Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше
Подождите немного. Документ загружается.
страдания в этом мире; бессмертие у Ницше означает «веч
ность страдания, бесплодность всяких попыток улучшить
окружающее и усовершенствовать самих себя»
174
. Здесь мы
сталкиваемся, может быть, с особенным русским искаже
нием Ницше. Вопрос о вечной жизни — наследие христи
анства, которое обещало избранным лучшую жизнь в ином
мире. Вечная же жизнь на Земле мало чем отличается от
адской. Понимание вечного возвращения на буддийский
манер, как бесконечной череды рождений и умираний,
вряд ли соответствует замыслу Ницше. Он понимал жизнь
прежде всего с позиций рода, а не индивида и утверждал
его «бессмертие».
Трубецкой подметил языческую суть вечного возвраще
ния. Поиски смысла и цели жизни приводят к допущению
Бога. Однако допущение потустороннего мира обесцени
вает действительность. В раннем периоде своей деятельно
сти Ницше искал метафизического утешения. Однако по
степенно он осознал, что религия и метафизика происхо
дят из одного корня. Нигилизм, как отрицание жизни, яв
ляется продуктом морали и зараженного ею разума. Разум
постулирует и повсюду ищет смысл, а когда не находит его,
то отрицает жизнь. Возможно, понятия смысла, цели, сущ
ности не применимы ни к жизни человека, ни к мировому
целому. Повсюду мы находим не смысл и единство, а бес
порядочное множество явлений. Предъявляя к жизни тре
бования добра, в действительности мы видим господство
зла. Нигилизм состоит в осуждении вселенной и жизни за
то, что они не соответствуют нравственным требованиям.
Признание жизни требует отказа от них.
С христианской точки зрения мир лежит в грехе. Ниц
ше, оправдывая жизнь, отрицает традиционное различие
добра и зла. Становясь по ту сторону их различия, он до
стигает примирения с жизнью, которое, впрочем, не сво
дится к смирению и покорности. Признавая себя частью
всемогущей природы, Ницше утверждает себя как волю,
жаждущую жизни. Отсюда постоянное подтверждение
своей верности Дионису как символу вечного возвраще
ния и круговорота жизни. Оправдание жизни предполага
ет и оправдание страданий. Этим обусловлен трагический
484
характер мировоззрения Ницше. Искусство превращает
осуждаемую с точки зрения морали жизнь в прекрасное,
завершенное целое, творцом которого является сам чело
век. Но искусство приукрашивает жизнь. Чтобы ее выне
сти, необходима сверхчеловеческая сила воли. Крушение
религии обрекает слабых на вымирание, лишившись выс
шей цели, они впадают в апатию. Только сверхчеловек
может самостоятельно выжить в ситуации после смерти
Бога. Так, считает Трубецкой, произошло отрицание че
ловека и обожествление сверхчеловека. Он находит им
морализм Ницше непоследовательным и противоречи
вым. С одной стороны, языческое отождествление с при
родой не дает возможности обожествления человека, а,
скорее, ведет к смерти человека, т. е. к преодолению веры
в его исключительность. С другой стороны, имморализм
предполагает сверхчеловеческое существо, способное
возвыситься над традиционной моралью и встать по ту
сторону добра и зла.
Учение о сверхчеловеке вызывает у Трубецкого насторо
женность. Оно не ведет, как иногда думают, к оправданию
вседозволенности. Наоборот, сверхчеловек оказывается у
Ницше в высшей степени умеренным, контролирующим
свое поведение существом, опирающимся на твердые пра
вила. Трубецкой подошел к оценке философии Ницше
слишком формально. Он отметил, что в ней, с одной сто
роны, отрицаются попытки навязать жизни моральные
ценности, а с другой стороны, предлагаются новые, как
якобы более эффективные, способствующие процветанию
жизни. Всяческие ценности Ницше считает заблуждения
ми, поэтому и новые требования воспринимает не иначе
как обольстительную ложь. Между тем эти новые ценности
уже не претендуют на статус вечных и универсальных. Они
являются феноменом не религиозным или метафизиче
ским, а эстетическим. Трубецкой прав, предлагая ответить
на вопрос, чем же эстетически оправданные ценности луч
ше моральных. Сам он явно не понимал их превосходства,
поскольку недоумевал: «Может ли красота вселенной ра
довать нас, если мы сознаем, что вся эта красота — сплош
ной обман?»
175
485
Однако Ницше не просто заменил этические ценности
эстетическими. Он критиковал попытку искусства приук
расить жизнь и тем самым навязать ей если не метафизиче
скую, то эстетическую целесообразность, единство и
смысл. Трагическое, а не украшающее искусство — вот
идеал Ницше. Трубецкой свел его философию к «любви к
фатуму» и упрекнул ее в «комическом бессилии». Он сде
лал вывод, что результатом философии Ницше как экспе
римента над собственной жизнью стало умопомешательст
во. Трубецкой писал о Ницше: «Он вложил душу в учение,
которое отрицает смысл жизни. Но ведь это значит отри
цать именно то, что обусловливает всю нашу жизнь и все
наше сознание… Ницше отвергает безусловное, отвергает
конечную цель, признавая в ней „тень Бога“. И, однако,
что такое его философия, как не искание цели! Он остается
религиозным в своем атеизме: „тень Бога“ гонится за ним
по пятам и не дает ему покоя»
176
.
Когда не могут найти причин непонятого критицизма
Ницше, часто считают, что его пессимизм и нигилизм вы
зван углубляющейся болезнью. Конечно, возраст не спо
собствует оптимистическому взгляду на жизнь, а вкупе с
болезнью и скверным самочувствием приводит к накопле
нию заряда ненависти, разряжающейся во вспышках гнева
и опрокидывании столов. Не все нас любят, и мы любим не
всех. Однако есть нечто, что заставляет нас не только удер
живаться от непосредственного проявления недовольства,
но и находить чтото позитивное, достигать на этой основе
единодушия с другими. Хотя Трубецкой настороженно от
носится к попытке Ницше свергнуть «наши идеалы», он
признает: «Запросы и сомнения Ницше приобрели всеоб
щий интерес, и это одно уже доказывает, что в них скрыва
ется нечто большее, чем простое чудачество»
177
. Ницше
выдвинул ряд аргументов, которые вынуждают к самопро
верке, к критическому пересмотру того, что считают ис
тинным или ложным. Другой важный вклад Ницше состо
ит в предчувствии катастрофы европейской культуры. Тру
бецкой отмечает: «Страдания Ницше интересны для нас
как симптомы общественного недуга, которым заражено
современное человечество»
178
.
486
Критический очерк Трубецкого оказался одним из са
мых читаемых из того, что писали о Ницше. В нем выра
зился здравый смысл образованной публики, относящейся
к критике культуры как необходимому условию ее разви
тия и совершенствования. Трубецкой рассуждал о необхо
димости такта и вкуса, не позволяющих переступать гра
ницы дозволенного. Даже если для любого зрелого мужчи
ны не является секретом то, что Бога нет и в жизни отсутст
вует смысл, всетаки нельзя слишком часто и громко кри
чать об этом — мы не сможем выжить без веры в существо
вание смысла и цели бытия, полагал он. Собственно, с это
го и Ницше начинал критику нигилизма, причиной рас
пространения которого является смерть Бога. Ницше не
относился к «сердитым молодым людям», которые смысл
жизни видели в том, что надо дело делать, а не философст
вовать. Осмысление жизни — это важнейший атрибут
мышления, который ни в коем случае не должен быть утра
чен. Сомнительны, и даже опасны, такие институции мыс
ли, как метафизика и религия. Ницше отрицал их, хотя и
жил на профессорскую пенсию. В этом и состояло «нару
шение приличий». Нормальный человек не станет рубить
сук, на котором сидит. А Ницше занимался именно этим.
На его месте любой здоровый человек сошел бы с ума. Ло
гика подсказывает, что радикальный нигилист сам исклю
чает себя из человеческого сообщества. Ницше был в своих
сочинениях гораздо радикальнее «практикующих нигили
стов». Более того, испытывая настоящий ужас перед ниги
лизмом, он считал, что следует понять и принять этого «не
званого гостя».
Трубецкой подробно проанализировал аргументы Ниц
ше против рациональности и морали. В критике разума он
усмотрел противоречие: согласно Ницше, с одной сторо
ны, разум способствовал смерти Бога, с другой стороны,
опираясь на старую веру в абсолютные истины, разум при
писывал природе сущности, субстанции, законы, причи
ны. Трубецкой выдвинул против скептицизма известное
возражение: разум не подлежит сомнению и отрицанию,
ибо даже самокритика есть не что иное, как утверждение
универсальности разума. Этот же аргумент Трубецкой по
487
вторил для опровержения морального скептицизма: отри
цание морали невозможно по той причине, что оно само
является моральным суждением, т. е. отрицанием одной
морали с точки зрения другой. Таким образом, оба возра
жения покоятся на тезисе о том, что безусловное не может
быть отброшено, а перспективизм не исключает метафизи
ки; отрицание «сущностей» делает невозможным утверж
дение о существовании явлений.
Насколько «убийственными» по отношению к филосо
фии Ницше являются подобные возражения? Перспекти
визм предполагает абсолютное двояким образом. Вопер
вых, как предмет критики и преодоления: метафизика яв
ляется генеалогической предпосылкой, т. е. истоком, пер
спективизма. Вовторых, она является его логической
предпосылкой, т. е. необходимой для утверждения иммо
рализма доктриной. Не является ли такого рода аргумента
ция старым схоластическим приемом, позволяющим легко
отделаться от противника? Ницше не мог не понимать, на
сколько тесно связаны противоположности. Отрицание
допущения о сущностях и идеях с позиций фактов и явле
ний есть не что иное, как утверждение относительного в
качестве безусловного. Эмпиризм — это всего лишь форма
метафизики, а не ее отрицание. Ницше же развивал новую
форму философствования — учение о вечном становле
нии, в основе которого лежит воля к власти, определяю
щая энергию самоутверждения.
Указывать на самопротиворечивость философии Ниц
ше или объявлять ее формой эпатажа — значит не замечать
оригинальности, упускать эвристические возможности его
проекта. Ницше утверждал, что внешняя природа не под
чиняется понятиям добра и зла и индифферентна по отно
шению к морали. Он отрицал альтруистическую мораль и
утверждал мораль аристократическую, основанную на
чувстве гордости, дистанции и иерархии. В этом Трубец
кой видел непоследовательность Ницше. Между тем им
морализм Ницше — это такая позиция, которая предлагает
мыслить поверх господствующей морали. Человек оцени
вает мир с собственной точки зрения. Тот, кто выдает свою
мораль за абсолютную, навязывает ее остальным, которые
488
рискуют потерять себя в случае ее признания. Хотя люди
не верят во всемогущее существо, в абсолютного защитни
ка, тем не менее они сохраняют веру в безусловность и об
щеобязательность христианской морали. Ницше не про
сто предлагал иерархическую мораль взамен христианской
морали, настаивающей на равенстве людей перед Богом и
его нравственным законом. Суть возражения Ницше со
стоит в том, что такая мораль все равно не выполняется в
качестве практической этики. Те, кто настаивают на безус
ловности смирения, используют мораль как форму власти,
а те, кто стараются следовать ей, оказываются «униженны
ми» и «оскорбленными». Они прозябают и деградируют
здесь, на Земле в надежде на спасение, т. е. на возможность
потешить души будущими страданиями своих мучителей.
Вместо радикальной борьбы со злом, точнее, злодеями
они отдаются отвратительному чувству ресентимента.
Именно как антипод такой морали, которая в умах пре
краснодушных людей продумывалась и оттачивалась века
ми, Ницше противопоставил старую отвергнутую мораль,
которая, является не индивидуалистической и не аристо
кратической, а родовой, или, говоря порусски, общин
ной.
Ницше вовсе не делал того, в чем упрекал его Трубецкой,
да и другие критики, даже такие как К. Ясперс или М. Хай
деггер. В сущности, аргументация последнего мало чем от
личается от возражений Трубецкого. Только его возраже
ния направлены не против ницшеанской критики христи
анской морали и гуманизма (кажется, Хайдеггер соглашал
ся с нею), а против понимания философии как учения о
воле к власти. Хайдеггер объявил Ницше последним мета
физиком, разоблачившим ее суть в форме учения о воле к
власти. Трубецкой, по крайней мере, не объявляет Ницше
последним моралистом, а признает, что перспективизм ис
ходит из признания множества моралей. Он отмечает:
«Бесконечному разнообразию человеческих характеров и
дарований должно соответствовать разнообразие предпи
саний, множественность моралей»
179
. Трубецкой считает,
что всегда должна существовать возможность критической
дискуссии в сфере морали.
489
Любая книга о Ницше читается с интересом и не только
комментаторами, развивающими оригинальную точку зре
ния. Писатель любого ранга вместе с Ницше волейневолей
выходит на вечные темы философии человека. В этом
смысле книга Трубецкого особенно интересна тем, что ут
верждения Ницше обсуждаются в ней в контексте духовно
го климата начала ХХ в. При этом ответственность за про
тиворечия Трубецкой возлагает на Ницше, тогда как по
следний всего лишь вывел в свет все «неувязки» дискурсов о
человеке. Ницше показал, что непонятно и противоречиво
само существование человека, а не только его понимание.
Взять хотя бы «возвращение к природе». Это не просто лег
ко опровергаемая указанием на внутреннюю противоречи
вость фикция. Мы все живем с этим фантазмом. Мы дети
природы и наполовину (хотя как это измерить?) природные
существа. Но с точки зрения того, что известно о жизни, мы
являемся незавершенными организмами. Мы не имеем
того, что имеют животные, и наделены тем, что противоре
чит чисто животной адаптации к окружающей среде. По
этому Ницше прав, называя людей «больными» животны
ми. Если оценивать человека по самым высшим требовани
ям, то можно считать его «обезьяной Бога», карикатурой на
него. Идеалы, цивилизация и культура, с одной стороны,
помогают человеку выживать, а с другой стороны, являют
ся для него искусственной средой обитания, далекой от
природы. Человек болеет и деградирует как организм, но ни
за что не согласится лишиться разума и перейти в чисто жи
вотное состояние. Вопрос в том, возможна ли вообще гар
мония между природным и культурным, естественным и
искусственным в человеке.
Де Роберти. Возражая против оценки Ницше как ирра
ционалиста, Е. В. де Роберти писал: «Многие вполне ис
кренне пришли к выводу, что философия Ницше является
чемто вроде сплошного междометия, глухого стона боли,
затаенной жалобы нежной благородной натуры, которую
коробит от прикосновения с грубой действительностью»
180
.
Между тем, утверждал де Роберти, Ницше — острый поле
мист и последовательный логик. Он ставит самые трудные
490
проблемы, а в качестве объекта критики выбирает кажу
щиеся наиболее убедительными утверждения крупных
мыслителей. Де Роберти протестовал против трактовки
Ницше как идеолога новой германской империи, так как
полагал, что Ницше беспокоила судьба всей Европы. Ее
главными недугами де Роберти считал ослабление индиви
дуальности, развитие стадного, точнее казарменного, духа,
а также вялость, безволие и трусость. Люди, существующие
в условиях комфорта и безопасности, начинают чрезмерно
бояться опасностей, они перестают рисковать и напрягать
свои силы для достижения великих целей. Де Роберти при
знает Ницше оригинальным социологом и обращает вни
мание коллег на эффективность его проекта. Антиномию,
над решением которой бился Ницше,— столкновение аб
солютной свободы и относительного знания,— де Роберти,
в отличие от Шестова, решает в духе детерминизма; при
чем следует признать, что его решение выглядит убеди
тельно: знание является формой власти, но оно же обеспе
чивает свободу человека.
Вызывает уважение позитивная оценка де Роберти сочи
нений Ницше. Де Роберти проницательно отметил, что
именно в критике христианской морали и научного разума
Ницше выступает как чистый альтруист и честный ученый.
«Если приглядеться к нему внимательно, если вникнуть в
его скрытые побуждения,— писал де Роберти,— он ока
жется, пожалуй, на поверку наиболее искренним и твер
дым человеколюбием всей нашей эпохи»
181
. Ницше считал
демократию тупиковой по той причине, что она нейтрали
зовала власть сильных и устанавливала власть «средних».
Однако аристократический идеал Ницше де Роберти трак
тует как проект «аристократизации толпы», т. е. воспита
ния сильных, свободных и независимых личностей, возве
личивания всех и каждого. Ницше, писал де Роберти, «ока
жется также, пожалуй, на поверку, революционером
чистейшей крови, настоящим демократом, освободителем
несчастных, обезличенных и обездоленных, забитых на
родных масс»
182
.
Почему мы не принимаем и осуждаем философию
Ницше? Нам кажется, что она может внушить молодежи
491
нигилизм. А молодежь должна верить в смысл и цель жиз
ни, иначе она перестанет учиться и работать, и станет, на
пример, употреблять наркотики. Между тем на это можно
посмотреть и подругому: не потому ли молодежь прибе
гает к наркотикам, чтобы жить? Их жизнь устроена столь
безобразно, что без наркотиков никак нельзя. Но, если
серьезно, привычка к наркотикам создается до и помимо
интеллектуальных практик. Интеллектуал может поста
вить проблему, но разрешить ее мыслью он не в силах.
Для этого нужны дисциплинарные меры. То, чем пугают
критики Ницше, не является следствием его философии.
Нигилизм — это следствие половинчатой политики, когда
все знают, что нет ни Бога, ни смысла, но боятся, что без
веры жизнь станет еще хуже. А она уж и без того хуже не
куда. Поскольку в бытии нет ни истины, ни смысла, то
каждый сам должен их устанавливать, в зависимости от
своего места в жизни. Ницше вовсе не отвергал ни истину,
ни добро, ни красоту (без них человек остался бы живот
ным), он отвергал абсолюты, считая их допущение пара
личом воли.
Ницше писал о том, что каждый из нас чувствует, но не
решается говорить. Де Роберти поднимает вопрос, от чьего
имени говорит Ницше. От имени зла, которое присуще че
ловеческой природе; зла, с которым ведет борьбу цивили
зация и нравственность путем воспитания и повышения
уровня комфорта? Или языком Ницше говорит наша душа,
забитая повседневными заботами выживания, а может
быть, наше тело, наша родовая сущность, искаженная ци
вилизацией? По мнению де Роберти, кроме недозволен
ных и осуждаемых моралью переживаний и поступков
Ницше дал голос страхам, которые испытывает каждый
образованный и обеспеченный человек, заботящийся о бу
дущем. Это не только леденящий душу ужас личной смер
ти. Мы както смиряемся с ее неизбежностью. Но мы бо
имся за будущее своих детей, родины, цивилизации. Наша
«большая политика» както недальновидна и ориентирова
на на сиюминутную выгоду, более того она зависит уже не
от человеческих, а, скорее, от технологических предпосы
лок и факторов. И эти страхи, запущенные как ни странно
492
самим прогрессом, не только не утихают, но становятся все
сильнее.
Катастрофизм, ощущение кризиса Европы стали после
Ницше темами академической философии. Наоборот, де
Роберти указывал, что мы боимся в Ницше не того, чего
надо бояться. Ощущение близкой катастрофы есть не что
иное, как порождение ускоренного развития технической
цивилизации. По мнению де Роберти Ницше — этот «фи
лософ подозрения» — оказался доверчив к страхам (он
принимал их за тайные предчувствия души!), которые
были искусственными, хотя быть может и побочными,
продуктами цивилизационного процесса.
Михайловский. Имморализм Ницше Н. К. Михайлов
ский связывает с реакцией на определение человека как
орудия общества. Мораль — это форма подавления инди
видуальности, требующая самопожертвования, отказа от
себя в пользу общества, которое превращается в стадо.
Нравственность есть не что иное, как форма стадного ин
стинкта. В имморализме Ницше Михайловский увидел
«протест личности против условий, нарушающих ее досто
инство и интересы, полноту и, так сказать, многогранность
ее жизни»
183
. Михайловский указал на своеобразие Ниц
шева «индивидуализма», оторвав его от либеральных или
анархических интерпретаций. Ницше протестовал против
сведения человека к общественному орудию. «Индивидуа
лизм», по мнению Михайловского, не ограничивается со
ответствующей идеологией. Быть человеком — значит об
ладать не только «духом», но и телом.
Современное образование сделало разум средством под
чинения человека обществу. Михайловскому понравилась
мысль Ницше о том, что наука является формой власти и
может использоваться как средство угнетения. В противо
положность просветительскому пониманию знания, он
осознал, что «факты» и «законы» могут использоваться для
управления и манипуляции людьми. Этим вызвано его ам
бивалентное отношение к науке. Наука, с одной стороны,
открывает новые возможности существования, а с другой
стороны, опирается на инстинкт приспособления к окру
493