Реферат - Луи Пастер
Подождите немного. Документ загружается.
П а с т е р
носила характер инфекционной болезни. Повсюду, где применялся метод
Пастера, пебрина отступала. Шелководство Франции постепенно выходило
из страшного упадка. Трудно подсчитать, сколько миллионов франков
вернул Пастер своей родине, научив лечить и предохранять от болезней
вино и шелковичных червей.
19 октября 1868 года Пастер почувствовал себя непривычно плохо.
Пересилив себя, он старался держаться как обычно и ни в чем не изменил
распорядок дня. Однако после обеда вынужден был лечь в постель. Он
потерял сознание и пришел в себя от боли. Ночь была тяжелой. Постепенно
у него отнялась вся левая половина тела. Говорить он не мог. Консилиум
врачей не смог существенно облегчить его состояние. В соседнем кабинете
толпился весь ученый Париж. Пришел старик Дюма и категорически
заявил, что намерен дежурить у постели Пастера всю ночь. Сидя у постели
разбитого параличом Пастера, Дюма был счастлив, что и на этот раз смог
влить в Пастера веру в выздоровление. И действительно, прошел
критический шестой день и ночью Пастер впервые спокойно проспал
несколько часов.
В следующую ночь дежуривший у его постели помощник Жерне
решил, что Пастеру надо дать возможность освободиться от мыслей и всю
ночь под диктовку Пастера писал заметку о болезнях шелкопрядов. А 26
октября Дюма принес эту самую заметку, опубликованную в “Отчетах
Академии наук”. Как и предполагали Дюма и Жерне, опубликованная
заметка послужила Пастеру лучшим лекарством - он стал выздоравливать, а
29 декабря , под самый новый 1869 год, прошел несколько шагов без всякой
поддержки. Ежедневно по нескольку часов он диктовал жене рукопись
будущей книги о болезнях шелковичных червей. Постепенно эта книга
вырастала в капитальное двухтомное сочинение. К апрелю 1870 оба тома
были закончены и подготовлены к печати.
В начале июля Пастер был в Париже и сразу словно попал в другую
эпоху - Франция готовилась к войне. По настоянию друзей, со страшной
душевной болью, Пастер покинул Париж.
Война, огромное количество больных и раненых поставили перед
медиками сотни сложных проблем. Английский хирург Листер, используя
работы Пастера, изобрел нечто, названное им “антисептик”. Пастер
чувствовал, что не может оставаться в стороне. Он должен был доказать,
что заразные болезни человека и животных не что иное, как
жизнедеятельность микробов. И вот он занял свое место во Французской
медицинской академии.
А это время безвестный врач Роберт Кох в глухой немецкой
провинции скрытно занимался доказательством тех истин, которые
провозгласил Пастер. Кох решительно ничего не знал ни о теории Пастера,
ни о карболовых повязках Листера, он в полном одиночестве продирался
через мрачные дебри медицинских тайн и достиг невиданных результатов -
смог выделить и вырастить на искусственной среде возбудителя
туберкулеза, так и получившего название “палочки Коха”.
В 1858 году в Академии медицины началась дискуссия о причинах
родильной горячки. Женщины гибли по неизвестной причине. В 1864 году
одна пятая всех рожавших женщин в Париже погибла от родильной
- 11 -
П а с т е р
горячки. Пастер жестко выступил на применение антисептики в родильных
домах и приступил к исследованиям. В крови больных женщин он заметил
длинные цепочки микробов, которых не встречал прежде. Эпидемию
родильной горячки порождали сами врачи, переносящие на своих руках,
халатах, инструментах заразу с больных женщин на здоровых. На примере
родильной горячки Пастер заставлял медиков считаться с крохотными
существами микробами, которые, по его глубокому убеждению, являлись
возбудителями всех инфекционных болезней. У него была одна задача -
установить и доказать всемогущество микробов, научиться самому и
научить врачей бороться с ними.
- 12 -
П а с т е р
Сибирская язва
В 1875 году Пастер случайно познакомился с молодым врачом
Склифосовским. Это знакомство с русским врачом неожиданно пробудило
в нем почти забытую идею – заняться сибирской язвой. Пастеру было уже
55, но это было только начало его фантастического пути к всемирной
известности.
Никто не знает, когда впервые появилась на земле сибирская язва.
Очевидно, очень давно – существует легенда, которая относит ее к древним
временам Моисея. Сибирская язва, хоть и носит имя сибирской, широко
распространена по всему миру: Россия, Италия, Испания, Франция –
кажется, для нее не существует границ. Она налетает и разражается
молниеносной эпидемией, поражая сотни тысяч овец, коров, лошадей.
Заразившиеся от животных люди умирают в страшных мучениях. Бактерии
“сибирки” обнаружили давно, но не связывали их с происхождением
болезни. Еще в 1837 году один преподаватель ветеринарной школы показал
своим ученикам под микроскопом маленькие палочки, которые он нашел в
крови умершего животного. Давен и Райе тоже нашли эти палочкообразные
тельца в крови погибших животных, но не придали им особого значения. И
только прочитав работы Пастера по самозарождению, Давен хватился: а не
являются ли эти самые палочки возбудителями сибирской язвы? Но вместо
того, чтобы заняться спасением от смертельной болезни, ученые принялись
о ней спорить.
Когда в 1876 году Кох опубликовал свои опыты по сибирской язве,
сомнений в паразитарном происхождении болезни не оставалось. Тут-то
Пастер впервые узнал о работах Коха. Получалось, что эту загадку
полностью решил Кох, а не он, Пастер, который так долго собирался
заняться именно сибирской язвой. Пастер понял: теперь нужно сделать
второй, не менее, а может и более важный шаг по этому пути – научиться
лечить болезнь.
И вот под микроскопом капля крови животного, умершего от
сибирской язвы; в капле полно микробов. Пипеткой частички крови
опускаются в стерилизованные сосуды с бульоном, водой и прочими
растворами. Через несколько часов сосуды вынимаются из термостата и
Пастер рассматривает бактерии – длинные нити, спутанные в клубок.
Капля жидкой культуры переносилась в другой сосуд – нужно было
получить совершенно чистую культуру бактерий. Наконец, в сороковом
пересеве получена абсолютно чистая культура – ни следа крови,
первоначально взятой от животного здесь быть не может. Бактерии,
введенные под кожу кроликам, исправно убили животных – они погибли со
всеми симптомами этой страшной болезни. Ядовитые свойства бульона
могли сохраниться только в одном случае – если то, что было в них
изначально ядовито, размножилось. А размножаться может только живой
микроб.
- 13 -
П а с т е р
В июне 1877 года Пастер прочел свой доклад о сибирской язве в
Парижской академии наук. Ученый говорил о зрелых бациллах сибирской
язвы и их зародышах; об открытых им попутно возбудителях гнилокровия.
Тимирязев, молодой ученый, слушавший доклад Пастера, писал после: “ По
мере того, как он говорил, туман, нависший над вопросом, все более и
более расходился, противоречивые наблюдения получали совершенно
новое освещение. Когда после часовой речи, он опустился в свое кресло,
для всякого понимающего дело было ясно, что его учение в эту минуту
сильнее, чем когда-либо”.
В эти же дни в Академию наук прислал письмо ветеринар из
провинции Альфоре, некто Колен. На 17 страницах он доказывал, что
опыты и выводы Пастера – полный бред. Начав с письма, колен продолжил
выступлениями почти везде, где упоминалось имя Пастера. Как-то раз
Пастер сказал, что птицы, в частности, куры не болеют сибирской язвой.
Раз Пастер сказал “нет”, Колен обязан был сказать “да”. Тогда Пастер,
которому изрядно надоел соперник, предложил Колену произвести такой
опыт и заразить курицу сибирской язвой. Прошла неделя, другая, третья –
ни Колена, ни курицы. Еще через две недели Колен разозлился:
- Далась вам эта курица! Очень сожалею, но две курицы, которых я
приобрел для опытов, почему-то не заболели. Возможно, мне удалось бы их
заразить, но моя собака сожрала их обеих… А если вы и правы, то это
единственное, в чем вы правы!
Пастер расхохотался и пообещал принести Колену курицу,
умирающую от сибирской язвы.
Помощники Пастера, посмеявшись, задумались – куры действительно
не склонны болеть сибирской язвой.
- Разве мы не научились командовать нашими микробами? – возразил
Пастер. Догадка ученого была гениально проста: температура птицы 42-43
градуса, а овец, коров и других животных, которых поражает сибирская
язва – 36-38. Эта разница в несколько градусов и играла решающую роль
для развития микроба.
Лаборатория превратилась в курятник. В большие тазы наливали воду
и погружали в нее куриц. Ненавидящие воду куры сипло орали. Но худшее
было впереди. Вынутой из ванны курице мерили температуру. При
температуре 38 ей вводили культуру сибирской язвы и уже на следующий
день она лежала задрав кверху лапки.
Довольный Пастер проделал еще один опыт: охладил курицу, привил
ей культуру, потом согрел до обычной температуры. Курица приняла дозу
микробов, способных убить корову и весело кудахтала.
Колен потребовал вскрыть курицу, умершую от сибирской язвы, что и
было произведено, поставив точку в истории.
Вскоре Пастер убедился, что животное, переболевшее сибирской
язвой, вторично ею не заболевает. Оно иммунизировано, организм его
больше не восприимчив к микробам этой болезни. Встал вопрос: как
сделать так, чтобы животные могли заболевать легкой формой “сибирки” и
приобрели иммунитет?
Так Пастер перешел от брожения к возбудителям заразных болезней,
затем, к идее предупреждения этих болезней, а позже – к врачеванию. Он,
- 14 -
П а с т е р
химик и минералог, всю жизнь считавший, что незаконно занимает место
во Французской медицинской академии…
Следующее открытие Пастера было сделано благодаря той же курице.
Лаборатория Пастера снова превратилась в курятник. И из этого курятника
он совершил волшебный скачок в будущее.
Началось все с головы петуха, которую Пастер получил в подарок от
одно ветеринара, изучавшего куриную холеру. Пастер выделил из мертвой
головы крошечного микробы и попытался вырастить его в искусственной
среде. Микроб оказался капризным - с десяток сред испробовал Пастер, но
микроб размножаться в них не желал. Самое простое решение вопроса
оказалось удачным: микроб отлично размножался в курином бульоне.
Через несколько часов бульон начинал мутнеть, в потом на дне сосуда
выпадал слой осадка. Исследовав этот осадок, Пастер убедился, что
крохотные существа стали еще меньше, они превратились в точки. Но зато
как ядовиты были эти точечки! Ничтожная капля бульона на крошке хлеба
наповал убивала взрослую курицу. Это был постоянно действующий яд.
Это было то, чего добивался Пастер: культивирование сильного микроба-
возбудителя, который исправно делал свое злое дело. Все это было чудесно,
но никак не объясняло как научиться ослаблять микробов.
Наступило лето 1879 года, и Пастер с семьей уехал в Арбуа.
Лабораторию закрыли, колбы с ядовитым бульоном, заткнутые ватными
пробками, остались пылиться на полках.
В Париж вернулись через три недели. В первый же день Пастер,
пришедший в лабораторию раньше других, взял с полки первую
попавшуюся колбу и привил двум курицам культуру холерного микроба из
старой колбы. Перед уходом на обед посмотрели на кур - они, как и
следовало ожидать, были сонны и еле держались на ногах.
- Утром будем вскрывать, - сказал Пастер и вышел из лаборатории.
Но утром вскрывать было некого. Куры благополучно кудахтали и
жадно клевали свой корм. Пастер был недоволен их непонятным
поведением и занялся пересевами. Заразили еще двух кур, и эти назавтра
выздоровели.
Никто еще не догадывался, что это значит. Вырастили свежие
культуры в новых колбах и начали прививать их новым курам. Куры
исправно дохли.
- Нужно выкинуть всю эту рухлядь, - сказал Пастер служителю,
указывая на ряд летних колб, - они ни к чему не пригодны. Кстати, как там
те четыре курицы?
Оказалось, куры живы и здоровы. Пастер решил разделаться с ними
свежей разводкой яда. Вот тут-то куры себя и показали. Свежую культуру
привили двум курицам, которых только что купили и двум старожилкам,
которых однажды уже заражали холерой. На другой день на столе лежало
два трупа. Две старушки, не поморщившись, выдержали смертельную
прививку.
Открытие было слишком серьезным, чтобы сразу в него поверить.
Опыт повторили. Две переболевшие курицы опять остались живы.
Почему же изменилась активность микроба? Ведь сколько бы Пастер
не пересеивал старых микробов, они отлично развивались и давали
- 15 -
П а с т е р
великолепное потомство. Загадка разрешилась довольно просто: дело
оказалось в кислороде. Колбы были заткнуты ватой, пропускавшей
кислород. В таких же, наглухо закупоренных колбах, микробы неизменно
оставались ядовитыми.
И тогда все поняли, что они нашли.
Последующие дни прошли как в лихорадке. Закупали кур, прививали
им культуру из летних запасов, благодаря служителя, не выполнившего
распоряжение Пастера. Когда куры, переболев легкой формой,
выздоравливали, им прививали свежую культуру, и они не думали
заболевать. Сбывалась мечта Пастера о предохранительной прививке.
Стоило научиться ослаблять культуру микроба, и тогда они сами будут
служить для исцеления от болезней, ими же вызванных.
Пастер горел как в лихорадке. Его сотрудники забыли как выглядят
парижские улицы, ели и ночевали в лаборатории. От куриной холеры
перешли к сибирской язве. Бактерия “сибирки” подчинилась ученому:
стоило приготовить ее в теплом бульоне, температура которого была 43
градуса, как она становилась бессильной. Прививка не способна была убить
даже морскую свинку. При температуре в 45 градусов бактерии даже не
образовывали споры. Наступил день, когда в лаборатории Пастера
научились управлять бактериями сибирской язвы как возчик лошадью.
Наконец, получили культуру, которая даже у мышонка вызывала только
слабую лихорадку, а потом этот же мышонок благополучно переносил
прививку, способную убить корову.
28 января 1881 года Пастер сделал свое знаменитое сообщение
Академии наук о вакцине против сибирской язвы. А за две недели до этого
Общество землевладельцев Франции наградило Пастера почетной медалью.
Пастер взялся за поиски возбудителя желтой лихорадки, потом создал
вакцину против краснухи. Он без конца выступал с докладами и получал
награды. Он получил от правительства орден Почетного легиона и
потребовал, чтобы его помощники Ру и Шамберлен были награждены этим
орденом. В его честь отливали медали, говорили речи. Академия наук
вычеканила медаль с его портретом и словами: “Луи Пастеру - его коллеги,
его друзья, его поклонники”. В декабре 1881 года Пастер был избран во
Французскую Академию, в число сорока “бессмертных”. Пастер стал
“бессмертным”. Но только через три года сияние подлинного бессмертия
увенчало его гениальную голову...
- 16 -
П а с т е р
Победа над бешенством
Пастер всегда шел по непроторенным путям. Может, поэтому
объектом его исследований стало бешенство. О бешенстве не было
известно практически ничего, кроме того, что всякий, кто заболевал -
умирал. И, разумеется, никто никогда не видел возбудителя бешенства. Не
нашел микроба водобоязни и Пастер.
Микроб этот оказался фильтрующимся вирусом, о котором ни Пастер,
ни один человек на земле в то время не имели понятия. Фильтрующиеся
микробы были открыты русским ботаником Д.И. Ивановским в 1892 году.
Фильтруемость вируса бешенства удалось обнаружить только в 1903 году.
Обнаружить существо субмикроскопических размеров Пастер не мог
физически - не было таких приборов, которые помогли бы ему.
И Пастер махнул рукой на микроба. Но не на создание вакцины.
- Вот что, друзья, - сказал он однажды, собрав всех сотрудников, -
надо искать обходной путь. В этом есть даже доля поэзии: пусть наша
незнакомка остается незнакомкой, лишь бы она полюбила нас.
Они снова начли все с самого начала: с наблюдений за бешеными
животными. Оказалось, больная собака сначала просто возбуждена, потом
у нее начинаются приступы исступления. Значит, имеет место поражение
коры головного мозга. Животное теряет голос, у него затрудняется
глотание - признаки поражения продолговатого мозга и отходящих от него
нервов. Наконец, наступает паралич - поражается и спинной, и головной
мозг.
Наконец, первый шаг был сделан - найден безусловно смертельный яд
бешенства, обитающий в мозговом веществе пораженных болезнью
животных. Кусочек нервной ткани, разведенный бульоном и впрыснутый в
мозг здорового животного, вызывал через 14-20 дней неминуемое
заболевание.
Вторым шагом стало получение быстродействующего яда с
постоянным скрытым периодом. Любопытно, что при этом семидневный яд
был самым сильным, смертельным в ста случаях их ста.
Но зачем Пастеру понадобилось усиливать яд? Рассуждения его были
просты: нет на свете такого человека, который бы согласился бы привить
себе бешенство до того, как его покусала бешеная собака. Значит, прививка
не может производится в целях предохранения. Что же остается - привить
всех собак, чтобы они не заражались ? это абсолютный бред - кто знает
сколько собак на свете, как ловить их и прививать?
Оставался один вариант - нужно делать прививку людям, и делать ее
после того, как их укусило бешеное животное. А чтобы средство
предохранило от заболевания укушенного человека, период развития яда
вакцины в организме человека должен быть короче, чем период того,
который он получил через слюну кусавшей его собаки. Вакцина должна
перегнать заразу, только тогда прививка сумеет создать искусственный
иммунитет.
- 17 -
П а с т е р
При всей простоте и гениальности этих рассуждений зависал вопрос:
ведь для создания иммунитета нельзя вводить людям этот совершенно
смертельный семидневный яд! Значит, нужно ослабит заразное начало.
Остальное выстраивается логично: сперва человек получает самый слабый
яд, потом посильнее и, наконец, заведомо смертельный. Для
вакцинированного человека он не представит опасности - напротив,
навсегда сделает его невосприимчивым к бешенству.
Шли недели, месяцы, а прививка оставалась ядовитой. Ру, Шамберлен
и Пастер не выходили из лаборатории. Они ежечасно рисковали жизнью, и
этот риск приводил в отчаянье мадам Пастер, которая то и дело появлялась
в лаборатории, чтобы убедиться, что ее муж еще жив...
В тот вечер, напрасно прождав Пастера к праздничному ужину по
случаю их свадебного юбилея, мадам Пастер писала письмо дочери: “Твой
отец весь ушел в свои мысли, мало спит, мало говорит, словом продолжает
вести ту же самую жизнь, которую я начала с ним в этот же день тридцать
пять лет назад...”. Мадам Пастер простила мужа, когда узнала, что
случилось...
А случилось, что одна собака, зараженная мозгом бешеного кролика,
вдруг взяла, да и выздоровела. Поболела, покорчилась, но не умерла.
Значит, им удалось получить ослабленный яд.
С этого дня все пошло веселей. С помощью воздуха они наконец-то
сумели ослабить яд бешенства. Яд оказался необычайно чувствительным к
влажности. Пришлось придумать способ поглощения влаги из окружающей
атмосферы.
Кусочек спинного мозга бешеного кролика опускали в стеклянную
колбу, а на дне ее помещали кусочки каустической соды. Сода поглощала
влагу, мозг кролика высушивался. Чем дольше высыхал мозг, тем менее
ядовитым становились его свойства. Через 14 дней его можно было
прививать в каких угодно количествах - заболевания он не вызывал. С
этого совершенно безвредного яда начали создание у собак искусственного
иммунитета. Первые привитые собаки стоили Пастеру, Ру и Шамберлену
седых волос. Но они не только не заболели, они даже не потеряли аппетита.
Это была победа, принесшая человечеству не только метод спасения
от бешенства, но и новый, великолепный метод создания вакцины.
Оставив лабораторию на попечение помощников, Пастер уехал на
Международный медицинский конгресс в Копенгаген, чтобы поразить их
своей победой над бешенством.
По крайней мере еще год рассчитывал Пастер заниматься животными,
прежде чем перейти к человеку. Но случай перепутал все карты.
Утром 6 июля 1885 года на пустынной улице появилась странная
группа: мужчина, женщина и мальчик. Так в лаборатории Пастера
появились приехавшие из Эльзаса девятилетний Жозеф Мейстер, за два дня
до этого искусанный бешеной собакой, его мать и хозяин собаки Теодор
Вон. Пастер не мог отказать им. И он решился. Настал момент, когда на
карту было поставлено не только все его учение, но и человеческая жизнь.
Можно ли передать словами то, что пережил Пастер в те десять суток?
Можно ли придумать для человека более жуткое испытание, чем то,
которое выпало на долю Пастера?
- 18 -
П а с т е р
Через 10 дней, 16 июля мальчику сделали последнюю, двенадцатую
прививку из совсем свежей эмульсии, которая наповал убивала кролика.
Малыш уснул в комнате, временно превращенной в спальню для юного
пациента, а Пастер не смыкал глаз. Его мучили галлюцинации - чудились
яростные крики толпы, ему вдруг показалось, что мальчик уже умер.
Пастер направился в комнату Жозефа. Мальчик спал. И Пастер впервые за
долгие десять дней улыбнулся...
Позже, вспоминая об этом, он сам поражался своей решимости и
говорил сам себе, что второй раз не пережил бы такой ночи.
Вторым спасенным стал четырнадцатилетний пастух Жюпиль,
отчаянный мальчик, кинувшийся на бешеную собаку и спасший этим
товарищей. И опять Пастера ждал успех, хотя со дня укуса до дня прибытия
в Париж прошло шесть дней.
26 октября 1885 года Пастер выступил с отчетом на заседании
Академии наук, и с этого дня со всех уголков мира к нему устремились за
спасением люди, укушенные бешеными животными. Люди ехали в Париж,
вооруженные знанием только одного французского слова: Пастер!
9 ноября в лаборатории Пастера появилась девятилетняя Луиза
Пеллетье. Укус был страшным, в голову, мало того, собака укусила Луизу
37 дней назад! Пастер прекрасно понимал, что ребенку уже ничто не может
помочь, что не следует рисковать, потому что это скомпрометирует успех
пастеровского метода. Все понимая, он не мог ничего не делать. Луизу
начали вакцинировать, но через несколько дней она умерла. Когда все было
кончено, Пастер зарыдал с такой потрясающей силой, что отец девочки
испугался за него. Он не помнил, как добрался до дома, он чувствовал
такую боль, что все предыдущие испытания казались ему пустяком.
Враги Пастера получили, наконец, удобный случай, чтобы
обрушиться на него с силой и яростью. То, что лечение началось через 37
дней после укуса не имело для них значения - Пастер делал прививки, и
ребенок погиб. Пастера называли “убийцей!” и “отравителем”. Пастер был
на пороге последнего удара.
Но пока злопыхатели требовали суда над Пастером, во всем мире
простые люди молились на его имя. Когда травля достигла апогея,
народный голос потребовал создания достойного Пастера помещения и
возможности для всех медиков мира учиться у него. Со всех стран от
разных слоев населения прибывали в Париж деньги на постройку
лаборатории Пастера - храма микробиологии. Все подлинные ученые
встали на защиту Пастера. Шарко, Вюльпиан, Буле, Гранше и другие
медики опровергали все клеветнические выступления.
Пастер ожил. Он снова начал проводить прививки - за несколько
месяцев было спасено 350 человек. Было решено организовать учреждение,
которое производило бы прививки от бешенства. Академия единодушно
решила, что такое учреждение должно быть названо “Институтом Пастера”.
Тем временем в России Одесское общество врачей, заседавшее 1
февраля 1886 года, получило письмо от одного из членов этого общества; в
письме говорилось, что в Одессе нашелся некий помещик, который готов
пожертвовать необходимую сумму на посылку в Париж, к Пастеру, одного
- 19 -
П а с т е р
из врачей для изучения борьбы с бешенством. Вскоре после заседания
двадцатисемилетний врач Николай Гамалея уехал в Париж.
Однако, в Париже его ждали сложности - Пастер наотрез отказывался
допускать иностранных врачей к тайнам изготовления вакцины. Он очень
боялся, что неопытные люди натворят бед. Неожиданная помощь пришла
от земляков: 13 марта на улицах Парижа появились искусанные бешеной
волчицей смоленские крестьяне. Пятеро русских было в тяжелом
состоянии, со времени укуса прошло две недели. Несмотря на все усилия,
трое русских умерло. Пастер сдался.
- Вы правы, - устало сказать он Гамалее, - прививки надо делать на
месте, а для этого нужно создать сеть прививочных станций.
12 июня 1886 года была создана бактериологическая станция в Одессе,
следом такие же появились в Петербурге, Самаре, Москве, Варшаве,
Харькове, Тифлисе.
Заложенный в 1886 году Институт Пастера был достроен через два
года. За полтора года по подписке было собрано два с половиной миллиона
франков. 14 ноября 1888 года состоялось торжественное открытие нового
храма науки на улице Дюто. Но богу этой науки - Пастеру - уже нечего
было в нем делать. Его измученное сердце медленно и трудно нагнетало
кровь в больные сосуды, а ясный мозг сознавал, что песня его спета. 28
сентября 1895 года парализованный, потерявший сознание Луи Пастер
скончался в Вильнев лЭтане, близ Гарша, на руках жены, окруженный
родными и учениками.
Лаборатория на улице Юльм прекратила свое существование. На стене
небольшого домика, где столько лет проработал Пастер, осталась
мемориальная доска:
ЗДЕСЬ БЫЛА
ЛАБОРАТОРИЯ ПАСТЕРА
1857 год Брожение
1860 год Самопроизвольное зарождение
1865 год Болезни вин и пива
1868 год Болезни шелковичных червей
1881 год Инфекция и вакцины
1885 год Бешенство
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ЛУИ ПАСТЕРА
27/12/1822 В городке Доль родился Луи Пастер.
1825 Семья Пастеров переселилась в г. Арбуа.
октябрь,
1838
Окончив начальную школу, отправился в Париж, в коллеж
Барбэ.
- 20 -