Реферат - Проблема развития и распада в клинической психологии

Подождите немного. Документ загружается.

Представления о развитии и распаде в отечественной психологии

Л.С. Выготский в своём докладе «Проблема развития и распада высших

психических функций», сделанном им в 28 апреля 1934 года на конференции во

Всесоюзном институте экспериментальной медицины (Л.С. Выготский, 1995), отмечает

несостоятельность структурного принципа, характерного для гештальтпсихологии, по

отношению к развитию и распаду психических функций. Всеобщность структурной

теории, отвечавшая тенденциям натуралистической психологии того времени,

приводила исследователей (К. Коффка, В. Келер, М. Вертгаймер) к утверждению, что

строение психических процессов у ребёнка имеет ту же форму, как и у взрослого

человека. Таким образом, все высшие формы человеческого восприятия потеряли свою

специфичность. Рассматривая спиритуалистическое направление в психологии,

Выготский указывал на то, что она в противовес натуралистическим принципам

объявляет высшие психические функции образованиями чисто духовной природы,

которые причинному объяснению не подлежат и не нуждаются в генетическом анализе.

Эти особенности психической жизни можно чувствовать, но нельзя ставить в

причинную зависимость от мозговых процессов и процессов эволюции. Выготский

считает такой подход тупиковым.

Говоря об основных положениях и фактах, характеризующих развитие и распад

высших психических функций, Выготский отмечает, что высшие психические функции

развились как высшие формы деятельности и имеют ряд отличий от элементарных

форм соответствующей деятельности. Опираясь на работы В.А. Вагнера, разделившего

понятия эволюции по чистым и смешанным линиям, Выготский указывает на то, что на

первом плане развития высших психических функций у человека стоит не столько

развитие каждой психической функции («развитие по чистой линии»), сколько

изменение межфункциональных связей, изменение господствующей

взаимозависимости психический деятельности ребёнка на каждой возрастной ступени.

Сознание человека не складывается из суммы развития отдельных функций, каждая

функция развивается в зависимости от развития сознания как целого. Развитие

сознания заключается в изменении соотношения между отдельными частями и видами

деятельности, в изменении соотношения между целым и частями. Построение высших

психических функций представляет собой процесс образования психических систем. В

ходе детского развития изменяется внутренняя структура сознания в целом, меняются

соотношения отдельных функций и отдельных видов деятельности, что приводит к

возникновению новых динамических систем, интегрирующих отдельные виды и

элементы психической деятельности ребёнка. Все высшие психические функции имеют

общую природу, некоторый общий путь, который они проходят в своём развитии.

Ссылаясь на исследование А.Н. Леонтьева и Л.В. Занкова, посвящённое изучению

развития произвольной памяти, и исследования других высших психических функций,

Выготский отмечает, что образование психических систем осуществляется путём

интеграции. Центральную роль в построении высших психических функций играет

речь и речевое мышление. Причём, с психологической стороны самым существенным

для слова является обобщение, то есть способность значения слова обозначать не

единичный предмет, а группу вещей. Именно обобщённый способ отражения

действительности выступает как специфически человеческий способ мышления. При

распаде обобщений, проявляющемся при патологии смысловой стороны речи,

наблюдается страдание всех сторон человеческих функций. Ссылаясь на исследования

К. Монакова, Выготский указывает, что произвольное внимание, не будучи связанным

с речью как таковой, во всех типических случаях афазии оказывается резко

нарушенным. Подтверждается связь, существующая между распадом обобщений и всей

психической деятельностью, сохранностью представлений и всех высших психических

функций в целом.

Проблему распада высших психических функций Выготский рассматривает в

аспекте проблемы их локализации. Излагая точку зрения К. Лешли, анализировавшего

дифференцированные оптические структуры мозговой коры, он отмечает, что каждая

область коры обладает специфической функцией, но эти же зоны имеют

неспецифические функции. Таким образом, каждому центру присущи две функции –

специфическая и неспецифическая, связанная со всей массой мозга. В отношении

специфической функции каждый центр является незаменимым, т.е. при его поражении

специфическая функция выпадает. Но в отношении неспецифических функций каждый

участок коры является эквивалентном другому участку коры. Далее Выготский

рассматривает учение К. Гольдштейна, с точки зрения которого, определённый центр

мозга, разрушение которого клинически ведёт к выпадению или нарушению

определённых функций, связан не только с функцией определённого типа, но и с

образованием определённого фона для данной функции. Выготский отмечает, что

учение о двойной функции каждого мозгового центра, по сути, является соединением

старой локализационной точки зрения с антилокализационной, и такой подход не

позволяет разрешить проблему. Кроме того, возведение Гольдштейном принципа

образования «фигуры» и «фона» в ранг общего закона также ограничивает

рассматриваемое представление. Гольдштейн разделяет мнение К. Вернике, согласно

которому высшие психические функции в отношении связи с мозгом построены так же,

как и непсихические. Это позволяет ему рассматривать принцип «фигуры» и «фона»

как всеобщий для всякого действия центральной нервной системы, что в свою очередь

приводит к тому, что высшие психические функции оказываются не только

одинаковыми с элементарными психическими функциями по своему строению, но

оказываются одинаковыми и по их локализации в коре головного мозга. Выготский

считает, что на основании существующих материалов клинических исследований

целесообразно выдвинуть два положения, существенно отличающиеся от

рассмотренных учений о локализации, характерных для психологической науки его

времени. Во-первых, существует специфический характер ряда мозговых структур и

специфическое отношение высших психических функций к ряду систем мозговой

коры. Во-вторых, неспецифическая функция каждого центра не является эквивалентной

для всех участков мозга. Рассматривая в качестве примера случаи оптической агнозии,

Выготский отмечает, что для взрослых агностиков основным правилом является

нарушение работы оптических центров, низших по отношению к нарушенному, и

сохранность центров, высших по отношению к нарушенному, которые и берут на себя

компенсаторные функции в случаях агнозий. В детских же случаях всё обстоит иначе.

У ребёнка с врождённой агнозией страдает на только зрение, но почти всегда

недостаточно развивается речь, несмотря на то, что сенсомоторные возможности

развития речи остаются сохранными. Выявляется следующая закономерность: при

страдании какого-либо участка или центра у взрослого больше страдает нижележащий,

чем вышележащий центр, у ребёнка же при аналогичном поражении центра высший

центр страдает больше, чем низший. Здесь играет свою роль закон о переходе функции

вверх, означающий, что устанавливается зависимость низшего центра от высшего. В

первые месяцы жизни ребёнка наблюдается самостоятельно функционирования тех

центров, которые у взрослого функционируют самостоятельно только в

патологическом состоянии. У ребёнка, родившегося с центральной слепотой и

взрослого, который лишь приобрёл поражение, приведшее к центральной слепоте,

специфические функции страдают одинаково, а неспецифические – совершенно по-

разному. Для взрослого – это относительно лёгкое страдание, он почти сохраняет свои

высшие функции, ребёнок же окончательно остаётся идиотом. Выготский приходит к

выводу, что в развитии и распаде имеются обратные явления в отношениях одного

центра к другому, обратные отдалённые последствия поражения. Этим исключается

представление о том, что центр связан лишь неспецифически с остальными функциями,

что поражение определённого центра не даёт эквивалентного эффекта в отношении к

другим центрам. Поскольку функции каждого центра устанавливаются в процессе

развития, страдания, возникающие при поражении соответствующего центра, могут

иметь неодинаковый характер. Для каждой высшей психической функции требуется

сложная дифференцированная объединённая деятельность целой системы центров,

поэтому при страдании одного центра остальные центры страдают определённым

специфическим образом. Локализация высших психических функций может быть

понята только как хроногенная, т.к. она является результатом исторического развития.

Отношения, которые характерны для отдельных частей мозга, вкладываются в ходе

развития и, сложившись определённым образом, действуют во времени. Выготский

считает, что человеческий мозг в отличие от мозга животных, обладает особыми

локализационными принципами, позволившими ему стать органом человеческого

сознания, что особым образом сказывается на соотношении развития и распада высших

психических функций.

Развивая идею Выготского о специфических и неспецифических функциях

мозговых центров, А.Р. Лурия (1962) указывает на то, что «сложная функциональная

система может нарушаться при самых разнообразных по своему расположению

корковых поражениях, но каждый раз её страдание носит специфический характер.

Первичным в каждом случае выступает нарушение «собственной функции»

поражённого участка, которая обеспечивает нормальное протекание определенного

звена функциональной системы. Вторичным (или системным) следствием данного

нарушения является распад всей функциональной системы в целом».

Б.В. Зейгарник (Б.В. Зейгарник, 1964; 1986), опираясь на идеи Выготского,

подчёркивает, что проблема распада и развития должна решаться в психологии иначе,

чем в биологических науках. Для конкретной аргументации этого общего положения

она обращается к специальным патопсихологическим исследованиям. Она ссылается на

исследования в области патологической анатомии и гистологии, которые показали, что

при болезнях мозга поражается более всего филогенетически наиболее поздно

развившееся образование коры головного мозга. Говоря об исследованиях в области

физиологии высшей нервной деятельности, показавших, что поражение более поздних

в филогенетическом отношении образований влечёт за собой ослабление их

регулирующей роли и приводит к «высвобождению» деятельности более ранних,

Зейгарник отмечает, что из этих данных нередко делается вывод, что при некоторых

болезнях мозга поведение и действия человека совершаются на более низком уровне,

соответствующем якобы определённому этапу детского развития. Исходя из концепции

о регрессе психики душевнобольного человека на более низкий в онтогенетическом

отношении уровень, многие исследователи (например, Э. Кречмер, Ж. Ажюриагерра)

пытались найти соответствие между структурой распада психики и определённым

этапом детства. В основе этих взглядов лежит идея о послойном распаде психики – от

её высших форм к низшим. В пользу этого свидетельствуют следующие наблюдения:

при многих заболеваниях психики больные перестают справляться с более сложными

видами деятельности, сохраняя при этом простые навыки и умения; некоторые формы

нарушений мышления и способы поведения больных по своей внешней структуре

действительно напоминают мышление и поведение ребёнка на определённых этапах

его развития. Однако при ближайшем рассмотрении эти наблюдения оказываются

несостоятельными. Прежде всего, далеко не всегда при болезни обнаруживается распад

высших функций. Нередко именно нарушения элементарных сенсомоторных актов

создают основу для сложных картин болезни. Анализ соотнесения поведения больных

с этапами детства показывает, что речь идёт в этих случаях лишь о внешней аналогии.

Зейгарник указывает на то, что распад навыков носит сложный и неоднородный

характер. В одних случаях его механизмом является нарушение движения, в других –

нарушение компенсаторных механизмов, в некоторых случаях – нарушение самой

структуры действия. При всех этих формах нарушений навыков не обнаруживается

механизм действия, напоминающий этап развития навыков у ребенка. В суждениях

больных с грубыми органическими поражениями мозга, страдающих патологиями

мышления, доминируют непосредственные представления о предметах и явлениях, при

выполнении экспериментальных заданий на классификацию предметов они

руководствуются их конкретно-ситуационными признаками и свойствами. При

поверхностном взгляде мышление этих больных является в определённой мере

аналогом мышления детей-дошкольников, которые тоже опираются на образно-

чувственные связи. Однако при более глубоком анализе вскрывается качественное

отличие мышления слабоумного взрослого больного от мышления ребёнка.

Слабоумный взрослый больной не в состоянии овладеть системой новых связей,

установить при выполнении умственных заданий непривычные для него отношения

между предметами, в то же время достаточно владея запасом прежних знаний и

навыков, которыми он оперирует. Ребёнок, не обладая прочным запасом знаний и

широким кругом связей, легко образует новые понятия и овладевает новой системой

знаний. Круг ассоциаций ребенка в процессе обучения быстро расширяется, его знания

об окружающем мире увеличиваются и усложняются. В ходе практической

жизнедеятельности ребёнка мышление постоянно совершенствуется благодаря мощной

ориентировочной деятельности и общению с окружающими людьми. Ребёнок быстро

усваивает самые различные знания о предметах, накапливает и синтезирует их. Таким

образом, несмотря на внешнее сходство мышления взрослого слабоумного больного и

ребёнка, они по своей структуре качественно различаются. Психологический анализ

клинического материала показывает, что структура поведения и мыслительной

деятельности взрослого больного не соответствует структуре поведения и мышления

ребенка. Ни одна из болезней не приводит к повторению особенностей, свойственных

развитию психических процессов по этапам детства.

Зейгарник подчёркивает, что материальным субстратом высших психических

функций являются не отдельные корковые участки или центры, а функциональные

системы совместно работающих корковых зон. Эти функциональные системы

созревают самостоятельно при рождении ребенка, а формируются в процессе его

жизнедеятельности, постепенно приобретая характер сложных, прочных

межфункциональных связей. Психические процессы и свойства личности не являются

результатом созревания отдельных участков или зон мозга. Они складываются в

онтогенезе и зависят от образа жизни ребенка. Болезнь же протекает по биологическим

закономерностям, которые не могут повторить закономерности развития психики. В

тех случаях, когда она поражает наиболее молодые, специфически человеческие

отделы мозга, психика больного человека не принимает структуру психики ребенка на

ранней стадии её развития. Тот факт, что больные утрачивают возможность думать и

рассуждать на более высоком уровне, означает лишь, что ими утрачены более сложные

формы поведения и познания, но подобная утрата не означает возврата к этапу детства.

Распад не является негативом развития. Разные виды патологического процесса

приводят к качественно различным картинам распада.

Психические расстройства, связанные с регрессией и распадом

В психиатрии (Н.М. Жариков, Г.В. Морозов, Д.Ф. Хритинин, 2003) выделяются

психические расстройства, как бы имитирующие регресс больного на более ранние

уровни психического и поведенческого функционирования. Обычно они проявляются

как особая форма реакции на стрессовую ситуацию. Сюда относится синдром

пуэрилизма, при котором манера разговора и поведения больных приобретает детские

черты, они говорят с детскими интонациями, к окружающим обращаются «дяденька»,

«тётенька», используют детские обороты речи, постоянно в движении, фиксируют своё

внимание на отдельных ярких и заметных предметах, играют с ними. Эмоциональные

проявления отличаются детскостью и обидчивостью. Эти реакции проходят после

разрешения психотравмирующей ситуации. Более грубый «регресс психики»

проявляется психическими расстройствами, получившими название синдрома

одичания. Он характеризуется редкой встречаемостью, при этом своеобразен и ярок по

своим клиническим проявлениям. Это состояние развивается на фоне истерически

глубоко измененного сознания. Больные как бы утрачивают человеческие навыки,

передвигаются на четвереньках, лакают жидкую пищу из миски, твёрдую хватают

руками, изображая при этом агрессивный настрой к окружающим. Возможно также

явление «перевоплощения» в животное, например в собаку, с соответствующей формой

поведения. После разрешения травмирующей ситуации это состояние обычно

проходит.

Особую группу психических расстройств составляют расстройства,

сопровождающиеся различной деменцией: деменция при болезни Альцгеймера,

сосудистая деменция и др. Под деменцией понимается приобретённое слабоумие,

стойкое снижение познавательной деятельности с утратой в той или иной степени

ранее усвоенных знаний и практических навыков и затруднением или невозможностью

приобретения новых. В отличие от умственной отсталости, слабоумия врождённого

или приобретённого в младенчестве, представляющих собой недоразвитие психики,

деменция – это распад психических функций, происходящий в результате поражений

мозга, наиболее часто – в старости (например, сенильная деменция).

Заключение

В истории психологии предпринимались многочисленные попытки описать

проблему развития и распада, которые обычно осуществлялись в русле тех основных

направлений, к которым принадлежали работавшие над этой проблемой исследователи.

В психоанализе ведущим положением стало понимание регрессии как возврата к более

ранним стадиям психосексуального развития. Невозможность удовлетворить

либидозные потребности на зрелом уровне приводит к необходимости возврата к более

ранним стадиям, где эта потребность может быть удовлетворена хотя бы частично. При

неблагоприятных обстоятельствах человек может регрессировать таким образом, что

он окажется не в состоянии демонстрировать свой предыдущий более высокий уровень

даже в самой благоприятной ситуации. К. Левин объясняет ту же проблему с точки

зрения теории поля. Признавая определённые динамические характеристики регионов

жизненного пространства ответственными за определённое событие, он приходит к

выводу, что проблема регрессии, подобно проблеме развития, включает исторический

аспект, который относится к последовательности стилей поведения в жизненной

истории, и систематический аспект, который относится к условиям изменения,

происходящего в данное время. Л.С. Выготский, вводя понятие высших психических

функций, указывает на то, что распад не является обратным направлением развития, а

имеет свои специфические черты, связанные с особыми локализационными

принципами человеческого мозга. Данная точка зрения находит своё отражение в

работах Б.В. Зейгарник, которая на анализе клинического материала эмпирически

подтверждает положение о том, что распад не является негативом развития.

Список литературы

1. Выготский Л.С. Проблема развития и распада высших психических функций //

Проблемы дефектологии. – М.: Просвещение, 1995. – C. 404-418

2. Жариков Н.М., Морозов Г.В., Хритинин Д.Ф. Судебная психиатрия: Учебник

для вузов / Под общ. ред. акад. РАМН Г.В. Морозова. – 3-е изд., перераб. и доп.

– М.: Издательство НОРМА, 2003. – 528 с. – С. 382

3. Зейгарник Б.В. Соотношение распада и развития психики // Проблемы

психоневрологии детского возраста, 1964. – Т. 41. – С. 263-269

4. Зейгарник Б.В. Патопсихология. – Изд. 2-е, переработанное и дополненное. –

М.: Издательство Московского университета, 1986. – 287 с. – С. 266-273

5. Левин К. Регрессия. Ретрогрессия и развитие // Психология аномального

развития ребенка: Хрестоматия в 2-х тт. / Под ред. В.В. Лебединского, М.К.

Бардышевской. – М.: ЧеРо, 2002. – Т. 1. – С. 249-278

6. Лурия А.Р. Высшие корковые функции и их нарушение при локальных

поражениях мозга. – М.: Издательство Московского университета, 1962. – 432 с.

– С. 65

7. Фрейд А. Норма и патология детского развития. Виды регрессий и оценка

развития // Психология аномального развития ребенка: Хрестоматия в 2-х тт. /

Под ред. В.В. Лебединского, М.К. Бардышевской. – М.: ЧеРо, 2002. – Т. 1. – С.

320-357

8. Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. – М. ЭКСМО-Пресс, 1999.

– 384 с. – С. 144-145, 380

9. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. – М. Наука, 1989. – 456 с.

10. Хайнц Р. О регрессии // Психология аномального развития ребенка:

Хрестоматия в 2-х тт. / Под ред. В.В. Лебединского, М.К. Бардышевской. – М.:

ЧеРо, 2002. – Т. 1. – С. 382-388