Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали

Подождите немного. Документ загружается.

ГЛАВА I

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

1. Как понимать название нашей работы

Известно, что те, кто говорит о буржуазной природе

каких-либо этических норм, могут иметь в виду совсем не

одно и то же. В одном случае это будет лишь «генетиче-

ское» определение, означающее, что данная система мо-

ральных норм возникла в буржуазной среде. В другом

случае подразумевается, что эти нормы получили всеоб-

щее признание среди буржуазии, хотя возникнуть они

могли в иной социальной среде. В обоих случаях буржуаз-

ная природа этических норм устанавливается без анализа

их содержания. Если же провести такой анализ, то можно

использовать два новых подхода. В рамках первого

буржуазными считаются нормы, которые служат интере-

сам буржуазии. В рамках второго буржуазными призна-

ются нормы или доктрины, которые выражают взгляды

или настроения буржуазии. Действительно, возникновение

и распространение какой-либо доктрины в данной социаль-

ной среде позволяет предположить, что эта доктрина

служит ее интересам; однако обратная зависимость на-

блюдается не всегда. Бывают, как известно, доктрины,

которые служат так называемым объективным интересам

данного класса, но не созданы им и до поры до времени не

пользуются в нем популярностью из-за отсутствия того,

что называется классовым самосознанием.

В истории мы находим примеры не одной, а множества

«буржуазных моралей» во всех рассмотренных выше

значениях. Поэтому, рассуждая о буржуазной морали в

единственном числе, мы обязаны уточнить, о какой

именно буржуазии пойдет речь, в каком месте и в какое

время она существует. Однако если зачастую считается

допустимым говорить о буржуазной морали вне времени и

пространства, то лишь потому, что говорящий подразуме-

вает определенный комплекс воззрений, которые кажутся

180

ему представительными, типичными для буржуазии его

собственной эпохи.

С «буржуазной моралью» в этом смысле дело обстоит

так же, как с понятием «христианская мораль». Когда

говорят о христианской морали в единственном числе, то

это, разумеется, может быть результатом ошибочного,

внеисторического подхода. Ошибочного, поскольку изве-

стно, что различия между моралью Франциска Ассизского

и Игнатия Лойолы или Альфонса да Лигуори* очень и

очень значительны, не говоря уж о различиях между

католицизмом и различными протестантскими сектами.

Христианская мораль как единое историческое целое не

существует; такое единое целое нельзя отыскать даже в

евангелиях. Но те, кто говорит о ней в единственном

числе, могут иметь в виду определенный тип морали,

который стал представительным для христианской морали

определенной эпохи и в определенной социальной среде.

При этом обычно подразумевается мораль с преобладани-

ем «мягких» добродетелей (милосердие, сочувствие, сми-

рение, терпение). С понимаемой таким образом христиан-

ской моралью боролся Ницше. Имея в виду именно этот

смысл понятия «христианская мораль», находят аналогии

между ней и буддийской моралью, а также приписывают

христианскую нравственность людям мягкосердечным,

пусть даже совершенно чуждым какой-либо христианской

догматике. Словом, понимаемая таким образом христиан-

ская мораль не обязательно мораль христиан.

Определенный тип морали имеют в виду и те, кто

говорит о пуританской морали. Речь здесь идет не о

морали, пропагандировавшейся определенными сектами в

определенное время и в определенном месте — в Европе

или Америке. Эти секты, как известно, по догматике

сильно отличались одна от другой, а пуританскими их

называют из-за определенного сходства стиля их этики.

Концепция пуританской морали возникает в результате

выделения определенных повторяющихся признаков, со-

вокупность которых характерна для этики различных,

нередко враждебных друг другу сект. Этими признаками

может быть определенное отношение к половой жизни,

борьба с любыми формами наслаждения жизнью и т. д.

Выделенный таким образом тип морали позволяет обнару-

живать черты пуританской морали даже у некоторых

первобытных племен.

То, что такая типологическая концепция буржуазной

* Альфонс да Лигуори (1696—1787) — неаполитанский

епископ, поборник абсолютной папской власти, автор религиоз-

но-этических сочинений.

181

морали получила распространение в Польше и других

европейских странах, начиная по крайней мере со второй

половины прошлого века,— бесспорный факт. Когда ос-

мотрительность, бережливость, расчетливость, любовь к

порядку определяют как буржуазные добродетели, уточ-

нять время и место существования характеризуемой таким

образом морали обычно считают излишним. Именно в

этом смысле говорят о буржуазной (мещанской) морали

высокооплачиваемых квалифицированных рабочих англо-

саксонских стран и предостерегают рабочий класс от

опасности заражения мещанским духом. Имея в виду это

значение, можно утверждать — безразлично, обоснованно

или нет, но, во всяком случае, со смыслом,— что мораль

дидактической басни от Эзопа до Лафонтена носила

мещанский характер. Говоря о буржуазной (мещанской)

морали, имеют в виду определенное качество — так же

как, говоря о мещанской обстановке квартиры, обычно

представляют себе нагромождение зачехленной мебели,

искусственные цветы, пальму и клетку с канарейкой.

Буржуазная мораль, которую мы хотим рассмотреть

подробнее в настоящей книге,— это как раз и есть

определенная система норм, которую представители раз-

личных социальных групп считали типичной для буржу-

азии, по крайней мере со второй половины XIX в.

Ф. Энгельс, объясняя, почему Маркс так охотно

использовал примеры из истории Франции, писал: «Средо-

точие феодализма в средние века, образцовая страна

единообразной сословной монархии со времен Ренессанса,

Франция разгромила во время великой революции феода-

лизм и основала чистое господство буржуазии с такой

классической ясностью, как ни одна другая европейская

страна»

. Это высказывание наглядно показывает, какое

значение он придавал типическим образцам исторического

развития. Ведь на примере Франции можно продемонстри-

ровать, что такое феодализм и как выглядит «с классиче-

ской ясностью» господство буржуазии после свержения

феодализма.. Тот, кто стремится формулировать законы в

общественных науках, не может не использовать метод

сравнения; и каждый исследователь понимает, как важно

для этого выделить определенные типы явлений в интере-

сующей его области.

Не будем забывать о различии между идеологией и

практикой, между лозунгами и их воплощением. Буржуаз-

ная мораль, о которой пойдет речь,— это, как уже

говорилось, прежде всего совокупность норм и лишь тех

поступков, которые ими санкционировались. Именно в

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 259.

182

критике системы норм особенно ярко проявляется разли-

чие жизненных позиций.

2. Понятие буржуазии и мелкой буржуазии

Хотя в дальнейшем мы ставим своей целью воссоздать

прежде всего буржуазную мораль как упомянутое выше

типическое целое, нам не раз придется говорить также о

буржуазной морали как морали буржуазии или мелкой

буржуазии,— например, в тех случаях, когда нас будет

интересовать, является ли «буржуазная мораль» как опре-

деленный тип морали моралью буржуазии (вопрос, анало-

гичный тому, который ставит себе исследователь, жела-

ющий выяснить, является ли «пролетарская мораль»

моралью пролетариата). Поэтому в этой вводной главе

стоит сказать несколько слов о трудностях, связанных с

использованием понятий буржуазии, мелкой буржуазии

или «среднего класса».

В довоенной Англии, по шутливому замечанию авторов

монографии об английском «среднем классе»

, можно

было по крайней мере определить «средний класс» как

совокупность людей, пользующихся кольцами для салфе-

ток, ибо «высшие классы» меняли салфетки после каждо-

го приема пищи, а пролетариат вовсе ими не пользовался.

Увы, последняя война уничтожила и это различие, лишив

исследователя столь ценного критерия!

В литературе о буржуазии (я имею в виду литературу

капиталистических стран) трудно по заглавию угадать, с

чем придется иметь дело в тексте. Я уже имела случай

заметить, что одни, говоря о буржуазии, имеют в виду

сословие, наделенное особыми правами и противостоящее

дворянству, духовенству или городскому плебсу. Именно

это значение подразумевается, когда речь идет о победе

буржуазии в эпоху Кромвеля или в эпоху Великой

французской революции.

Другие (например, крестьянские писатели, противопо-

ставлявшие буржуазному миру идеологию деревни) неред-

ко имели в виду буржуазию (мещанство), понимаемую как

совокупность людей, живущих в городе, то есть группу,

выделенную на основании экологического критерия. Ско-

рее эта категория, чем первая, рассматривается в изве-

стной монографии Я. Птасьника «Города и мещанство в

старой Польше»

Lewis R., Maud A. The English middle classes. London,

1950 (1-е изд.: 1949).

Ptasnik J. Miasta i mieszczanstwo w dawnej Polsce. War-

szawa, 1949.

183

В. Зомбарт в своей известной работе «Буржуа»', о

которой мы еще скажем подробнее, понимает буржуа

опять-таки по-другому. Буржуа для него — это homo

oeconomicus *, живущий в городе, буржуазия — группа,

выделяемая на основании не только экологического крите-

рия, но и участия в производстве или обмене материаль-

ных благ (прежде всего — в эпоху капитализма). Но и эта

характеристика оказывается слишком широкой для факти-

ческого содержания работы Зомбарта. На практике он

занимается буржуа (в указанном выше смысле) только в

странах Западной Европы, причем исключает из рассмот-

рения, в частности, живущих там евреев. Им, как изве-

стно, он посвятил особую монографию. Тут, следователь-

но, берутся в расчет какие-то дополнительные, неявно

принятые критерии, которые либо исключают националь-

ные меньшинства, либо, скорее, ограничивают область

исследования представителями христианских вероиспове-

даний. А значит, не каждый homo oeconomicus, живущий

в городе, входит в круг рассмотрения Зомбарта.

Когда французский социолог Э. Гобло обещает дать в

своей книге «Барьер и уровень»

анализ французской

буржуазии конца XIX в., он имеет в виду совершенно

иную группу, выделенную на основании совершенно иных

критериев. У него речь идет о группе, составляющей в

городах так называемое «общество», но не принадлежа-

щей к аристократии. Группа эта текуча, в нее можно

войти и можно из нее выпасть, а принадлежность к ней

определяется прежде всего уровнем образования и обра-

зом жизни. Это, следовательно, группа, выделенная при

помощи критериев, подобных тем, которые применяет у

нас Ю. Халасиньский, рассуждая о польской интеллиген-

ции. Критика буржуазной морали у Г, Запольской имеет

своим объектом как раз такого рода социальную группу;

она не относится к ремесленникам или лавочникам. В

пьесах и повестях Запольской мы имеем дело прежде

всего с людьми свободных профессий, адвокатами или

врачами, а также чиновниками, имеющими собственные

дома. Они принадлежат к «обществу» на основании тех же

признаков, что и в книге Гобло. Впрочем, говоря об

«обществе» в единственном числе, мы выражаемся не

вполне точно: существовала (по крайней мере в больших

городах) целая иерархия «светских» групп, целая их

лестница, по которой взбирались люди, нередко делая это

Sombart W. Der Bourgeois. Munchen; Leipzig, 1913.

Goblot E. La barriere et le niveau. Paris, 1925.

* Человек экономический (лат.).

целью всей своей жизни. Но вдаваться в такие тонкости

нам здесь незачем.

Именно группу лавочников и ремесленников, а также

мелких чиновников имеет в виду С. Ранульф в книге

«Моральное негодование и психология средних классов»

Эта группа выделена у него (впрочем, не слишком

отчетливо) на основании имущественных критериев. Не-

четкость этого критерия отразится на выводах автора, о

чем мы еще скажем.

Из этого отнюдь не исчерпывающего обзора уже

видно, что читатель любой работы, трактующей о буржу-

азии, должен прежде всего задаться вопросом: кто слу-

жит здесь образцом? А возможности тут гораздо богаче,

чем те, которые мы привели для примера.

Чтобы уяснить, до какой степени могли различаться

объем, содержание и эмоциональная окраска понятия

«буржуа» в одной только Франции, стоит познакомиться с

книгой симпатизировавшего фашизму француза Р. Жоан-

не «Похвала французскому буржуа» (1924). Жоанне, нахо-

дясь под впечатлением похода Муссолини на Рим, хотел

бы, чтобы французская буржуазия решилась на нечто

подобное, и свою книгу адресует ее будущему вождю.

Для ободрения буржуазии он напоминает ей все ее

прежние заслуги, противопоставляя свою апологию тем,

кто чернил буржуазию в последнее время. Можно думать,

что это именно те, о чьей критике пойдет речь в

следующей главе нашей работы.

Во французских текстах разных эпох, приводимых у

Жоанне, мы встречаем несколько десятков вариантов

значения слова «буржуа». В некоторых цитатах купцы и

ремесленники не относятся к этой категории, в других —

именно они прежде всего и составляют ее. Одни со словом

«буржуа» связывают достаток и приятную жизнь, дру-

гие— работу без отдыха и самоограничение, причем не-

редко трудно усмотреть какую-либо социально обуслов-

ленную закономерность в историческом развитии этого

понятия. «Буржуа! — восклицает один из цитируемых Жо-

анне авторов.— Есть ли в нашем языке слово более

гибкое, более подходящее для разнообразных примене-

ний, которые диктуют ему постоянно меняющиеся обсто-

ятельства? Слово это меняет значение в зависимости от

сословия, профессии, традиций или предрассудков того,

кто им пользуется. Оно звучит то уважительно, то

торжественно, высокопарно или гротескно. Оно одинаково

хорошо подходит и к герою, и к снобу. Оно бывает

См.: Ranulf S. Moral indignation and middle class psycholo-

gy. Copenhagen, 1938.

184

185

вежливым, а бывает презрительным. Оно означает пооче-

редно общественное положение, состоятельность, сытую

тупость и тугодумие того, кого наделяют этим эпите-

том»

Перечисляя значения и эмоциональные оттенки слова

«буржуа» и производных от него, следует еще добавить,

что французское bourgeoisie (буржуазия) укоренилось во

многих языках в новом значении под влиянием классиков

марксизма. «Буржуазия» — это у Маркса и Энгельса обыч-

но привилегированный класс, противостоящий пролетари-

ату. В этом значении, отличном от этимологического

(bourg — город), он охватывает и землевладельцев. В то же

время у Маркса и Энгельса мы встречаем употребление

этого понятия в более узком значении, например когда

земельные собственники фигурируют наряду с буржу-

азией. В предисловии Энгельса к немецкому изданию

«Манифеста Коммунистической партии» (1883) буржуазия

противопоставляется пролетариату как класс угнетателей

и эксплуататоров; то же самое — в предисловии к англий-

скому изданию 1888 г. Зато в «Людвиге Фейербахе...»

Энгельс говорит о борьбе между земельной собственно-

стью и буржуазией

Выше мы сопоставили значения слова «буржуазия», не

совпадающие по объему. Но даже при одинаковом объеме

понятия характеризуемый им объект различается очень

сильно от страны к стране. В известном письме к

П. Эрнсту от 5 июня 1890 г. Энгельс подчеркивает, сколь

значительно мещанство различных стран отличается друг

от друга, и предостерегает Эрнста, чтобы тот не представ-

лял себе норвежское мещанство на немецкий образец.

Немецкое мещанство — плод потерпевшей поражение рево-

люции. Тридцатилетней войне и последовавшему за ней

периоду оно обязано своей трусостью, беспомощностью и

пассивностью. Немецкое мещанство — это, согласно Эн-

гельсу, карикатура на мещанство. Английский или француз-

ский мелкий буржуа отнюдь не похож на немецкого. Не

похож на него и норвежский мелкий буржуа, который имеет

совершенно иную историю. Норвежский крестьянин не знал

крепостного права и потому, входя в ряды мещанства,

придает ему иной характер, чем это имеет место в

Германии

Отдавая себе отчет в трудностях, связанных с поняти-

Johannet R. Eloge du bourgeois francais. Paris, 1924, p.

35 — 36.

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., т. 21, с. 362—

369, 308, 1—2.

См.: там же, т. 37, с. 351—352.

186

ями «средний класс» и «буржуазия», авторы, писавшие в

капиталистических странах, нередко пытались получить

более однородное целое путем дробления этих категорий.

Одни предлагали двучленное деление, другие выделяли

три категории в составе «среднего класса». В первом

случае «средний класс» делили обычно на высший и

низший (upper and lower middle class; haute et petite

bourgeoisie) — категории, получаемые прежде всего на

основании далее неуточняемых имущественных критериев.

При трехчленных вариантах использовались различные

принципы группировки. Жерар Дегре в статье «Идеология

и классовое сознание» в составе «среднего класса» (кото-

рый фигурирует у него как нечто заранее заданное)

выделяет на основании неких «классовых установок» тех,

кто считает себя связанным с пролетариатом, как это

бывает с людьми, относящимися к «интеллигентному

пролетариату» (white collar workers), тех, кто тянется к

высшим классам, усваивая их классовое сознание и

идеологию, и, наконец, тех, кто представляет «средний

класс» в его чистом виде. «Средний класс» (выделенный,

вероятно, на основании каких-то экономических критери-

ев) оказывается, следовательно, неоднородным с точки

зрения своего классового сознания: одна его часть тяготе-

ет к стоящим ниже, другая — к стоящим выше. «Средний

класс» в собственном смысле характеризуется здесь иму-

щественным положением и классовым самосознанием

Другие авторы делят буржуазию на три категории на

основании целого ряда критериев. Мелкая буржуазия

характеризуется, по мнению некоторых из них, следу-

ющими чертами (речь идет о Франции кануна первой

мировой войны): образование на уровне неполного средне-

го; достаток крайне скромный, но гарантирующий трудо-

любивому человеку верный кусок хлеба и спокойную

старость; содержание в лучшем случае служанки «на все

руки», но чаще — приходящей прислуги. В эту категорию

входят лавочники, ремесленники, мелкие чиновники и

мелкие фермеры.

К средней буржуазии, согласно тому же делению,

относятся люди со средним или высшим образованием и

средним достатком (не дающим возможности не занимать-

ся профессиональным трудом), с одним или двумя слугами

и не владеющие собственными средствами передвижения.

Кроме того, к средней буржуазии относятся те, кто хотя

и не имеет собственности, зато связан со своим кругом

узами родства или дружбы, культурой и вкусами.

См.: Degre G. Ideology and class consciousness in the

middle class.—Social forces, 1950, v. 29, № 2.

187

Наконец, к высшей буржуазии относятся люди со

средним или высшим образованием, достаточно состо-

ятельные, чтобы вести роскошную жизнь, содержать

нескольких слуг, иметь собственный выезд или автомо-

биль

Как видим, признаки, принимаемые в расчет, весьма

многочисленны: имущественное положение, количество

слуг, владение средствами передвижения (что может

рассматриваться как показатель достатка), образование,

наконец, ощущение связи с определенным кругом людей,

свойственное, например, бедным родственникам, пенси-

онерам и т. д. Конкретные и бросающиеся в глаза

показатели принадлежности к одной из перечисленных

выше категорий — такие, как число слуг или наличие

автомобиля,— имеют, кстати сказать, то преимущество,

что их легко установить, но в то же время тот недостаток,

что они применимы лишь в данной стране; к тому же их

надо периодически пересматривать.

Трудности, с которыми сталкиваются, применяя по-

добного рода критерии, западноевропейские и американ-

ские авторы,— это трудности, связанные вообще с поняти-

ем класса. Авторы цитировавшейся выше работы об

английском среднем классе считают, что при отнесении

кого-либо к данному классу (в их понимании этого слова)

надо учитывать и доход, и профессию, и манеру речи, и

способы тратить деньги, и развлечения, и одежду, и

образование, и нравственные установки, и личную куль-

туру, причем в общественный класс входят не индивидуаль-

но, а семьями. Оперировать в этих условиях понятием

класса отнюдь не просто.

Трудности, о которых говорилось выше в связи с

понятиями буржуазии и мелкой буржуазии, были связаны

с немарксистским пониманием класса. На почве марксиз-

ма— во всяком случае, при том понимании класса, кото-

рым марксисты пользуются чаще всего,— мы получаем

иное социальное членение общества, в котором средний

класс в рассмотренном выше значении исчезает, зато

появляется мелкая буржуазия как промежуточный класс

между буржуазией и пролетариатом. Такое членение

получается, как известно, если понятие класса формиру-

ется при помощи двух основных критериев, по отношению

к которым все остальные имеют вторичный характер, а

именно владение средствами производства и использова-

ние наемной рабочей силы. В этом случае мелкая буржу-

азия будет классом людей, владеющих средствами произ-

водства, но не использующих наемной рабочей силы.

Независимо от критериев, выбираемых при классифи-

кации мелкой буржуазии, на практике к ней относили

профессии, составляющие крайне неоднородное целое.

Как марксистские, так и немарксистские авторы, пи-

савшие о мелкой буржуазии, чаще всего имели в виду

лавочника и ремесленника. Именно их существованию

прежде всего угрожает рост крупного капитала. Трудясь в

одиночку, они неспособны к коллективной деятельности.

Неприязненно относясь к высоким налогам, они склонны

к анархизму.

Иначе, однако, выглядит положение основной массы

мелких служащих. В качестве наемной рабочей силы мы

отнесли бы их к пролетариату. Недаром их часто называ-

ют «пролетариями с белыми воротничками», хотя в

капиталистических странах эта группа обычно не ощущает

себя связанной с пролетариатом. Французский чиновник

называл свое жалованье traitement, а английский — salary,

причем и тот, и другой следили за поддержанием классо-

вой дистанции между теми, кто получал месячное жало-

ванье, и работниками физического труда, получавшими

зарплату еженедельно. Еженедельное вознаграждение на-

зывалось во Франции salaire. в Англии — wage.

Как об этом уже писали

, группу служащих в капита-

листических странах следовало бы рассматривать более

дифференцированно. Ведь положение государственных

служащих (например, министерских чиновников или слу-

жащих городских общественных учреждений) во многом

отлично от положения служащих частных фирм. Государ-

ственный служащий мог почти не опасаться увольнения и

пользовался социальным обеспечением по старости уже

тогда, когда служащий частного предприятия такого права

еще не имел. Государственный служащий терял на воору-

жениях и войнах; служащим частных фирм, обогащавших-

ся на вооружениях, обычно перепадала частица прибылей

их хозяев. Государственные служащие были заинтересо-

ваны в высоких налогах. Служащие частных фирм, так

же, как и предприниматели, были сторонниками возможно

более низких налогов.

Третью крупную группу мелкой буржуазии составляют

учителя и преподаватели. Это тоже совокупность наемных

работников, подавляющее большинство которых находит-

ся в таком же отношении к средствам производства, как и

пролетариат. Давно уже было замечено, что профессор,

преподавая в университете, работает, собственно говоря,

на большой фабрике, где студенческое «сырье» перераба-

Цит. по: Johannet R. Op. clt., p. 53—58.

См.: Meusel A. Middle class.—In: Encyclopaedia of the

social sciences.

-In: Encyclopaedia of the

188

189

тывается в магистров и докторов, подобно тому как

пекарь перерабатывает муку в батоны и булочки. В

1925 г., когда об этом писал Гобло, такая постановка

вопроса казалась не лишенной остроумия шуткой. Сегод-

ня, когда мы говорим о «производственных совещаниях» в

вузах, об «отсеве студентов» и т. д., перенося в универси-

тетскую жизнь схемы и термины из области промышлен-

ного или сельскохозяйственного труда, такое сравнение

никого бы не удивило. Если кто-то возражает против

причисления основной массы учительства к пролетариату,

то, вероятно, потому, что его представление о производ-

стве не позволяет отнести к нему преподавательскую

работу, или же потому, что он руководствуется какими-то

внеэкономическими критериями, имеющими неопределен-

ный характер.

Кроме лавочника, ремесленника, низшего служащего,

учителя, в числе представителей профессий, причисля-

емых более или менее единодушно к мелкой буржуазии,

следует назвать военнослужащих низших рангов. Группа

военных в буржуазных странах имела собственное лицо. В

них воспитывали убеждение в собственной надпартийно-

сти, держали их «вне политики» и даже не допускали к

участию в выборах. Если лавочник относился к миролю-

бивым элементам, то военные нередко мечтали о войне,

которая превращала их в людей, особенно важных для

государства, и открывала возможность стремительной

карьеры.

Еще одну группу мелкой буржуазии составляли свя-

щенники скромных рангов. Как воспитатели, они находи-

лись в положении, сходном с положением учителей. В

качестве дарителей духовного утешения они могли также

считаться лицами, занимающимися услугами, которые

составляют весьма многочисленную категорию мелкой

буржуазии.

К группам, о которых мы упомянули для иллюстрации

неоднородности мелкой буржуазии и которые, как уже

говорилось, довольно единодушно причисляются к мелкой

буржуазии, следует еще на основании критериев, приня-

тых уже только в марксизме, добавить крестьян, ведущих

свое хозяйство в одиночку или при помощи семьи.

Не будем, наконец, забывать и о представителях

свободных профессий: врачах, адвокатах, журналистах,

художниках. Размышляя об их роли, уже нельзя обойти

трудности, связанные с понятием интеллигенции или

«трудящейся интеллигенции», к которой их причисляют

вместе с представителями некоторых из названных выше

профессий. Хорошо известно, как трудно точно опреде-

лить соотношение этих понятий с понятием мелкой буржу-

190

азии. «Никто не решится отрицать,— писал Ленин,— что

интеллигенция, как особый слой современных капитали-

стических обществ, характеризуется, в общем и целом,

именно индивидуализмом и неспособностью к дисциплине

и организации (ср. хотя бы известные статьи Каутского

об интеллигенции); в этом, между прочим, состоит невы-

годное отличие этого общественного слоя от пролетари-

ата; в этом заключается одно из объяснений интеллигент-

ской дряблости и неустойчивости, так часто дающей себя

чувствовать пролетариату; и это свойство интеллигенции

стоит в неразрывной связи с обычными условиями ее

жизни, условиями ее заработка, приближающимися в

очень и очень многом к условиям мелкобуржуазного

существования...»

Итак, согласно Ленину, условия жизни сближают

интеллигенцию с мелкой буржуазией. В то же время, как

это неоднократно подчеркивалось, интеллигенция обычно

служила правящему классу и солидаризировалась с ним в

своих интересах. Поэтому для тех, кто объединял людей в

классы на основании прежде всего солидарности интере-

сов, естественнее всего было бы сближать интеллигенцию

с буржуазией. Разумеется, нельзя забывать, что интелли-

генция никогда не была однородной и что она поставляла

вождей и революционным движениям. Поэтому любая

характеристика, трактующая ее как целое, может оспари-

ваться.

К счастью, работа, которая нам предстоит, не требует

разрешения всех этих трудностей; необходимо лишь пом-

нить о них, чтобы правильно распознать, кто именно

служил моделью в характеристиках мелкой буржуазии, с

которыми мы будем иметь дело, и по отношению к кому

эти характеристики неадекватны.

3. Об избранной нами

последовательности изложения

К изучению буржуазной морали я обратилась еще в

годы оккупации, стремясь — как уже говорилось в предис-

ловии— показать всем, кто по-прежнему верил в единство

общепринятой морали, ее классовую неоднородность.

Свои исследования я начала тогда с Франклина, и

первые варианты настоящего труда открывались главой

именно об этом авторе. В дальнейшем, однако, обнаружи-

лось, что я не могу объяснить выбор именно этой фигуры

ничем, кроме того, что я неосознанно руководствовалась

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 8, с. 254.

191

совершенно определенной, заранее заданной концепцией

буржуазной морали. Имея возможность выбора среди

множества буржуазных моралистов, в качестве образцово-

го буржуазного идеолога я выбрала именно Франклина —

потому, вероятно, что сочла его особенно подходящим в

качестве иллюстрации. Но чтобы выбрать в качестве

образца буржуазной морали в целом именно Франклина,

это целое уже должно было каким-то образом сложиться

в моих представлениях. Несомненно, подобным путем шли

все те, кто считал Франклина образцом буржуазности.

Осознание этого обстоятельства в свою очередь побу-

дило меня задуматься о том, как могло сложиться

подобное представление. Теперь для меня уже бесспорно,

что оно сложилось под сильным влиянием критиков

буржуазной морали, которые в разных странах и с разных

сторон выступили против злополучного мещанина во

второй половине XIX — первой четверти XX века. Пред-

ставление о буржуазной морали как об определенном

типологическом целом (в пылу борьбы принимавшее не-

редко форму карикатуры) приобрело особенно четкие

контуры как раз тогда, когда буржуазия отступала по

всему фронту.

Коль скоро такова была историческая последователь-

ность событий, мы не видели оснований, чтобы не

подчинить ей последовательность нашего изложения. В

связи с этим первоначальный порядок расположения глав

изменился, и во второй главе, с которой начинается наше

исследование как таковое, речь пойдет о критике буржу-

азной морали. Она заслуживает внимания, поскольку

представляет собой немаловажный социальный факт в

истории морали.

Буржуазная мораль была атакована с трех сторон

сразу: левыми силами — во имя новой, передовой, проле-

тарской морали; дворянством — как и прежде, во имя

давних привилегий, которые оно оправдывало мнимым

своим превосходством; наконец, богемой, людьми искус-

ства. Мы понимаем, конечно, что три эти группы —

явления разнопорядковые. Две первые выступали с ясно

выраженных классовых позиций, тогда как третья не

представляла какого-либо определенного класса. Об этом

речь пойдет ниже. Пока же предоставим слово фактам — с

ними следует ознакомиться прежде всего.

Итак, мы поочередно рассмотрим три эти направления

и постараемся извлечь отсюда обобщенный образ буржу-

азной морали. Представив себе его основные черты, мы

сможем задаться вопросом, насколько оправданно связы-

вать их с буржуазией, и если да, то с какой именно.

Прежде чем в следующей главе заняться этим вопро-

192

сом, следует устранить одно частое недоразумение. Когда

я говорю о критике буржуазной морали, мне упорно

навязывают Бальзака и удивляются, что его голоса в

моем обзоре не слышно. Всем нам памятны изображения

в романах Бальзака жажды наживы, скупости, не стесня-

ющейся в средствах борьбы за продвижение в обществе

различных групп буржуазии. Однако темой следующей

главы будет не критика практики, но прежде всего

критика программы, критика идеологии. Речь идет не о

том, чтобы заклеймить эгоизм или жестокость буржуаз-

ной среды. Под критикой буржуазной морали мы понима-

ем не обвинение мещанина во всевозможных грехах

(которые, кстати сказать, вовсе не обязательно присущи

только ему).

Если мещанин измывается над собственными детьми,

как это мы видим в «Мещанах» Горького, если другой

мещанин отыгрывается в конторе на своих подчиненных,

то возмущение, внушаемое читателю автором, не является

выражением той критики, которую мы имеем в виду. Ибо

нас интересует критика лозунгов, а также такого поведе-

ния, которое одобряется, освящается этими лозунгами.

Критика в творчестве Запольской матримониального пове-

дения сынков буржуа (которые женятся лишь тогда,

когда обзаведутся «приличным состоянием», а до того

времени соблазняют служанок матери) — это критика бур-

жуазной морали в интересующем нас смысле, поскольку

такое поведение санкционировалось, одобрялось буржу-

азией. И, напротив, брак, в котором жених мог предло-

жить невесте лишь свои рабочие руки в качестве имуще-

ственного обеспечения, считался в буржуазной среде

чем-то постыдным. Такое поведение носит уже програм-

мный характер, так же как лозунги предусмотрительно-

сти, бережливости и трудолюбия.

В связи с постановкой «Греха» С. Жеромского* наши

газеты писали о критике буржуазной морали, содержа-

щейся в этой пьесе. И опять-таки по этому случаю мы

должны повторить: то, что стареющая богатая женщина

пытается любыми средствами удержать при себе челове-

ка, которого любит, а когда ей это не удается, не

допускает по крайней мере его женитьбы на любимой

девушке, не представляет собой чего-либо специфического

ни для морали буржуазии определенного места и времени,

ни для буржуазной морали как некоего типического

целого. А если бы и представляло, то относилось бы к

разряду житейской практики, а не рекомендуемого пове-

* Фрагмент драмы; написан в 1897 г., поставлен на сцене в

1951 г.

7—1325

193

дения. Поведение Зофьи Пармен не встретило бы поддер-

жки в ее окружении. Но это же окружение считает вполне

естественным, что молодой человек не станет жениться на

бесприданнице.

Разумеется, между одобряемым и фактическим пове-

дением, иначе говоря, между лозунгами и практикой,

существует тесная связь, и постоянная реализация чего-

либо на практике вопреки лозунгам не остается без

последствий. Бывает, что лозунги служат лишь прикрыти-

ем изменившегося поведения. Но порою факты преобразу-

ют лозунги и сводят их на почву действительности. Так,

например, столь характерное для купечества XVIII в.

осуждение купца, продающего свой товар дешевле обыч-

ной цены, исчезает из репертуара купеческой этики под

влиянием прокладывающей себе путь свободной конкурен-

ции. Отдавая себе отчет во всех этих взаимных влияниях,

мы не хотели бы, однако, терять из виду различие между

идеологией и практикой, лозунгами и их воплощением.

Буржуазная мораль, о которой пойдет речь,— это, как

уже говорилось, прежде всего совокупность норм и лишь

тех поступков, которые ими санкционируются. Именно в

критике норм столкновение жизненных позиций проявля-

ется особенно ярко.

Упоминание о столкновении жизненных позиций по-

буждает нас затронуть еще один вопрос, который должен

быть рассмотрен во вступлении. Реконструируя буржуаз-

ную мораль как определенный тип морали, мы иногда

будем включать сюда не только черты, несомненно

подлежащие этической оценке, но и черты, признаваемые

обычно этически нейтральными, если они тесно связаны с

первыми и влияют на «колорит целого». Необходимость в

понятии более широком по сравнению с моралью ощуща-

ли многие теоретики. В таких случаях они говорили об

этосе мелкой буржуазии либо об этосе, связанном с тем

или иным вероисповеданием, то есть об определенном

жизненном стиле, важнейшей, но не единственной частью

которого является мораль. Понятие этоса будет полезно и

для нас, ибо невозможно рассматривать мораль вне этого

более широкого фона. Мы пользуемся им без дальнейших

пояснений, надеясь, что читатель поймет нас правильно.

194

ГЛАВА II

БУРЖУАЗНАЯ МОРАЛЬ

В ОТСТУПЛЕНИИ

Я называю «мещанским» все то,

что мне кажется низким.

Г. Флобер

1. Критика буржуазной морали «слева»

Критика буржуазной морали, к которой мы теперь

переходим и которая, по нашему мнению, способствовала

формированию представления о буржуазной морали как

определенном типическом целом, не была критикой мора-

ли крупной буржуазии. В трех своих разновидностях,

рассмотренных в предыдущей главе, это критика прежде

всего мелкой буржуазии. Вспомним высказывание Энгель-

са о том, что в разных странах мещанство выступает в

разном обличье. И все же большая часть характеристик,

которые будут приведены ниже, не ограничивается какой-

то одной страной в какой-то определенный отрезок време-

ни. Их расширительное толкование возможно потому, что

существенные черты мелкой буржуазии выводятся из ее

места в классовой структуре общества, места, общего для

всякой мелкой буржуазии,— ведь именно им определяется

сущность мелкой буржуазии как таковой.

Иногда понятие мелкой буржуазии включает в себя и

тех, кто солидаризируется с мелкой буржуазией. «...Не

следует думать,— пишет Маркс о представителях мелкой

буржуазии,— что все представители демократии —

лавочники или поклонники лавочников. По своему образо-

ванию и индивидуальному положению они могут быть

далеки от них, как небо от земли. Представителями

мелкого буржуа делает их то обстоятельство, что их

мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не

преступает жизнь мелкого буржуа, и потому теоретически

они приходят к тем же самым задачам и решениям, к

которым мелкого буржуа приводят практически его мате-

риальный интерес и его общественное положение. Таково

и вообще отношение между политическими и литератур-

195

ними представителями класса и тем классом, который

они представляют»

Класс этот во многих странах многочислен и влияте-

лен. Маркс и Энгельс подчеркивают численность Kleinbur-

gerei* в Германии. Ленин не пренебрегает ее ролью в

России и неоднократно, набрасывая свою программу

действий, рекомендует товарищам обращать на мелкую

буржуазию серьезное внимание и пробуждать ее полити-

ческое сознание, поскольку это союзник, с которым надо

считаться. А пробуждение политического сознания состо-

ит прежде всего в уяснении мелкой буржуазией, что

только под руководством пролетариата она может бороть-

ся с буржуазией.

Как хорошо известно, психология мелкой буржуазии

определяется прежде всего промежуточностью ее классо-

вого положения. «Подвешенная» между буржуазией и

пролетариатом, она находится в состоянии неустойчивого

равновесия. Ленин в «Уроках революции» писал (явно

имея в виду не только российские условия): «...Мелкие

хозяйчики выбиваются из сил, тянутся «выйти в люди»,

попасть в настоящие хозяева, подняться до положения

«крепкого» хозяина, до положения буржуазии». Мелкие

буржуа поставлены перед выбором: «либо перейти самим

на положение капиталистов (а это возможно в лучшем

случае для одного мелкого хозяйчика из сотни), либо

перейти в положение разоренного хозяйчика, полупроле-

тария, а затем — пролетария»

. Деклассация остается по-

стоянной угрозой: навыки ремесленника обесценивает

появление новых способов производства, мелкий капитал

не выдерживает конкуренции с крупным, войны и кризисы

ударяют прежде всего по мелкой буржуазии. Зато ее

поддерживает существование чиновничьего и военного

аппарата, «дающего верхним слоям крестьянства, мелких

ремесленников, торговцев и проч. сравнительно удобные,

спокойные и почетные местечки, ставящие обладателей их

над народом»

С промежуточным, неустойчивым классовым положе-

нием мелкой буржуазии связан ряд черт, которые мы

рассмотрим поочередно.

а) Противоречивость психологии мелкого буржуа. Еe

неустойчивость. Сидя «между двумя стульями» и переса-

живаясь с одного на другой, мелкая буржуазия взращива-

ет в своей психике всевозможные противоречия. «Мелкий

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 148.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 34, с. 68.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. ЗС

* Мелкая буржуазия (нем.).

196

буржуа в развитом обществе, в силу самого своего

положения, с одной стороны, делается социалистом, а с

другой — экономистом, то есть он ослеплен великолепием

крупной буржуазии и сочувствует страданиям народа»'.

Объясняя склонность Прудона к «диалектике» его мелко-

буржуазностью, Маркс пишет: «Мелкий буржуа... со-

ставлен из «с одной стороны» и «с другой стороны».

Таков он в своих экономических интересах, а потому и в

своей политике, в своих религиозных, научных и художе-

ственных воззрениях. Таков он в своей морали, таков он

in everything*. Он — воплощенное противоречие»

. «Такой

мелкий буржуа,— пишет Маркс,— обожествляет противо-

речие, потому что противоречие есть основа его существа.

Он сам — не что иное как воплощенное общественное

противоречие»

Склонности к противоречиям сопутствует неустойчи-

вость. Класс этот крайне непостоянен в своих взглядах,

пишет о мелкой буржуазии Энгельс в работе «Революция

и контрреволюция в Германии». «Смиренный и лакейски

покорный перед сильным феодальным или монархическим

правительством, он переходит на сторону либерализма,

когда буржуазия находится на подъеме; его охватывают

приступы неистового демократизма, как только буржу-

азия обеспечивает себе господство, но он впадает в самую

жалкую трусость, как только класс, стоящий ниже него,

пролетариат, делает попытку предпринять какое-нибудь

самостоятельное движение»

. Прудон, которого Маркс,

как известно, называл чистейшим мелким буржуа, «...хо-

чет парить над буржуа и пролетариями, как муж науки, но

оказывается лишь мелким буржуа, постоянно колеблю-

щимся между капиталом и трудом, между политической

экономией и коммунизмом»

b) Принципиальная реакционность мелкой буржуазии.

Склонная попеременно к восторженным порывам и при-

ступам отчаяния, мелкая буржуазия, однако, в принципе

ближе к буржуазии. Ведь мелкая буржуазия живет

«по-хозяйски, а не по-пролетарски (в смысле места в

общественном производстве), и в образе мыслей она идет

за буржуазией»

. Даже когда она борется с угрожающей

ей буржуазией и требует ограничить крупный капитал,

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 411—412.

Там же, т. 16, с. 31.

Там же, т. 27, с. 412.

Там же, т. 8, с. 10—11.

Там же, т. 4, с. 94.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 31, с. 156.

* Во всем (англ.).

197

который ее душит,— даже тогда она лишь по видимости

революционна. «Средние сословия: мелкий промышлен-

ник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин — все они

борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое

существование от гибели, как средних сословий. Они,

следовательно, не революционны, а консервативны. Даже

более, они реакционны: они стремятся повернуть назад

колесо истории. Если они революционны, то постольку,

поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата...»

с) Мнимая надклассовость. Еще одна черта, вытека-

ющая из положения мелкой буржуазии в обществе,— это,

согласно классикам марксизма, ее иллюзии относительно

собственной надклассовости. В «Восемнадцатом брюмера

Луи Бонапарта» Маркс пишет о французских мелкобуржу-

азных демократах: «...Демократ, представляя мелкую

буржуазию, то есть переходный класс, в котором взаимно

притупляются интересы двух классов,— воображает по-

этому, что он вообще стоит выше классового антагонизма.

Демократы допускают, что против них стоит привилегиро-

ванный класс, но вместе со всеми остальными слоями

нации они составляют парод. Они стоят за народное

право; они представляют народные интересы »

. А в другом

месте мы читаем о французском мелком буржуа, который

«в глубине души... гордится тем, что он беспристрастен, что

нашел истинное равновесие, которое имеет претензию

отличаться от золотой середины»

d) Индивидуализм, склонность к анархизму. Индиви-

дуальный труд в «собственном деле» не сплачивает, а

распыляет мелких буржуа. Поэтому у классиков марксиз-

ма мы находим множество высказываний об индивиду-

ализме мелких хозяев, об их неспособности к дисциплине,

отсутствии у них духа коллективизма, их разъединенно-

сти, ревнивой охране своего частного мира. Характер

труда и форма собственности объясняют нам, почему

мелкобуржуазная революционность так часто отдает анар-

хизмом, подогреваемым к тому же неприязнью к налогам,

и почему мелкий буржуа не способен объединяться и

координировать свои действия с другими (см., например,

«Детскую болезнь «левизны» в коммунизме» Ленина).

Именно поэтому в мелкобуржуазной революционности

Ленин видит одного из серьезнейших врагов коммунизма.

е) Миролюбие, стремление к безопасности. Вероятно,

потому, что мелкий буржуа, как уже говорилось, больше

всего теряет при любом кризисе, классики марксизма

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 434.

Там же, т. 8, с. 151.

Там же, т. 27, с. 412.

198

часто усматривают в его психологии миролюбие, боязли-

вость, нерешительность. Именно он прежде всего склонен

делать «шаг вперед, два шага назад».

Мелкий буржуа вообще не желает понимать борьбы

классов. Там, где она заявляет о себе слишком уж

очевидно, он стремится затушевать ее. «Ведь все мы

хотим одного и того же, все разногласия — просто резуль-

тат недоразумений» — эти слова Энгельс вкладывает в

уста мелкобуржуазным демократам

. Для мелкого буржуа

классовая борьба — нечто нежелательное и «грубое». Он

руководствуется «истинной любовью к человечеству»,

пустыми фразами о «справедливости». Мелкий буржуа

ищет мирных решений. Если он и хочет социализма, то

без революции. Он склонен к иллюзиям, нередко добросо-

вестным, там, где речь идет о борьбе с социальным злом.

Он хотел бы «усовершенствовать» империализм путем

реформ. «Насквозь мещанской фантазией» называет Маркс

желание Прудона положить в основу переустройства

общества отмену процента

. Не понимая, что «государство

есть орган классового господства», мелкий буржуа хотел

бы видеть в нем орган примирения классов

Миролюбие связано со стремлением к безопасности.

Критикуя в «Святом семействе» роман сентиментального

мелкобуржуазного социал-фантаста Эжена Сю «Париж-

ские тайны», Маркс высмеивает его героя Рудольфа,

который старается перевоспитать мясника Шурино, прев-

ратить его в добропорядочного буржуа, то есть «смирно-

го, осторожного человека, поведение которого регулиру-

ется страхом и житейской мудростью»

. «Безопасность,—

писал Маркс в другой своей работе,— есть высшее соци-

альное понятие гражданского общества, понятие полиции,

понятие, согласно которому все общество существует

лишь для того, чтобы обеспечить каждому из своих

членов неприкосновенность его личности, его прав и его

собственности»

Ж. Сорель*, характеризуя мелкобуржуазный дух в

своих «Материалах к теории пролетариата», утверждал,

что средний класс — идеал слабых правительств, ибо им

легче управлять. Его высший слой, претендующий на

звание буржуа и на право иметь служанку,— это идеал

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 19.

Там же, т. 16, с. 30.

См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 7.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 182.

Там же, т. 1, с. 401.

* Жорж Сорель (1847—1922) —идеолог анархо-синди-

кализма.

199