Ростунов И.И. История Первой Мировой войны. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
аналогичного содержания через нейтральные страны были направлены державам Четверного
союза{152}.
Однако правительства Антанты оказались глухи к призывам Советской России. Надеясь на
скорое падение большевиков, правящие круги США, Англии, Франции и Италии решили
саботировать советские предложения. Наиболее дальновидные из представителей этих
кругов не могли не понимать, что заключение мира в огромной степени будет
способствовать сохранению и упрочению завоеваний русской революции. Наиболее четко
эту мысль выразил британский премьер Д. Ллойд Джордж.
«Вопрос о том, окажет ли русская революция такое же влияние, как французская, или ее
влияние на судьбы всего человечества будет еще больше, зависит от одного. Это будет
зависеть от того, сумеют ли вожди революции продолжить свое движение на путях мирного
развития или же энергия революции не будет израсходована, и она будет отклонена от своей
цели войной. Если Россия не будет вовлечена в войну, то революция станет одним из
величайших факторов, определяющих судьбы народных масс во всех странах, которые
когда-либо пришлось наблюдать или испытывать человечеству»{153}. Именно поэтому
Антанта всеми возможными средствами, вплоть до откровенного вмешательства во
внутренние дела Советской Республики, поддерживала силы внутренней контрреволюции,
всецело стоявшей за продолжение войны.
Антанта была заинтересована в продолжении войны Россией и с чисто военной точки
зрения, поскольку русский фронт отвлекал значительные германские силы с Запада. Чем
была для союзников Россия, красноречиво свидетельствует признание У. [324] Черчилля,
английского министра военного снабжения: «... несмотря на страшные поражения и
невероятное количество убитых, Россия оставалась верным и могущественным союзником.
В течение почти трех лет она задерживала на своих фронтах больше половины всех
неприятельских дивизий и в этой борьбе потеряла убитыми больше, чем все прочие
союзники, взятые вместе»{154}. Даже к 1 декабря 1917 г. русский фронт все еще привлекал к
себе 74 германские дивизии, составлявшие 31% всех германских сил{155}. Естественно,
выход России из войны повлек бы немедленную переброску этих дивизий против союзников.
Последнее ставило исход войны под сомнение.
В силу вышеназванных причин держаны Антанты на протяжении всего периода борьбы
Советского правительства за мир придерживались политики замалчивания советских
мирных предложений. В своей борьбе за предотвращение выхода России из войны союзники
поддержали Ставку во главе с верховным главнокомандующим H. Н. Духониным{156}.
Ставка русской армии, находившаяся в Могилеве, стала в те дни центром, куда стекались
различные контрреволюционные элементы — от кадетов до меньшевиков. Лидеры эсеро-
меньшевистских партий под защитой Ставки попытались даже образовать
«общесоциалистическое» правительство во главе с эсером В. М. Черновым. Вся эта
контрреволюционная возня вдохновлялась и активно поддерживалась официальными
дипломатическими представителями США, Англии и Франции.
Так как мирная инициатива Советского правительства не была принята державами Антанты,
оно вынуждено было пойти на мирные переговоры с Четверным союзом. 7 (20) ноября 1917
г. Совнарком специальной телеграммой поручил генералу Духонину «обратиться к военным
властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных
действий в целях открытия мирных переговоров». Далее указывалось: «Возлагая на вас
ведение этих предварительных переговоров, Совет Народных Комиссаров приказывает вам:
1) непрерывно докладывать Совету по прямому проводу о ходе ваших переговоров с
представителями неприятельских армий; 2) подписать акт перемирия только с
предварительного согласия Совета Народных Комиссаров»{157}. Однако Духонин
саботировал выполнение этого приказа Совнаркома. В течение суток он не предпринял
ничего для его исполнения. Не получив ответа от Духонина, В. И. Ленин, [325] И. В. Сталин
и Н. В. Крыленко в ночь на 9 (22) ноября вызвали его к прямому проводу.
В ходе телеграфных переговоров Духонин попытался уклониться от ответа по существу
содержания телеграммы народных комиссаров. Когда же от него ультимативно потребовали
дать точный ответ, намерен ли он исполнить предписание Советского правительства,
главковерх ответил отрицательно{158}.
Ввиду отказа верховного главнокомандующего подчиниться Советскому правительству В. И.
Ленин и находившиеся вместе с ним у прямого провода народные комиссары И. В. Сталин и
Н. В. Крыленко немедленно передали в Ставку приказ: «Именем правительства Российской
республики, по поручению Совета Народных Комиссаров, мы увольняем вас от занимаемой
вами должности за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее
неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям»{159}. Этим
же приказом верховным главнокомандующим назначался народный комиссар по военным
делам прапорщик Крыленко. Впредь до его прибытия в Ставку Духонину предписывалось
«продолжать ведение дела»{160}.
В связи с отказом Духонина вступить в переговоры о перемирии с австро-германским
блоком В. И. Ленин через головы контрреволюционного генералитета обратился
непосредственно к солдатам с призывом взять в свои руки дело мира. Днем 9 (22) ноября по
радио было передано обращение за подписью Ленина и Крыленко ко «всем полковым,
дивизионным, корпусным, армейским и другим комитетам, всем солдатам революционной
армии и матросам революционного флота»{161}. Обращение информировало армию и флот
об отказе Духонина приступить к переговорам о перемирии и о смещении его с поста
верховного главнокомандующего. В обращении говорилось: «Солдаты! Дело мира в ваших
руках. Вы не дадите контрреволюционным генералам сорвать великое дело мира... Пусть
полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального
вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Совет Народных Комиссаров дает вам
права на это»{162}. Подписание окончательного договора о перемирии Совнарком оставлял
за собой.
Обращение В. И. Ленина к солдатам сыграло выдающуюся роль в борьбе за дело мира.
Повсюду солдатские массы активно включались в борьбу за немедленное прекращение
войны. Вслед за ленинским обращением началось заключение так называемых солдатских
миров. На всем протяжении огромного Восточного фронта отдельные дивизии, корпуса,
армии и даже фронты посылали парламентеров за разделяющую воюющие стороны
колючую [326] проволоку с целью заключить перемирие с противостоящей частью
противника. В течение нескольких дней заключение локальных перемирий приняло широкий
размах{163}. Фактически военные действия были прекращены до заключения общего
перемирия в начале декабря 1917 г.
Представители Антанты выступили против ведения Россией мирных переговоров. 10 (23)
ноября начальники союзных военных миссий, аккредитованные при русской Ставке, по
указанию своих правительств направили на имя уже смещенного Духонина протест против
нарушения договора от 23 августа (5 сентября) 1914 г. Согласно этому договору «союзники,
включая Россию, торжественно согласились не заключать сепаратного перемирия и не
прекращать военных действий». Представители Антанты требовали от России соблюдения
взятых на себя царским и Временным правительствами обязательств. В заключение они
угрожали, «что всякое нарушение этого договора Россией повлечет за собою самые
серьезные последствия»{164}. Это было грубым вмешательством во внутренние дела
Советской России. Одновременно империалисты Антанты попытались этим демаршем
поддержать Духонина в его противодействии мирным переговорам. Но Духонин уже никого
не представлял. Советское правительство объявило его вне закона. Для занятия Ставки в
Петрограде был сформирован специальный отряд из моряков-балтийцев, солдат Литовского
полка и рабочих-красногвардейцев{165}. 20 ноября (3 декабря) Ставка была занята
прибывшим из Петрограда революционным отрядом во главе с Н. В. Крыленко. Духонин
был арестован, однако возмущение его антисоветскими акциями было столь велико, что он
стал жертвой самосуда солдатских масс.
Так оказалась битой последняя карта внутренней и международной контрреволюции.
Переход в руки Советского правительства верховной военной власти устранил последнее
препятствие к достижению перемирия с австро-германским блоком.
В то время как державы Антанты замалчивали мирную инициативу Советского
правительства и открыто встали на путь борьбы с мирной политикой Советской России, по-
иному вел себя Четверной союз. И Германия, и Австро-Венгрия, не говоря уже о Болгарии и
Турции, были в значительной степени истощены войной. Война в сильнейшей степени
подорвала экономику Германии. В стране не хватало стратегического сырья.
Промышленность работала с максимальным перенапряжением сил. Наконец, англо-
французская блокада поставила страну на грань голода. В этой обстановке все более и более
ширилось недовольство войной. [327] Измученные войной народные массы жаждали мира. С
каждым днем в Германии усиливалось революционное движение. Волнения проникали в
армию и на флот. Под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в
стране прокатилась волна стачек и демонстраций, участники которых требовали мира. В
Германии явно назревал революционный кризис.
Еще хуже было экономическое и внутриполитическое положение в Австро-Венгрии. Она
испытывала громадные продовольственные затруднения. Доведенное до разрухи в
результате трех лет империалистической войны народное хозяйство страны оказалось на
пороге экономического краха. Все это вместе взятое небывало усилило революционное
брожение среди трудящихся масс. В стране развернулось широкое движение солидарности с
русской революцией. В Вене, Будапеште и других городах Габсбургской империи проходили
массовые собрания и демонстрации рабочих под лозунгом признания Советского
правительства, немедленного заключения перемирия и начала переговоров о всеобщем
мире{166}. Двуединая монархия держалась теперь только армией. Все это хорошо понимали
правящие круги Австро-Венгрии. Было ясно, что четвертой военной зимы армия может уже
не выдержать.
Конечно, империалисты Германии и Австро-Венгрии не менее империалистов Антанты
ненавидели Советскую власть и революцию, но тяжелое экономическое и военно-
политическое положение вынудило их согласиться на переговоры с Советской республикой.
Заключив мир с Россией, Германия и Австро-Венгрия избавлялись от ведения войны на два
фронта. Они смогли бы перебросить свои силы с Востока на Запад и сосредоточить там
армию, превосходящую силы англо-французов, еще до сосредоточения крупных
американских сил{167}.
Выражая царившие тогда в правящих кругах Германии и Австро-Венгрии настроения, О.
Чернин, министр иностранных дел Австро-Венгрии, в ноябре 1917 г. прямо писал в одном из
своих писем: «Для нашего спасения необходимо возможно скорее достигнуть мира; он
немыслим без взятия Парижа, а для этого опять-таки необходимо очистить весь Восточный
фронт»{168}.
Немаловажную роль имел и моральный эффект согласия Четверного союза на мирные
переговоры. Он позволил бы, по мнению австро-германских империалистов, представить
себя поборником мира и тем самым замедлить нараставшее революционное движение.
Кроме того, для них заключение мира было очень важно и в экономическом отношении, так
как позволяло разорвать блокаду Антанты. [328]
13 (26) ноября из Двинска верховный главнокомандующий Н. В. Крыленко направил
парламентеров к немецкому командованию с поручением выяснить, согласно ли оно начать
переговоры о перемирии. Русским парламентерам был вручен ответ главнокомандующего
немецким Восточным фронтом принца Леопольда Баварского, в котором изъявлялось
согласие вступить в переговоры с русским главковерхом Крыленко{169}. Двумя днями
позднее рейхсканцлер Г. Гертлинг заявил в рейхстаге, что «в известных предложениях
русского правительства могут быть усмотрены такие основы, которые дают возможность
приступить к переговорам»{170}. «Я готов, — продолжал далее Гертлинг, — приступить к
таким переговорам, как только русское правительство пришлет уполномоченных на то
представителей»{171}.
Получив согласие Германии на ведение переговоров о перемирии, Советское правительство
еще раз обратилось к правительствам и народам воюющих стран с предложением
присоединиться к переговорам. «Русская армия и русский народ, — говорилось в
обращении, переданном по радио 15 (28) ноября, — не могут и не хотят дальше ждать. 1
декабря мы приступаем к мирным переговорам. Если союзные народы не пришлют своих
представителей, мы будем вести переговоры с немцами одни. Но если буржуазия союзных
стран вынудит нас заключить сепаратный мир, ответственность падет целиком на нее»{172}.
17 (30) ноября Наркоминдел вновь обратился к дипломатическим представителям союзных
стран с нотой, в которой доводил до их сведения о предстоящем открытии мирных
переговоров и предлагал принять в них участие{173}. Но и эти обращения остались без
ответа. В сложившихся условиях Советское правительство вынуждено было пойти на
сепаратные переговоры с австро-германским блоком.
19 ноября (2 декабря) в Брест-Литовск, назначенный местом ведения переговоров, прибыла
советская мирная делегация под председательством А. А. Иоффе. В ее состав входили Г. Я.
Сокольников, А. А. Биценко, С. Д. Масловский-Мстиславский, Л. М. Карахан. Кроме того,
членами делегации являлись представители трудящихся: рабочий Н. А. Обухов, крестьянин
Р. Н. Сташков, солдат Н. К. Беляков, матрос Ф. В. Олич. В качестве военных консультантов в
делегацию была включена группа офицеров и генералов, сочувственно относившихся к
Советской власти{174}. Со стороны германо-австрийского блока в переговорах участвовали
исключительно военные. Немецкую делегацию возглавлял [329] начальник штаба
Восточного фронта генерал Гофман, австро-венгерскую — подполковник Покорный,
болгарскую — полковник Ганчев, турецкую — генерал Зекки{175}.
20 ноября (3 декабря) в Брест-Литовске начались переговоры о перемирии с Германией и ее
союзниками. На первом же заседании советская делегация предложила представителям
германского блока обратиться к державам Антанты с предложением принять участие в
переговорах о всеобщем перемирии. Однако генерал Гофман, сославшись на отсутствие
полномочий на такое приглашение, отверг предложение советской делегации.
На заседании 21 ноября (4 декабря) советская делегация огласила свой проект перемирия. В
основных пунктах он сводился к следующему: военные действия должны быть прекращены
по всему фронту; демаркационная линия будет проходить вдоль существующих позиций;
перемирие заключается сроком на шесть месяцев; германские войска должны очистить
Моонзундский архипелаг; запрещаются всякие переброски германских войск с Восточного
на Западный фронт. Особенно настойчиво советская делегация добивалась принятия пункта
о запрещении перебрасывать войска с Восточного фронта на Западный. Встретив
противодействие Германии в этом вопросе, советская делегация предложила прервать
переговоры. Пока было подписано временное соглашение о прекращении военных действий
сроком на 10 дней{176}. Переговоры возобновились 2 (15) декабря и в тот же день
закончились заключением договора о перемирии между Россией, с одной стороны, и
Четверным союзом — с другой. Оно устанавливалось с 4 (17) декабря 1917 г. по 1 (14)
января 1918 г. Договаривающиеся стороны могли прервать перемирие, сделав об этом
предупреждение за 7 дней, в противном случае перемирие автоматически продолжается,
«пока одна из сторон не откажется от него с предупреждением за 7 дней»{177}. На огромном
русском фронте впервые за три года кровопролитной войны смолкли орудийные залпы.
Только что родившееся государство рабочих и крестьян сумело добиться крупного успеха в
борьбе за мир и указало всем народам революционный путь выхода из империалистической
бойни.
3. Операции на Западном фронте
Апрельское наступление
Подготовка к наступлению войск Антанты велась в соответствии с решением Петроградской
конференции 1917 г. Переход в наступление определялся в срок с 1 апреля до 1 мая.
Последняя [330] дата признавалась предельной всеми союзниками при условии, что
«метеорологические условия не создадут непреодолимых обстоятельств»{178}. План
наступления был составлен в соответствии с указаниями нового главнокомандующего
французскими армиями генерала Нивеля. Он намечал отвлекающими атаками английских и
французских армий на участках Аррас — Бапом и между Соммой и Уазой сковать
германские силы, а на р. Эне между Реймсом и Суассоном осуществить прорыв германского
фронта. При развитии прорыва предусматривалось окружить германские войска,
находящиеся в нуайонском выступе. Замкнуть кольцо окружения предполагалось в районе
Сен-Кантен, Гиз{179}.
Германское командование сознавало возможность перехода Антанты весной 1917 г. в
наступление. Людендорф писал: «Таким путем Антанта, напирая на оба фланга нашего
фронта, выдвинувшегося дугой внутрь Франции, оказывалась в выгодном положении для
стратегического использования результатов своих атак»{180}.
Не имея сил для отражения наступления, а также учитывая трудность удержания
разрушенных артиллерией позиций на р. Сомме, германское командование сочло за лучшее
отвести свои войска на заранее подготовленную и хорошо укрепленную позицию Зигфрида,
строительство которой началось еще в сентябре 1916 г.{181} Позиция, проходя по линии
Аррас, Сен-Кантен, Ла-Фер на р. Эну, срезала Нуайонский выступ и выпрямляла фронт
германской обороны. Это давало возможность высвободившимися войсками усилить
важный центральный участок фронта и пополнить его резервы{182}.
4 февраля Вильгельм II отдал приказ об отходе германских войск на позицию Зигфрида.
Отход имел кодовое название «Альберих» (имя хитрого гнома из «Саги о Нибелунгах»). С 9
февраля 1917 г. начали осуществляться мероприятия, предусмотренные планом: из района
ухода германских войск предварительно вывозили произведения искусства, сокровища;
большая часть населения, особенно работоспособного, эвакуировалась; местность
опустошалась, сжигались мосты, деревни и сады, портились железные дороги. Людендорф
не без основания заметил: «Нам пришлось примириться с тем, что Антанта опять стала нас
называть «гуннами» за произведенные нами разрушения»{183}. После основательного
опустошения района германская армия 16 марта [332] начала отход на позицию Зигфрида.
Авиация германцев прикрывала отход, не давая противнику наблюдать за передвижениями
войск{184}.
Позиция Зигфрида представляла собой солидную оборонительную систему. Она
располагалась на удобной местности, изобилующей многочисленными высотами. На
высотах были оборудованы хорошие наблюдательные пункты, прикрытые небольшими
речками. Долины речек были удобны для организации перекрестного огня{185}. Германцы
создали оборону глубиной до 15 км. Впереди главной полосы обороны находилась позиция
охранения, прикрытая прочной сетью проволочного заграждения. Между ней и главной
полосой на пространстве глубиной около 1 км были устроены многочисленные гнезда
сопротивления — пулеметные точки, обнесенные колючей проволокой. Главная полоса
обороны состояла из двух-трех линий траншей, отстоящих друг от друга на расстоянии 200-
300 метров. На траншеях были оборудованы долговременные огневые точки и
бетонированные блиндажи для укрытия живой силы. Многочисленные крытые ходы
сообщения гарантировали безопасность движения из одной траншеи в другую{186}. Перед
каждой линией траншей во всю длину были установлены проволочные заграждения
шириной до 30 м. За главной полосой находилась промежуточная (вторая) полоса, состоящая
также из двух-трех линий траншей, местами усиленных проволочными заграждениями{187}.
Позади нее располагалась тыловая (третья) полоса, в некоторых местах еще не законченная.
Для усиления обороны германцы использовали несколько неразрушенных французских
фортов, занятых ими еще в 1914 г. и превращенных в мощные узлы сопротивления{188}.
Отход германской армии на эти позиции оставил перед союзниками полосу разрушенного,
труднопроходимого для техники пространства. Он лишил их также возможности нанести
удар с флангов по германским армиям, бывшим до отхода в Нуайонском выступе{189}.
В начале апреля 1917 г. на Западном фронте войска обеих воюющих сторон располагались
следующим образом. Участок от Ньюпора до Ипра занимали 36-й французский корпус и
бельгийская армия в составе 6 пехотных и 2 кавалерийских дивизий{190}. От Ипра до Руа
оборонялись 5 английских армий (2-я, 1-я, 3-я, 5-я и 4-я), которые насчитывали 62 пехотные
дивизии, 2 португальские пехотные дивизии и 5 английских кавалерийских [333]
дивизий{191}. Французские силы состояли из трех групп армий: Северной (командующий
Фош), группы армий Центра (командующий Петэн), Восточной (командующий Франше
д'Эсперэ). Они включали девять армий: 3-ю, 1-ю, 5-ю, 6-ю, 10-ю, 4-ю, 2-ю, 7-ю и 8-ю,
располагавшихся на линии Руа, Суассон, Реймс, Сен-Миель и далее до швейцарской
границы. Всего во французских армиях насчитывалось 109 пехотных и 7 кавалерийских
дивизий{192}. Таким образом, союзники имели 179 пехотных дивизий, общая численность
которых определялась в 4 500 тыс. человек{193}.
Германские силы располагались так: от моря до Суассона находилась группа армий (4-я, 6-я,
2-я) кронпринца баварского Руппрехта; от Суассона до Вердена — группа армий (7-я, 1-я, 3-
я) кронпринца германского; от Вердена до швейцарской границы — группа армий герцога
Вюртембергского Альбрехта. Кроме того, в резерве верховного командования находилось 28
пехотных дивизий; 3 пехотные дивизии прибывали с Восточного фронта. Со стороны
Центральных держав силы исчислялись в 151,5 пехотных дивизий{194}, а общая
численность войск определялась в 2 700 тыс. человек{195}.
В техническом оснащении войск союзники также имели преимущество перед Центральными
державами. Так, на вооружении французской армии в апреле 1917 г. было 6623 орудия
легкой артиллерии, 4151 орудие большой и 333 орудия особой мощности. Английская армия
имела 3150 орудий легкой артиллерии, 2500 большой и особой мощности; армия Бельгии —
400 орудий легкой артиллерии и 150 орудий большой и особой мощности; португальские
дивизии — 36 орудий легкой артиллерии. Германская армия располагала 6185 орудиями
легкой артиллерии, 4820 орудиями большой и особой мощности{196}.
В результате отхода германцев на позицию Зигфрида изменилась обстановка. Намеченный
союзниками план окружения противника в Нуайонском выступе был нарушен. Это вызвало
перегруппировку англо-французских войск и перемену плана операции.
По новому плану главный удар наносился на сорокакилометровом участке между Суассоном
и Реймсом в направлении на Ирсон силами вновь образованной резервной группы армий. В
первом эшелоне находились 5-я и 6-я французские армии, во втором — 10-я армия, за ней
готовилась 1-я армия, переброшенная из состава Северной группы. Справа, между Реймсом
и рекой [334] Сюипп, намечалось наступление 4-й французской армий в направлении на
Аттиньи. Слева, к югу от Сен-Кантена до Эрмиса в направлении к Ирсону, главный удар
обеспечивался действиями 4-й английской и 3-й французской армий{197}.
На фронте южнее Живанши, в направлении на Дуэ и Камбре, 1-я, 3-я и 5-я английские армии
наносили вспомогательный удар, который должен был предшествовать главному на 3-4 дня.
По плану Нивеля они были предназначены для сковывания германских резервов, однако в
случае прорыва должны были продвигаться в сторону Валансьена и Монса{198}.
Промежуток по времени между вспомогательным и главным ударом устанавливался для
того, чтобы при успехе наступления англичан можно было отвлечь резервы противника от
направления главного удара. Таким образом, планировались две как бы параллельные
операции. Взаимодействие между двумя наступающими группировками по охвату
противника, оборонявшегося на позиции Зигфрида, могло быть осуществлено только после
выполнения первого этапа операций — прорыва главной полосы обороны противника.
Выбор Нивелем участка прорыва на главном направлении был не особенно удачен. Помимо
очень сильных германских укреплений, местность представляла собой три ряда плоскогорий,
расположенных параллельно один за другим, между которыми находились болота и долины.
Французское командование понимало трудность осуществления прорыва на намеченном
участке фронта. Однако генерал Нивель, делая ставку на неожиданность наступления, решил
прорвать германскую оборону в ее наиболее укрепленных пунктах. При успешном развитии
операции он рассчитывал легко сокрушить и остальные, по его мнению наиболее «уязвимые
пункты»{199}. Уверенность Нивеля базировалась на привлечении к операции огромных сил
и средств. Так, в наступающих в первом эшелоне на направлении главного удара 5-й и 6-й
армиях насчитывалось свыше 30 пехотных дивизий, 1 кавалерийская дивизия и 2 русские
бригады, поддерживаемые 3464 артиллерийскими орудиями разных калибров{200}. С
учетом ввода второго эшелона, состоявшего из 1-й и 10-й французских армий, силы
французов на этом направлении составили 59 пехотных, 7 кавалерийских дивизий, свыше
5000 орудий всех типов, 1000 самолетов и 200 танков{201}. Всего для проведения операции
намечалось привлечь более 100 пехотных дивизий союзников и свыше 11 тыс. орудий всех
типов и калибров. Германское командование на направлении главного удара французов [335]
располагало 1-й и 7-й армиями в 27 пехотных дивизий, 2431 орудием и 640
самолетами{202}.
Ставка Нивеля на достижение внезапности не оправдалась. Германскому командованию
удалось добыть сведения о направлении главного удара союзников. 4 апреля был взят в плен
французский унтер-офицер, имевший при себе приказ, раскрывающий план операции{203}.
Поэтому вспомогательный удар англичан не мог отвлечь внимание германцев от
направления главного удара.
Операция по плану Нивеля началась 9 апреля в 5 часов 30 минут с нанесения
вспомогательного удара, проводимого англичанами у Арраса на 20-километровом фронте
южнее Живанши. Германцы на этом направлении имели 16 пехотных дивизий 6-й армии и 4
пехотные дивизии 2-й армии, поддерживаемых свыше 1000 орудий разных калибров{204}.
3-я английская армия имела 10 пехотных дивизий в первом эшелоне и 3 — во втором. Свыше
2800 орудий разного калибра (в том числе 989 тяжелых) и 300 самолетов поддерживали
пехоту. 1-я и 5-я английские армии обеспечивали 3-ю армию с флангов. Всего в операции у
Арраса со стороны англичан участвовало около 30 пехотных и 3 кавалерийские дивизий, 60
танков{205}. Танки были распределены по армиям: 1-я английская армия Хорна имела 8, 3-я
армия Алленби — 40 и 5-я армия Гафа — 12 машин{206}.
Наступление английской пехоты поддерживалось огневым валом. Попытки германской
пехоты контратаковать успеха не имели. В первый день наступления англичанам удалось
овладеть первой оборонительной позицией, вклиниться в немецкую оборону и продвинуться
до артиллерийских позиций на всем 20-километровом фронте, но развить успех они не
смогли. Остановка наступления произошла из-за нарушения взаимодействия пехоты с
артиллерией и танками. Артиллерия не поспевала за пехотой по изрытой воронками от
снарядов местности. Пехота, оказавшись без поддержки артиллерии, становилась жертвой
немецких пулеметов. Успех сопутствовал только канадским дивизиям, которые, умело
взаимодействуя с артиллерией, 12 апреля захватили район Вимми{207}.
Танки и пехота, не имея опыта совместных действий, не оказали друг другу достаточной
поддержки. 9 апреля английские [336] танки завязли у хребтов Вимми и оказались
беспомощными на вязком грунте{208}. Однако необходимо отметить частичный успех трех
экипажей английских танков из шести, действовавших у деревни Монши 11 апреля. Три
танка (остальные потерпели аварию) заняли деревню без предварительной артиллерийской
подготовки. Впервые на практике был сделан шаг к прорыву обороны противника новым
видом оружия — танками{209}.
В последующие дни обстановка для англичан осложнилась начавшейся непогодой —
дождями, метелями, наступившим похолоданием{210}. Они, медленно продвигаясь вперед,
несли огромные потери. Не решило дела и наступление 4-й английской и 3-й французской
армий в районе Сен-Кантена и Эрмиса. Бои приняли затяжной характер. Германские войска
контратаками сдерживали натиск англичан, утрачивая лишь незначительные, по выражению
Людендорфа, «клочки местности»{211}.
Наступлению основных сил французских армий на направлении главного удара
предшествовала артиллерийская подготовка, проведенная с 7 по 12 апреля. Она имела целью
разрушить неприятельскую оборону на всю глубину. Однако ненастная погода помешала
авиации корректировать огонь артиллерии. Слаборазвитая сеть наблюдательных пунктов
ограничивала возможность эффективного использования артиллерии. Это привело к тому,
что артиллерийская подготовка не дала положительных результатов. Поэтому атаку
германских позиций отложили до 16 апреля. Артиллерийская подготовка продолжалась, но
снова неудачно. Огромное сосредоточение артиллерии, ее разнокалиберность привели к
путанице в подвозе боеприпасов. Артиллерия стала получать снаряды не своего
калибра{212}. Но наступление не было отменено.
16 апреля в 6 часов утра французская пехота 5-й и 6-й армий при поддержке огневого вала,
двигавшегося со скоростью 100 м в 3 минуты{213}, пошла в атаку. Германские войска,
предупрежденные длительной артиллерийской подготовкой противника, оставили первую
позицию и отошли в зону недосягаемости артиллерийского огня, оставив впереди себя
пулеметные огневые точки с расчетами в бетонных колпаках. Густые волны французов
попали под убийственный заградительный огонь неподавленных пулеметов и артиллерии.
Пехота 5-й французской армии, неся огромные потери, мужественно продолжала атаку. На
высотах Краон 1-й армейский корпус даже овладел участком второй полосы, но был с
большими потерями отброшен назад{214}. [337]
6-я армия оказалась в аналогичной ситуации. Сенегальская дивизия, попав под пулеметный
огонь, непривычная к холоду, имея обмороженных, откатилась в тыл, ища спасения от пуль
и непогоды{215}.
В бой ввели танки французов модели «Шнейдер». Они были предназначены для атаки
тыловой (третьей) полосы германской обороты. 128 танков были сведены в два отряда: один
отряд в составе 80 танков начинал свое продвижение к позициям германцев от Краона,
другой отряд в составе 48 танков — западнее Краона{216}. Чтобы увеличить запас хода,
снаружи на машинах дополнительно поместили бидоны с горючим. Отряд в 80 машин был
встречен германской артиллерией. Бидоны с горючим [338] взрывались и превращали танки
в двигающиеся факелы. 39 машин было уничтожено, командир отряда убит. Подобная участь
постигла и второй отряд, обнаруженный германской авиацией. Германская артиллерия
остановила его продвижение. Из 128 танков с поля боя благополучно вернулось с
десяток{217}.
17 апреля атака была продолжена. 4-я французская армия в этот день сумела захватить
возвышенность к югу от Моронвиллера. 5-й французской армии при поддержке вступившей
в бой 10-й армии удалось 18 — 20 апреля овладеть склонами гребня Шмен-де-Дам. На этом
кончился успех атакующих{218}, хотя англичане продолжали безрезультатные атаки
германских позиций и в мае.
По настоянию правительства, извещенного об огромных потерях, операция Нивеля была
прекращена. В «бойне Нивеля» французы потеряли только убитыми и ранеными 180 тыс.
человек, англичане — 160 тыс.{219} Потери германской армии составили 163 тыс. человек,
из них 29 тыс. пленными{220}.
Надежды Нивеля на прорыв германского фронта не оправдались. Союзникам не удалось
организовать взаимодействие двух своих наступательных группировок. Несмотря на
первоначальный успех английских армий на направлении вспомогательного удара,
поставивший в критическое положение противника 9 — 12 апреля у Арраса{221},
германское командование, будучи осведомленным о замысле операции, с большим
напряжением сдержало натиск англичан имеющимися в том районе силами. Оно умело
использовало резервы. К 16 апреля из 52 дивизий резерва только 8 были направлены в район
Арраса. 22 апреля в разгар боев на главном направлении германцы из резерва ввели 22
дивизии и в дальнейшем постепенно вводили остальные{222}. Это способствовало срыву
наступления французских армий.
В тактическом отношении необходимо отметить отсутствие у союзников взаимодействия
пехоты с артиллерией и танками. Артиллерия оказывала поддержку пехоте лишь в начале
атаки, но не сопровождала ее во время боя в глубине обороны. Это вело к огромным потерям
в живой силе. Танки действовали в отрыве от пехоты. Они не смогли успешно продвигаться
через препятствия, будь то воронки от снарядов или траншеи. Низкие тактико-технические
данные машин не позволяли им преодолевать вязкий, размокший грунт. Пехота не имела еще
опыта ведения совместного боя с танками, которые к тому же были разбросаны по фронту.
[339]
Последствием неудачной апрельской операции было открытое возмущение во французской
армии. Генерал Нивель был смещен со своего поста и заменен Петэном. На последнего
возлагалась задача усмирения французских солдат и восстановления боеспособности армии.
Волна забастовок прошла на военных заводах Франции, в швейной промышленности, на
стройках. В мае и июне бастовали рабочие металлургической промышленности. Рост
движения выразился в организованном 1 мая митинге, самом большом с 1914 г.{223}
Во второй половине мая усилилось революционное движение в армии. Оно развивалось под
лозунгами: «Да здравствует мир!», «Долой бойню!». Отдельные части отказывались идти в
окопы, другие захватывали грузовики и поезда, чтобы отправиться в Париж. По примеру
России создавались Советы. 30 мая солдаты [340] 36-го и 129-го полков двинулись на
помощь рабочим, бастовавшим в Париже, но были встречены артиллерийским огнем{224}.
Петэн с большой жестокостью подавлял волнения в армии. В июле был отдан приказ о
введении смертной казни за отказ повиноваться.
Революционное движение охватило русские части. По договоренности с французским
правительством Россия в 1916 г. направила на Западный фронт свои войска в составе 1-й и 3-
й бригад. Русские солдаты зарекомендовали себя умелыми воинами. Попытки германцев
сломить их морально-боевой дух не удались Частые атаки германской пехоты на позиции,
занятые русскими, пресекались решительными штыковыми контратаками. Русские бригады
участвовали в апрельском наступлении 1917 г. и проявили большое мужество.