенденциями

самоупорядочения и саморазвития (пробле-

ма «кода» системы) и потому с установками

относительно «поля возможностей» – вероят-

ностного детерминизма, актуализирующего-

ся в режиме разбалансировки таких систем;

с алгоритмами оптимальных решений по ста-

билизации и восходящему развитию их пред-

ставляется существенно комплиментарной не

только истории природы, но и тем более исто-

рии людей. Иначе: постнеклассика обеспечи-

вает «целостное видение мира и человека в

нем в качестве взаимосвязанных процессов

становления» и тем самым задает очеловечи-

вающий, возвышающе-диалоговый, изнутри-

диалектический метод препарирования ре-

альности. И здесь просматривается явная пе-

рекличка с поисками русской философской и

исторической мысли, с марксизмом (см. идеи

продолжающегося миротворения и антропо-

генеза, соображения В. О. Ключевского, марк- О. Ключевского, марк-О. Ключевского, марк- Ключевского, марк-Ключевского, марк-

систскую историософию). Кроме того, через

нелинейность – вариативность, несводимость

в мире Былого усматривается возможность

замены обуженного (скажем, «с позиций по-

бедителя») «плоскостного» образа Прошлого

более адекватным «стереоскопическим» (что

кажется особенно актуально сегодня для

исторической науки).

И в заключение: нельзя сказать, что в оте-

чественной историографической практике нет

отклика на факт становления постнеклассики;

синергетические, альтернативистские само-

презентации достаточно известны. Однако,

повторим, нередко происходит или фактиче-

ская подмена постнеклассики неклассикой –

постмодернизмом, или использование неко-

торых синергетических алгоритмов в линей-

130

В. Б. Шепелева

ном, шире – недиалектическом контексте. В

этой связи задача прояснения существенных

параметров постнеклассики предстаёт остро

актуальной.

Примечания

Репина, Л. П. Вызов постмодернизма и пер-

спективы новой культурной и интеллектуаль-

ной истории // Одиссей. Человек в истории.

Ремесло историка на исходе ХХ века. М.,

1996. C. 25; Зверева, Г. И. Реальность и исто-

рический нарратив : проблемы саморефлек-

сии новой интеллектуальной истории // Там

же. С. 11; Репина, Л. П. «Новая историческая

наука» и социальная история. М., 1998. С. 27 и

др. О силе постмодернистских веяний свиде-

тельствует, в частности, увлечение ими в пер-

вой половине 90-х гг. позднейшего антипост-

модерниста А. С. Панарина: Панарин, А. С.

Россия в цивилизационном процессе (меж-

ду атлантизмом и евразийством). М., 1995.

С. 153–154, 160–164, 208–212.

Шепелева, В. Б. : 1) 1917 год в России :

опыт анализа историографической ситуации

// Вестн. Ом. ун-та. Вып. 1. Омск : ОмГУ,

2000. С. 78–81; 2) Некоторые проблемы со-

временной историографии революционно-

го процесса 1917 года в России // Россия в

ХХ веке. Реформы и революции : в 2 т. Т. 1.

М. : Наука, 2002. С. 86–96; Революционно-

демократическая альтернатива на перело-

ме от России царской до России сталинской

(теоретико-методологический и историогра-

фический аспекты) // Диалог со временем

: альм. интеллектуал. истории. Вып. 15. М.,

2005. С. 293–325 и др.

Чуринов, Н. М. Совершенство и свобода. 3-е

изд., доп. Новосибирск, 2006. С. 135.

Никифоров, А. Л. Постпозитивизм // Фило-

софия : энцикл. слов. / под ред. А. А. Ивина.

М., 2004. С. 671.

Пригожин, И. Время, хаос, квант. К реше-

нию парадокса времени : пер. с англ. / И. При-

гожин, И. Стенгерс ; под ред. В. И. Аршинова.

3-е изд. М., 2001. С. 220.

Там же. С. 215, 217, 230 и др.; Дьюкс, П.

Октябрь в людских умах : от Фрейда к меж-

дисциплинарному взгляду на русскую рево-

люцию // 1917 год в судьбах России и мира.

Октябрьская революция: от новых источни-

ков к новому осмыслению. М., 1998. С. 61.

Пригожин, И. : 1) Время, хаос, квант… С. 26,

35–36, 62–63; 2) Порядок из хаоса. Новый ди-

алог человека с природой : пер. с англ. / под

ред. В. И. Аршинова и др. 2-е изд. М., 2000.

С. 55, 57, 61–72.

Ленин, В. И. Материализм и эмпириокри-

тицизм // Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Т. 18.

С. 266–267, 269–270, 272, 273, 276–277, 322

и др.

Вплоть до отечественных А. Богданова,

В. Базарова, Н. Валентинова, В. Чернова.

Ленин, В. И. Указ. соч. С. 271, 216–217,

221–251, 498.

Там же. С. Х; Философский словарь / под

ред. И. Т. Фролова. 5-е изд. М., 1986. С. 554.

Ленин, В. И. Указ. соч. С. 332. «Новая физика

свихнулась в идеализм <…> свихнулась на ре-

лятивизме <…> главным образом, именно по-

тому, что физики не знали диалектики, – пола-

гал Ленин. – Они боролись с метафизическим

<…> материализмом, с его односторонней

“механичностью”, – и при этом выплескива-

ли из ванны <…> ребенка» (С. 276–277, 327).

Видимо, своя односторонность присутствуют

и в работе Ленина, жестко сосредоточенно-

го на пресечении поползновений в идеализм

и на доказательстве, что философия Маха и

вовсе не есть «философия естествознания

ХХ века» (С. 309, 324–327). Вне поля зрения

Ленина оказалась реалистическая традиция

русской философской мысли от Н. Ф. Фёдо-

рова до П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева и

др., притом что историзм – условие для неё

всенепременное (Флоренский, П. А. Итоги //

Флоренский, А. А. Сочинения : в 2 т. М., 1990.

Т. 2. С. 341–343).

Степин, В. С. Теоретическое знание. Струк-

тура, историческая эволюция. М., 2003. С. 619

�выделено мною. – В. Ш.�.

Там же. С. 216–217, 393–394.

Степин, В. С. : 1) Наука // Философия : эн-

цикл. слов. С. 547; 2) Теоретическое знание…

С. 622 и др.

Степин, В. С. Наука. С. 546–547.

Степин, В. С. Теоретическое знание…

С. 204–205, 395–396.

Там же. С. 558. Заметим, что сосредоточен-

ность автора на «операционализме» привела

к невниманию опережающей время роли тер-

модинамики с её вторым началом. Правда, в

конце книги это обстоятельство упоминает-

ся, однако из контекста своего и последующе-

го «неклассического» времени оно выпало.

См.: Пригожин, И. Порядок из хаоса…

С. 93. А. И. Липкин фиксирует выступление

И. Пригожина «против попыток Н. Винера

131

К поискам адекватных теоретико-методологических ориентиров...

и Дж. Фон Неймана решать соответствую-

щие парадоксы путем введения сознания в

квантовую механику» и «стрем/ление его/

<…> к разновидности реализма, центр тя-

жести которого лежит на понятии события»

(Липкин, А. И. Позиция конструктивного ра-

ционализма // Синергетическая парадигма.

Многообразие поисков и подходов. М., 2000.

С. 435–436).

Князева, Е. Н. Синергетика как новое

мировидение : диалог с И. Пригожиным /

Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов // Вопр. фило-

софии. 1992. № 12. С. 16.

См.: Пригожин, И. Время, хаос, квант…

С. 42, 212; Степин, В. С. Теоретическое

знание… С. 201–203, 205, 544. Как пишет

А. И. Липкин, «сами “парадоксы” можно рас-

сматривать как форму выражения несогласия

со стороны “реалистов-классиков” во главе с

А. Эйнштейном с тяготевшей к конструкти- Эйнштейном с тяготевшей к конструкти-Эйнштейном с тяготевшей к конструкти-

визму позицией Бора и Гейзенберга» (Лип-

кин, А. И. Указ. соч. С. 450).

Цит. по: Пригожин, И. Порядок из хаоса…

С. 57, 94.

Любопытно, что русские ученые, начиная

от Н. И. Лобачевского вплоть до советских

математиков-конструктивистов (см. Н. М. Чу-

ринова), и русские религиозные философы

очень критично воспринимали этот канти-

анский подход, четко увязывая его с позити-

визмом. Чуринов, Н. М. Указ. соч. С. 22–23,

25, 115–118, 142, 146–148; Федоров, Н. Ф. Со-

чинения. Т. 85. М., 1982. С. 69, 533–544; Со-

ловьев, В. С. Сочинения : в 2 т. Т. 2. С. 171;

Бердяев, Н. А. Философия свободы. Смысл

творчества. М., 1989. С. 69–122, 342–353;

Шепелева, В. Б. Историческая наука и рус-

ская религиозно-философская мысль второй

половины ХIХ – первой половины ХХ века

// Диалог со временем : альм. интеллектуал.

истории. Вып. 4. М. : Эдиториал УРСС, 2001.

С. 223–245.

Пригожин, И. Время, хаос, квант… С. 34,

57, 79, 84, 94, 96.

Пригожин, И. Порядок из хаоса… С. 39 (ср.

с оценками познавательной ситуации рубежа

ХIХ–ХХ вв. А. Реем – сходство удивительное).

Ильин, И. Постмодернизм : словарь тер-

минов. М., 2001. С. 348; Маньковская, Н. Б.

Постмодернизм // Философия : энцикл. слов.

С. 668–669; Силичев, Д. А. Постструктура-

лизм // Там же. С. 671–673.

Пригожин, И. Время, хаос, квант… С. 26–

27 и др.

Там же. С. 211.

Пригожин, И. Порядок из хаоса… С. 190.

Пригожин, И. : 1) Время, хаос, квант…

С. 35, 193, 195, 202, 203, 214, 222; 2) Порядок

из хаоса… С. 11, 24, 47, 190, 229, 258, 259;

Степин, В. С. Указ. соч. С. 570, 575.

Там же. С. 14, 99, 111, 112, 118, 132.

Пригожин, И. Порядок из хаоса… С. 17, 37.

А. Эддингтон подчеркивал: «Закон <…> воз-

растания энтропии – второе начало термоди-

намики – занимает, как мне кажется, высшее

положение среди законов природы (Там же.

С. 207).

Пригожин, И. : 1) Время, хаос, квант… С. 84,

113, 131; 2) Порядок из хаоса… С. 205–206.

Пригожин, И. : 1) Время, хаос, квант… С. 5,

9, 11, 25, 29–31, 47, 84, 113, 133, 214; 2) Поря-

док из хаоса… С. 24, 209, 226; Степин, В. С.

Теоретическое знание… С. 260.

См. по этому поводу: Пригожин, И. Время,

хаос, квант… С. 84–85.

Пригожин, И. Порядок из хаоса… С. 208,

258, 544.

См.: Степин, В. С. Теоретическое знание…

С. 565, 570–571, 575, 623–624.

Там же. С. 485–486.

Пригожин, И. Время, хаос, квант… С. 135,

221–222.

Там же. С. 32–35, 135, 221–222.

Степин, В. С. Теоретическое знание…

С. 395, 575.

Там же. С. 35–36, 220.

Пригожин, И. Порядок из хаоса… С. 17–

18.

Там же. С. 20.

Цит. по: Ленин, В. И. Материализм и эмпи-

риокритицизм // Ленин, В. И. Полн. собр. соч.

Т. 18. С. 95, 270; см. также: Никифоров, А. Л.

Неопозитивизм // Философия : энцикл. слов.

С. 566–567.

Никифоров, А. Л. Мах (Ma�h) Эрнст (1838–

1916) // Там же. С. 484.

Степин, В. С. Теоретическое знание…

С. 232.

Кстати, возникают вопросы: к какому типу –

типам научной рациональности следует отне-

сти советскую научно-познавательную ситуа-

цию? Как определить по смыслу советские

философские основания науки (в их истори-

ческой динамике)? Как выглядели в СССР

остальные основания науки за весь период?

Что в этом смысле можно сказать относитель-

но исторической науки? Насколько, в частно-

сти, адекватны или ошибочны представления

132

В. Б. Шепелева

Н. М. Чуринова о сквозном качественно от-

личном пути развития отечественной рацио-

нальности в противоположность «софистско-

индивидуалистической» западной.

Речь о так называемом «эволюционистском

повороте» К. Поппера (Садовский, В. Н. Карл

Поппер и Россия. М., 2002. С. 138, 144).

Степин, В. С. Теоретическое знание…

С. 233–235, 240, 242; Пригожин, И. Время,

хаос, квант… С. 135; Садовский, В. Н. Карл

Поппер и Россия. М., 2002. С. 10–16, 19, 47,

144, 150 и др.). См. также: Князева, Е. Н.

Синергетическая модель эволюции научно-

го знания // Эволюционная эпистемология

: проблемы, перспективы. М., 1996. С. 102–

128; Меркулов, И. П. : 1) Логика развития

научного знания и творчество ученого //

Когнитивная эволюция и творчество : сб. ст.

М., 1995; 2) Биологическая эволюция и рост

научного знания : аналогия или метафора? //

Эволюционная эпистемология… С. 173–194.

Любопытно, что ещё в начале ХХ в. русские

философы категорически опровергали запад-

ные представления о науке в контексте социал-

дарвинизма (см.: Булгаков, С. Н. Героизм и

подвижничество. М., 1992. С. 205–206; см.

еще ранее соображения Н. Ф. Фёдорова об

этической сущности конкуренции в мире лю-

дей). См., кроме того, соображения сторон-

ников системно-кооперационного подхода

по: Шепелева, В. Б. Кооперация и некоторые

естественно-научные и сельхозэкономиче-

ские соображения отечественных исследо-

вателей // Отечественная кооперация : исто-

рический опыт и современность : материалы

Всерос. науч.-практ. конф. (Иваново, 20–21

мая 2004 г.). Иваново : ИвГУ, 2004. С. 269–

274.

Никифоров, А. Л. Постпозитивизм. С. 670–

671; Меркулов, И. П. Несоизмеримости теории

тезис // Философия : энцикл. слов. С. 571.

В изложении В. С. Степина (гл. 3) усматри-

вается вполне кумулятивистская трактовка

позиций К. Поппера, не говоря уже о Т. Куне

и др. Однако доказательнее здесь указанные

выше философы и И. Пригожин, определяю-

щий куновский анализ науки как «новую пси-

хосоциальную версию позитивистской кон-

цепции» (см.: Пригожин, И. Порядок из хао-

са… С. 272–274 и др.).

Ср.: «Двумя выдающимися западными фи-

лософами – К. Поппером и П. Фейерабендом

<…> было показано, что <…> западный про-

ект науки восходит к софистам <…> что по-

пытки навязать западному научному познанию

диалектический метод – ошибочны и беспер-

спективны» (Чуринов, Н. М. Совершенство и

свобода… С. 217). Между тем повторим: для

И. Р. Пригожина синергетика – это диалекти-

ческий материализм.

Капица, С. П. Указ. соч. С. 18, 42.

См.: Маркс, К. Сочинения / К. Маркс,

Ф. Энгельс. 2-е изд. Т. 23. С. 10; Сочинения.

Т. 3. С. 16 (примечание); Пригожин, И. Время,

хаос, квант… С. 59–82; Князева, Е. Указ. соч.

С. 4–5, 7, 10 и др.