Поляков А.В. Либеральный консерватизм Чичерина Б.Н

Подождите немного. Документ загружается.

Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX — начала XX

в. // Вопросы философии. 1991. №• 8.

Чаликова В. Либерализм // 50/50. Опыт словаря нового мышления. М.. 1989.

С. 275.

Нэмо Ф. Либерализм // Там же. С. 263.

Из двух эпох: русская философия права и социальная реальность. («Круглый

стол» редакции) //Социологические исследования. 1990. №3. С. 38.

Именно поэтому для консерватизма категории органичности и историцизма,

находящие свое воплощение в реальных социально-политических институтах,

играют такую важную роль. Интересно, что даже такой авторитетный защитник

либерализма, как К. Поппер, критикуя принцип историцизма, вместо строгих

доказательств выставляет всего лишь «свое личное мнение», которое к тому

же «не претендует на научность». Может быть, поэтому в качестве антитезы

холизму он выдвигает «альтруистический индивидуализм», т. е. своего рода

«жареный лед» (см.: Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1.

С. 138 и след.).

Френкин А. А. Феномен неоконсерватизма//Вопросы философии. 1991. № 5.

С. 67.

Франк С. Л. Духовные основы общества // Русское зарубежье. Из истории

социальной и правовой мысли. Л., 1991. С. 274. — Быть может, наиболее ярко

смысл консервативного социально-политического мировоззрения выражен в

афористичной фразе штабс-капитана Лебядкина — персонажа романа Ф. М.

Достоевского «Бесы»: «Если Бога нет, то какой же я после этого капитан?».

Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900. С. 24.

Там же. С. 26.

Другим объектом полемики здесь, очевидно, выступает «Теоретическая

философия» В. С. Соловьева, написанная им за год до смерти с явно

антиперсоналистических позиций.

Трубецкой Е. Н. Учение Б. Н. Чичерина о сущности и смысле

права//Вопросы философии и психологии. 1905. Кн. 80. С. 368.

Чичерин Б. Н. Философия права. С. 368.

Это один из ключевых моментов в понимании природы права философией

консерватизма. Вот, например, что в этой связи писал С. Л. Франк

(защищаемая им идея имеет весьма почтенный возраст в истории политико-

правовой мысли): «Во всем человеческом как таковом, т. е. вне связи его с

божественным началом, нет ничего священного; „воля народа" может быть так

же глупа и преступна, как воля отдельного человека. Ни права человека, ни

воля народа не священны сами по себе; священна первичным образом только

сама, правда... само абсолютное, т. е. Независимое от человека добро; и

потому ближайшим образом человеческое поведение — индивидуальное и

коллективное —

определено не правом, а обязанностью — именно обязан-

ностью служения добру. Все человеческие права вытекают, в конечном счете

— прямо или косвенно — из одного-единственного „прирожденного" ему

права: из права требовать, чтобы ему была дана возможность исполнить его

обязанность» (Франк С. Л. Духовные основы общества. С. 380).

Чичерин Б. Н. Философия права. С. 60.

Чичерин Б. Н. Политические мыслители древнего и нового мира. М., 1897.

С. 200.

Б. А. Кистяковский, например, полагал, что Соловьев привел неопровержи-

мые доказательства в пользу того, что «подлинное существо права обладает

нравственным характером» (см.: Кистяковский Б. А. Методологическая

природа науки о праве. Вступ. ст.//Радбрух Г. Введение в науку права. М.,

1915. С. IX.). Аналогичных взглядов придерживался Н. Н. Алексеев (см.:

Алексеев Н. Н. Русский гегельянец Б. Н. Чичерин//Логос. М., 1911. Кн. 1. С.

211). Во многом отлична позиция А. Валицкого, который поддерживает ряд

аргументов Чичерина в полемике против Соловьева (см.: Валицкий А.

Нравственность и право... С. 32—34).

Представляется, что спор Чичерина с Соловьевым затрагивал разные аспекты

одной проблемы соотношения права и нравственности. Чичерин обвинял

Соловьева в стремлении к принудительному осуществлению нравственных

начал, имея в виду, прежде всего превращение нравственных обязанностей в

юридические. Соловьев же под правом как минимумом нравственности

понимал порядок, ограничивающий известные проявления зла, т. е.

объективное право как таковое. То, что человек, реализуя свое субъективное

право, может вступить в конфликт с нормами нравственности, у него сомнений

не вызывало. Более того, Соловьев полагал, что именно право, субъективное

право, обеспечивает человеку свободу быть безнравственным, свободу

соблюдать или нарушать нравственную обязанность (см., напр.: Соловьев В.

С. Определение права в его связи с нравственностью//Власть и право. С. ИЗ).

В нашей литературе В. Д. Зорькиным было высказано мнение о том, что

взгляды Б. Н. Чичерина на естественное право можно назвать концепцией

естественного права с изменчивым содержанием, наподобие известной

доктрины Р. Штаммлера. Представляется, что некоторое внешнее сходство

этих концепций не должно вводить в заблуждение относительно их глубоких

различий по существу. Смысл теории Штаммлера заключается в отыскании

формального принципа права, организующего и направляющего человеческое

общество. Только этот принцип является у него безусловным. Все остальное в

этой области он считал условным и изменчивым. Поэтому, по Штаммлеру,

каждая эпоха имеет свое собственное «естественное», или «правильное»,

право, которое отвечает лишь формальному критерию. Совсем иное

понимание естественного права у Чичерина. Для него оно есть идея, имеющая

определенное метафизическое обоснование и вечное, неизменное значение.

Это значение основывается на диалектике взаимоотношений личности и

общества и вытекающей отсюда свободы, но лишь постепенно раскрывается в

историческом государстве. Такое понимание естественного права делает его

теорию столь же отличной от теории Штаммлера, сколь отлична от нее,

например, концепция естественного права Гегеля.

Чичерин Б. Н. Философия права. С. 96—103.

Кант И. О. поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для

практики»//Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4, ч. 2. М„ 1965. С. 80.

Чичерин Б. Н. Философия права. С. 104.

Там же. С. 120.GGGGG '

Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.,. 1899. С. 705—706. -

Там же. С. 706—707.

Классическим образчиком, демонстрирующим идеи консерватизма

применительно к конкретным реалиям политической жизни русского общества

последней четверти XIX в. и не потерявшим значение для сегодняшних дней,

является следующий отрывок из сочинения Б. Н. Чичерина, направленный

против «ходячих либеральных: программ»: «Лекарство не заключается в

прославляемой ныне свободе печати. Собственный наш двадцатипятилетний

опыт, которым подтверждается давнишний опыт других народов, мог бы

излечить нас от этого предрассудка. Свобода печати, главным образом

периодической, которая одна имеет политическое значение, необходима там,

где есть политическая жизнь; без последней она превращается в пустую

болтовню, которая умственно развращает общество. Особенно в среде

малообразованной разнузданная печать обыкновенно становится мутным

потоком, куда стекаются всякие нечистоты, вместилищем непереваренных

мыслей, пошлых страстей, скандалов к клеветы. Это признается самими

либеральными западными публицистами, беспрестанно наблюдающими

явления жизни. В России периодическая печать, в огромном большинстве

своих представителей, явилась элементом разлагающим; она принесла

русскому обществу не свет, а тьму. Она породила Чернышевских,

Добролюбовых, Писаревых и многочисленных их последователей, которым

имя ныне легион... Если правительство, желая задобрить журналистику,

откажется от единственного находящегося в руках его оружия, от

предостережений, то социалистической пропаганде открыт, будет полный

простор. Напрасно мы будем надеяться, что она встретит противодействие со

стороны здоровых элементов общества, чтобы противодействовать

рассеваемой под научным и филантропическим призраком лжи, нужны мысль,

знание, труд; а огромное большинство читающей публики именно потому

пробавляется журналами и газетами, что оно само не хочет ни думать, ни

работать. При таких условиях громкая фраза и беззастенчивая брань всегда

будут иметь перевес. Уважающий себя писатель с омерзением отвернется от

этого турнира. Свобода необходима для научных исследований; без этого нет

умственного развития. Но периодическая печать требует у нас сдержи, а не

простора. Она составляет самое больное место русского общества»

(Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Земство, и Московская Дума.

М., 1934. С. 125—126).

Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. I: Общее государственное

право. М., 1894. С. 9.

Там же. С. 173.

Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 200.

Там же. С. 162.