Миллс Р. Властвующая элита

Подождите немного. Документ загружается.

19526 14IX. Возвышение военщины

представителем президента в Китае, а затем

занимал посты государственного секретаря

(1947–1949 гг.) и министра обороны (1950–1955

гг.). Вице-адмирал Алан Керк был в конце.40-х

годов послом в Бельгии, затем был назначен

послом в СССР. В 1947 г. помощником

государственного секретаря по делам

оккупированных районов состоял генерал-майор

Джон Хилдринг, который имел дело

"непосредственно с военными командирами,

контролировавшими осуществление политики в

Германии, Австрии, Японии и Корее". Бригадный

генерал Франк Хайнс был послом в Панаме.

Генерал Уолтер Беделл Смит был послом в

СССР, а затем работал руководителем

Центрального разведывательного управления

(1950–1953 гг.) и заместителем государственного

секретаря (1953–1954 гг.). Оккупационными

войсками в Германии командовал генерал

Люшьес Клей; оккупационными войсками в

Японии – генерал Макартур. А в объятый

волнениями Индокитай поехал в 1954 г. не

дипломат, а бывший начальник штаба армии

генерал Дж. Лоутон Коллинс; он был направлен

туда, "чтобы восстановить некоторый порядок" в

районе, который, как он заявлял, "имел важное

политическое и экономическое значение для

19527 15IX. Возвышение военщины

Юго-Восточной Азии и для свободного мира".

Больше того, высокопоставленные офицеры,

продолжавшие носить военную форму или

снявшие ее, ввязались в публичные политические

дебаты. Генерал Брэдли, один из тех, кто

наиболее рьяно отрицал факт предосудительного

влияния военных на решения гражданских

проблем, выступал в комиссиях конгресса, а

также перед широкой публикой в поддержку

государственных мероприятий, которые были

связаны не только с чисто военными, но и с

экономическими и политическими проблемами. А

генерал Маршалл, например, выдвинул ряд

доводов против резолюции Вагнера – Тафта,

поддерживавшей идею более широкой эмиграции

в Палестину и дальнейшего развития Палестины

по пути превращения в отечество для евреев.

Вместе с генералами Брэдли, Ванденбергом и

Коллинсом и адмиралом Шерманом генерал

Маршалл выступал также в комиссиях конгресса

в защиту дальневосточной политики

правительства Трумэна, подвергавшейся

нападкам со стороны республиканцев, и в защиту

решения о снятии Макартура с поста

командующего американскими войсками на

Дальнем Востоке.

Генерал Брэдли выступил с многочисленными

19528 16IX. Возвышение военщины

речами, которые по своему общему смыслу,

безусловно, затрагивали политические вопросы,

выдвинутые в 1952 г. в ходе кампании по

выборам президента, – и сенатору Тафту, Хэнсону

Болдуину (и другим) это нетрудно было доказать.

"Эта речь, – писал Хэнсон Болдуин об одном из

таких выступлений генерала Брэдли, –

содействовала включению генерала Брэдли и

Объединенной группы начальников штабов в

избирательную борьбу, где им совсем не место".

Что же касается сенатора Тафта, обвинявшего

Объединенную группу начальников штабов в том,

что она находится под контролем политической

администрации и проводит ее политику вместо

того, чтобы ограничиться в этой области ролью

советника по специальным вопросам, то его

обвинения были поддержаны генералом

Альбертом Ведемейером, а также генералом

Макартуром. Другой генерал, Боннер Феллерс,

входил в состав национального комитета

республиканской партии.

На выборах 1952 г. генерал Макартур в

прямое нарушение Устава американской армии

(статья 600-10) критиковал в своих публичных

выступлениях политику законно избранного

правительства. Он произнес программную речь

на съезде республиканской партии и дал ясно

19529 17IX. Возвышение военщины

понять, что он согласен на выдвижение его

кандидатом на пост президента. Но кандидатом

был выдвинут другой генерал, который тоже не

находился в отставке, – генерал Эйзенхауэр.

Кандидатуры обоих генералов и то, что можно

было бы назвать их политическими

программами, были активно поддержаны не

только гражданскими элементами, но и

военными. Не подлежит сомнению, что в

настоящее время имеются

генералы-республиканцы и генералы-демократы.

Имеются также, как мы теперь хорошо знаем,

офицеры, выступающие за или против отдельных

сенаторов – таких, например, как Маккарти;

оставаясь на своих военных постах, они находят

те или иные способы выражения или сокрытия

своих политических приверженностей.

В 1954 г. видная группа высокопоставленных

военных во главе с отставным

генерал-лейтенантом Джорджем Стратемейром и

отставным контр-адмиралом Джоном

Кроммелином поддержала попытку собрать 10

млн. подписей под петицией в пользу Маккарти.

Это происходило в обстановке возвышения

военщины, в период, когда из памяти еще не

изгладились слова "старого солдата" Макартура:

"Мы, военные, должны всегда поступать так, как

19530 18IX. Возвышение военщины

нам велят. Но, коль скоро наши государственные

деятели не в состоянии обеспечить сохранение

мира, мы с вами обязаны довериться солдату,

если мы хотим, чтобы страна наша выжила"

(1953 г.). И еще: "Я вижу возникновение новой,

до сих пор неизвестной и опасной концепции,

согласно которой люди, служащие в рядах наших

вооруженных сил, должны быть главным образом

верны и преданы тем, кто временно осуществляет

власть, принадлежащую исполнительным

органам государства, а не стране и ее

конституции, защищать которые они поклялись.

Нет более опасной идеи, чем эта" (1951 г.).

Но еще большее значение, чем прямые

притязания военщины на политическую роль, чем

советы, даваемые ею политикам в частном

порядке, чем ее публичные выступления, имеет,

пожалуй, другая, более сложная форма влияния

военщины на политическую жизнь.

Представители политических и экономических

кругов властвующей элиты, а также широкие слои

населения начали относиться к

высокопоставленным военным как к авторитетам

в вопросах, выходящих далеко за рамки той

области, которая в прошлом считалась чисто

военной.

С начала 40-х годов традиционно враждебное

19531 19IX. Возвышение военщины

отношение конгресса к военным переродилось в

нечто похожее на "дружественное и доверчивое"

раболепство. Нет таких показаний экспертов, за

исключением, конечно, показаний Дж. Эдгара

Гувера, к которым сенаторы относились бы с

таким почтением, как к показаниям

высокопоставленных военных. "Во всем, что

конгресс делал во время войны, и во всем, что он

отказывался делать, – читаем мы в одном

официальном правительственном отчете, – он

постоянно соглашался с предложениями и

требованиями начальника штаба, не задавая

почти никаких вопросов". А что касается проблем

коалиционной стратегии, то, хотя их "решали"

американский президент и английский премьер,

решения эти сводились к утверждению

вариантов, одобренных военными и отобранных

из числа тех вариантов, которые были

разработаны и представлены военными.

Конституция обязывает конгресс заниматься

проблемами содержания и управления

вооруженными силами страны. В мирные

времена, до второй мировой войны,

профессиональные политики, заседавшие в

конгрессе, рассматривали совместно с военными

все детали, касавшиеся вооруженных сил,

навязывали им свои решения, обсуждали вопросы

19532 20IX. Возвышение военщины

стратегии и даже определяли принципы военной

тактики. Во время же второй мировой войны

члены конгресса "голосовали" за такие статьи

бюджета, как расходы по "Манхеттен проджект",

не имея ни малейшего понятия о том, что это

связано с военным бюджетом, и когда сенатор

Трумэн на основании слухов заподозрил, что под

этим скрываются крупные дела, то одного слова

военного министра было достаточно, чтобы он

прекратил всякие расспросы. Общеизвестно

также, что в послевоенный период конгресс не

имеет возможности получать надежную

информацию по военным вопросам и в еще

меньшей степени располагает специальными

знаниями и временем, необходимыми для того,

чтобы взвесить эту информацию и сделать из нее

надлежащие выводы. Воздействие

высокопоставленной военщины на решения,

связанные с основными политическими и

экономическими проблемами, значительно

увеличилось: именно это обстоятельство

скрывается за разговорами о "надежности"

военных и их "авторитетности" в качестве

экспертов. И снова следует отметить, что это

возросшее влияние военных объясняется не

столько их узурпаторскими поползновениями,

сколько несостоятельностью гражданских

19533 21IX. Возвышение военщины

элементов – несостоятельностью, быть может,

закономерной, если иметь в виду структуру

конгресса и его состав.

19534 22IX. Возвышение военщины

Нет ни одной области высокой политики,

которая находилась бы под большим влиянием

военной знати и ее милитаристской философии

действительности, чем область внешней политики

и международных отношений. В этой сфере

возвышение военщины совпало во времени со

вступлением в действие других факторов,

способствовавших упадку гражданской

дипломатии как искусства и ослаблению

гражданского дипломатического корпуса как

организованной группы сведущих в своем деле

людей. Возвышение военщины и упадок

дипломатии стали наблюдаться как раз в тот

момент, когда международные проблемы впервые

в истории Соединенных Штатов стали поистине

стержневыми национальными проблемами и

когда при всех, в сущности, значительных

решениях с ними все больше и больше

приходится считаться. С тех пор как

американская элита восприняла военный подход

к оценке международной действительности,

профессиональный дипломат того типа, который

мы знали или могли бы себе представить,

попросту перестал пользоваться реальным весом

в высших кругах страны.

19535 23IX. Возвышение военщины

Когда-то война считалась занятием солдат, а

международные отношения – делом дипломатов.

Но теперь, когда война стала как будто тотальной

и как будто перманентной, добровольная забава

королей превратилась в вынужденное и

губительное занятие народа, а дипломатический

кодекс чести, действовавший в сфере отношений

между странами, потерял силу. Дело мира не

воспринимается больше всерьез; всерьез

воспринимаются только вопросы войны. Каждый

человек и каждая страна трактуются либо как

друг, либо как враг, а понятие вражды становится

механическим, лишенным четких граней и

подлинной страсти. Когда имеется тенденция

трактовать фактически все переговоры, ставящие

своей целью мирное урегулирование, как сеяние

"обезоруживающих мирных иллюзий", а то и как

измену, активная деятельность дипломата

становится бесцельной, ибо дипломатия

становится в подобных условиях лишь прелюдией

к войне или интермедией между войнами, и

дипломат уступает место военному лидеру.

Чтобы разобраться в том, что произошло,

важно иметь представление о трех группах

явлений, относящихся к американской

дипломатии и к американским дипломатам. Мы

имеем в виду сравнительно низкий качественный