Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше
Подождите немного. Документ загружается.
жающей среде. Будучи революционной силой обществен
ной жизни, наука на удивление консервативна. Роль лич
ности в современной технонауке становится ничтожной.
Дело даже не в том, что открытия делаются крупными ис
следовательскими коллективами, а в том, что эти открытия
служат исключительно прагматическим, производствен
ным целям. Наука и философия утратили инновационн
ный дух. Их идеи перестали открывать новые возможности.
Отстаивая свободу личности, Ницше объявляет челове
ка эгоистом. Но это и есть болезнь европейцев. Кажущееся
недоразумение, по мнению Михайловского, снимается
тем, что эгоистом считается лицемер, который говорит не
так, как думает. Ницше вовсе не был продолжателем рас
пространенной в XIX в. идеологии «разумного» эгоизма,
сторонники которой разоблачали альтруистическую этику
как форму реализации эгоизма. У Ницше встречается эта
«критикоидеологическая» риторика, но она служит лишь
разоблачению господствующей морали. Между тем если
бы мораль и другие формы «возвышенного» были только
формами индивидуального поведения, т. е. своего рода
«цивилизованным эгоизмом», то не было бы никакого
смысла в отрицании общепринятой морали. Если она яв
ляется формой воли к власти, то зачем ее отвергать? Может
быть, критике подлежит лишь ее «альтруистическая» вер
сия или разоблачается ее «нечестное» использование? Оба
возможные решения реализованы Ницше. Он не отвергает
мораль, а предлагает «перспективистское» ее истолкова
ние. Взамен господства всеобщей морали он предлагал
множество индивидуальных моралей. Но перспективизм
Ницше не сводится к свободе мнений, ибо определяется
местом человека как телесного существа. Человеческий
«эгоизм» не является следствием принципа автономии.
Каждый индивид представляет собой отдельную монаду и
должен заботиться о самосохранении, он далеко не всем
может поделиться с другим. Понимая человека как само
стоятельную, сильную личность, Ницше вовсе не исклю
чал ее связей с другими. Парадокс альтруистической мора
ли состоит в том, что ее «подсознанием» является нена
висть к другому. Наоборот, реализация своей индивидуаль
494
ности толкает человека к поискам близости с другими.
Наиболее близким отношением к другому человеку у гре
ков, например, была дружба. Идеал близкого и сильного
взаимодействия Ницше и противопоставил социализму, в
котором он видел продолжение стадного инстинкта. В
противоположность стадному коллективизму Ницше
предлагал «дивидуализм», в котором отдельные самостоя
тельные индивиды оказываются звеньями цепи жиз
нитраты (в противоположность жизниэкономии).
Сказанное является, к сожалению, лишь допущением
того, что мог сказать Михайловский. На самом деле он не
смог или не захотел (сослался на отсутствие времени и мес
та) предпринять глубокое содержательное исследование и
ограничился приведением стандартных поверхностных
возражений. Михайловский отметил псевдонаучный ха
рактер Ницшевой генеалогии морали и высмеял идеал «бе
локурой бестии». В этом он, пожалуй, прав. Хотя мы не
много знаем о «морали» доисторических и даже раннеис
торических народов, но очевидно, что в прошлом не суще
ствовало ничего похожего на сверхчеловека. А ведь Ницше
проецирует в будущее наше «славное» прошлое. Михай
ловский не поддается историческому романтизму и указы
вает на жестокость и грубость первобытных нравов. Сего
дня общество имеет возможность позволить себе сострада
ние, но проявляет его весьма скромно.
Минский. Протестуя против превращения человека в
стадное животное, Ницше выдвигал идеал сильной лично
сти. Между тем без всякого идеала существует немало лю
дей, принимающих такие решения и совершающих такие
действия, на которые не решился бы сам Бог. Н. Минский
привел сводку с «театра» военных действий (1900 г.), в ко
торой сообщалось о расстреле немцами 150 пленных ки
тайцев. Он напомнил также о резне армян турками, о коло
ниальных войнах в Индии, Африке, на Кубе, о капитали
стической эксплуатации, о бедственном положении
рабочих. Таким образом, «раса господ» уже давно сущест
вует, и философия Ницше кажется оправданием ее отвра
тительного жизнерадостного смеха. «…Должен сознать
495
ся,— писал Минский,— что читая „здоровые“ афоризмы
Ницше, я часто задавал себе вопрос, уж не просочился ли в
душу философа яд буржуазного самодовольства, милита
ризма, полунаучного свободомыслия, национального
чванства, столь глубоко отравивший немецкое (и всеевро
пейское) общество наших дней?»
184
Минский трактовал
Ницше как идеолога цивилизации комфорта, выдвинув
шей на место «заботы о душе» рациональное питание, ги
гиену, спорт и путешествия. Образ сверхчеловека (Uber
mensch) также практически воплощен в форме начальника
(Obermensch), а их совокупность и составляет властвую
щую элиту современного общества.
В заключение своего очерка о Ницше Минский ставит
вопросы, на которые общество должно дать ответ: «Над
кем проявлять „благородную“ мораль, велящую ударить
слабого и толкнуть падающего? Над народом? Над земле
дельцами? Над фабричными рабочими? История револю
ций дает на этот опрос неожиданный ответ»
185
. Действи
тельно, ответ на эти вопросы уже давался и всегда с отри
цательными последствиями. И сегодня философия Ницше
провоцирует вопросы, требующие ответов. Минский воз
мущен жизнерадостным смехом как отменно здоровой
властвующей элиты, так и бездуховной толпы, жаждущей
лишь хлеба и зрелищ. Его заботят беззастенчиво эксплуа
тируемые в начале ХХ в. рабочие, а также старые, больные
люди. Как быть с ними, разве они могут существовать без
проявления сострадания со стороны общества? Все это —
очевидные вещи, и любой согласится, что не честно нажи
ваться за счет других людей. Интеллигенция не может так
же не согласиться с тем, что бездуховность людей отврати
тельна и что ее рост понастоящему опасен. Поэтому на
смешки Ницше не только над слабыми и сирыми, не
только над проповедниками, но и над философами, уче
ными кажутся недопустимыми. Уж если кто имеет право
претендовать на статус сверхчеловека, то это они — под
вижники духа. Только их жизнерадостный смех не вызыва
ет отвращения. Все остальное — жлобство. Можно ли оп
равдать, что Ницше разоблачил сословие людей, которые
всегда оставались вне подозрений и обеспечивали надежду
496
на лучшее будущее? В конце концов, разоблачить чинов
ников, генералов, буржуа не хитрое дело. Они всегда на
виду и всегда вызывают возмущение «простого народа».
Редко кого из начальства любит народ, но при этом ждет
доброго и справедливого «царябатюшку». Именно такие
чаяния «простого народа» разоблачает Ницше. Он вовсе не
является идеологом эксплуататоров — о них уже все сказал
К. Маркс. Ницше обратил внимание на «народ». Как он
мыслит свое положение после революции? Займет поло
жение господ? Очевидно, революционеры не могут стать
господами, и поэтому все должны быть равны. Но, по
Ницше, такое равенство есть не более чем новая форма
рабства. Если Маркс разоблачил буржуазию, то Ницше ра
зоблачил социалистовутопистов. Он сделал нечто боль
шее, а именно указал на то, что наиболее опасны те, кто
вне подозрений социальных революционеров, а именно:
проповедники морали и пацифисты. Они скорбят, что мир
погряз во зле, предлагают такие теории, реализация кото
рых способна улучшить мир, но ведут при этом если не
скотский (хотя и такое бывает), то вовсе не безупречный с
точки зрения их доктрин образ жизни. Опасно не то, что
моралисты не раздают свою зарплату народу. Опасны уче
ния, которых не могут реализовать даже их создатели.
Ницше хотел сказать идеологам возвышенного: ваши тео
рии лишь формы компенсации, или диспозитивы, власти.
Не надо больше утопий, давайте взглянем правде в глаза и
признаем, что добро предполагает зло, а прекрасное — без
образное! Если бы все были «хорошими», то моралисты
оказались бы не у дел. Их существование обусловлено фак
тическим насилием, и, стало быть, они заинтересованы в
его распространении.
Рачинский. Автором предисловия к переводу на русский
язык «Воли к власти», которая готовилась в 1912 г. для пол
ного собрания сочинений Ницше, стал Г. Рачинский. Воля
к власти интерпретировалась им как «космический прин
цип». Рачинский отметил отход Ницше от дарвинизма и
отказ от идеи прямолинейного прогресса. Он писал: «Воля
к власти служит ему лишь методологическим принципом
497
при истолковании процесса мирового бытия»
186
. Рачин
ский, по сути, пересказал концепцию А. Лихтенберже:
Вселенная представляет собой вечное и абсолютное ста
новление, в котором нет ни субстанции, ни цели, ни логи
ки, ни порядка. Становление, лишенное всякого смыс
ла,— бессмысленная игра сил, иногда образующая слож
ные комбинации и длинные последовательности. Оно
вообще не подлежит истолкованию в терминах необходи
мости, ибо является результатом воли к власти — состяза
ния между соперничающими волями и сталкивающимися
энергиями
187
.
Атомы силы, кванты власти реализуют свою энергию и
при этом наталкиваются на сопротивление других цент
ров. Верховный принцип свободной борьбы сил — не со
хранение энергии и постоянство закона, а стремление к
росту. Как бы сказал Ж. Бодрийар, не экономия, а трата —
вот главный «закон» Вселенной.
Космический подход используется и для интерпретации
вечного возвращения: через громадные промежутки вре
мени должны наступать в мироздании все те же и те же
комбинации сил, все те же и те же констелляции основных
элементов, и картина жизни будет повторяться в вечности
бесчисленное множество раз. Рачинский считает вечное
возвращение «лучезарным откровением» принципа отбора
расы. Оно означает принятие жизни, ее вечного становле
ния. Рачинский характеризует Ницше как «прагматиста»,
впрочем, отличающегося от У. Джеймса и А. Бергсона.
Суть его философии он видит в том, что абсолютной цен
ностью обладает не истина, а жизнь.
Ницше и Маркс. Новое оживление вокруг Ницше возни
кает среди революционно настроенной интеллигенции.
Особенно часто обсуждается сходство и различие учений
К. Маркса и Ницше. Г. Струве, А. Трубецкой высказывались
о важных точках их соприкосновения
188
. В истории отечест
венной мысли отмечено духовное движение, называемое
«ницшеанским марксизмом», к представителям которого
относят М. Горького, А. Луначарского, А. Богданова и
С. Вольского. Они пытались соединить идеалы социальной
498
справедливости и индивидуальной «заботы о себе»
189
. Впро
чем, ницшеанский период у будущих видных деятелей пар
тии был недолгим — вскоре он сменился «богоискательст
вом». В искусстве того времени, особенно у М. Горького,
А. Куприна, Л. Андреева, появляются герои ницшеанского
типа. Некоторые исследователи находят ихиуС.Эйзен
штейна. В послереволюционной России влияние Ницше со
хранилось в философии культуры, развиваемой В. Ивано
вым, Ф. Зелинским, В. Вересаевым, А. Лосевым.
На ницшеанские мотивы у Маркса и особенно у Ленина,
а также Горького, Луначарского, Белого, Блока и других
«сочувствующих» указывали американские советологи. В
частности, А. Игнатов оценивает идеи Достоевского и
Ницше как гениальные пророчества тоталитаризма. Он
пишет: «В середине самодовольного, близорукого, веря
щего в свои иллюзии буржуазного XIX в. они почувствова
ли нечто проявившееся только в нашем (ХХ.— Б. М.) сто
летии,— тот новый, неизвестный ранее, но повсеместный
опыт человечества, который позже был назван „тоталита
ризмом“»
190
. В отечественной и зарубежной литературе уже
неоднократно отмечалась концептуальная связь Достоев
ского с социализмом, а Ницше — с националсоциализ
мом. При этом Достоевский критикует социалистическую
идею обществамуравейника, где царит равенство рабов, и
экспериментирует в образах Раскольникова, Кириллова и
Ивана Карамазова относительно возможностей личности,
осознавшей, что «все позволено». Ницше — также абсо
лютный противник социализма, противопоставивший ра
венству концепцию «сверхчеловека». Игнатов пишет:
«„Новый человек“ Достоевского и „сверхчеловек“ Ницше
не боятся смерти, хотя не верят ни в Бога, ни в бессмертие;
они сами себя чувствуют Богом»
191
. Свою статью Игнатов
заключает выводом о том, что произведения Ницше и До
стоевского предупреждают нас о той цене, которую чело
вечеству пришлось заплатить за «убийство Бога»: вытекаю
щая из этого бунта ликвидация морали обесценивает чело
века и порабощает его самым ужасным способом,— через
тоталитаризм; «страшная свобода» ведет к «страшному
рабству». По этой логике получается, что интерес к Ницше
499
со стороны большевиков был прерван только тем обстоя
тельством, что их инициативу перехватил Гитлер.
В. П. Визгин характеризует «отчуждение» Маркса и «во
лю к власти» Ницше как основные понятия «метафизики
подозрения». Несколько подзабыв эволюцию Маркса, он
утверждает: «Ницше начинает с того, чем закончил Маркс
(свободный индивид)»
192
. Они одинаково критично отно
сятся к буржуазному обществу, но приходят к разным ре
шениям: Маркс видит «самоотрицание» капитализма в
пролетарской революции, а Ницше — в его «декадансе» и
«нигилизме», из которых вырастет «сверхчеловек». При
этом теория освобождения Маркса опирается на науч
норационалистическую утопию, а Ницше в абсолютиза
ции разума видит начало «физиологического» упадка евро
пейской культуры
193
.
Визгин отмечает ницшеанский характер русского боль
шевизма и высказывает предположение, что антифашист
ская критика Ницше Д. Лукачем является скрытой полеми
кой со сталинизмом. Издательскую деятельность итальян
ского марксиста М. Монтинари он связывает с увлечением
коммунистов идеями Ницше, а также высказывает предпо
ложение о том, что именно марксизм позволил М. Фуко
трансформировать «волю к власти» к «воле к истине».
Попытка разрушения прежних ценностей, для того что
бы поставить на их место новые, кажется Визгину само
противоречивой: на роль «сверхчеловека» претендовали
фашисты и коммунисты, а воля к власти обернулась гос
подством техники. Расценивая эти события как отрица
тельные результаты реализации ницшеанских идей, он пи
шет: «Не ясно ли нам сегодня, по крайней мере, одно: со
ревнование с Богом, в частности в деле „идеалостроитель
ства“, кончается крахом, кто бы ни брал его тяжесть на
свои плечи — государство или индивид? Не в этом ли и
урок марксизма и урок Ницше?»
194
В Советской России в результате новой культурной по
литики сочинения Ницше перестали издаваться. Еще до
начала второй мировой войны Ницше был причислен к
идеологам германского фашизма и работы о нем имели
одиозно критический характер
195
. Конечно, если согла
500
ситься с Т. Манном, который упрекал европейскую интел
лигенцию за эстетическую нейтрализацию имморализма
Ницше, то следует полагать, что такие статьи направлены
против вульгарного фашистского понимания Ницше. Но,
к сожалению, при этом «доставалось» и Ницше, а не толь
ко его фашистским интерпретаторам.
Работы С. Ф. Одуева выражают официальное отноше
ние к философии Ницше в СССР
196
. Впрочем, судя по ци
татам из многочисленных зарубежных изданий, на кото
рые ссылался Одуев, такая оценка Ницше была распро
страненной не только в Советском Союзе. Как известно,
сегодня активизируются фашистские партии, а они, как
правило, проявляют специфический интерес к наследию
Ницше. Влиянию этих партий должна противостоять не
только политическая борьба, в ходе которой можно до
биться, например, запрета на издание произведений Ниц
ше, но и работа интеллектуалов, направленная на критику
фашисткой интерпретации философии Ницше. В связи с
этим необходимы новые переводы, прежде всего перевод
критического издания сочинений Ницше. Некоторым на
ивным людям кажется, что фашизм давно ушел и только по
какомуто недоразумению (в России — по причине рас
слоения, обнищания и озлобления населения) произошла
вспышка этой чумы в ХХI в. Русские фашисты появились
как общественное движение на волне демократии. Как и
появление других «меньшинств», их появление иногда рас
ценивают как необходимую плату за свободу. И все же воз
никает подозрение, что демократия платит такой ценой, не
потому что предоставляет свободу всем, в том числе и та
ким монстрам, какими являются фашисты, а потому что
она их сама порождает. Защитникам «прав человека» такая
мысль может показаться ужасной. Но, поскольку идеаль
ных форм правления не существует, полезно помнить и о
недостатках демократии. Если теоретики «развитого со
циализма» преодолевали недостатки общества идеологией
«светлого будущего», то фашисты объясняют нереализуе
мость своих идей поисками врагаеврея. Если общество не
хочет оставаться слепым относительно перспектив своего
развития, то оно должно поддерживать критически на
501
строенную интеллигенцию, напоминающую об опасности
фашизма.
Запад внимательно отслеживает проявления фашизма и
антисемитизма в России, но гораздо меньше озабочен по
вторением этих форм зла внутри себя. Фашизм в России
рассматривается как реабилитация наиболее опасного и
воинственного коммунизма. Вопрос об их соотношении
слишком сложен, чтобы решать его походя, но всетаки
стоит обратить внимание на их несходство (возможно,
взаимодополнительность), проявляющееся в том, что ком
мунизм имеет вселенский характер и вызван научнотех
ническими утопиями, в которые вписано христианское
желание и мечта о земном рае, а фашизм принципиально и
открыто недемократичен, не чуждается зла, а главное, яв
ляется выражением голоса «крови и почвы». Фашизм воз
рождается не столько в условиях нужды, сколько в более
благоприятных условиях западных демократий, когда воз
никает опасность утраты национальной идентичности. И в
последнем случае он является стихийным движением са
мосохранения. Не только коммунистический интернацио
нализм, но прежде всего то, что Маркс называл формиро
ванием транснационального капитала,— вот что угрожает
существованию нации и ведет к ее растворению.
Фашизм и коммунизм являются формами протеста. Они
различаются не только по форме, но и по содержанию. К
протесту трудящихся против эксплуататоров фашисты до
бавляют протест против растворения нации, и это дает им
дополнительную силу. Итак, классы и нации — то, что со
ставляло основу буржуазного общества,— сегодня претер
певают инфляцию, и именно это порождает реакции,
имеющие специфический цвет.
Ренессанс Ницше. Для объяснения ренессанса Ницше в
современной России часто привлекают приватные увлече
ния философией Ницше интеллигентов«шестидесятни
ков», которые, в свою очередь, понимаются как реакция на
занудный отечественный марксизм. Ницше воспринимал
ся «шестидесятниками», как романтик, противопоставив
ший догматическим истинам драматизм философских
502
идей
197
. Приобщение к опыту философствования Ницше в
«эпоху застоя», породившую безынициативность и неуве
ренность в себе, стало крайне важным для российской ин
теллигенции. Она не смогла принять ни дионисизма, ни
эстетизма, ни аристократизма, ни имморализма Ницше в
силу «этического вопрошания», идущего от Достоевского.
Такой подход не только не снимал противоречий, а, наобо
рот, порождал новые.
Ницше характеризуется «шестидесятниками» то как
«лирический аутсайдер» в европейской культуре, то как
классик философской мысли. При этом его имморализм
нейтрализуется ими как «гигиена творческой личности»
198
.
Непоследовательность Ницше видится в том, что этот са
мый «индивидуальный индивидуалист» не только чаще
всего употреблял местоимение «мы», но и тяготел к совме
стной жизни в форме общины и строил планы создания
«Idealkolonie»; разоблачая возвышенное, разрушая мета
физику разума, он создал новую «динамическую» метафи
зику. Атеизм Ницше «шестидесятники» связывают с юно
шеским фрондерством и недостатком житейского опыта.
Они полагают, что Ницше был вовлечен в «соревнование
атеистов» и, таким образом, несет личную ответственность
за «убийство Бога». Подобное буквальное прочтение при
водит к утверждению, что Ницше будто бы выдает себя за
Христа, когда подписывается «Распятый».
По мнению В. П. Визгина, «недоумение в связи с Ниц
ше можно сформулировать приблизительно так: как мог
этот живший напряженнейшей внутренней жизнью чело
век, вобравший в себя, казалось бы, культуру всей Европы,
а не только Германии, человек серьезный и, быть может,
даже слишком, как мог этот чуткий к вещам духовным че
ловек не отбросить своей явно безвкусной претензии на
аналог боговоплощения?»
199
Ницше воспринимается
«шестидесятниками» как моралист в своем имморализме,
как религиозный фанатик в своем атеизме, как защитник
тоталитаризма в своей критике стадности. Считается, что в
свете ужасных последствий атеизма и тоталитаризма его
протест должен расцениваться сегодня как несвоевремен
ный.
503