экономического и культурного прогресса. Обращение к европейскому опыту было есте-
ственным в тех условиях. Во время путешествий в Западную Европу Пѐтр встретился с
учѐными, в частности — с президентом Берлинской академии наук Г.-В. Лейбницем,
посетил научные учреждения, библиотеки, анатомические кабинеты, Гринвичскую
обсерваторию, кунсткамеры, картинные галереи, мюнцкабинеты (собрания монет и
наград). Там и зародилась у него мысль о создании в России Академии наук и первого
публичного музея.
Из заграничных путешествий он привѐз зоологические, ботанические,
минералогические коллекции, приборы и инструменты, привлекавшие его внимание
предметы, относящиеся к этнографии народов Востока, книги по разным отраслям знаний.
В Амстердаме он познакомился с известным анатомом Ф. Рюйшем и приобрѐл у него
собрание препаратов по анатомии и эмбриологии. При том Пѐтр прежде всего учитывал
учебное значение таких материалов и указывал, что, знакомясь с ними, можно будет
получить «в натуральной истории систематическое понятие».
Эти приобретения легли в основу санкт-петербургской Кунсткамеры. Затем еѐ
коллекции начинают активно пополняться в России. В 1718 году появляется знаменитый
петровский указ: «...Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно:
каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие,
какие у нас ныне есть, или и такие, да зело велики или малы перед обыкновенным; также
какие старые подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и ныне не-
обыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно, також
бы приносили, за что давана будет довольная дача...»
Надо полагать, и до XVIII в. обнаруживали в земле различные древности, но о
просветительной ценности находок не задумывались. Металлы могли быть использованы
утилитарно, всѐ прочее либо какое-то время хранилось у богатых знатных людей в ка-
честве «забав», разрушаясь и теряясь, либо уничтожалось сразу как «языческое»,
«поганое». Только в петровскую эпоху складывается принципиально новое отношение,
отдание предпочтения тому, что «зело старо и необыкновенно», перед богатством
и роскошью княжеских собраний допетровской Руси, свидетельствовавших, главным об-
разом, о знатности их владельца, — позволяют с полным правом начать собственно ис-
торию музейного дела в России с петровской эпохи.
Спустя четыре года после того, как в 1715 году заводчик А. Н. Демидов подарил жене
Петра I, императрице Екатерине I, коллекцию сибирского курганного золота, в Сибирь из
Петербурга отправляется первая научная экспедиция во главе с приглашѐнным из Данцига
учѐным Д. Г. Мессершмидтом. Ему поручается «приискивать... могильных всяких
древних вещей, шейтены медные и железные и литые образцы человеческие и
звериные...» В связи с ценнейшими находками древнего сибирского курганного золота в
1721 году в русском законодательстве появилось специальное разъяснение: «...куриозные
вещи, которые находятся в Сибири, покупать... и, не переплавливая, присылать в Берг- и
Мануфактур-коллегию». В 1723 году был сделан запрос псковскому губернатору о
монетах князя Игоря (которые были якобы обнаружены в городе 5) (5 Позднее
выяснилось, что это копейки времѐн Ивана Грозного.) с требованием прислать их в
Петербург. За восемь последних лет жизни Петра отдано семь распоряжений о со-
хранении древностей. Это были первые российские законы об охране памятников. Нельзя
не согласиться с археологом А. А. Формозовым, который пишет, что «перед нами четкая
программа научных исследований». Да, именно так относился Пѐтр I к собираемым в
Кунсткамере коллекциям, видя в них не только редкости и курьѐзности, но и базу для
научных исследований. И недаром в состав основанной в 1724 году в Петербурге
Академии наук вошла, наряду с библиотекой, и Кунсткамера. Открытая в 1719 году,
она была со временем переведена в специально отстроенное здание.
В 1722 году на Васильевском острове началось строительство специального здания для
Академии наук, где должны были разместиться также библиотека и музей. Уже после