Себин В.Ф. Память и скорбь: воспоминания участников советско-финляндской войны 1939-1940 гг. в Северном Приладожье

Подождите немного. Документ загружается.

не теряющий самообладания, он все время подбадривал бойцов.

Но вдруг он остановился и сказал тихо, так, что слышали толь-

ко те, кто был рядом с ним: «Не могу идти, окоченели ноги...».

Тогда разведчик Анисимов сел на снег и стал стягивать с себя

валенки. Он размотал свои шерстяные портянки и протянул их

3. Н. Алексееву: «Возьмите, товарищ командир», — сказал он,

и, торопясь, сунул босые ноги в валенки.

В это время над лесом появились наши самолеты. Они ис-

кали нас и нашли. Мы стали махать им шлемами, и они отве-

чали нам покачиванием крыльев. Самолеты указывали нам

направление, а затем уходили в сторону, заметив противника,

открывали стрельбу, и мы знали, что там находятся белофин-

ны. Тогда мы сворачивали в другую сторону. Так раза два нам

приходилось сворачивать с пути, обходя опасные места. У

3. Н. Алексеева на рукаве был компас, по которому он все вре-

мя проверял движение колонны, и мы не боялись потерять на-

правление. Так мы шли семнадцать часов и наконец достигли

линии фронта. Товарищи знали, что мы идем и, желая облег-

чить нам прорыв фронта белофиннов с тыла, бросили на то

место, куда мы должны были выйти, полк...

И все же, когда подошли к фронту, на открытом болоте,

поросшем мелким и редким можжевельником, по нашей ко-

лонне противник открыл сильный огонь. Напрягая последние

силы, мы переползали опасное пространство. 3. Н. Алексеев

вдруг увидел за кустом станковый пулемет, возле которого ни-

кого не было. Услышав стрельбу, белофинны опрометью вы-

скочили из землянки и бросились к пулемету, но майор

3. Н. Алексеев опередил их. Если бы они добежали первыми,

то могли бы перестрелять всю нашу колонну. «Стреляйте в

них», — на ходу крикнул нам 3. Н. Алексеев, торопясь пер-

вым добежать до пулемета. И это ему удалось. Майор бросил-

ся на него всем телом, ничком, грудью, спасая товарищей. Бе-

лофинны решили, что сейчас пулемет заработает и скрылись в

кустарнике.

Но товарищ Алексеев стрелять не мог. Отдышавшись,

встал, вытащил замок, и мы пошли дальше.

«Ну, сестричка, давай, давай, давай, — сказал майор, —

уже совсем мало осталось!» Впереди показался холм. Мы взо-

брались на его вершину, и здесь были уже наши. Встречавшие

нас совали нам в руки хлеб, папиросы, в глазах у них были

слезы. Я вела бойца Гусева: его ранили в пути. Кто-то из бой-

цов увидел Гусева, бросился к нему, обнял и заплакал. А я го-

ворю: «Не надо его расстраивать!» — а сама тоже плачу.

В. К. СОЛОВЬЕВ,

полковник в отставке

72-я Краснознаменная Туркестанская

стрелковая дивизия

Командир дивизии — генерал-майор Павел Иванович Аб-

рамидзе, комиссар дивизии — Иван Петрович Кабичкин.

По приказу командования Красной Армии 72-я стрелко-

вая дивизия, освобождавшая Западную Украину, отправи-

лась на финский фронт в конце декабря 1939 года. В первой

половине января 1940 года прибыла в район Салми. А от-

дельный танковый батальон Рудакова почему-то двумя не-

делями позднее, 12 января 1940 года. Разгрузившись в Ло-

дейном Поле, батальон прибыл в Видлицу в ночь на 13 янва-

ря 1940 года.

Несмотря на то, что дивизии в районе Салми временами

приходилось туговато без танкистов, командование решило

задержать на несколько дней в Видлице батальон Рудакова,

чтобы еще раз проверить его боевую готовность и подучить та-

ктике ведения боевых действий вместе с пехотой в условиях

горно-лесистой местности, зимой, с глубоким снегом и силь-

ными морозами.

За четыре дня стоянки в районе Видлицы с утра до ночи, а

то и ночью тренировали танки на преодолении высоких подъ-

емов и крутых спусков, учили боевой стрельбе прямой навод-

кой и прорыву вражеских оборонительных сооружений, про-

вели несколько тактических занятий в условиях гористо-ле-

систой местности.

Здесь же, на фронтовой материально-технической базе и арт-

складе, пополнились горючим, запаслись боеприпасами, продо-

вольствием и даже получили небольшие, сборные железные пе-

чурки, прозванные бойцами ласковым именем «Шурочки».

Из Видлицы на Салми тронулись под вечер 3 февраля. На

рассвете танковый батальон прибыл в распоряжение дивизии.

Навстречу батальону вышли командир дивизии генерал-май-

ор П. И. Абрамидзе и комиссар дивизии — полковой комиссар

И. П. Кабичкин. Комдиву понравился доклад капитана и по-

рядок, в каком батальон прибыл в дивизию.

С первого дня прибытия в дивизию батальон вошел в со-

прикосновение с противником. Происходившие здесь бои

нельзя было назвать большими сражениями, но в то же время

111

они приносили немало жертв и требовали от воинов большого

напряжения физических и моральных сил, особенно из-за

природных условий: лесистые горы, кручи и лютый мороз.

На пути к г. Питкяранте, километрах в шести восточнее

этого города, наступающим войскам противостоял узел сопро-

тивления белофиннов. Центром узла была, окруженная гора-

ми и скалами, узкая долина, с раскинувшейся на ней деревней

Люпикко.

Все проходы, не только в долине, но и в горах меж камней

и скал, были заминированы и опутаны колючей проволокой в

несколько рядов. В скалах доты и дзоты с пушками, пулемета-

ми и с большим запасом боеприпасов.

В лощинах — «волчьи ямы», на деревьях «кукушки» —

замаскированные белофинские снайперы. И все покрыто сне-

гом, и ничего кроме снега не видно.

Много раз части 72-й и соседней 25-й дивизии штурмовали

этот укрепленный район, немало было сброшено на него авиа-

бомб, выпущено снарядов, но «орешек» оставался пока «не

раскушенным».

Решающий штурм Люпикко и ее укреплений назначили

на утро 23 февраля 1940 года в День Красной Армии и Военно-

Морского флота. Все подготовили заранее: дивизионную и

полковую артиллерию, танковые части, ударные батальоны

стрелков-лыжников. В подразделениях провели партийно-

комсомольские собрания и митинги личного состава, посвя-

щенные славной годовщине Вооруженных Сил и предстояще-

му штурму.

За последние дни танкисты Е. М. Рудакова, как и вся ди-

визия, почти не выходили из боев, штурмовали укрепрайон

Люпикко. В очень стесненных условиях маневра (густой лес,

крутые подъемы и спуски, глубокий снег и туманы) действия

танкового батальона в целом ставились в чрезвычайно тяже-

лые условия ведения боя.

Пришлось в дни боев у Люпикко батальон рассредоточить

и поротно придать стрелковым полкам дивизии для поддерж-

ки их атак и для помощи в уничтожении огневых точек и жи-

вой силы противника.

...День перед решающим штурмом был, вроде бы, днем от-

дыха для всей дивизии, так как в минувшую ночь части прове-

ли без сна, закрепляясь на достигнутых рубежах и отражая

контратаки врага то в одном, то в другом месте.

Роты танкового батальона, приданные стрелковым пол-

кам, продолжали оставаться с полками, а для штурма право-

флангового участка капитан Е. М. Рудаков в помощь одному,

а точнее 187-му стрелковому полку, выделил лучшую первую

роту батальона с двадцатью танками под командой старшего

лейтенанта Узелина.

112

В 1-й роте на время предстоящего боя комбат решил ос-

таться сам, со 2-й пошел замполит Рябовол, а с 3-й начальник

штаба батальона старший лейтенант Калинин.

С утра Е. М. Рудаков побывал во 2-й и 3-й ротах, поздравил

бойцов и командиров с двадцать второй годовщиной Красной

Армии и Военно-Морского флота, поговорил с танкистами и в

полдень вернулся в роту Узелина, довольный и уверенный в

завтрашнем успехе.

«Накорми, т. Узелин, бойцов и дай им поспать до вечера,

чтобы с новыми силами поутру в бой вступили, — приказал он

командиру роты, — смастерите наскоро шалаши, «Шурочки»

растопите, а то в танках какой сон? Пусть в них техники-води-

тели останутся. Такая уж у них доля. Да о себе и командирах

взводов позаботься. Вам завтра руководить боем...».

Подошла походная кухня, загремели котелки, фляжки,

кружки, застучали топоры, заскрежетали по мерзлой земле

лопаты, разгребая снег. Потекли разговоры, послышался

смех, а кое-где приглушенные голоса близких сердцу песен.

Слишком-то разойтись было нельзя: враг в километре. Подза-

правившись горячим, на редкость вкусным обедом, рота раз-

брелась по шалашам и стихла под треск и убаюкивающее теп-

ло «Шурочек».

Только Е. М. Рудакову никак не спалось, хотя и устал он

не меньше других. В сторонке, на площадке, где только что от-

работала походная кухня, развел он себе небольшой костер, а

дневальные сухого хвороста натаскали. Пристроился капитан

к огню, оперся локтями в колени и стал глядеть на трепетные

язычки костра, торопливо поедавшие сухие сучья валежника.

С деревьев сыпались снежинки и ледяные иголки инея.

Падая на лицо комбата, они щекотали ему нос и щеки, запу-

шили усы, брови, воротник полушубка, но он ничего не чувст-

вовал и не замечал. Одна дума теснила голову: как пройдет

завтрашний штурм Люпикко и кто из дорогих ему соратников

танкового батальона не вернется из боя?..

Силы противника, находившегося на участке, против кото-

рого предстояло действовать 187-му стрелковому полку и роте

Узелина, были приблизительно Е. М. Рудакову известны: че-

ловек 400 солдат и офицеров, засевших в блиндажах и транше-

ях, дивизион полевой артиллерии, батарея крупнокалиберных

минометов, станковые пулеметы. Самое же главное — миниро-

ванные поля и тропки, которые надо было преодолеть с мини-

мальными потерями, а на флангах, в горах и скалах — скры-

тые доты, имевшие очень выгодные для белофиннов сектора

обстрела. Войсковая разведка выведала, сколько у врага жи-

вой силы и боевой техники, но узнать, сколько у него в этом

районе дотов и дзотов, не удалось. Сведения поступали разные.

Говорили, что на правом фланге Люпикко этих огневых точек-

113

крепостей от семи до пятнадцати... Комбат не заметил в думах

приближения вечерних сумерек. К костру подошел Узелин.

— Ты уже на ногах? — подняв голову, спросил его коман-

дир батальона.

— Время, товарищ капитан, поднимать роту. На моих ку-

рантах 17 часов 30 минут.

— Тогда пора. Объявляй подъем.

Танкисты во сне продрогли, поэтому поднялись дружно и

построились в шеренгу перед своими машинами. Рудаков то-

же поднялся от костра и стал перед строем.

— Хочу поговорить с вами, товарищи, немного, — обра-

тился он к 1-й роте. — Половину боевого пути мы здесь одоле-

ли, как подобает воинам Красной Армии, — начал он, чувст-

вуя, что затягивать разговор нельзя, потому как мороз прожи-

гал людей, словно калеными шильями, — вторая половина

будет трудней. Больше нам с вами до конца боя толковать не

придется. Хочу напомнить, — строй подтянулся, — может,

придется, да так оно и случится, попадем под сильный огонь.

Не забудьте: пуля, мина и снаряд страшны тем, кто отступает

или лежит на месте. Противник ведет огонь, значит, вперед!

Пешком ли, в танке ли, все равно вперед! Только это заставит

врага замолчать. Неспроста говорится: бесстрашие — мать по-

беды. Смелость — самая верная броня и самое грозное оружие

в бою! Старая воинская мудрость утверждает: «Побежден тот,

кто чувствует себя побежденным». Значит, не отступать ни на

шаг перед неприятелем и до последней капли крови держать

свои позиции, либо решать поставленную задачу при атаке.

Даже если перед тобой сотни врагов, если ты один против 10,

если смерть глядит в лицо — все равно надо биться до конца,

во имя нашей победы! Вот это, друзья мои, я хотел вам напом-

нить, и этого я жду завтра и всегда от каждого из вас. А теперь

подождем положенного часа и... вперед! — Капитан приказал

роте быстрее поужинать и быть готовой к выступлению.

На командный пункт Е. М. Рудакова прибыл командир

стрелкового полка, в помощь которому придавалась рота Узе-

лина. В последний раз утрясли вопросы, связанные со штур-

мом Люпикко, и пожелали друг другу боевого успеха. За час

до начала штурма все двадцать танков Узелина вышли на ис-

ходные для атаки позиции.

На рассвете по всему трехкилометровому переднему краю

белофинских укреплений с постепенным переносом огня в

глубину обрушила удар наша артиллерия: два артполка 72-й и

соседней с нею дивизии, артдивизионы стрелковых полков,

приданный дивизии П. И. Абрамидзе тяжелый артдивизион

резерва главного командования и несколько батарей крупно-

калиберных минометов. Белофинны молчали. Казалось, что

за сорок минут нашей артподготовки от их укреплений не ос-

114

талось камня на камне. Когда же смолк гром орудий и на

штурм двинулись наши танки, а за ними ударные лыжные ба-

тальоны стрелков, противник пришел в движение: в горах и

скалах «заговорили» все его доты и дзоты, из домов застрочи-

ли станковые пулеметы, забухали противотанковые пушки,

из траншей и окопов загрохотали винтовочные залпы, в насту-

пающих полетели ручные гранаты.

На левый фланг и на центр обороны белофиннов наступле-

ние шло успешней. Там сопротивление было слабее, огневых

средств, видимо, меньше, подступы к укреплениям доступнее,

чем на правом фланге сопротивления Люпикко. Поэтому пе-

редним краем укреплений противника, наступавшие слева и в

центре два полка 72-й дивизии, с приданными танковыми ро-

тами, овладели быстрее и к полудню продвинулись с боем ки-

лометра на полтора в глубь финской территории в сторону

Питкяранты, а вот на правом фланге дело затормозилось. Не-

сколько раз атаковывался советскими войсками этот участок

вражеской обороны. Были уничтожены многие огневые точ-

ки, доты и дзоты, отвоеваны важные тактические высоты, ис-

треблены и обращены в бегство целые подразделения врага.

Но финская белогвардейщина на правом фланге продолжала

яростно сопротивляться. Здесь не только захлебывались ог-

нем пушки и пулеметы уцелевших дзотов, но предпринима-

лись и контратаки против наступавших.

Батальоны стрелкового полка несли большие потери. Пер-

вая половина дня 23 февраля принесла чувствительные потери

и в танковой роте Узелина. Два танка белофинны подбили из

противотанковых пушек, один подорвался на мине. Бронебой-

ными пулями в танке был убит политрук роты Побережский,

ранены помпотех командира роты Курдюмов и сам командир

роты Узелин. Этот очень тяжело. В ходе боя командование ро-

той принял командир 1-го взвода лейтенант Д. Ф. Бляхер. Но

скоро был ранен и он. Танки Узелина, Курдюмова и Бляхера

тоже вышли из строя.

Особенно много потерь танкистам и стрелкам наносил на

правом фланге один вражеский дзот, искусно скрытый среди

камней у подножья высоты, которую белофинны упорно от-

стаивали.

Огонь этого дзота прижал к земле и заставил зарыться в

снег половину стрелкового полка, штурмовавшего высоту. Его

пулеметы и пушки били по танкам, появлявшимся на виду.

Нужно было как можно скорее покончить с этим дзотом.

Командный пункт капитана Е. М. Рудакова находился в

метрах трехстах от сеявшего смерть вражеского осиного гнез-

да, за небольшим укрытием. Тут же, готовый к бою, стоял его

танк, подогреваемый механиком-водителем. В танке боепри-

пасы: 15 снарядов к пушке и к пулемету четыре диска патро-

115

нов. Узнав о потерях в 1-й роте и особенно о гибели Побереж-

ского, лучшего политработника части, о ранении Узелина,

Бляхера и других, Е. М. Рудаков не мог больше оставаться в

бездействии. Он понимал, что от взятия высоты зависит вы-

полнение боевой задачи дивизией в целом, как и понимал то,

что без уничтожения вражеского дзота, парализовавшего на-

ступление на правый фланг противника, полк не сможет овла-

деть высотой. И тут сердце подсказало комбату, что дзот дол-

жен уничтожить он...

Медлить было нельзя. Предугадывая, что это может стоить

ему жизни, Е. М. Рудаков не захотел подвергать опасности

жизнь механика-водителя танка. Приказав ему, несмотря на

протесты, оставаться на командном пункте, капитан сбросил

полушубок, в легком комбинезоне вскочил в машину и занял

место водителя. Рванувшись вперед, танк выскочил из-за ук-

рытия и, ныряя в сугробах, бросился к дзоту противника. В

грохоте стрельбы и в сильном волнении белофинны, очевидно,

не сразу увидели закамуфлированный, сплошь залепленный

снегом танк Е. М. Рудакова и продолжали бить по залегшим в

снегу подразделениям полка и застрявшим танкам Узелина.

Приблизившись к дзоту с левой стороны, быстро сменив в ма-

шине место водителя на место башенного стрелка и не дав вра-

гу опомниться, открыл интенсивный огонь из пушки по амб-

разуре дзота прямо в упор. Стрельба была настолько частой и

точной, что дзот не смог ответить ни одним ударом по танку

капитана. После десятого, примерно, выстрела дзот замолчал,

а Рудаков в азарте все бил и бил по этой вражеской крепости

из пушки до последнего снаряда.

Наконец, опомнившись, пришли в себя оставшиеся у бе-

лофиннов на правом фланге в камнях и скалах отдельные пу-

леметные точки и открыли беспорядочный огонь по танку ка-

питана. Е. М. Рудаков ударил по ним и по пытавшейся ри-

нуться в контратаку пехоте белофиннов из пулемета... Само-

отверженные действия командира батальона подняли дух

танкистов роты и подразделений стрелкового полка. В еди-

ном порыве, с криками «Ура!» бросились они на высоту. К ве-

черу район Люпикко был очищен от белофиннов.

Только после боя воины-танкисты и стрелки вспомнили о

Рудакове и его танке. Сотни людей окружили машину комба-

та. На лицевой стороне танка, как капли крупного дождя, пе-

стрели следы бронебойных пуль. Открыли башенный люк и

увидели Евгения Михайловича Рудакова. Без признаков жиз-

ни сидел он за пушкой и пулеметом, склонив кудрявую голову

на казенную часть пулемета, и держал указательный палец на

спусковом крючке...

На руках, осторожно и торжественно, перенесли мертвого

командира-героя в палатку медпункта. Врачи его, истекшего

116

кровью, будто воскового, раздели и обнаружили на теле двена-

дцать пулевых ран, из которых семь сквозных.

В районе Люпикко части 72-й стрелковой дивизии после

боевого дня, 23 февраля, стояли еще одни сутки. Людям требо-

вался хотя бы короткий отдых, к тому же надо было попол-

ниться продовольствием, горючим и боеприпасами. Предстоя-

ло отправить в тыл раненых и похоронить убитых.

С минуты гибели родного «Чапая» у танкистов на глазах

не высыхали слезы. Так тяжела для них была эта утрата.

Гроб, старательно сделанный бойцами парковой роты старше-

го лейтенанта Р. И. Гольца, был установлен на постаменте, об-

шитом кумачом, и был поставлен воинский караул.

Весь день 24 февраля танковый батальон и полки дивизии

прощались со своим «Чапаем». Бойцы, командиры и политра-

ботники длинной вереницей подходили к гробу, несмотря на

лютый мороз, снимали шапки и молча проходили мимо пав-

шего за них и за Родину командира и друга. В воинском кара-

уле у гроба стояли лучшие люди батальона и полков: коман-

дир дивизии П. И. Абрамидзе, комиссар И. П. Кабичкин, на-

чальник политотдела Калодзе.

Похоронили Е. М. Рудакова у лесной дороги между Лю-

пикко и Питкярантой со всеми воинскими почестями. Похо-

роны превратились в клятву дивизии: не пожалеть ни жизни,

ни сил в борьбе за достойное выполнение заданий высшего ко-

мандования в этой войне, за дело, во имя которого отдал свою

светлую жизнь капитан Е. М. Рудаков.

До 13 марта 1940 года 72-я стрелковая дивизия, а с нею

394-й отдельный танковый батальон не выходили из боя. Вме-

сте и во взаимодействии с другими частями и родами войск ов-

ладели стратегически важными островами западнее Питкя-

ранты — Максиман-Сари, Петяя-Сари, Вуоратсу-Сари. На са-

моотверженные подвиги воинов-танкистов вдохновлял и бес-

смертный образ погибшего их командира, продолжавшего и

после гибели жить среди них и вести их вперед...

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

По прямому проводу

т. К. Е. Ворошилову, т. И. В. Сталину

22-45. 18.02.1940 г.

15 февраля прибыл в Салми. Обстановка здесь следующая:

1) На дороге из Лодейного Поля большой беспорядок, доро-

га расчищается исключительно плохо, регулировщиков мало, в

большом количестве пробки. Машины больше стоят, чем идут.

16-й дорожно-эксплуатационный полк сильно растянут, дисци-

плина в нем низкая. По дороге я видел большое количество

красноармейцев, назначенных на расчистку снега. Как прави-

ло, стоят с лопатами в руках, в шинелях, укутанные от холода.

Работают плохо. От Лодейного Поля до Уксу видел только одно-

го красноармейца, снявшего шинель и работающего усердно.

Штаб дорожно-эксплуатационного полка стоит в Лодей-

ном Поле, командира полка я встретил в Видлице, стоял на пе-

рекрестке дорог в качестве регулировщика машин.

Помощника его встретил в Уксу на перекрестке: выполнял

ту же роль. Приказал обоим поставить на это дело красноар-

мейцев, а самим заниматься командованием. Приняли экс-

тренные меры. И сейчас уже проехать стало легче.

2) Блокированные гарнизоны 18-й стрелковой дивизии си-

дят и занимаются только тем, что требуют помощи, доставки

продовольствия. Связь с ними только по радио. Положение их

недостаточно выяснено. Ежедневно получают от Черепанова

отчаянные радиограммы о помощи. Мне кажется, сами они

настоящих серьезных попыток прорваться из окружения не

предпринимают.

Не подлежит сомнению, что силы белофиннов, окружа-

ющие наши части, меньше наших сил, но они действуют более

активно.

Из доклада командира полка, полковника Иовлева, видно,

что он с юга никогда не имел противника перед собой и сидел

в блокировке потому, что не приказано было уходить на юг.

Сколько было противника с запада, севера и востока по-

нять трудно, во всяком случае не так много.

Иовлев рассказывает случай, когда он в начале января шел

на соединение на запад, встретил около роты белофиннов, не

смог пробиться своим полком и отошел обратно на место, где

были сделаны землянки.

Последние дни разведка Иовлева ходила на север до двух с

половиной километров и противника не обнаруживала.

Иовлев до высоты 95,4 шел 9 км около двух суток. Привел

несколько людей. По дороге бросил трактора, четыре —122-мм

118

гаубицы, бронемашины. Даже замки от орудий не принесли, а

говорят где-то закопали в землю.

При движении Иовлев выслал вперед разведку в составе

50 человек, из которых пришло только семь человек во главе с

командиром роты. Больше 30 человек красноармейцев, уби-

тых ручными гранатами и пулями на пятачке в несколько де-

сятков метров у дороги.

Командир роты дает путаные объяснения. Дело расследу-

ем. Сам Иовлев во время движения до высоты 95,4 противни-

ка не встречал.

3) Недостаточная активность блокированных гарнизонов,

очевидно, происходит из-за усталости и некоторого непонима-

ния своих задач. Вчера мне показывали одного политработни-

ка Александрова. Присланное им донесение через раненых,

пробравшихся из окруженной 18-й стрелковой дивизии в рас-

положение 168-й стрелковой дивизии и затем в г. Питкяранту.

Это подтверждает, что некоторые возможности пробиться

из окружения есть. В письме написано: передайте т. Сталину

и т. Ворошилову, что мы готовы погибнуть, но не уйдем. По-

видимому, люди понимают свою задачу — не пробиваться на

соединения к своим, а сидеть и ждать, пока придут к ним.

4) Не окруженные части несут большие потери. Объясня-

ется это в первую очередь совершенно неумелыми действия-

ми. Артиллерия не обеспечивает продвижение пехоте, стреля-

ет без наблюдения. ПА и 45-мм пушки ведут огонь почти ис-

ключительно с закрытых позиций, на руках вытаскивать их

для стрельбы прямой наводкой не хотят, считают это очень тя-

желым. Взаимодействие артиллерии с пехотой не получается,

сначала стреляет артиллерия, а потом с большим опозданием

идет пехота, когда белофинны уже успевают опомниться и

взяться за свои огневые средства.

Наблюдение за полем боя исключительно плохое, ни у од-

ного виденного мною командира я не нашел карты или схемы

с нанесенными огневыми точками противника. Отсутствует

даже взаимодействие пехотного огня и движения...

Один из командиров рассказывал мне, как наша авиация

дает жару белофиннам. Когда самолеты начали бомбить Пе-

тяя-Сари, белофинны, как горох, посыпались на лед. Я спро-

сил: «Наверное, наша артиллерия и пулеметы уничтожили их

на льду?» Оказалось, нет, они не были подготовлены к этому,

и белофинны после того, как улетели наши самолеты, верну-

лись обратно на остров. Приехавший т. Гусев принимает ряд

мер для более активных действий авиации.

5) В организационном отношении напутано очень много,

роты и батальоны одних полков передавались другим полкам,

полки передавались другим дивизиям. Создавались сводные

батальоны...

119