Новикова С.С., Соловьев А.В. Социологические и психологические методы исследований в социальной работе

Подождите немного. Документ загружается.

предельной обнаженности. Оба эти примера взяты из области социальной

психологии. В обоих случаях использовался грубый обман испытуемых,

которого, с точки зрения самих исследователей, невозможно было избежать.

Позволим себе изложить суть этих экспериментов и обсудить соответствующие

моменты морально-этического плана.

Американский психолог Соломон Аш в 50-х годах провел серию

классических экспериментов по исследованию явления, обозначаемого как

конформизм. В обычной речи слово "конформист" употребляется как синоним

слову "соглашатель". Так называют человека, который безоговорочно

принимает господствующие взгляды. В социальной психологии конформизм

рассматривается в связи с тем давлением, которое группа оказывает на

индивида, если тот не согласен с ее мнением. Нонконформистом будет человек,

придерживающийся особых взглядов, отстаивающий свои собственные

убеждения, активно сопротивляющийся групповому давлению.

В своих экспериментах С. Аш имитировал групповое давление с помощью

подставной группы. Испытуемого (студента) приглашали в лабораторию якобы

для опытов по изучению восприятия. Явившись к назначенному времени, он

заставал в комнате еще троих незнакомых ему молодых людей, которых ему

представляли как таких же испытуемых. На самом деле это были

"заговорщики" – люди, которые знали истинный смысл происходящего и

действовали по инструкции экспериментатора. Каждому из участников

эксперимента в руки давали карточку, на которой были начерчены два отрезка,

явно отличающиеся по длине. Все карточки были совершенно одинаковые, и

настоящий испытуемый видел это. Затем присутствующих по очереди просили

сравнить длину отрезков. Процедура была подстроена так, что настоящий

испытуемый отвечал в самом конце. До него все "участники" опыта уверенно

называли меньший отрезок большим. Когда очередь доходила до настоящего

испытуемого, он чаще всего присоединялся к мнению группы. Хотя в тех

случаях, когда подобные опыты проводились индивидуально, абсолютно все

участники без исключения давали правильные ответы. Эксперимент

убедительно продемонстрировал психологическую силу группового мнения,

причем вне зависимости от того, является ли оно истинным или ложным.

Несмотря на важность полученных данных, подобный эксперимент

вызывает серьезные нарекания в плане этики. Действительно, человека "водят

за нос", ставят в дурацкое положение, превращают в объект грубой

манипуляции. Оправдывает ли цель эксперимента применение таких средств

получения данных? Имеет ли ученый моральное право пользоваться такими

методами? Принятые нормы проведения исследований запрещают пользоваться

обманными методами получения информации, принуждать или унижать

испытуемых. Если же в интересах науки приходится отступать от этих

принципов, то нужно продумать, как минимизировать вред, наносимый

человеку. Во всяком случае, по окончании опыта человеку следует сказать всю

правду, объяснить, чем была вызвана необходимость такого приема, и, конечно,

извиниться перед ним.

Другой известный эксперимент был проведен в начале 60-х годов еще

одним американским психологом по имени Стэнли Милграм. Изучалось

явление подчинения власти. Фактически и здесь предметом исследования был

конформизм, но уже не на уровне суждения, а на уровне действия.

Эксперименты проводились в лаборатории. В них участвовали 40 мужчин

разного возраста и социального положения. Как и в описанных выше опытах,

испытуемого вводили в заблуждение относительно истинных целей

эксперимента: ему говорили, что изучается процесс научения. Все обставлялась

так, как будто истинный испытуемый выступает в роли помощника

экспериментатора, а подопытным является другой человек, находящийся в

соседней комнате. На самом деле этот второй человек был сотрудником

лаборатории, разыгрывающим роль испытуемого.

Опыт протекал следующим образом. Истинный испытуемый находился

перед пультом, на котором располагались электрические переключатели и

индикаторы. Подставного "испытуемого" усаживали в кресло, пристегивали к

нему, а к запястью прикрепляли электрод. Первый испытуемый все это видел

через окно в стене. Затем начинался "опыт". Истинный подопытный должен

был наказывать мнимого испытуемого за каждую допускаемую ошибку ударом

электрического тока. В действительности все было подстроено: подставной

"испытуемый" просто корчился, изображая несуществующую боль. А

истинному испытуемому велели с каждый разом увеличивать силу

электрического разряда. На приборе была явно обозначена черта, за которой

напряжение достигало опасной величины. И несмотря на это и на явные

признаки страдания "подопытного", многие испытуемые переходили этот

предел, подчиняясь приказу. При этом видно было, что сами тоже мучаются, но

не решаются отказаться.

Безусловно, эксперименты С. Милграма были жестокими. Сам

исследователь объяснял необходимость изучения данного явления, указывая на

опыт Второй мировой войны, когда многие солдаты и офицеры германской

армии в оправдание своего участия в массовых зверствах ссылались на то, что

они только выполняли приказ командования. Но возникает вопрос, нужно ли

было проводить исследование именно в такой форме. В данном случае был

явно нарушен принцип добровольности участия в эксперименте. Был нарушен и

другой важный принцип, гласящий, что должна быть исключена возможность

нанесения испытуемым какого-либо вреда, физического или морального.

Отступление от этого правила допускается лишь при добровольном согласии

испытуемых и их полной осведомленности о потенциальной угрозе.

Мы подробно разобрали два эксперимента, которые смело можно назвать

негуманными. Они демонстрируют грубое нарушение принятых норм

проведения научных исследований, злоупотребление властью и авторитетом

науки, ущемление прав и достоинства людей, принимающих в них участие в

качестве испытуемых. Дилемма, которая стояла перед С. Ашем и С.

Милграмом, была такова: отказаться от получения надежных данных о

социально важном явлении строгим экспериментальным путем или поступиться

некоторыми этическими принципами проведения опытов с участием людей.

Они пошли по второму пути, сделав важный вклад в науку, но вызвав

справедливые нарекания со стороны научного сообщества за нарушение

этического кодекса исследователя. Чаще всего этические проблемы встают в не

столь острой форме. Но именно это обстоятельство и требует уделять им

должное внимание, воспитывать у молодых исследователей обостренное

чувство моральной ответственности.

Выше мы уже отмечали, что профессиональный долг ученого состоит в том,

чтобы сделать все возможное для обеспечения надежности и достоверности

получаемых результатов. Это требует от исследователя не только

ответственности, но и высокой методологической культуры. Он должен быть

осторожен в своих выводах, четко разводить гипотезы, факты и их

интерпретацию. Что касается последнего момента, то от исследователя

требуется критически оценить степень надежности делаемых выводов,

сформулировать те выводы, для которых имеющихся эмпирических данных

пока недостаточно, в виде гипотез, указать на возможные пути устранения

имеющихся еще белых пятен. Никто не знает всех тонкостей конкретной

научной работы, всех ее сильных и слабых сторон лучше, чем сам автор. Но

при этом он – лицо заинтересованное. Его желание выставить плоды своего

труда в выгодном свете вполне объяснимо. Однако совесть ученого должна

удерживать его от какой-либо подтасовки результатов. Интересы науки должны

быть превыше всего.

Стремление к получению абсолютно надежных результатов заставляет

исследователей не только осуждать любое сознательное искажение фактов или

любую тенденциозную их интерпретацию, но и стараться устранить любые

источники невольного искажения информации. В области социальных наук

такого рода факторы нередко кроются в самой ситуации исследователя.

Человек, который проводит исследование, ожидает получить определенный

результат. Ведь уже при планировании его он исходит из определенной

гипотезы. В процессе сбора данных он может невольно настраивать

респондентов определенным образом. По взглядам, интонации голоса,

невольным кивкам, то есть всему комплексу выразительных движений, на

которых основана так называемая невербальная коммуникация, испытуемый

может догадаться, что от него ждет экспериментатор. Если учесть, что

исследователь обычно прилагает усилия для того, чтобы заручиться

расположением испытуемого и его готовностью сотрудничать, легко понять,

что и респондент, со своей стороны, способен невольно "подыгрывать"

исследователю. Все эти тонкие моменты следует иметь в виду.

Для устранения факторов указанного типа существует ряд методических

приемов. Письменная инструкция создает полное единообразие и устраняет

влияние невербальных факторов. Иногда исследователь поручает сбор данных

какому-то нейтральному лицу. К наиболее ухищренным приемам относится так

называемый дважды слепой эксперимент. Его нередко используют при

опробовании новых лекарственных препаратов. Дело в том, что сам факт

назначения нового лекарства способен поднять дух, вселить в человека веру в

возможность излечения, что само по себе уже даст положительный эффект.

Здесь мы имеем дело с механизмом внушения. Иногда врачи специально

прописывают больному безобидный порошок (например, толченый мел) под

видом эффективного лекарства, и результат действительно нередко бывает

положительным. Подобное вещество на специальном языке именуется плацебо.

Описываемый тип эксперимента проводят с использованием плацебо. Одной

группе больных (экспериментальной) дают новый препарат, а представители

совершенно аналогичной (контрольной) группы получают сходное по виду

нейтральное вещество (плацебо). Опыт строится так, чтобы ни тот человек,

который выдает лекарства, ни сами больные не знали, кто из них принадлежит

к какой группе. Отсюда название схемы проведения эксперимента. Такой прием

позволяет исключить эффект внушения и самовнушения. Возникает, правда,

другая этическая проблема. На каком основании мы даем одним больным шанс

на излечение, а других лишаем его? Опять мы сталкиваемся с дилеммой:

стремясь добыть абсолютно надежную информацию, мы невольно ущемляем

чьи-то права.

1.4.СТРАТЕГИИ И СТРУКТУРА ИССЛЕДОВАНИЯ

В первом разделе данной главы шла речь об описании и объяснении как

функциях науки. С методологической точки зрения они представляют собой

также две стратегии исследования со своими особыми задачами и приемами. И

хотя в реальном исследовании эти два компонента нередко переплетаются, их

стоит рассмотреть отдельно – как два типа исследования.

Познание идет от описания к объяснению. Описание имеет дело с

определенной системой в ее статическом состоянии – в том виде, в котором она

существует в определенный момент времени. Объяснение связано с

пониманием функционирования динамической системы, то есть системы,

находящейся в развитии. Развитие, в свою очередь, представляет собой процесс

изменения во времени. Поэтому переход от простого описания к объяснению

предполагает включение этого дополнительного аспекта. Поясним это на

примере. Историк описывает события, происходящие в обществе. Тщательное

описание заключается в сборе и организации всех фактов, относящихся к

данному событию. Но чтобы понять смысл любого события, надо увидеть его

место в ряду других событий, то есть рассмотреть исторический процесс, в

котором каждое событие выступает как звено в цепи событий, вытекающих

одно из другого. Историческое объяснение сводится к указанию на причины,

вызвавшие определенное событие, и на те следствия, которые это событие за

собой повлекло.

Конечно, противопоставление описания и объяснения довольно условно,

если его сводить только к разведению статики и динамики системы. Любое

историческое событие можно рассматривать как цепь более элементарных

событий. Выбор единиц анализа в какой-то мере произволен. Отсюда вытекает

принципиальная возможность разных описаний одного и того же объекта, а

также объяснений разного уровня. Конкретный подход диктуется как

особенностями самого объекта, так и целями исследования. Роль объективных

факторов заключается в том, что если процесс развивается медленно, то

изменения не так бросаются в глаза. Тогда этими незначительными

изменениями можно пренебречь и рассматривать систему как статическую. На

первый план в этом случае выступает задача описания.

Но рассматриваемые исследовательские стратегии отличаются и по

существу. Описание имеет дело с непосредственно наблюдаемыми явлениями.

Деятельность наблюдателя сводится к их систематизации, хотя сама эта задача

может иметь свои сложности, поскольку объекты различаются между собой по

многим признакам, и выбор основания классификации не всегда очевиден.

Объяснение – это выход за пределы данных непосредственного наблюдения,

переход от явления к сущности. В психологическом плане это есть переход от

восприятия к мышлению. Мышление оперирует более абстрактными

категориями (понятиями), а потому его выводы нуждаются в конкретизации.

Иначе возникает разрыв между теорией и практикой, между абстрактной

моделью и той реальностью, которую она описывает. Строгое научное

исследование требует, чтобы объяснение вытекало из тщательного описания

фактов, чтобы теоретические положения формулировались в такой форме,

которая позволяет проверить их на опыте. Другими словами, выдвигается

требование согласованности между эмпирическим уровнем исследования

(описание) и теоретическим уровнем (объяснение).

Мышление теснейшим образом связано с языком. Язык – это главный

инструмент мышления, его осязаемая форма. Поскольку наука по самой своей

сути является реализацией человеческого мышления в его наиболее чистой

форме, большое внимание она уделяет оттачиванию своего понятийного

аппарата. Она пользуется специальными терминами – словами, за которыми

закрепляется точное значение. Слова обыденного языка недостаточно четко

определены с точки зрения логики. Эту особенность не следует рассматривать

как его ущербность. Наоборот, здесь кроется его основная сила –

универсальность и потенциальная способность выразить любое содержание. Но

данное свойство имеет и свою оборотную сторону – известную расплывчатость,

связанную с многозначностью слов. Используя слова обыденного языка, наука

наполняет их более строгим смыслом. Кроме того, она часто вводит новые

понятия, изобретая для них новые слова. Все это призвано служить устранению

всякой двусмысленности.

Остановимся более подробно на тех приемах описания и объяснения,

которыми пользуется наука, и на тех понятиях, которые она для этого

использует.

Универсальным языком научного описания выступает описание в терминах

переменных и их значений. Переменная – это признак, принимающий ряд

значений, а значение – это одна из возможных градаций признака. Для

описания физических тел пользуются указанием на такие их свойства, как цвет,

размер, вес, плотность и т.д. Все эти параметры с точки зрения исследователя

являются переменными. Переменная "цвет" может принимать следующие

значения: красный, синий, зеленый, желтый и т.д. Переменная "вес" имеет

значения "тяжелый" и "легкий". Это все на первый взгляд очень просто, но при

ближайшем рассмотрении уже здесь начинаются проблемы.

Сами переменные могут быть разными по своему характеру. Некоторые

признаки включают достаточно четко различимые градации. Такие переменные

называются дискретными. К переменным этого типа относится цвет, хотя

действительно четко различимыми являются только так называемые чистые

цвета, между которыми существуют плавные переходы. Как известно, в

физическом отношении спектр является непрерывной шкалой, в основе которой

лежит изменение одного параметра – длины световой волны. Аналогичным

образом ахроматическая шкала (от белого до черного) включает все оттенки

серого цвета. Переменные этого типа называются непрерывными. Вес и

плотность относятся к таким переменным. Когда мы имеем дело с этого рода

переменными, мы вводим некоторые искусственные градации, которые могут

иметь разную степень дробности. Значения "тяжелый" и "легкий" представляют

собой самые грубые категории, представляющие крайние полюса шкалы веса.

Между тяжелыми и легкими предметами помещается промежуточный класс –

предметы средней тяжести. Сколько значений переменной выбрать? Где

провести между ними границы? На все эти вопросы нет однозначного ответа.

Решение в каждом случае принимается с учетом требований задачи и

возможностей измерения.

Измерение в собственном смысле слова представляет собой процедуру

выражения переменной в терминах числовой шкалы. Измерение является

способом дискретизации непрерывной шкалы. Поэтому измерению наука

вообще придает такое большое значение. В социальных науках, в силу

специфики их предмета, проблема измерения приобретает особое значение.

Здесь проходит как бы водораздел между исследованиями номотетического и

идеографического типа, рассмотренных нами в предыдущем разделе.

Ключевым моментом перехода от идеографического типа исследования к

номотетическому является нахождение способа измерения изучаемых

переменных.

Продолжим анализ природы используемых в научном исследовании

переменных. Уже отмечалось, что слова обыденного языка нередко

многозначны. Возьмем, к примеру, слова "тяжелый" и "легкий". Если мы

называем один предмет тяжелым, у нас в сознании присутствует представление

о каком-то другом, более легком, и наоборот. Эти слова приобретают

определенный смысл только в отношении конкретного класса объектов. Легкий

танк весит значительно больше, чем самая тяжелая гантель. Поэтому точный

смысл этих слов нужно всегда конкретизировать. Наличие измерительного

инструмента (в данном случае – весов) позволяет выразить наши представления

о весе в неких абсолютных значениях. Например, можно довольно точно задать

границы вариаций веса тела. Средний участок шкалы будет соответствовать

нормальному весу. Вес меньше некоторого критического значения будет

служить показателем физического истощения. Вес, превышающий верхнюю

границу нормы, будем рассматривать как излишний. Составление таблиц для

оценки веса тела с учетом возраста, пола и других показателей – типичный

пример задачи строгого научного описания.

Если взять признак "размер", то можно видеть еще одну практическую

сложность точной фиксации переменных. Слова "больше" и "меньше"

употребляются в самых разных смыслах. Даже если мы имеем в виду габариты,

они могут описывать длину, высоту, ширину и глубину. Допустим, нам надо

оценить размер комнаты. Чаще всего мы ограничиваемся оценкой площади

пола, измеряя длину и ширину, а затем перемножая эти показатели. Если же

под размером понимать объем, то надо учесть еще и высоту потолка. Данный

пример показывает, что размер – это характеристика, получаемая в результате

интеграции нескольких независимых

измерений.

Рассмотрим в этом свете те признаки, с которыми приходится иметь дело

исследователям в социальных науках. Они оказываются разными по своей

природе, и это обстоятельство следует учитывать при работе с ними. Возьмем,

к примеру, признак "пол". Он является простым в том смысле, что все люди по

нему разделяются на два класса. Конечно, нет правил без исключения. Но

случаи, когда тут возникают сомнения, чрезвычайно редки, так что ими смело

можно пренебречь. По крайней мере, они не создают особых проблем для

исследователей. Рассматриваемый признак – это качественный бинарный

признак. Первое определение означает, что шкала является дискретной (между

классами существуют четкие различия и можно указать на те отличительные

особенности, которые присутствуют у всех представителей одного класса и

отсутствуют у всех представителей другого). Второе определение указывает,

что имеется всего два класса.

Перед нами так называемая шкала наименований в ее простейшем виде.

Вообще говоря, она может иметь и более двух значений. Например, по

национальной или расовой принадлежности людей разбивают на целый ряд

групп, которые логически представляют собой непересекающиеся классы.

Нельзя быть одновременно белым и негром, французом и немцем. Конечно,

иногда возникают проблемы отнесения конкретного человека к той или иной

категории. Считать ли мулата белым или черным? Какой национальности

человек, если его мать француженка, а отец – немец? Проблема вполне

реальная, и она указывает на известную условность подобных классификаций.

Но они полезны там, где задаваемые классы достаточно четко разводятся. Если

два сообщества живут сравнительно изолированно друг от друга, то

рассмотрение их как двух разных групп оказывается полезным. Если же они

начинают смешиваться, то привычные ярлыки теряют свой смысл, возникает

необходимость ввести новую систему категорий.

"Род занятия" – это еще один признак этого типа. Исторически характер

трудовой деятельности меняется: появляются новые профессии, какие-то виды

занятий отмирают. Но на данный момент существует перечень профессий,

достаточно полно отражающий нынешнюю систему разделения труда.

Проблема, как уже было сказано, заключается в определении границ между

классами, но сами эти классы объединяют однородные виды деятельности.

Перечень профессий, поскольку он определенным образом фиксирован,

является примером шкалы наименований со множеством дискретных значений.

С логической точки зрения способ обозначения класса не принципиален.

Важно, чтобы не было смешения классов между собой. Мы можем половую

принадлежность метить буквами "М" и "Ж", а можем приписать им числа.

Например, "1" будет обозначать, что данный человек – мужчина, а "2" будет

указывать на женщину. Подобная кодировка действительно часто используется

для обработки больших массивов социальной информации. Нужно только

понимать, что числа в данном случае служат просто метками, не выражая

никаких количественных отношений. Их бессмысленно складывать или

умножать. Само использование их чисто условно. Можно поменять их местами,

то есть обозначать женщину цифрой один, а мужчину цифрой два, и ничего не

изменится. Достаточно только строго придерживаться исходно принятой

системы. А дальше мы уже можем подсчитывать число объектов каждого

класса и сравнивать классы между собой, оценивая соотношение мужчин и

женщин в некой выборке. В этом состоит особенность работы со шкалой

наименований, где значения переменной задаются чисто качественно.

Другой тип – шкала порядка. Здесь объекты разбиваются на основании

некоторого признака, значения которого представляют собой степень

выраженности данного признака, некоторые его количественные градации.

Например, с понятием "возраст" у нас ассоциируется идея постепенного

изменения человека со временем: его рост, развитие, созревание, а затем

старение. Внутри этого непрерывного ряда выделяются более или менее четко

различимые стадии: детский, подростковый, юношеский, зрелый и пожилой

возраст. С точки зрения методологии исследования их можно рассматривать

как значения данной переменной. Отметим главное отличие шкалы порядка от

шкалы наименований: здесь обязательно существуют отношения типа "больше

или меньше", то есть количественные отношения. Классы образуют

естественную последовательность. Их можно расположить по возрастанию или

по убыванию, но не любым произвольным образом. Они внутренне

упорядочены. Снова возникает проблема установления четких границ между

классами. Однако никто не станет спорить с утверждением, что юноша старше

подростка, а пожилые люди образуют самую старшую группу в приведенной

классификации. Это утверждение тривиально, поскольку оно прямо вытекает из

самого понятия "возраст".

К этому же типу переменных относится категория "уровень образования".

Начальное, среднее и высшее образование – это три основные ступени. Можно

противопоставлять общее среднее и среднее специальное образование, ввести

дополнительную категорию "неполное высшее образование", рассматривать

обладание научной степенью как еще одну ступень, надстраивающуюся над

высшим образованием. Но это не меняет сути дела. Опять перед нами шкала

порядка. Если мы хотим присвоить градациям этой переменной числовые

значения, то мы уже имеем некоторую естественную лестницу. Естественно

будет присвоить низшему уровню первый ранг, следующему за ним – второй, и

так далее вплоть до высшего уровня, который будет обозначаться самым

большим числом.

Широко применяемая система оценки в баллах тоже принадлежит к этому

типу шкал. Анализ традиционной пятибалльной системы оценки успеваемости

учащихся поможет лучше понять особенности и ограничения работы с

данными этого рода. Выставляемый балл представляет собой выраженное

числом суждение эксперта о достоинстве (качестве) некого объекта. Объектом

может быть устный ответ, домашняя или письменная экзаменационная работа.

Экспертом в этом случае выступает преподаватель. У него имеется

представление о требуемом качестве выполнения задания, определенная

система критериев оценки результатов. Говоря более конкретно, есть некий

уровень, ограничивающий приемлемый диапазон знаний снизу. Это граница