Нестьев И. Жизнь Сергея Прокофьева

Подождите немного. Документ загружается.

фонной скороговорки, чередующейся с очаровательно распевным рефреном.

Кажется, что автор добродупшо посмеивается над наивными треволнения-

ми маленькой болтуньи.

Позднее к «Болтунье» прибавились еще две песни для детей — «Слад-

кая песенка» на стихи Н. Саконской (реклама для шоколадок, написанная

по заказу наркома пищевой промышленности А. И. Микояна) и «Порося-

та» на стихи Л. Квитки. Сочиняя песенку для шоколадной обертки, Сер-

гей Сергеевич нисколько не стеснялся прозаичности задания: он с уваже-

нием ссылался на Маяковского, писавшего свои знаменитые рекламы для.

Моссельпрома...

Прелестный цикл пьес для детей вновь обнаружил присущее Про-

кофьеву очарование детскости. Продолжая традицию чудесной сказки о

гадком утенке, он снова продемонстрировал юношескую ясность восприя-

тия мира, способность рисовать звуками картины жизни столь реально,

«словно все это произошло впервые на земле» (Асафьев). Так мог писать

художник, обладающий зоркостью учителя и чистой душой ребенка.

Пушкиниан!

С начала июля 1936 года Сергей Сергеевич вновь поселяется в уеди-

ненной дачке Поленовского Дома отдыха, рассчитывая хорошо порабо-

тать в тиши приокских лесов. «Теперь здесь хуже,— пишет он В. Ал-

перс.— Жарко, луга выгорели, от торфяного болота тянет гарью». Вооб-

ражение когаозитора на этот раз всецело захвачено серией пушкинских

сюжетов. «Что я пишу? — сообщает он в письме от 25 июля,— «Пиковую

даму», «Евгения Онегина», «Бориса Годунова» и «Моцарта и Сальери».

Не правда ли, точно бред сумасшедшего? Но это так — и виной тому пуш-

кинское столетие. «Пиковую даму» для фильма я уже сделал. «Евгения

Онегина» кончаю — это для Камерного театра, где пойдет пьеса по Пуш-

кину с акцентом на сцены, не вошедшие в оперу Чайковского. «Бориса Го-

дунова» буду делать для Мейерхольда (там музыки сравнительно немно-

го), а «Моцарта» — для Завадского»

Поэзия Пушкина с детских лет пленяла фантазию Прокофьева. Как

уже отмечалось, среди первых, совсел! еще незрелых его замыслов была

опера по пушкинскому «Пиру во время чумы». «Пушкин был близок и до-

рог Сергею Сергеевичу мудростью, солнечностью, ясностью» Среди лю-

бимейших его произведений — роман в стихах «Евгений Онегин» и сти-

хотворение «Памятник». Одно время он даже обдумывал идею оперы о Пу-

шкине, предполагая использовать сюжет пьесы М. А. Булгакова «Послед-

ние годы». Помимо «Пира во время чумы» (к которому композитор обра-

щался трижды!), был написан двадцатиминутный монолог-мелодеклама-

' Из письма к В. В. Алперс. Замысел музыки к трагедии «Моцарт и Сальери»

(для театра-студии под руководством Ю. А. Завадского) остался неосуществленным.

' Из воспоминаний М. А. Мендельсон-Прокофьевой. МДВ, стр. 387.

391:

ция на стихи Пушкина для спектакля «Египетские ночи». PI вот, накану-

не 100-летия со дня гибели великого поэта, возникают новые интересней-

шие замыслы: кинокартина «Пиковая дама», подготавливаемая на Мос-

фильме режиссером М. И. Роммом, инсценировка «Евгения Онегина»,

сделанная С. Д. Кржижановским для Камерного театра, мейерхольдов-

ский «Борис Годунов».

В овладении вершинами реализма не могло быть для Прокофьева бо-

лее верного союзника и вдохновителя, чем бессмертный Пушкин. С волне-

нием вчитывался он в пушкинские строки, находя в них много созвучного

собственным переживаниям. Уже первый его романс на стихи Пушкина

«Сосны» — приобрел автобиографический смысл; в нем нашли отзвук лич-

ные думы композитора, охваченного радостью возвращения в родные

края:

Уж десять лет ушло с тех пор — и много

Переменилось в жизни для меня,

И сам, покорный общему закону,

Переменился я — но здесь опять

Минувшее меня объемлет живо...

Обраш;ение к пушкинским темам, когда-то гениально претворенным

Чайковским и Мусоргским, вновь обнаружило исключительную смелость,

даже дерзость Прокофьева. Не сразу решился он на «спор» с высшими до-

стижениями русской классики. Когда П. Кончаловский в дружеской бе-

седе уговаривал его сочинить новую онеру на сюжет «Евгения Онегина»,

он счел эту идею неосуществимойВпрочем, известно, что много лет на-

зад, еще обучаясь в классе П. Черепнипа, юный консерваторец мечтал по-

ложить па музыку любимые им эпизоды пушкинского романа, не вошедшие

в оперу Чайковского (например, сцену посещения Татьяной покинутого

дома Евгения 2). И вот, спустя три десятилетия, он все же отважился на

этот смелый шаг: «Думаю, будет необычайно любопытно увидеть на сцене

Ленского, оживленно спорящего за бутылкой аи с Онегиным, Татьяну, на-

вещающую его опустевший дом, или Онегина на брегах Невы,— сообщал

Сергей Сергеевич в печати.—Я ставлю своей целью, как можно ближе

держаться поэтического оригинала»

В беседах с театроведом Осафом Литовским, тогдашним редактором

«Советского искусства», композитор де.лился своими мыслями о «пушкин-

ских музыках».

— Можно написать новую и, быть может, более верную музыку и на

«Онегина» и на «Пиковую даму» — создать новые оперы, а не только му-

зыку к драматическим спектаклям,— говорил Прокофьев.

' См. МДВ, стр. 498.

2 См. об этом в Автобиографии. «Советская музыка», 1972, Л!» 6, стр. 64.

® «Вечерняя Москва» от 22 июня 1936 г.

392:

— Почему же Вы не напишете?

— Что Вы! Соревноваться с Чайковским?!»

Касаясь музыкальной интерпретации пушкинского «Онегина», Сергей

Сергеевич не обошелся без парадоксов:

«Музыка Чайковского гениальна, но она написана не к пушкинскому

«Онегину». Ну вот — бал у Лариных — откуда такая «шикарная» столич-

ная музыка на провинциальной помещичьей вечеринке? На таких вечерах,

вернее всего, танцевали под фортепиано, возможно, неишого разбитое, дре-

безжащее,—говорил Прокофьев,—По-моему, на балу у Лариных обяза-

тельно играли польку «трам-блям»...' Вскоре бытовые аксессуары «ла-

ринского бала» были оригинально воплощены им в его собственной музыке

к «Онегину».

Лето в Поленове проходило, в основном, под знаком пушкинской те-

матики. «Работал с удовольствием, мне удалось найти ряд верных обра-

зов»,— рассказывал композитор об этих днях. Особенно увлекла его му-

зыка к «Евгению Онегину», содержащая характеристики главных героев

и поэтические картины усадебного быта. В трех лирических темах Татьяны

выражено нарастание ее любовного чувства. Несколько тем предназначено

для характеристики Онегина. Особенно удавшимися автор считал эпизоды,

рисующие деревенскую тишь ларинской усадьбы и танцы на балу у Лари-

ных (Менуэт, Мазурка, Полька, исполняемая на двух клавесинах). Много

созвучного для себя нашел Прокофьев и в сюжете «Пиковой дамы», в осо-

бенности, в трагически экспрессивной линии Германа (здесь вспоминалась

и атмосфера «Игрока» с его безумной «рулеткой» — воплощением бездуш-

ного рока).

Мейерхольд, готовивший спектакль «Бориса Годунова», возлагал

большие надежды на музыку Прокофьева, которой предстояло воплотить

«кипящий фон» Смутного времени. Были придуманы интересные звуко-

вые эффекты: например, в эпизоде боя Самозванца с царскими войсками —

полпритмическое соединение европейского военного оркестра с русскими

и азиатскими наигрышами («как на Красной площади, когда мимо Мавзо-

лея проходят колонны и каждая играет свой марш» ; в заключительной

сцене — разноголосый гул толпы за сценой с «говорящим» хором и шумо-

выми эффектами ударных. В музыкальных эпизодах изображались за-

стольные излияния Варлаама и Мисаила, песни пьяных бояр на пиру у

Шуйского, пышный бал у Мнишека — с полонезом и мазуркой, духовный

стих нищих-слепцов. Особое внимание композитор уделил лирическим

amoroso Самозванца (в сцене у фонтана) и русским народно-жанровым

' См.: О. Литовский. Так и было. Очерки. Воспоминания. Встречи. М., 1958.

2 Из стенограммы выступления С. Прокофьева на репетиции в театре Мейер-

хольда (цит. по статье А. Февральского, сб. «Сергей Прокофьев. Статьи и материалы»,

стр.113).

393:

сценам (плач Ксении, старинная скоморошина «Чернечище-клобучище» в

эпизоде боярского гульбища).

На одной из репетиций — в середине ноября — Сергей Сергеевич

сыграл коллективу театра сочиненные фрагменты, сопровождая их своими

пояснениями. «После окончания Мейерхольд с Прокофьевым обнялись под

овации присутствовавших»

К величайшему сожалению, постановки «Бориса Годунова» и «Евге-

ния Онегина» по разным причинам не состоялись. Не был выпущен и

фильм «Пиковая дама». Выступая на страницах «Правды», композитор

сетовал на то, что «по вине театров осталась неиспользованной вся музы-

ка к ряду пушкинских постановок» В воспоминаниях О. Литовского

грустно говорится о том, что «Таирову так и не удалось поставить велико-

лепную инсценировку поэмы Пушкина «Евгений Онегин», сделанную

С. Кржижановским; не удалось потому, что председателю Комитета по де-

лам искусств П. М. Керженцеву затея эта показалась формалистиче-

ской...»

Все три «пушкинские музыки» Прокофьева оказались надолго упря-

танными в его архив, и автор удовлетворился тем, что включил их в список

опусов (под номерами 70 и 71). Однако великолепный творческий заряд,

вложенный им в этот труд, не пропал даром. Пушкинские партитуры,

подобно несостоявшемуся квартету 1918 года, оказались «волшебной шка-

тулкой» со множеством свежих мелодий. Их хватило потом на целое де-

сятилетие. Лучшие темы из этих партитур перекочевали в другие произве-

дения тридцатых и сороковых годов. Их можно было услышать в «Войне

и мире» и «Золушке», в «Семене Котко» и Восьмой сонате, в Пятой и

Седьмой симфониях. Так, лирическая тема Лизы из «Пиковой дамы» во-

шла в медленную часть Пятой симфонии. Один из лейтмотивов Татьяны

(«Евгений Онегин») превратился в тему любви Золушки и Принца, дру-

гой был включен в Седьмую симфонию (медленная часть). Из музыки к

«Евгению Онегину» возникли и фрагменты вальса на балу Элен (чет-

вертая картина «Войны и мира») и начальный материал второй части

Восьмой сонаты. Воинственный эпизод, характеризующий агрессивное

войско Самозванца, перекочевал в оперу «Семен Котко» в качестве темы

нашествия немцев. Многие прекрасные страницы из трех пушкинских

партитур были в 1960 году воскрешены дирижером Г. Н. Рождественским,

скомпоновавшим из них симфоническую сюиту «Пушкиниана»

К серии пушкинских опусов Прокофьева относятся и три романса —

' Из той же статьи А. Февральского, сб. «Сергей Прокофьев. Статьи и материа-

лы», стр. 114.

2 См. «Правду» от 31 декабря 1937 г.

® Премьера — в январе 1961 года. О сюите «Пушкиниана» см. в статье Г. Рож-

дественского. «Советская музыка», 1961, № 4, стр. 127.

394:

«Сосны», «Румяной зарею покрылся восток» и «В твою светлицу», сочи-

ненные в том же 1936 году. Они очень различны по настроению: «Сос-

ны» — элегическое размышление, «Румяной зарею» — изящная пасто-

раль, «В твою светлицу» — любовное ариозо с легким оттенком печали.

Многое в этой музыке казалось непривычным для Прокофьева: Н. Я,

Мясковский, прослушав романсы, отметил их «неожиданную чув-

ствительность»'. Во всех романсах богато представлена тонкая мо-

дуляционная техника Прокофьева, передающая все оттенки эмоциональной

светотени; мелодический рисунок всюду по-нрокофьевски самобытен.

Встречи с Пушкиным вызвали к жизни множество изумительных му-

зыкальных перлов зрелого Прокофьева. Они бесспорно содействовали эти-

ческому возвышению его искусства и совершенствованию его русской

национальной манеры.

Не добившись быстрого успеха в театре, Сергей Сергеевич усиливал

деловые контакты с Московской филармонией и Всесоюзным радио. Всег-

да склонный к активному действию, к скорой и реальной «отдаче» твор-

ческих усилий, он предпочитал иметь дело с теми, кто действительно го-

тов нести его музыку в массы. В сезон 1936/37 года в Большом зале

Московской консерватории состоялись три памятные прокофьевские премь-

еры: две сюиты из «Ромео и Джульетты» и «Русская увертюра» ор. 72. Ис-

полнителем увертюры и второй из сюит был венгерский дирижер Эуген

Сенкар, приглашенный в качестве руководителя филармонического орке-

стра. Сергей Сергеевич был несказанно рад встретиться с этим отличным

музыкантом, другом и соратником Бартока, десять лет назад поставив-

шим в Кёльне «Любовь к трем апельсинам». Композитор радушно прини-

мал у себя талантливого венгра, нашедшего прибежище в СССР, и по-хо-

зяйски показывал ему новую Москву.

Сюиты из «Ромео»

Сюиты ИЗ «Ромео» вобрали наиболее цельные и яркие эпизоды балет-

ной партитуры. Не придерживаясь сюжетной последовательности, автор

построил каждую из сюит на основе свободного сопоставления контраст-

ных эпизодов. Некоторые части были заново скомпонованы из фраг-

ментов балетной музыки. Годом позже возник и цикл фортепианных тран-

скрипций из «Ромео», сделанный скромно, без виртуозных усложнений,

но с тонким ощущением выразительных возможностей фортепиано.

С первых же исполнений сюиты из «Ромео» потрясли аудитории Мо-

сквы и Ленинграда. Каждая из сюит давала впечатляющий сгусток ярко

театральных образов: в первой сюите жанрово-танцевальные эпизоды

(Народный танец, Менуэт, «Маски») сопоставляются с лирическими пор-

Запись в дневнике от 12 июня 1936 г.

395:

с. Прокофьев, шарж Кукрынпксов

третами героев п драматичнейше!! сцено!! «Гибели Тибальда»; во второй,

наиболее репертуарной, представлены острые шекспировские контрасты:

истовое шествие рыцарей («Монтекки и Капулетти»), юношеские шало-

сти и улыбки («Джульетта-девочка», «Танец»), возвышенная мудрость

(«Патер Лоренцо»), горечь трагической развязки («Ромео у могилы

Джульетты»). Многие слушатели, захваченные музыкой «Ромео», загово-

рили о коренном повороте Прокофьева к реализму. «Свежо, светло, звон-

396:

ко, выразительно», — отметил в своем дневнике Н. Я. Мясковский. «Бур-

ный успех, музыка высочайшего стиля»

Давняя поклонница прокофьевского таланта В. Алперс, услышав

фортепианный цикл в исполнении М. В. Юдиной, писала автору: «Эта му-

зыка гениальна, и после нее «Ромео» Чайковского кажется устаревшим

п наивным»

Успех «Ромео и Джульетты» в концертных залах служил горьким

укором тем, кто легкомысленно уклонился от постановки балета. Посте-

пенно приближалось сценическое рождение этого удивительного ше-

девра.

«Русская увертюра»

Идею «Русской увертюры» Прокофьев вынашивал весной и летом

1936 года, параллельно с музыкой к пушкинским спектаклям. Ему хоте-

лось написать популярную пьесу в ярко выраженном русском духе.

В письме из Поленова он просил своих заказчиков прислать записи народ-

ных песен в качестве материала для будущей увертюры ^ В авторском

плане, приложенном к договору, указывалось, что увертюра будет основана

на подлинных русских песнях или на темах в народном стиле: «Пьеса дол-

жна быть написана серьезным языком симфонического произведения, в то

же время достаточно простым для восприятия» Увертюра сочинялась

быстро, несмотря на сложность оркестровки («четверной» состав), и уже в

конце октября впервые исполнена в Москве (на торжественном открытии

филармонического сезона, в один вечер с Шестнадцатой симфонией Мяс-

ковского и фортепианным концертом Кабалевского). Особого эффекта

пьеса не произвела: критики, признавая «растуш;ее мастерство» автора,

кисло брюзжали, отмечая «нарочитую беспредметность и поверхност-

ность»

В основе этой красочной жанровой пьесы — традиционное сопоставле-

ние двух стихий русской народной музыки — жизнерадостного пляса и

раздольно лирической песни. Почти все темы близки к народным образ-

цам, а две плясовые мелодии в главной партии непосредственно заимст-

вованы из фольклора. В то же время русские темы, сочиненные автором,

всюду звучат «по-прокофьевски»; это сказывается то в интервальных рас-

ширениях, то в характерных модуляционных сдвигах, то в ритмических

перебоях. К лучшим темам увертюры, на наш взгляд, относятся одна из

плясовых тем главной партии (brusco) с ее ритмической упругостью и

молодецкой удалью, а в особенности привольная мелодия побочной пар-

тии, родственная жизнерадостным женским песням типа «Во пиру была»;

' Записи от 17 и 24 ноября.

Из письма В. В. Алперс от 30 мая 1938 г.

' Письмо Б. Е. Гусману от 12 июля 1936 г.

^ Из хранящегося в ЦГАЛИ плана, датированного 10 августа 1936 г.

® См. заметку в «Рабочей Москве» от 8 октября 1936 г.

397:

очарование женственности передано здесь сменой широких восходящих

интервалов — утонченными хроматическими сползаниями:

Moderate

„Русская увертюра"

Г и.

/ cantabile

U г J

_ С

i—

1 i

-г: Л

f—Г—т—г—

-г

• -f •

Г ^^ и \

р ^

л :

М—

1 ~

-1 ^

1 •

J -

•ф

-f—4—

•ч

Увертюра построена в форме рондо-сонаты, без разработочных услож-

нений. В экспозиционном разделе сменяются три жанровые картины:

пляс — песня — пляс; средний раздел — лирическое интермеццо; в реп-

ризе снова та же смена картин: пляс — песня — пляс. Внутри разделов

преобладает метод сюитного нанизывания тем, как в балетной сцене, без

особых вариационных изменений (они заменены частыми тональными

сдвигами). Отсутствие разработки восполняется вторжениями новых кон-

трастирующих фраз: веселое торжество несколько раз прерывается рез-

кими восклицаниями медных инструментов. В большой стремительно-вих-

ревой коде происходит пестрая смена знакомых образов, словно кружа-

щихся в буйном круговороте.

Музыка увертюры радует национальной почвенностью мелоса, задор-

ностью плясового движения, сверкающей звончатостью. Игра тембровых

пятен порой напоминает о «мирискуснических» традициях — о цветрстых

полотнах Малявина, картинах пестрых балаганов и неистовых гульбищ.

Не обошлось, вероятно, и без воздействий «Петрушки» Стравинского. Кое-

что в тембровом решении было преувеличенным; год спустя композитор

отказался от оркестровых излишеств и сделал вариант партитуры для бо-

лее скромного состава.

398:

Все новые работы Прокофьев, как и в прежние годы, демонстрирует

Н. Я. Мясковскому: оба товарища часто встречаются у рояля, чтобы по-

казать друг другу эскизы новых сочинений. Мясковский советуется с Сер-

геем Сергеевичем о фактуре новых фортепианных пьес, вносит по его

рекомендации исправления в партитуру Шестнадцатой симфонии. Про-

кофьев консультируется по поводу Второго скрипичного концерта, эскизов

«Ромео» и Октябрьской кантаты.

В знак уважения к старому товарищу Сергей Сергеевич пишет очень

теплую рецензию на Шестнадцатую симфонию, восхищаясь глубиной и

строгостью ее стиля: «Это настоящее большое искусство, без поисков

внешних эффектов и без перемигивания с публикой. Тут не было ни сла-

щавых наивностей, ни залезания в гробы умерших композиторов за вче-

рашним материалом». Рецензент ставит в заслугу Мясковскому близость

к русской классической традиции, указывая, в частности, что в лириче-

ской теме второй части «скользит улыбка Глинки»

Захваченный трудными композиторскими задачами (Кантата к 20-ле-

тию Октября, песни для радио, поиски оперного сюжета), Прокофьев вы-

нужден, однако, временно оторваться от письменного стола, чтобы от-

правиться в очередной заграничный вояж. В самом конце 1936 года

началась его предпоследняя гастрольная поездка в Западную Европу и

США. Снова посещает он ряд европейских стран, где особенно интересу-

ются его творчеством: Бельгию, Францию, Швейцарию, Чехословакию.

В Бельгии и Франции устраиваются «фестивали Прокофьева». По инициа-

тиве фламандского музыковеда Дени Дилле (известного специалжста по

Бартоку) Брюссельское радио включает прокофьевскую программу в кон-

цертный цикл, посвященный шести мастерам современной музыки (Ра-

вель, Стравинский, Барток, Прокофьев, Онеггер, Мийо); сам композитор

предваряет авторскую программу кратким вступительным словом, декла-

рируя свое нынешнее кредо В Париже в концертах Паделу с успехом

исполняются Второй скрипичный концерт и первая сюита из «Ромео».

Пресса откликается на эти новинки множеством рецензий; среди музы-

кантов, приветствующих новый курс Прокофьева, крупнейшие авторитеты,

например, Дариус Мийо и Жорж Орик, бывшие участники французской

«Шестерки». Но сторонники «авангардных» новаций — напротив, крайне

разочарованы. Критик эмигрантской газеты Борис де Шлецер (брат жены

А. И. Скрябина) уверяет, что музыка «Ромео и Джульетты» произвела

на него «безотрадное впечатление»: «Гладкая и весьма «дансантная» му-

зыка, какую мог написать лет 30—40 назад молодой знающий свое дело

композитор»,— пишет Шлецер. Он сетует на то, что в «Ромео» нет и

' Газета «Советское искусство» от 29 октября 1936 г., № 50.

2 Изложение этой речи, произнесенной 2 декабря 1936 года см. в книге Ю. Крем-

лева «Эстетические взгляды С. С. Прокофьева», стр. 110—111.

399:

следа той гармонической остроты, которая поражала в «Шуте» и «Сарказ-

мах». «Художник на глазах наших не зреет, а «остепенпвается» и все

более тяготеет к благонамеренному академизму».

Так приверженцы «модерна» оценили одну из самых прекрасных пар-

титур зрелого Прокофьева.

Официальные круги Франции принимают Сергея Сергеевича как

крупнейшего деятеля Советской Росспи. На приеме в его честь, устроен-

ном в Париже 17 февраля, присутствуют руководители государства —

Шотан, Лебрен, Поль Бонкур, Зей.

В Америке композитор посещает Чикаго — город, когда-то пригрев-

ший его в трудные времена 1919 года дирижирует симфоническим орке-

стром города Сен-Луи, славящимся современными программами, с огром-

ным успехом демонстрирует сюиты из «Ромео». В Бостоне состоялась но-

вая встреча с С. А. Кусевицким. После исполнения с ним Третьего

концерта Сергей Сергеевич удостоился невиданных оваций. Американская

пресса публикует статьи, рецензии, интервью, с удивлением констатируя

«новый поворот» в стиле Прокофьева. После чикагского исполнения пер-

вой сюиты из «Ромео», журнал «Modern music» с удовлетворением отме-

чает: «Прокофьев написал музыку для масс и в то же время достиг особого

благородства в выражении мысли».

Запад не радует композитора ни новпзной Л1узыкальных идей, ни ин-

тенсивностью художественной жизни. Возвратившись на Родину, он де-

лится своими впечатлениями с читателями «Известий»: «Даже в такой

стране, как США, в стране, которая славится музыкальной организацией,

музыка целиком строится на благосклонном отношении миллионеров к

исполнителям и композиторам. Как счастливы наши музыканты, что они

избавлены от всего этого!»

Между тем приближалось время завершения Кантаты к 20-летию Ок-

тября, заказанной еще в июне 1935 года^. Мысль об этом трудном и от-

ветственном заказе не давала покоя композитору. Сперва он задумывал

«Ленинскую кантату», основанную на подлинных текстах В. И. Ленина,

посвященных Октябрьской революции, с небольшим эпиграфом из К. Мар-

кса. Но после Чрезвычайного VIH съезда Советов (ноябрь 1936 года), при-

нявшего новую Конституцию СССР, возник более развернутый план кан-

таты со включением фрагментов из доклада И. В. Сталина.

Стремление воплотить в музыке пафос революционного обновления

Росспп не впервые увлекало Сергея Сергеевича. Не являясь х5гдожпиком

' «Чикаго встретило меня мило. Оркестр был внимателен и играл хорошо,

и даже во время денного концерта старухи хлопали исправно, рискуя белыми пер-

чатками»,—сообщает он в письме к В. Дукельскому (от 24 января 1937 г.).

2 «Известия» от 3 апреля 1937 г.

' См. договор с Радиокомитетом от 26 июня 1935 г. ЦГАЛИ, ф. 1929.

400: