Щеглова Л.В. Культура и этнос

Подождите немного. Документ загружается.

111

ХРЕСТОМАТИЯ

К. Леви-Стросс

Три вида гуманизма

К. Леви-Стросс рассказывает о науке этнологии, занимающей-

ся исследованием общества с первобытных времен. Первые ра-

боты, посвященные первобытным обществам, восходят к 1860 г.,

когда Ч. Дарвин стал изучать проблему биологической эволюции

человека. По мнению К. Леви-Стросса, этнология не является ни

частной наукой, ни

наукой новой, как о ней принято думать.

Этнология – самая древняя и самая общая форма того, что мы

называем гуманизмом. Потому что никакая часть человечества не

может понять себя иначе, как через понимание других народов. Эт-

нология – это область новых цивилизаций и новых проблем. Эти

цивилизации не дают в наши руки

письменных документов, так как

у них вообще нет письменности. А так как уровень их технического

развития, как правило, очень низок, они не оставили нам и памят-

ников изобразительного искусства. Поэтому у этнолога возникает

необходимость вооружить свой гуманизм новыми методами иссле-

дования, применимыми как в гуманитарных, так и в естественных

науках.

После аристократического гуманизма эпохи Возрождения и

буржуазного гуманизма XIX в. этнология знаменует собой – для

законченного космоса, каким стала наша планета, – появление

универсального гуманизма

Большинству из нас антропология представляется наукой новой,

свидетельством изощренной любознательности современного чело-

века. В нашей эстетике произведения первобытного искусства заняли

место менее 50 лет тому назад. Интерес к самим первобытным

обще-

ствам немного более древнего происхождения - первые работы, по-

священные их систематическому изучению, восходят к 1860 г., т.е. к

той эпохе, когда Ч. Дарвин поставил проблему развития примени-

тельно к биологии. Эта эволюция, по мнению его современников, от-

ражала эволюцию человека в плане социальном и духовном.

Думать об этнологии таким

образом - значит заблуждаться от-

носительно реального места, которое занимает в нашем мировоз-

зрении познание первобытных народов. Этнология не является ни

112

частной наукой, ни наукой новой: она - самая древняя и самая об-

щая форма того, что мы называем гуманизмом.

Когда в конце Средневековья и в эпоху Возрождения люди

вновь открыли для себя греко-римскую античность и когда иезуиты

превратили латынь и греческий язык в основу образования, воз-

никла первая форма этнологии. Эпоха

Возрождения нашла в ан-

тичной литературе не только забытые понятия и способы размыш-

ления, она нашла средство поставить во временную перспективу

свою собственную культуру, сравнить собственные понятия с поня-

тиями других времен и народов.

Критики классического образования ошибаются относительно

его природы. Если бы занятия греческим и латынью сводились к

простому

овладению рудиментами мертвых языков, в них, действи-

тельно, было бы немного пользы. Но - и учителя начальной школы

хорошо это знают - через посредство языка и чтения текстов ученик

проникается методом мышления, который совпадает с методом

этнографии (я назвал бы его "техникой переселения").

Единственное отличие классической культуры от культуры этно-

графической относится к

размерам известного в соответствующие

эпохи мира. Человеческий космос был ограничен в начале эпохи

Возрождения пределами Средиземноморского бассейна. О суще-

ствовании других миров можно было только догадываться. Но, как

мы уже сказали, никакая часть человечества не может понять себя

иначе, как через понимание других народов.

В XVIII - начале XIX в. с прогрессом географических

открытий

прогрессирует и гуманизм. Еще Руссо и Дидро пользуются всего

лишь догадками об отдельных цивилизациях. Но в картину мира

уже начинают вписываться Индия и Китай. Своей неспособностью

создать оригинальный термин наша университетская наука, кото-

рая обозначает изучение такого рода культур термином "некласси-

ческая философия", признается в том, что речь идет все

о том же

гуманистическом движении, заполняющим новую территорию (по-

добно тому как для древних метафизикой называлось все то, что

шло после физики). Проявляя интерес к последним из находящихся

в упадке цивилизаций, к так называемым примитивным обществам,

этнология выступает как третий этап в развитии гуманизма. Этот

этап является одновременно последним, поскольку

после него че-

ловеку не остается ничего открыть в себе самом, по крайней мере,

экстенсивно (потому что существует иного рода глубинное иссле-

дование, конца которому не видно).

113

Но имеется и другая сторона проблемы. Зона охвата первых

двух видов гуманизма – классического и неклассического – была

ограничена не только количественно, но и качественно. Античные

цивилизации исчезли с лица земли и доступны нам лишь благодаря

текстам и памятникам культуры. Что касается народов Востока и

Дальнего Востока, которые продолжают существовать, метод их

исследования

оставался тем же, потому что считалось, что цивили-

зации столь отдельные могут заслуживать интереса лишь благода-

ря своим наиболее рафинированным продуктам.

Этнология - это область новых цивилизаций и новых проблем. Эти

цивилизации не дают в наши руки письменных документов, так как у

них вообще нет письменности. А так как уровень их

технического раз-

вития, как правило, очень низок, они не оставили нам и памятников

изобразительного искусства. Поэтому у этнолога возникает необходи-

мость вооружить свой гуманизм новыми орудиями исследования.

Этнологические методы являются одновременно более грубыми и

более тонкими, чем методы предшественников этнологии, филологов

и историков. Общества эти чрезвычайно трудно доступны, и для того

чтобы в них проникнуть, этнолог должен ставить себя вовне (физиче-

ская антропология, технология, предыстория), а так же глубоко прони-

кать внутрь, потому что он отождествляется с группой, в которой жи-

вет, и должен уделять особое внимание, так как он лишен других све-

дений, тончайшим нюансам психической жизни туземцев.

Этнология во

всех отношениях выходит за пределы традицион-

ного гуманизма. Поле ее исследования охватывает всю обитаемую

землю, а ее методология аккумулируют процедуры, относящиеся

как к гуманитарным, так и к естественным наукам.

Три следующих один за другим вида гуманизма интегрируют и

продвигают человеческое познание в трех направлениях: во-первых,

в пространственном отношении, наиболее "поверхностном

" (как в

прямом, так и в переносном смысле); во-вторых, в наборе средств

исследования: мы начинаем постепенно понимать, что, если по при-

чине особых свойств "остаточных" обществ, которые стали предме-

том ее изучения, антропология оказалась вынужденной выковать

новые орудия познания, они могут плодотворно применяться к изу-

чению других обществ, включая

и наше собственное; в-третьих,

классический гуманизм был ограничен не только своим объектом -

пользовавшиеся его благодеяниями люди также составляли приви-

легированный класс. Даже экзотический гуманизм XX в. был связан с

промышленными и торговыми интересами, которые его питали и ко-

114

торым он обязан своим существованием. После аристократического

гуманизма эпохи Возрождения и буржуазного гуманизма XIX в. этно-

логия знаменует собой - для законченного космоса, каким стала на-

ша планета, - появление универсального гуманизма.

Ища источник своего вдохновения в обществах наиболее уни-

женных и презираемых, она провозглашает, что ничто человече-

ское человеку не чуждо, и становится

, таким образом, столпом гу-

манизма демократического, противостоящего всем предыдущим

видам гуманизма, которые были созданы для привилегированных

цивилизаций.

Мобилизуя методы и инструментарий, заимствованный из всех

наук, и ставя все это на службу человеку, этнология хочет прими-

рить человека и природу в едином всеобщем гуманизме.

Пер. с фр. М. К. Рыклина

Опубликован

редакцией Электронного журнала "Личность.

Культура. Общество".

Cсылки:

Technique de depaysement. Более подробное разъяснение этого

понятия см. в книге Леви-Стросса "Грустные тропики" (Levi-Strauss

C. Tristes tropiques. P., 1955.) -- Прим. перев.

E-mail: info@psf.ru

Дата публикации: 13.03.2002

Руднев В. П.

Обоснование перевода

1. Общие замечания

Настоящее издание представляет собой первый полный пере-

вод на русский язык повестей А. А. Милна о Винни Пухе. В отличие

от "Алисы" Л. Кэрролла, где с самого начала ее бытования на рус-

ском языке был заложен переводческий плюрализм

…, позволяв-

ший подходить к этому произведению творчески не только писате-

лям, но и филологам…, ВП до сей поры известен русскоязычным

читателям в единственном переводе Б. Заходера и практически все

тридцать с лишним лет своего бытования на русском языке числит-

ся по разряду сугубо детских книг. Однако, несмотря на то, что

пере-

115

вод Б. Заходера неполон (отсутствуют предисловия к обеим книгам,

глава Х первой книги и глава III второй) и в очень сильной степени

инфантилизирован, его достоинства и роль в русской словесности

послевоенного времени неоценимы. ВП вошел в пословицы и

анекдоты, стал неотъемлемой частью речевой деятельности у по-

коления, к которому принадлежит автор этих

строк, и у тех, кто чуть

старше и моложе его. Заходеровский ВП был единственным "Винни

Пухом", которого мы знали; тем сложнее задача, которую постави-

ли перед собой переводчики в данном издании.

С одной стороны, нам жаль было расставаться с заходеровским

ВП, с другой - необходимо было освободиться от его языкового

давления

и постараться представить милновские повести по-

другому… Тогда мы поступили по известному принципу: "Когда не

знаешь, что говорить, - говори правду". Мы стали исходить прежде

всего из интересов автора, Алана Александра Милна. И там, где

эти интересы были, как нам казалось, соблюдены, мы не ломились

в открытую дверь, удовлетворяясь тем, что есть

, там же, где, как

нам казалось, перевод перебарщивал в ту или иную сторону, мы

проявляли соответствующую активность. О том, что у нас получи-

лось, мы вкратце расскажем ниже.

2. Аналитический перевод

В целом концепция перевода, которую мы отстаиваем не только

применительно к ВП…, можно назвать концепцией аналитического

перевода. Аналогия здесь в

первую очередь не с аналитической

философией…, а с аналитическими языками, которые в противо-

положность синтетическим языкам, передают основные граммати-

ческие значения не при помощи падежей и спряжений, а при помо-

щи предлогов и модальных слов, так что лексическая основа слова

остается неприкосновенной. (Классический пример аналитического

языка - английский, синтетического - русский.) Аналитический

синтетический переводы соотносятся примерно так же, как театр

Брехта соотносится с театром Станиславского. Синтетический театр

Станиславского заставляет актера вживаться в роль, а зрителя - за-

бывать, что происходящее перед ним происходит на сцене. Анали-

тический театр Брехта стремится к тому, чтобы актер отстраненно,

рефлексивно относился к своей роли, а зритель не

вживался в си-

туацию, а анализировал ее, ни на секунду не забывая, что проис-

ходящее существует только на сцене. Основная задача аналитиче-

ского перевода - не дать читателю забыть ни на секунду, что перед

его глазами текст, переведенный с иностранного языка, совершен-

116

но по-другому, чем его родной язык, структурирующего реальность;

напоминать ему об этом каждым словом с тем, чтобы он не погру-

жался бездумно в то, что "происходит", потому что на самом деле

ничего не происходит, а подробно следил за теми языковыми пар-

тиями, которые разыгрывает перед ним автор, а в данном

случае

также и переводчик (такое понимание существа и задач художест-

венного текста идет от концепции эстетической функции языка,

разработанной в трудах Я. Мукаржовского… и P.O. Якобсона…(см.

также наши книги [Руднев 1996,1999], где эта точка зрения подроб-

но обоснована).

Задача синтетического перевода, напротив, заключается в том,

чтобы заставить читателя забыть не только

о том, что перед ним

текст, переведенный с иностранного языка, но и о том, что это

текст, написанный на каком-либо языке. Синтетический перевод

господствовал в советской переводческой школе, так же как театр

Станиславского - на советской сцене. Ясно, что аналитический пе-

ревод во многом близок основным установкам аналитической фи-

лософии, в

частности, идее о том, что язык членит мир специфиче-

ским образом, внимательному отношению к речевой деятельности

в принципе и, в конечном счете, признанию того, что язык вообще

является единственной реальностью, данной человеческому соз-

нанию. В соответствии с этим план выражения при переводе ВП

(аналитический перевод) соответствовал плану содержания - зада-

че

, которая заключалась в том, чтобы показать, как соотносится ВП

с философией обыденного языка. Для достижения этих целей пре-

жде всего следовало вывести ВП из того "дошкольного" контекста,

куда он был помещен, создать эффект отстраненности. Для этого

нужно было найти стилистический ключ, во-первых, не чуждый духу

оригинала, во-вторых, хорошо

известный русскому читателю и, в-

третьих, достаточно неожиданный и парадоксальный.

4. Собственные имена

Следующим шагом на пути к реализации аналитического пере-

вода явилась выработка принципов отношения к языковой игре и

собственным именам. Языковая игра имеет в ВП не столь большое

значение, как в "Алисе". При переводе мы придерживались сле-

дующего правила.

Там, где русскоязычная аналогия напрашива-

лась или ее нетрудно было найти, мы переводили на русский. В

иных случаях мы оставляли английский вариант и комментировали

его. Это коснулось прежде всего имен "индивидных концептов",

виртуальных существ - таких, как Heffalump или Woozle.

117

Важность слова Heffalump проанализирована нами в предыду-

щей статье. Здесь мы остановимся подробнее на Woozl'e. Если пе-

ревести его на русский язык, как сделал Заходер - Буки и Бяки, - то

получается забавно, но пропадает эффект загадочности, а главное,

семантическая глубина. Слово Woozle, которое ничего не значит,

обладает тем не менее богатой коннотативной сферой. Это прежде

всего puzzle (загадка); weasel (ласка - животное); далее, по мнению

составителей книги [Milne 1983}, bamboozle (обманывать, мистифи-

цировать); waddle (ходить, переваливаясь); waul (кричать, мяукать);

whale (нечто огромное, колоссальное); wheeze (тяжелое дыхание,

хрип); whelp (детеныш, отродье); whezz (свист, жужжание); wild (ди-

кий, буйный, необузданный); wolf (волк); wool (шерсть). В результа-

те, если суммировать эти семантические составляющие, получится

следующее: "нечто загадочное, обманчивое, ходящее вразвалочку,

с тяжелым дыханием

; огромное, кричащее или мяукающее; покры-

тое шерстью; дикое; может быть, детеныш волка или ласки'. Это

описание как нельзя более подходит к тому, что, вероятно, себе

представляли Пух и Поросенок, когда говорили про "настоящего"

Woozl'a. Теперь подставим на их место Буку и Бяку и увидим, какой

жалкий получается эффект. По тем же

или сходным принципам мы

сохранили в тексте некоторые английские слова или фразы, иногда

даже оставляя их без комментария в силу их тривиальности (на-

пример, Л Happy Birthday! или How do you do!) или же, давая пере-

вод в комментарии. Роль этих слов и выражений - напоминать вре-

мя от времени читателю, в какой языковой среде он находится.

Примерно теми же принципами мы руководствовались при перево-

де имен главных героев. Имя Winnie-the-Pooh по-русски должно

звучать приблизительно как Уинни-де-Пу. Конечно, так Винни Пуха

никто не узнает. Между тем, действительно, последняя буква в

слове Pooh не произносится, поэтому оно все время рифмуется с

who или do. Имя Winnie - женское. Для восприятия Пуха

очень важ-

на его андрогинная основа (Крис-тофера Робина Милна в детстве

тоже одевали в одежду для девочек). Это соответствует двупри-

родности Пуха, который, с одной стороны, обыкновенный игрушеч-

ный медвежонок, а с другой - настоящий медведь, находящийся в

таинственных и одному Кристоферу Робину доступных недрах

Лондонского зоопарка... Однако гипокористика Winnie от Winifred в

русском языке не стала привычным обозначением англо-

американского женского полуимени, как Мэгги от Маргарет или

Бетси от Элизабет. "Винни" не читается по-русски как имя девочки.

118

Поэтому мы решили оставить новому Винни Пуху его первую часть

английской и в дальнейшем называем его Winnie Пух. Слово the,

которое ставится перед прозвищами типа Великий, Грозный, Спра-

ведливый и т. п., в данном случае нам пришлось элиминировать,

иначе мы должны были бы назвать нашего персонажа Winnie Пух-

ский, что представлялось неорганичным. Имя Пятачок

кажется нам

слишком слащавым, мы поменяли его на более суровое Поросенок

(одно из значений слова Piglet). Высвободив слово пятачок, мы

смогли теперь его применять по назначению. Например: "А затем он

подумал: "Ладно, даже если я на Луне, вряд ли имеет смысл все

время лежать, уткнувшись пятачком в землю". Имя осла Ееуоге

мы

"перевели" как И-Ё, придав ему некоторую отстраненность, а его но-

сителю - облик китайского мудреца. Owl из Совы стал Сычом (живет

в лесу один, как сыч), что вернуло ему законный английский мужской

род. Таким образом, из "дам" осталась только Канга (вариант, более

близкий к английскому произношению этого слова) со своим

Бэби

(вместо Крошки) Ру. Tigger мы транслитеровали буквально как Тиг-

гер (по ассоциации с nigger, так как Тиггер в определенном смысле

цветной). Кролик и Кристофер Робин остались без изменений.

5. Стихи

В соответствии с принципами аналитического перевода, строго

говоря, здесь следовало давать литературный подстрочник и ори-

гинал в комментариях. Мы пошли по

более рискованному пути, ис-

ходя из положения о том, что поэзия - это дверь в иные возможные

миры и здесь Медведь Пух, инспирированный Бог Знает Кем, начи-

нает знать и понимать Вещи, которые ему в его повседневной ре-

чевой деятельности недоступны. Это рассуждение позволило нам

придать виннипуховской поэзии (а заодно и всему

переводу) за-

метный (и желательный) постмодернистский оттенок. Говоря кон-

кретно, мы поступали следующим образом. Там, где более важным

казался формальный метрический план, мы сохраняли метрику за

счет большей вольности лексико-семантического плана. В тех слу-

чаях, где, как нам казалось, семантика была важнее, мы варьиро-

вали метрику. Мы переводили Виннипуховы

стихи русскими стихо-

творными размерами с русскими метрико-семантическими аллю-

зиями. Наиболее интересные случаи мы прокомментировали. По-

этому, если читатель в ямбах, хореях, амфибрахиях, гексаметрах и

танках Winnie Пуха услышит реминисценции из Пушкина, Лермон-

това, Ахматовой или Высоцкого, пусть не удивляется: в Настоящей

Поэзии Все Возможно. Как заканчивал свою книгу Кристофер Милн

119

"Я склонен думать, что Пух понял. Надеюсь, что теперь поймут и

остальные"... Мы тоже на это надеемся.

Печатается по: Винни Пух и Философия обыденного языка.

Алан Александр Милн. Winnie Пух. Дом в медвежьем углу. Пере-

вод с английского Т.А.Михайловой и В. П. Руднева Аналитические

статьи и комментарии В.П

.Руднева. 3-е издание, исправленное,

дополненное и переработанное. АГРАФ. Москва, 2000.

Бердяев Н. А.

СУДЬБА РОССИИ.

Опыты по психологии войны и национальности

I. Психология русского народа

Душа России.

Россия - противоречива, антиномична. Душа России не покры-

вается никакими доктринами… подойти к разгадке тайны, сокрытой

в душе России, можно, разу же признав

антиномичность России,

жуткую ее противоречивость.

…Россия - самая безгосударственная, самая анархическая

страна в мире. И русский народ - самый аполитический народ, ни-

когда не умевший устраивать свою землю… Русская душа хочет

священной общественности, богоизбранной власти. Природа рус-

ского народа сознается, как аскетическая, отрекающаяся от земных

дел и земных благ…

В основе русской

истории лежит знаменитая легенда о призва-

нии варягов-иностранцев для управления русской землей, так как

"земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет". Как харак-

терно это для роковой неспособности и нежелания русского народа

самому устраивать порядок в своей земле! Русский народ как будто

бы хочет не столько

свободного государства, свободы в государст-

ве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном

устройстве. Русский народ не хочет быть мужественным строите-

лем, его природа определяется как женственная, пассивная и по-

корная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа,

властелина… Очень характерно, что в русской истории не было ры

царства, этого мужественного начала. С этим словом связано недос-

120

таточное развитие личного начала в русской жизни. Русский народ

всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в

стихии земли, в лоне матери. Рыцарство кует чувство личного дос-

тоинства и чести, создает закал личности. Этого личного закала не

создавала русская история. В русском человеке есть мягкотелость,

русском лице нет

вырезанного и выточенного профиля.

Россия - самая государственная и самая бюрократическая стра-

на в мире; все в России превращается в орудие политики. Русский

народ создал могущественнейшее в мире государство, величай-

шую империю. С Ивана Калиты последовательно и упорно собира-

лась Россия и достигла размеров, потрясающих воображение всех

народов мира. Силы народа,

о котором не без основания думают,

что он устремлен к внутренней духовной жизни, отдаются колосу

государственности, превращающему все в свое орудие. Интересы

созидания, поддержания и охранения огромного государства зани-

мают совершенно исключительное и подавляющее место в русской

истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной

творческой жизни, вся кровь

шла на укрепление и защиту государ-

ства. Классы и сословия слабо были развиты и не играли той роли,

какую играли в истории западных стран. Личность была придавле-

на огромными размерами государства, предъявляющего непосиль-

ные требования… Никакая философия истории, славянофильская

или западническая, не разгадала еще, почему самый безгосударст-

венный народ создал

самую огромную и могущественную государ-

ственность, почему самый анархический народ так покорен бюро-

кратии, почему свободный духом народ как будто бы не хочет сво-

бодной жизни? Эта тайна связана с особенным соотношением жен-

ственного и мужественного начала в русском народном характере.

Та же антиномичность проходит через все русское бытие.

Таинственное противоречие

есть в отношении России и русского

сознания к национальности. Это - вторая антиномия, не меньшая

по значению, чем отношение к государству. Россия - самая не шо-

винистическая страна в мире. Национализм у нас всегда произво-

дит впечатление чего-то нерусского, наносного, какой-то неметчи-

ны. Немцы, англичане, французы - шовинисты и националисты в

массе, они полны национальной самоуверенности и самодовольст-

ва. Русские почти стыдятся того, что они русские; им чужда нацио-

нальная гордость и часто даже - увы? - чуждо национальное досто-

инство. Русскому народу совсем не свойственен агрессивный на-

ционализм, наклонности насильственной русификации. Русский не