Реферат - Партизанский Тёркин - подрывник Шиманович А.П. 1941 - 1945гг
Подождите немного. Документ загружается.
7 марта 1942г. Сегодня мне исполнилось 18 лет. Очевидно, все мои ровесники в
Армии защищают Родину, а я пока бездельничаю, но так будет недолго. Мы
твердо решили, когда потеплеет, уйти в лес. Не найдем партизанского отряда,
создадим свой и будем бить немцев. Сидеть и ждать - больше нет сил: замучила
совесть. Лучше погибнуть, чем видеть, как враг топчет Родину. Решили еще раз
сделать разведку по деревням, где живут родственники.
2 апреля 1942г. Снег почти весь сошел. Результаты разведки неважные. Говорят,
что в Логойских и Червеньских лесах партизаны появились, но, где их искать,
никто конкретно сказать не может. На торфзавод «Красное знамя» немцы
пригнали группу взятых в плен красноармейцев. Школьный товарищ Терешко
встречался с ними и говорит, что все они хоть сегодня готовы уйти в партизаны
и просят помочь им в этом.
23 апреля 1942г. Саня Савицкий и Петр Тихонович нащупали связь с
партизанами Червеньского района. В ближайшее время нас обещают взять, но
только 2-3 человека. Уходить мы должны с группой военнопленных, побег
которых организуется на торфзаводе Красное Знамя. Всю подготовку к уходу
мы закончили и сейчас ждем сигнала. Единогласно решили, что в числе первой
тройки уйдут Саня Савицкий, Петр Тихонович и я. Николай Ляшкевич останется
связным в Плиссе, Сергей Грекович в Черной Стежке.
30 апреля 1942г. 10 плененных немцами красноармейцев вывели удачно,
вооружили их винтовками и гранатами, пришли в установленное место на
поляну, однако связного из отряда не дождались. Решили создать свой отряд, но
среди военных не было ни одного офицера, никто не хотел быть командиром.
10 мая 1942г. Голодные и холодные бродим по лесам, потеряв надежду
встретиться с партизанами, в населенные пункты заходим только ночью.
Продовольствием люди делятся, а о местонахождении партизан все, как
сговорившись, говорят, что не знают. Потеряв надежду на встречу с
партизанами, бывшие красноармейцы решили пробираться к линии фронта.
11
Саня Савицкий предложил мне вернуться на несколько дней в Плиссу, чтобы
отдохнуть, отогреться и восстановить связь с партизанами. И вот мы снова дома.
12 мая 1942г. Через учителя М. К. Короля нащупали новую связь с партизанами,
на этот раз в Смолевичском районе. 15 мая мы можем встретиться с ними в
районе деревни Бабий лес.
15 мая 1942г. Вчера вечером, взяв одну винтовку и ручной пулемет, я и Саня
Савицкий ушли в направлении Высокого Ляда. По дороге мы попали под дождь,
сильно промокли и, прибыв на условленное место, не знали, куда деваться от
холода. Спички наши размокли, и, чтобы развести костер, пришлось идти в
деревню Бабий лес искать огонек. Пригревшись у костра, мы уснули. На
рассвете нас разбудили партизаны Володя Рудак и Саша Тихонович. Последний
был родом из Плиссы. Сообщив своей жене о прибытии из-за линии фронта, он
попросил связать его с надежными людьми. Через его жену и учителя Короля мы
попали в число надежных. Пожурив нас за беспечность, партизаны
поинтересовались обстановкой в Плиссе, Смолевичах и окружающих
населенных пунктах и приняли решение взять с собой в отряд Саню Савицкого с
пулеметом и винтовкой, а меня отправили обратно с заданием составить план
подходов к железной дороге на участке Смолевичи-Жодино, разведать
численность гарнизонов в Плиссе, Смолевичах, Жодино и начертить схемы их
расположения. Время дали месяц, категорически запретили говорить о встрече и
задании кому бы то ни было, даже оставленным связным. Встреча была
назначена в этом же месте по сигналу жены Саши Тихоновича.
6 июля 1942г. Выполнив порученное мне задание, я встретился на условленном
месте с Рудаком и Тихоновичем. Все материалы и чертежи взял Рудак. На сей
раз меня повели в лагерь партизанского отряда «Дяди Коли». В лагере мы
застали только одного партизана Сашу Гармазу, который, положив под голову
вещмешок и автомат и по-богатырски раскинув руки и ноги, спал. После обеда и
небольшого отдыха я повел группу к железной дороге. К середине ночи западнее
Плиссы Саша Гармаза заложил мину нажимного действия. Все отошли на
12
магистраль, а мне поручили понаблюдать за результатом. Ждать пришлось часа
полтора. Вот поезд подходит к мине. Ослепительный конус белого огня,
контуры паровоза, страшной силы взрыв, скрежет металла вагонов, лезущих
один на один, крики немце и стрельба патрулей – так врезалась мне в память
первая диверсия партизан.
7 июля 1942г. Поспав до 10 часов утра и подкрепившись скудным завтраком,
группа взяла курс на восток, по направлению к Борисову. Недалеко от
узкоколейки Борисов-Плещеницы Саша Гармаза достал из валежника 3 мешка
аммонала. Мы перетащили их к мосту, по которому проходила узкоколейка.
Саша Гармаза быстро заложил аммонал и зажег бикфордов шнур. Отбежав, все
залегли. Опять страшной силы взрыв. Вместо моста осталось несколько
размочаленных дымящихся свай.
8 июля 1942г. После взрыва моста мы шли весь остаток дня и всю ночь в
сторону лагеря. К таким переходам я еще не привык, и ночью на каждом привале
от утомления меня бросало в сон. Утром, когда уже рассвело, в стороне деревни
Замошье, совершенно недалеко от нас и лагеря, начался бой. Рассыпавшись, мы
бросились к партизанскому лагерю, но там уже никого не было. Володя Рудак
повел нас к месту боя. Схватка была в полном разгаре. Немцев было много, и
наседали они очень активно, пытаясь обойти отряд с флангов. Вот упал раненый
в грудь наш пулеметчик Зубов. Пулемет замолчал, и немцы усилили натиск.
Кто-то крикнул: «Немцы обходят с тыла!». Цепь партизан дрогнула, кое-кто стал
пятиться назад. В это время во весь рост поднялась маленькая хрупкая девушка
и , вскинув над головой пистолет, с возгласом «партизаны раненых не бросают»
бросилась к раненому Зубову. Это была медсестра Зина Савенкова. Всем стало
стыдно, и партизаны дружно бросились в атаку. Немцы повернули и побежали, а
Зина, не обращая ни на кого внимания, быстро начала перевязывать Зубова. В
этом бою отряды «Дядя Коля» и «Коммунар» уничтожили 80 карателей. Первый
бой для меня был нелегким. Особенно смущали трассирующие пули. Иногда я
13
терял самообладание и испытывал страх. Пришел в себя окончательно только
после подвига Зины Савенковой. Отбив атаку карателей, наш отряд и отряд
«Коммунар» построились и, взяв с собой хозинвентарь, двинулись в поход в
сторону озера Палик. Мы опять шли всю ночь, выдержка моя была на пределе.
Уже начало светать, когда мы достигли деревни Буденичи, но нам предложили в
целях маскировки отряда быстро и как можно тише ее пройти и углубиться в
лес, который был недалеко от деревни. За этим лесом перед нашим взором
открылась большая поляна, а за ней расстилался огромный болотный лесной
массив Березинского заповедника. На опушке отряд остановился, и всем
разрешили поспать. Несмотря на огромное утомление, уснуть было не так
просто: сотни комаров атаковали каждого из нас, лезли в глаза, уши, нос.
Пришлось плащом завертывать голову и руки, но они находили щели и
продолжали жалить нас. Пригреваемые восходящим солнцем под непрерывное
гудение тысяч комаров мы кое-как уснули.
9 июля 1942г. После короткого отдыха нас повели в глубь болота по лесной
дороге, идущей от деревни Буденичи. Первые сотни метров почва была твердой.
По сторонам дороги стояли могучие деревья и густые заросли кустарников. Но
чем дальше мы шли, тем местность становилась ниже, ноги стали тонуть в грязи,
могучие деревья начали сменяться лозовым кустарником. Километра через 2-3
показалась большая, покрытая травой и водой лужайка. Вода стала выше колен.
По мере движения по лужайке местность становилась все выше и выше. Вода
исчезла. Мы вышли на относительно сухое место. На краю лужайки рос с
огромной кроной дуб , под ним расположился штаб отряда, а чуть дальше, в
чаще больших деревьев, - весь отряд. Здесь мы будем чувствовать себя
безопаснее. Многое значит большой труднодоступный болотистый лес, кроме
того, здесь уже имеются два партизанских отряда: им. Сталина и им. Чапаева,
которые не оставят в беде в трудную минуту».
Глава 4. Деятельность в бригаде «Дяди Коли»
14
Одним из первых Анатолий Шиманович пришел в отряд «Дяди Коли» - группу
минских железнодорожников, воевавших в тех местах. «Сначала нас было в
группе всего пятьдесят человек». Руководил отрядом Петр Григорьевич
Лопатин, впоследствии Герой Советского Союза, командир полуторатысячной
партизанской бригады.
Партизаны искали для лагеря труднопроходимые места. Таким естественным
прикрытием от внезапного нападения была для них болотная трясина. Отряд
«Дяди Коли» выбрал для лагеря заболоченные места у озера Палик (Минская
область). Два-три километра надо было идти к лагерю по деревянным кладкам,
проложенным по болоту. «Где кладка в один ствол, где в два. Идешь –
скользишь, сорвался – по пояс, а то и по горло грязи». С какой гордостью и
щемящей душу тревогой читаешь каждое упоминание о партизанских боях.
Вдали от фронта они атаковали противника. «На тех, кто трусил, смотрели с
презрением, - скажет теперь Анатолий Павлович. – «Все силы на разгром врага!»
- в этих словах было все содержание, и даже оправдание нашей жизни».
Страницы дневника Анатолия Шимановича выглядят, как донесения с поля боя.
Смысл этих записей один – удалось ли сегодня нанести урон врагу: «10 октября
1943г. Пытались перейти магистраль. Вместе с Иваном Чубарем гранатами
подбили легковую машину и спилили несколько телеграфных столбов. Взорвали
эшелон».
Существует в литературе определенный штамп в описании «боевых эпизодов».
Смысл рассказа бывает слишком прост, чтобы походить на жизнь. Не было для
бойца даже двух похожих атак, а говорится о них одинаковыми словами. Спустя
годы Анатолий Павлович вспоминает все детали операций, хотя бы этой –
осенью 1943 года, когда они впятером пошли к железной дороге. В тот год
поздней осенью еще не выпал снег. Шли дожди. И это малопримечательное
обстоятельство, которое они кляли всю дорогу (под дождем прошли 6о
километров), впоследствии спасло им жизнь. Погода, складки местности, время
дня – все важно на войне. Перед последней деревней у дороги, где всегда, по
15
выражению партизан, «было тихо», они неожиданно вышли на гитлеровские
танки. Их заметили. Они побежали обратно, бросив тяжелые рюкзаки. Экипаж
одного из танков решил поохотиться за партизанами. Он пошел по лесной
дороге, стреляя наугад в их сторону. В полутьме партизаны наскочили на
заболоченный ров и притаились. «Болотинка» - называет это место Анатолий
Павлович. Болотная складка укрыла их, помогла уйти от преследователей.
Потом партизаны еще долго ползали в темноте по опушке – искали брошенные
рюкзаки. И пошли не назад, а вперед – искать другой подход к железной дороге.
«две ночи ползали в грязи у насыпи, но подняться нанее не смогли». В его
рассказе приобретает значение и огромная ель, которая на день укрыла партизан.
«Утром мы наблюдали за железной дорогой из-за деревьев. Справа и слева от
нас два дзота. На наше счастье, пошел такой дождь, что дзотов не стало видно.
Но если мы охрану не видим, значит, и они нас не увидят. Белым днем мы
проползли к полотну и поставили мину».
Они были молоды. Ежедневная угроза смерти не убила в них природной удали.
Им мало было воевать, хотелось еще и подшутить над врагом. Правда, смелость
эта была на самой черте смертельной опасности. «Мы подошли к железной
дороге около станции Плисса. Залегли и стали наблюдать. Неподалеку видим
столб с грозным объявлением: «Стой! Ближе 50 метров к железной дороге
подходить воспрещается. За нарушение – расстрел». Николай Алексеев тут и
предложил изловчиться так, чтобы поставить мину на рельсы как раз против
этого объявления. Так мы и постарались сделать».
Не хочется пропустить ни одной детали, которая дополняет партизанский
портрет. Как рвались молодые ребята на опасные задания, с какой рискованной
старательностью искали способы бить врага. «В деревне Кальники нам сказали,
что в один дом попала бомба, но не взорвалась. Мы решили ее достать. Привезли
бомбу к кузнице. Отправив всех на безопасное расстояние, мы с Николаем
Алексеевым начали отвертывать взрыватель ударами молотка по зубилу. От
напряжения стали мокрыми на морозе. Через два часа в наших руках 25
16
килограммов взрывчатки. Вот это находка!» Анатолий Шиманович ставил мины
нажимного действия, протягивал к рельсам так называемые «удочки», подбегал
с миной к полотну под шум подходящего поезда.
Глава 5. Тяжелый партизанский быт
Однако нельзя выделить из партизанской жизни только военные эпизоды.
Представлять так войну в тылу врага было бы слишком упрощенно. Партизаны
не только ходили на операции – они жили в лесу целых три года. Им нужны
были одежда, пища, жилье.
«12-13 августа 1943 года делали безуспешные попытки взорвать эшелон. 14
августа весь день шел дождь, и мы прятались под елями. Коля Дудников пошел
на задание в лаптях из сырой кожи. От лаптей шла нестерпимая вонь. Сырая
кожа стала разлагаться от воды и тепла. Ночью меня разбудил Коля Дудников.
Что делать? Нас окружили волки. Стрельбу открывать нельзя – мы близко от
немецкого гарнизона. Единственная надежда – чтоб волки ушли от нас. Наверно,
волков привлек запах разлагающихся лаптей. Мы сели вокруг елки и стали
ждать – что будет. Очевидно, почувствовав запах пороха, волки ушли. Часа в три
мы стали подбираться к железной дороге».
Эти строки открывают нам картину нелегкого партизанского быта. Стоит задать
теперь любой житейский вопрос – как питались или одевались партизаны, и
узнаешь необычайные подробности их жизни в лесах и болотах.
Самоотверженность нужна была не только в бою. Сила человеческого
достоинства была и в этой благородной решимости перенести любые лишения и
победить.
Как и тысячи погорельцев в те годы, партизаны строили шалаши, рыли
землянки. Спичек не было, добывали огонь с помощью кресала и кремня.
Готовили пищу на кострах. Не хватало обуви. Партизанам нужно было прежде
всего много ходить. На диверсию к железной дороге добирались за 50-60
километров. Шили лапти из сырой кожи, о которых упоминается в дневнике:
сворачивали кожу «пирожком» на ноге и подвязывали тесемками. Плели лапти.
17
«Самые удобные лапти были из тонкой лозы – грязь болотная не застревала».
Многие партизаны летом ходили босиком: «Николай Алексеев так на болоте
отполировал ноги, что они блестели, как сапоги». Когда шли на операцию, то
собирали обувь со всего отряда: «25 июля. Меня на операцию не взяли по
состоянию здоровья. Ходили воевать только мои ботинки, я одолжил их Борису
Качану. Операция прошла удачно. Взяты трофеи: 2 ручных пулемета, 6
винтовок, 3 пистолета, много печеного хлеба. Борис в знак благодарности за
ботинки вручил мне кусок хлеба. За долгое время я впервые ем хлеб, питаемся
только мясным бульоном и мясом. От такой единообразной пищи многие
болеют». Особенно трудно приходилось раненым. На добычу медикаментов
партизаны ходили, как на боевое задание. Крестьянки приносили на бинты
полотенца и скатерти. Инструменты прочищали самогоном. «Когда Алексею
Анищенко взрывом мины оторвало ногу, он попросил меня об одном, чтобы я
держал его во время операции. Хирург Ольга Тихоновна Бакун обыкновенной
ножовкой отпиливала Леше кость. А когда она выбилась из сил, я ей стал
помогать». Мы не найдем в партизанских отчетах и донесениях сообщений о
«бытовых факторах». И это тоже психологическая примета времени. Счет шел
на взорванные эшелоны, на число атак, засад и диверсий. Жаль, что и сейчас
участники боев – авторы некоторых мемуаров, перечисляя партизанские
операции, еще мало говорят о быте. Эта сторона жизни считается как бы
второстепенной, слишком мелкой по сравнению с масштабами боев, и потому
говорить о ней не пристало. Без знания этих трагических страниц войны мы не
поймем истинной цены взорванных эшелонов.
Глава 6. Дружба партизан
«Каждый из нас выжил благодаря кому-то». И сам кого-то спас. Такова норма
партизанской жизни. О дружбе партизан можно сказать одним словом – она
была надежна. Спасали друг друга, когда не было никакой надежды выжить. В
этом не только солидарность застигнутых бедой людей. Это тоже была форма
сопротивления. Как известно, гитлеровская пропаганда освобождала человека от
18
«химеры совести». Эти слова Гитлера были широко известны. Партизанский
остров был ячейкой братства, где действовали высшие нравственные нормы.
Поднимаясь утром, никто не был уверен, что доживет до вечера. В этой
реальности сохранялись самые теплые формы выражения дружеской
симпатии… Через вражеские заслоны посылали друг другу слова дружеского
привета. Передо мной донесение партизанского разведчика бригады «Дяди
Коли» Петра Семеновича Шматко. «Несмотря на то, что мы находимся здесь
всего 5 человек и притом вокруг нас немцы, никогда не падаем духом. Находясь
в лесу, для вас обстановка не совсем ясна, и вы некоторые можете бросаться в
панику. Этого совсем делать не нужно. Правда, сила очень большая». Деле идут
подробные данные о расположении гитлеровских батарей и пулеметов. Записка
заканчивается такими словами: «Сегодня пойдем в деревню заготовить вам
табачку» Военная операция прежде всего рассматривается с точки зрения
средств и цели. Но ведь можно увидеть ее и иначе. С точки зрения психологии ее
участников. Именно в том, как поведет себя человек в смертельно рискованной
операции, проявлялись все сокровенные стороны его натуры. Слова «помог»,
«прикрыл в бою» произносятся просто. Но за каждым из них подчас выбор
между жизнью и смертью. Партизанская дружба проверялась в бою.
Летом 1943 года Анатолий Шиманович со своей диверсионной группой шел к
железной дороге. Вместе с ними была еще одна группа подрывников Ивана
Лизунова. Итак, всего 10 человек. В лесу, в двух километрах от деревни Мгле, на
них выскочил крестьянин: «Спасите! Каратели!» Не нужно было объяснять, что
это означало. К тому времени каратели сожгли несколько деревень вокруг
партизанской зоны. Подрывники не имели права ввязываться в бой. Однако
десять партизан решили помочь деревне. Пока бежали по лесу, встретили еще
группу партизан из соседней бригады «Смерть фашизму». «Мы не были
знакомы друг с другом, но ребята попались боевые – договорились быстро».
Рассыпавшись по картофельному полю, пошли в атаку. «Николай Алексеев
очень метко стрелял. Я помог ему взобраться на крышу, и он стал целиться в
19
наводчика орудия. фашисты его заметили, и он кубарем скатился с крыши. Я
помогал ему огнем из-за угла дома, меня тоже заметили, щепки бревен поранили
лицо». Они отползли в картофельную ботву, и тут Шиманович услышал крик
Николая Дудникова: «Толя, я ранен!» «Я приказал всем отползти к лесу и стал
прикрывать отход товарищей. Вижу, с трех сторон нас окружают. Думаю – все,
на этот раз – конец нам. И тут неожиданно из-за бугра партизанское «ура».
Услышав перестрелку, к нам бежали на выручку партизаны соседней бригады».
…Не было для солдат безымянных высот. Помнят ли в деревне Мгле, что
партизан Николай Дудников навсегда был изувечен в этом бою с карателями.
бросившись на крик о помощи, он не смог уберечь себя. Военный случай не
знает справедливости.
Глава 7. Страшное слово «блокада»
Партизаны всегда были в окружении. Но в их лексикон вошло страшное слово
«блокада». Гитлеровцы брали в кольцо партизанскую зону и прочесывали ее.
Против бригад, вооруженных стрелковым оружием, действовали
артиллерийские орудия, танки и авиация. Под защиту партизан бежали тысячи
жителей. Гитлеровцы выжигали деревни. Не было запасов продуктов, кончались
боеприпасы. Остатки муки разводили болотной водой (костров разжигать
нельзя), питались травой, побегами лозы. Раненых прятали в болотную грязь,
безоружные люди залезали под коряги, вывороченные деревья. На
Нюрнбергском процессе был зачитан документ о расправе фашистов над
партизанами и жителями во время блокады, которую пережил Анатолий
Шиманович. «При количестве 4500 убитых врагов на поле боя было подобрано
только 492 винтовки». свидетельство жестокой расправы над безоружными.
Анатолий Шиманович, к тому времени раненный и контуженный, был спрятан,
как и многие другие, в болотной трясине. И в этой критической точке до конца,
до последнего дыхания – одна мысль и клятва: «Лучше умереть, но не сдаться
врагу».
20