Львова Э.С. История Африки в лицах. Биографические очерки. Выпуск 1: Африка в доколониальную эпоху

Подождите немного. Документ загружается.

Невольники же сохраняли свое неравноправное положение лишь одно-два поколения.

Уже дети невольников получали земли в наследственное владение и не могли быть с них

согнаны и проданы. Верхушка же общества накапливала немалые богатства, правители

жили в разукрашенных дворцах, содержали многочисленные гаремы. Население города,

по-видимому, насчитывало не менее 60 000 человек.

К этому правителю можно было бы отнести характеристику, которую «Хроника

Кано» позднее дала одному из его преемников: «Придворные любили его, но простой

народ его ненавидел». Однако с недовольством народа Румфа и его соседи справлялись, и

только на рубеже XVIII—XIX столетни оно выплеснулось в мощное восстание,

охватившее громадные территории Западной Африки.

«Кано — это большая провинция, удаленная примерно на 500 миль к востоку от

Нигера. Эту провинцию населяют многие народы, которые живут в деревнях и

занимаются разведением баранов и коров, а другие обрабатывают землю. В этой

провинции родится много зерна и риса, а также хлопка. В ней есть много необитаемых

гор, покрытых лесом и имеющих источники. В этих лесах много диких апельсиновых и

лимонных деревьев, плоды которых тем не менее по вкусу мало отличаются от

культурных апельсинов и лимонов. Посреди этой провинции находится город, откуда она

получила свое название. Он окружен стеной, построенной из столбов и глины. Жители

города цивилизованны. Это ремесленники и богатые купцы».

Еще один важный хозяйственный культурный центр хауса и соперник Кано —

Кацина, крупный торговый город, где находились отдельные кварталы ремесленников и

торговцев из разных стран. Особенно славились кожевники, искусно выделывавшие

тончайшую кожу и изделия из нее, пользовавшиеся большим спросом по всей Западной и

Северной Африке. Роль города в караванной торговле и его богатство еще больше вырос-

ли после падения Сонгаи, до того монополизировавшего торговые связи региона с

внешним миром. По некоторым оценкам, численность его населения приближалась к 100

000 человек. Один из путешественников, Г. Барт, писал: «Здесь достигла своей вершины

та ступень цивилизации, которая определялась торговлей с арабами. Здесь развился и

достиг необычайного богатства форм и утонченности произношения язык хауса». Помимо

видных ученых и богословов из Египта и Ливии здесь работали и местные уроженцы,

выразители самобытной хаусанской культуры, такие, как дан Марина и дан Масани.

Полагают, что эти годы стали временем отхода от ученичества и создания собственных

научных школ.

В середине XVI в. поднимается еще один город хауса — Заззау (Зария). Его подъем

связан с именем правительницы Амины, которая «покорила их (города хауса. — Э. Л.)

своим мечом и сделала их... своими данниками». Как видим, даже при господстве ислама

в Африке возможно правление женщины. Это не случайно — институт соправителышц,

носивших титул «мать» или «жена» царя, известен с глубокой древности. Еще римляне

столкнулись с такой женщиной при походе на Мероэ (в современной Республике Судан),

в средневековье следы этого установления встречались во многих государственных обра-

зованиях Африки южнее Сахары. Но лишь у немногих пародов оно сохранилось надолго.

Так, в Центральной Африке такие женщины — «лукокеша» у лунда, «мапа-ньими» у куба

— правили еще в конце XIX в., три великих женских правления были на Мадагаскаре, а у

ганда в Межозерье «намасоле» и «лубуга» сохраняли свои титулы и власть до 60-х годов

XX столетия. Нередко женщины возглавляли восстания и войны, как Анна Нзинга (см.) и

ее сестры или Беатриче (см.).

ОСЕЙ ТУТУ

Предки ашанти и других народов языковой группы акан появились в лесной зоне и

на побережье Гвинейского залива (на территории современной Республики Гана) около

1200 г. Древнейшим центром был город Боно-Мансу. Он возник в XV в. как очаг торговли

золотом — недаром эта страна в бытность английской колонией (до 1956 г.) именовалась

Золотой Берег. Еще и сейчас можно увидеть руины этого города в 180 км к северу от

Кумаси, главного города ашанти.

В этой зоне на протяжении XVI—XVII вв. возник целый ряд небольших

политических объединений (вождеств), связанных как мирными торговыми, так и

военными, соперничающими отношениями. Ашанти, как и соседние народы, не имели

собственной письменности, и их история до XVII в. сохранилась лишь в устной традиции

— исторических преданиях, передаваемых от поколения к поколению. Согласно им

прародительницей народа была Ауру Поку, приведшая народ в места его нынешнего

обитания. Первым легендарным правителем Кумаси был Кебиа Аманди в начале XVII в., а

правителем конфедерации — Осей Туту, почитаемый и ныне. Именно с его именем

связывают в конце XVII — начале XVIII в. создание единого политического союза,

объединившего дотоле разрозненные и изолированные этнополитические организмы. В

течение века ашанти боролись за укрепление центральной власти, постепенно захватывая

земли соседей и увеличивая свою территорию. Главной целью этой политики было

установление контроля над торговыми путями, соединявшими юг, побережье Гвинейского

залива (а здесь уже появились европейцы — сначала португальцы, которых сменили

голландцы, а затем англичане) и север — сахельскую зону Западной Африки. К концу

ХVIII в. под прямой властью либо под контролем конфедерации были объединены земли

от нынешней Либерии до Республики Бенин, где в то время сильнейшим «государством»

была Дагомея. Подъему значения Ашанти способствовало падение Сонгаи (см. статью

«Мухамед Туре») под ударами марроканцев в конце XVII в. Окончательное оформление

конфедерации произошло в правление Опоку Варе (прибл. 1720—1750). В границах,

сложившихся к этому времени, конфедерация Ашанти просуществовала до 1820-х годов.

Наиболее знаменитый правитель этого союза — Осей Коджо (прибл. 1764—1777).

Он был незаурядной личностью, выдающимся политическим деятелем, проводившим

важные реформы. Главной задачей он считал усиление центральной власти и создание

единой военной структуры. Во вновь подчиненные области он посылал своих эмиссаров

из числа знати Кумаси — ядра конфедерации, которым вменялись в обязанность контроль

над местными правителями, сбор дани и организация войска. Очень важным

нововведением была его ставка на создание новой, служилой знати в противовес родовой.

На административные посты (а было создано 146 новых) назначались в зависимости от

компетентности и личных связей, а не от родовитости.

Его преемники продолжали его политику и внутри страны, и вне ее. Основной

задачей внешней политики была борьба за выход к морю и установление прямых

торговых контактов с европейцами, которые в обмен на золото и невольников снабжали

своих партнеров-африканцев огнссгрелхным оружием, порохом и военным снаряжением.

Ашанги вышли к побережью Гвинейского залива, обложили данью фанта, за что Осей

Туту Кваме (1800—1823) получил прозвище Бонсу (Кит). Под властью Кумаси в это

время было окопо 3 млн. человек. Внутренняя политика его была направлена на усиление

личной власти и укрепление позиций новой знати, представители которой постепенно

вытесняли с основных постов родовую знать.

Со времени Осея Туту и его преемников до самого последнего времени

сохранялась административная структура конфедерации. Власть главы конфедерации

асангедене не была единоличной. Все решения принимались после тщательного

обсуждения Советом старейшин, в который входила и соправительница — асантехема.

Возникнув сначала как чисто военный совет, он позднее стал решать и судебные дела, и

вопросы, связанные с наследованием власти. Еще один совет, «Котоко» (дикообраз), с

включением более мелких носителей титулов, выполнял административные функции.

Помимо традиционного Совета Старейшин он создал абан — своеобразное

правительство из трех ведомств — хозяйственного (с подразделением на финансовое и

управлявшее ремесленниками), политического и административного, занимавшегося

внутренним управлением страны. Появилась и своеобразная ассамблея, объединявшая

правителей областей. Она созывалась нерегулярно. Но обсуждались и решались на ней

такие важные вопросы, как, например, изменение характера дани. Дело в том, что в ряде

европейских держав уже в начале XIX в. официально была запрещена работорговля, и

такого количества невольников (а они составляли значительную часть дани местных

областей центральной власти) уже не требовалось. Решено было увеличить долю золота.

Появился и новый социальный слой — адамфо (букв. — «друг») — специальных лиц-

посредников из старейшин Кумаси, которые связывали местных правителей со столичным

двором. Они помимо постоянного информирования о положении на местах отвечали за

сбор дани, представляли асантехене на различных ритуалах (например, похоронах глав

областей — сшанов), выполняли они и функции судьи, улаживая спорные вопросы

наследования, и т. п.

Помимо дани с покоренных областей и «налогов» в натуральной форме с

общинников залогом благосостояния и могущества верхушки общества был монопольный

контроль над торговой деятельностью. Ашанти отправляли на север орехи кола, игравшие

большую роль в жизни (они обладают тонизирующими свойствами) и ритуалах народов

Западной Африки. Торговали они и слоновой костью, и сушеной рыбой, и невольниками,

а главное — золотом. Золотой песок стал и основной мерой стоимости. Для взвешивания

его использовались гирьки, бывшие настоящими произведениями литейного искусства.

Они изображали птиц, зверей, сюжетные сценки, одновременно служившие

иллюстрациями народной мудрости — пословиц, сказок, притч. Так, изображение

четырех туканов, пьющих из одного источника, напоминало о необходимости мирной

жизни с соседями. Две головы крокодила, выраставшие из одного материнского тела,

утверждали право на самостоятельность и индивидуальность. Другой тип гирек представ-

лял собой плоские куски металла, украшенные выступами, спиралями, завитками. На

первый взгляд — это орнаментика, на деле же — оригинальная система записи цифр,

разработанная ашанти.

Общество делилось на три главные устойчивые социальные группы — знать,

свободные общинники и зависимые слои. В соответствии с этим регламентировалась вся

жизнь человека. Принадлежностью к той или иной группе определялась одежда и

украшения. Мужская верхняя несшитая одежда кенте — широкое полотнище ткани,

закинутое через левое плечо, — шилась из ткани определенных цветов и со строго рег-

ламентированным рисунком. От положения в обществе зависели и размер жилища, и

количество жен (здесь господствовала полигамия). Старая родо-племенная знать,

связанная узами матрилинейной родовой иерархии, стала постепенно оттесняться новой,

служилой асомфо, выдвинувшейся благодаря личным заслугам. Так, известно, что некий

Аджей, один из богатейших и влиятельнейших асомфо в начале XIX в., в молодости был

носильщиком в торговых караванах, а во второй половине этого же века это звание

давалось даже европейцам. С вовлечением ашанти в активную торговлю с европейцами

появилась еще одна новая категория знати — сикафо (богатые торговцы).

И в период создания конфедерации, и на всем протяжении ее существования (да и в

наши дни) немалую роль играла, государственная идеология, базирующаяся на культе

предков правителя и сакрализации его власти, символами которых были «королевские»

регалии — «стул», хвост слона, меч. В зависимости от ранга они были простыми или

серебряными (у заместителей асантехене). Атрибуты и символы верховной власти —

золотой хвост слона «Сикамена», меч Босоммуру или Асанте Афсна, главная же регалия

— золотой трон «Сикаджуа» в виде деревянной скамеечки, украшенной золотом, цепями

и изображениями голов поверженных врагов. Одаривание «Сикаменой» означало

признание равенства дарителя и того, кому дар предназначался. Показательно и

символично, что в 1820 г. Осей Бонсу передал в дар английскому королю Георгу III хвост

слона, сделанный из тонких золотых проволочек. Джуа — скамеечки-символы власти

вождей разных рангов, в которых, по представлениям ашанти, после смерти владельца

жила его душа, отличались от аконнуа простых ашанти богатством отделки, резьбы и

аппликаций. Держали их всегда опрокинутыми, чтобы злые духи не могли на них сесть и

завладеть душой человека, после смерти владельца их чернили сажей с яичным порошком

и помещали в особый «нконнуа фиесо» («дом скамеечек»). Лишь во время праздников их

вынимали, совершали жертвоприношения и обряды очищения. Золотой трон верховного

правителя олицетворял собой благосостояние всего народа. Поэтому во время очередной

войны с англичанами в 1896 г. его спрятали, зарыв в землю. Когда же английский

наместник Ходжсон в 1900 г. потребовал выдать ему золотой трон, это вызвало восстание.

С начала XIX в. активизировалась деятельность англичан, которые поддерживали

противников асантехене и сепаратистов в Ашанти, заключая с ними отдельные договоры

и ослабляя таким образом центральную власть. Весь XIX век прошел в борьбе с когда-то

главным торговым партнером, а теперь основным противником — Великобританией. В

результате нескольких англо-ашантийских войн, хотя и давших таких героев

сопротивления, как Премпе I (1885—1895), но закончившихся поражением ашантийцев,

конфедерация Ашанти потеряла независимость. Формально она была воссоздана в 1935 г.

Династическая линия продолжается и поныне. Система вождей и традиционных

правителей еще сохраняет некоторое значение в современной Гане.

ОСМАН ДАН ФОДИО

С именем этого человека связано крупнейшее социальное движение начала XIX в.

в Западной Африке, часто называемое «джихадом» фульбе. На территории современной

северной Нигерии, на землях хауса, сложилась непростая обстановка. Уже в XVI в. здесь

обосновались многочисленные скотоводы-фульбе. Это кочевой народ, происхождение

которого до сих пор вызывает споры исследователей. Его связывают с древним населе-

нием и Сахары, и Северо-Восточной Африки, и даже Ближнего Востока. Остановившись

сначала на самом западе континента, они постепенно, начиная с рубежа XVI—XVII вв.,

расселились по всей Западной Африке вплоть до северного Камеруна. Они приняли ислам

и долгое время считались самыми право верными мусульманами Западной Африки.

Отдельные представители знати фульбе, ученые «маламы» служили при дворах крупных

государств — Мали и Сонгаи. В процессе массового расселения фульбе основывали и

свои собственные государства — Фута-Торо и Фута-Джаллон (на территории

современных Сенегала и Гвинеи) и Масину (на землях современного Мали).

Многочисленные кланы фульбе расселились и на землях хауса. Здесь, в городах Капо,

Гобир и других, сложнлма. сложное дифференцированное общество. Имущественное и

социальное неравенство дополнялось этническими и конфессиональными

противоречиями. Скотоводы-фульбе переходили к оседлости, начинали заниматься

земледелием, занимали якобы пустующие земли (на деле пустоши входили в

технологический цикл переложного земледелия) и выводили их из сельскохозяйственного

кругооборота, что вело к перенагрузке почвы н снижению плодородия, а следовательно,

урожаев.

Большинство населения области формально исповедовало ислам, но на деле

значительная часть жителей страны продолжала следовать традиционным культам, лишь

слегка прикрытым исламской обрядностью. В среде мусульман также росла напря-

женность. Духовенство и образованные хауса (маламы) мало заботились о благочестивых

деяниях, основное внимание уделяя мирским (главным образом, торговым) заботам.

Маламы из среды фульбе считали себя более благочестивыми, больше связанными с

сельской средой, где жизнь была более сложной, они были ближе к простому люду, его

заботам и чаяниям. Неудивительно, что их призывы к «очищению», возвращению к

истокам ислама, быстро нашли отклик у населения, которое было задавлено непо-

сильными налогами (например, сарки— правитель города Гобир ввел даже налог на

забор). Общее недовольство вылилось в восстание, во главе которого встал Осман дан

Фодио. Внешне религиозное, по сути своей оно было социальным.

Осман дан Фодио родился в 1754 г. в семье коранического учителя и образованной

знатной женщины (что нечасто в исламской среде), это подтверждается и его именем —

«дан Фодио» означает «сын образованного человека». С детства он постигал основы

богословия и арабской культуры, немало странствовал, ища достойных учителей,

совершил хадж, а с 1774— 1775 гг. начал заниматься преподаванием и просветительством.

Он решительно осуждал доисламские обычаи и традиции, создал общину «истинных»

мусульман, к которой присоединилось много недовольных положением в Гобире.

Это вызывало беспокойство правящей верхушки. Находившийся в то время у

власти Бава на рубеже 1788—1789 гг. вызвал его во время важного мусульманского

праздника Ид аль-Кабира, замышляя его убить. Однако Осман прибыл с многочислен-

ными сторонниками (его сопровождало около 1000 человек). Он произвел столь сильное

впечатление своей ученостью, что был задержан местным духовенством и признан

достойным заниматься деятельностью проповедника. Но его интересовали и мирские

заботы. Он добился для своих сторонников отмены налогов, которые посчитал

«незаконными», освобождения всех заключенных. Это была первая, духовная победа

будущего руководителя восстания.

Активная проповедническая деятельность дополнялась научной и литературной.

Среди произведений, им написанных, были и такие, в которых он прямо настаивал на

необходимости выступления правоверных мусульман. В них выдвигались социальные

требования, хотя и прикрытые флером религии. Так, местные правители (а не все жители

страны) обвинялись не только в сохранении языческих обрядов и введении «неша-

риатских» налогов и наказаний, но и во взяточничестве, принудительном наборе в армию,

получении подарков за назначение на должность, коррупции.

Непосредственным толчком к началу движения считаются антиисламские шаги

нового сарки Нафата, который запретил обращать молодежь в ислам, вести

проповедническую деятельность, требовал возвращения новообращенных к «вере отцов».

Началом же считается 21 февраля 1804 г., когда произошло открытое столкновение

Османа дан Фодио, освободившего из-под стражи своих сторонников, и конницы Гобира,

получившей от сарки приказ арестовать его за это. Атаку удалось отбить. К Осману

стекались сторонники — и хауса, и фульбе, недовольные порядками в стране. Его избрали

амир аль-муминны — официальным главой мусульманской общины.

А в июне 1804 г. произошло первое сражение, в котором повстанцы заставили

бежать конницу правившего в то время в Гобире Юнфы. После этого успеха восстание

стало шириться, к нему присоединились многие сельские общины и жители Замфары и

других городов, бывших давними врагами и соперниками Гобира. После нескольких

неудач, к 1805 г. ряды восставших пополнились за счет новых сторонников на западе

владений хауса. Они, захватив Кебби, закрепились в г. Гванду, ставшем их основной

базой. В том же году к восставшим присоединились жители восточных районов.

В местечке Магали на встречу с Османом дан Фодио прибыли религиозные лидеры

из 15 городов, включая крупнейшие из них (Кано и Кацина), как хаусанские, так и за

пределами земель хауса (Борну, Нупе, Илорин). Все они принесли присягу и возглавили

движение в своих городах. Восстание охватило большие территории. Руководящую роль в

них стали играть религиозные лидеры — фульбе. Но массы восставших объединяли не

только фульбе, но и хауса, и представителей других этносов. Хауса, бедняки-горожане

нередко впускали восставших в города, как это было, например, в Кано. Основное острие

«джихада», как его именовали участники движения, было направлено против богатого

купечества и знати. В 1804 г. под натиском восставших пала Зария, в 1805 г. — Кацина, в

1807 г. — Кано. К 1808 г. была захвачена Алькалава (столица Гобира), часть жителей

бежали из города, остальные были обращены в ислам.

На землях, рсказавшихся в руках победителей, сложился единый политический

организм — халифат Сокото. В 1809— 1810 гг. Осман дан Фодио создал новую

административную структуру. Он попытался осуществить программу, которая была им

определена еще в 1806 г. в трактате «Байан вуджуб аль-хиджра ала л ибади». Она

предусматривала принцип сменяемости правителей, их выборность, коллективное

управление. Терпимость, справедливость, милосердие объявлялись основными задачами

власти. И духовная, и политическая власть оставались в руках Османа дан Фодио, но

ненадолго. Вскоре он полностью сосредоточился на религиозных занятиях, а управление

передал своим родственникам. Он вел уединенный образ жизни, занимаясь литературным

трудом, идеологически обосновывая и оправдывая восстание. Еще при жизни, а тем более

после смерти в 1817 г. его почитали как «заступника правоверных», сравнивая его

деятельность с деяниями пророка Мухамеда.

А его владения к 1812 г. были разделены на западную и восточную части, где

воцарились его сын Мухамед Белло и его брат Абдуллах. Хотя могуществу старой

хаусанской знати был положен конец, идеального государства, основанного на равенстве,

не получилось. На смену ей пришла новая группа служилой знати, главным образом

военачальники, назначаемые из Сокото, она не меньше прежней стремилась к власти и

богатству, а отнюдь не к справедливости, провозглашенной когда-то Османом дан Фодио.

Сохранялась прежняя система должностей и земельных пожалований. Была усложнена

налоговая система. Значительно усилилось влияние мусульманских судей, включенных в

верхушечный слой знати. Усиление и власть эмиров. Начала складываться замкнутая

сословно-кастовая система, в которой нефульбское население объявлялось «хабе»

(неверными) и испытывало дополнительный гнет. Строго соблюдалась барщина, началось

закабаление простых общинников. Многие исследователи считают, что в государстве

Сокото стал складываться феодальный строй.

НДЖОЙЯ

Этот последний независимый султан раннегосударственного объединения Бамум в

современном Камеруне был незаурядной личностью. Он был еще мальчиком, когда в 1888

г. умер его отец Нзангу. Первые два года его мать была регентшей, а с 15 лет он начал

править страной самостоятельно. Он получил в наследство страну с древней историей.

Первым ее мфу (верховным правителем) был Нчаре, объединивший в начале XVII в. в

своих руках власть как над всеми группами бамум, переселившихся в это время с севера,

так и местными племенами. Нчаре создал сравнительно прочное объединение

завоеванных территорий. Формирование Бамум завершилось в конце XVIII в. в правление

Мбусомбво. Были заложены основы формирования организационной структуры, начался

раздел земель между главными линьяжами — особенности экономической и

политической жизни бамум сохранились до начала XX в. Тогда же возникла и столица —

Фум-бан. Эта резиденция была типичным «протогородом». Внешне она, как и резиденции

многих других правителей раннегосударственных объединений в Центральной Африке,

мало (разве что размерами) отличалась от других поселений. Однако функционально это

было уже иное образование. Это прежде всего управленческий центр, средоточие власти

— политической, судебной, фискальной. Население столицы составляли обладатели

высших административных должностей, многочисленные придворные, челядь,

ремесленники, обслуживавшие двор, рабская гвардия, несущая охранную службу. Все

жители Фумбана были свободны от налогов. Для обеспечения двора продовольствием

существовали особые «дворцовые» земли. Остальные жители столицы покупали

продукты на рынке. Так административный центр становился и торговым.

Власть мфу носила сакральный характер, что типично для правителей

доколониальной Африки. Считалось, что после смерти его душа воплощается в маски. В

управлении государством принимала участие и мать мфу. Действия же его контролировал

совет знати. В столицу в распоряжение главы государства стекались налоги со всех

земель. В XVIII—XIX вв. (о более ранних периодах истории социальных отношений в

Бамум судить трудно из-за отсутствия достоверных источников) складывались

раннефеодальные отношения, начиналось постепенное закабаление свободных

общинников, выделялась и наследственная аристократия. Рабовладение же существовало

только как уклад.

За XVIII—XIX вв. сложилась целостная экономика, основанная прежде всего на

прямой эксплуатации завоеванных земель, но с добавлением торговых отношений —

процветала торговля солью, жемчугом, медью, хлопком. Наибольшего могущества Бамум

достиг во время правления Мбуамбуа (примерно середина XIX в.). Этот правитель

значительно расширил территорию государства, а завоевание и присоединение новых

земель изменили экономику. Началось накопление богатств в руках суверена, увеличилась

раздача земель, и упрочились позиции знати, появилась возможность организовать

сервильные поселения, где поля возделывали пленники, развивались ремесла, а след-

ственно и торговля. В политическом плане это время характеризовалось конфликтом

родовой знати и «новых людей», который привел к междуусобной борьбе. Лишь

воцарение Нгувуо, одного из высших сановников правителя, принесло успокоение. Лишь

к концу XIX в. была восстановлена старая династия. Правитель, восстановивший ее,

опирался на провинциальную власть и «новую элиту».

Расцвета государство добилось во время правления Нджойя. В это время

значительного развития достигли ремесла, особенно ткачество и обработка металлов.

Нджойя пытался использовать инженерный опыт европейцев — в эти годы уже начались

активные контакты с торговцами и путешественниками. Еще ранее значительная часть

бамум была исламизирована. На рубеже XIX—XX вв. начали работу немецкие

миссионеры. Продолжали развиваться и местные традиционные культы. Нджойя

попытался создать особую религию, заимствующую элементы всех конфессий, однако

успеха эта его инициатива не имела. А в 1896 г. он разработал собственную систему

письменности. Она не была единственной в Африке. У многих народов континента

бытовали различные системы передачи информации — мнемонические средства,

своеобразный «барабанный язык», зарождалось и пиктографическое письмо. После

появления ислама широко применялся арабский алфавит для записей на местных языках

(у хауса, суахили и других народов). Но лишь некоторые создали свои системы

письменности. Среди них только эфиопское письмо дожило до наших дней практически

без изменений. Сложившиеся на западе континента (на территории современных Сьерра-

Леоне и Либерии) слоговые системы народов ваи и менде были широко распространены в

обществах — им учили детишек, на нем вели и переписку, использовали в деловых

отношениях. Эта письменность исчезла уже к середине XIX в. Письмо, разработанное

Нджойей, неоднократно перерабатывалось, упрощалось, сокращалось число знаков. Сна-

чала это был набор 510 символико-пиктографических знаков, затем он сократился до 83

слогов и 10 цифр. Появились даже фонетические знаки. Были созданы школы по

обучению этому письму. Записывались «История обычаев и законов Бамум», легенды,

указы, «Королевский этикет», книга фармакологических наставлений, переводы

фрагментов Библии и т. д.

В 1902 г. Бамум вошел в германские владения, государство утратило

самостоятельность, не получила дальнейшего развития и письменность бамум. Нджойя

стал, как и многие другие традиционные правители Африки южнее Сахары, чиновником

колониального аппарата. После поражения Германии в Первой мировой часть Камеруна

отошла Франции. В 1923 г. Нджойя был низложен, в 1931 г. изгнан в Яунде, где и умер в

1933 г. Память о нем жива до сей поры, и помнят его скорее как незаурядную личность,

интеллектуала, создателя оригинальной письменности. В современном Камеруне, в его

дворце в Фумбане создан музей, тщательно собирающий и памятники этой письменности.

Существует даже идея возродить ее, создать печатный станок и маленькую типографию,

печатающую фольклорные тексты.

НЗИНГА А НКУВУ

Этот мани-конго (верховный правитель) средневекового государства Конго был

первым, принявшим христианство и заложившим основы долголетних связей своего

государства и Португалии. Хронист Лука Ваддинг писал о плавании Диогу Кана в 1482 г.:

«Кан достиг огромной реки Саирис (название Конго она получила по имени народа

баконго, создавшего свое государство. — Э. Л.) и поднимался по реке против течения и

видел чернокожих язычников-эфиопов добродушного нрава и поведения, которых он,

одарив безделушками, заманил на свой корабль, куда они пришли в самом веселом

настроении. Они держались уверенно и без страха, Кан обращался с ними хорошо и,

изъясняясь с ними жестами, сумел узнать, что ими правит очень могущественный царь,

столица которого расположена выше по реке, в глубине страны. Кан отправил к царю

несколько португальцсв с подарками, наказав им собрать сведения о стране и людях, и

привез с собой в Португалию четырех эфиопов, которых он задержал с их согласия,

причем свято обещал им, что они возвратятся домой целыми и невредимыми».

Не случайно встреченные ими местные жители «держались уверенно и без страха»

— они были из государства, существовавшего уже не одно десятилетие. Страна

переживала в это время период мира и покоя. Процветали ремесла — кузнечное дело,

ткачество (заезжие европейцы сравнивали местные ткани с дамаском, бархатом, парчой),

гончарное дело, плетение, добыча и обработка металлов и т. п. Урожаи обеспечивали

запасы на несколько лет, процветала торговля, возникла и единая меновая стоимость —

раковины «нзимбу», на сбор которых существовала государственная монополия.

Новых пришельцев конголезцы встретили как равных и как возможных торговых

партнеров и союзников. В 1485 г. вторая экспедиция Диогу Кана отправила к правящему

тогда Нзинга а Нкуву послов, а потом, в 1487—1488 гг., прибыло и второе посольство

(первых послов мани-конго, обласкав, оставил при дворе). Мани-конго с интересом

выслушал рассказы о далекой стране и се могущественном небесном покровителе и рассу-

дил, что союз с ней был бы весьма выгоден. Хронист рассказывает: «...под незримым

влиянием небесного озарения он открыл наконец Кану, когда тот собирался в отъезд, свое

желание воспринять святохристианское учение и распространять его среди своего народа.

Кроме того, португальскому государю были посланы ответные подарки, а также

благородные отроки, вверенные попечению Закуты (Касуты), одного из тех людей, кото-

рые уже побывали в Португалии, с просьбой наставить их в истинной вере и как можно

скорее прислать обратно с несколькими священниками, кои должны были обратить в

христианство весь народ». Просили также прислать мастеров — каменщиков и плотников.

Послы из далекой африканской страны, по слухам очень богатой серебром, были

обласканы при дворе, крещены, причем крестными отцом и матерью Касуты были сам

король Жуан II и королева.

Просьба мани-конго была уважена, и в составе третьей экспедиции Диогу Кана

приехали и ремесленники, и миссионеры с церковной утварью. В марте 1491 г. она

прибыла в порт Мпин-до провинции Сойо. Здесь была построена первая церковь и кре-

щены мани-сойо (правитель провинции) и его сын. «И чтобы увековечить этот день, —

писал Руй ди Пина, современник событий, — в память первой мессы... король приказал

отныне и впредь под угрозой смертной казни отмечать этот день как большой праздник».

Отсюда миссионеры отправились в столицу страны, где их торжественно

встретили. Мастера-португальцы заложили храм во имя святого Сальвадора. По этому

храму столица и получила свое название — город Сан-Сальвадор. В день торжественной

закладки был крещен мани-конго Нзинга а Нкуву, получивший имя в честь короля

Португалии Жоау, затем группа знати, первая жена верховного правителя и Мвемба

Нзинга, наследник, будущий мани-конго Аффонсу I.

Христианство далеко не сразу укрепилось в стране. Нередки были выступления

против новой религии, а Жоау I даже отрекся от нее и вернулся к традиционным

верованиям. Противники были и среди простого народа, и среди большой группы знати,

которую возглавил один из сыновей правителя, Мпанзу а Нзима ма Китима.

Противостояние вылилось в настоящую войну между традиционалистами и новыми

христианами, поддерживающими наследника. Оно закончилось победой последнего. В

Конго христианство стало надолго, до конца существования государства, господствующей

религией.

Сын Аффонсу I, крещенный Энрике, был включен в группу молодых людей,

которые были посланы на обучение в Португалию. Рассказывают, что большинство с

трудом привыкало к новому окружению, непривычному климату, незнакомой стране и

быту. Энрике, напротив, ревностно занимался изучением латыни и теологии в монастыре

святого Иоанна Крестителя.

По совету тогдашнего короля Португалии Мануэля I (1495— 1521) христианский

правитель Конго направил посольство к римскому папе Юлию II. Юного Энрике,

которому было тогда 19 лет, включили в состав посольства, которое отправилось в Рим

вместе с португальским посольством из Лиссабона. Однако, когда они прибыли 12 марта

1514 г. в Рим, стало известно, что Юлий II, которому были адресованы послания, умер не-

сколькими днями раньше. Молодой Энрике был представлен новому папе Льву X как

человек знающий, ревностный христианин, способный занять должность епископа для

работы в Конго. Беседа с претендентом вполне удовлетворила главу церкви, однако

потребовалось время, чтобы тот мог закончить образование в Португалии.

В 1520 г. Энрике был рукоположен в священники и вскоре получил сан епископа,

год спустя он выехал в Конго. Его работа по христианизации помогала мани-конго

укрепить престиж и силу центральной власти. Однако она продолжалась недолго — в

1526 г. молодой епископ умер от неизвестной болезни. Современные историки пишут о

нем с большим уважением и считают, что «его жизнь — свидетельство существования

слоя образованных африканцев, деятельность которых расцвела в золотые годы

государства Конго»...

Однако уже в правление Аффонсу! (1506—1543) стало ясно, что принятие новой

веры и допущение в страну миссионеров, которые становились и советниками правителя,

имеет и оборотную сторону. Торговля превратилась в работорговлю. Вначале сам мани-

конго разрешил заниматься ею, рассчитывая, что при его контроле она даст ему

дополнительный источник обогащения и, главное, возможность получения огне-

стрельного оружия. Однако работорговля развивалась столь бурно, что он оказался не в

состоянии хоть как-то ее контролировать. Страна превратилась в громадный невольничий

рынок, а попытки Аффонсу воздействовать на работорговцев через правительство

Португалии вели лишь к возникновению заговоров против него.

В народе работорговля связывалась с христианством, и поэтому движения против

работорговли и верхушки общества, принимавшей в торговле невольниками активное

участие, проходили под знаменем традиционных верований. Немало таких «мятежных

вассалов» было усмирено воинами мани-конго. Участие португальских миссионеров и

советников короля в работорговле разрасталось, особенно после создания плантационного

хозяйства в Бразилии. Аффонсу пришлось обращаться за помощью к королю Португалии,

сообщая, что «уроженцев страны, сыновей земли, и сыновей нашей знати и вассалов, и

наших родственников уводят как воров и людей с дурной репутацией». Попытки

воздействовать на работорговцев через власти Португалии привели к нескольким

заговорам, во время одного из которых в 1540 г. в мани-конго стреляли, когда он выходил

из храма после службы.

Более успешно боролся с работорговлей его преемник Диогу (1545—1561) — под

давлением народа он выслал из страны всех португальцев. После смерти Диогу им

удалось поставить во главе Конго своего марионетку Аффонсу II и вернуться в страну, но

ненадолго. В правление Бернарду (1561—1567) недовольство португальцами вспыхнуло

снова. Только нашествие воинственных племен жага с востока вынудило правителей об-

ратиться за помощью к королю Португалии и пойти с ним на соглашение.

Страна вышла из войн ослабленной. Алвару I (1568—1587) пытался найти защиту

у папского престола, отправляя в Рим письмо за письмом с просьбой прислать новых

священников вместо запятнавших себя работорговлей, но успеха не добился. Такую же

попытку, и столь же безрезультатно, делает Алвару II (1587—1614). Тем временем

Португалия меняет тактику — отказавшись от прежней политики, заключавшейся в

стремлении руководить действиями правителей Конго через священников и советников,

она переходит к прямому захвату страны. В 1622 г. португальские войска вторглись в

страну, но потерпели поражение от войск мани-конго Педру, поддержанных народным

движением. В поисках союзников против португальцев правители Конго заключили

договор с голландцами, захватившими в то время Луанду, бывшую резиденцией

португальского губернатора Анголы. Война этих союзников с португальцами и вставшим

на их строну правителем области Сойо — Даниала да Силь-ва велась несколько лет и

закончилась поражением. Страна была опустошена и разграблена, усугубил бедствия

налет саранчи. Франческо Романо писал в 1648 г.: «Старцы из этого народа, вспоминая о...

счастливых временах, имеют привычку говорить: "Конго уже больше не Конго"».

Тем временем голландцы были изгнаны из Луанды, позиции португальцев

укрепились, и Гарсиа II, бывший в то время мани-конго, был вынужден установить с ними

более тесные отношения. Было отправлено посольство в Луанду, и после двухлетних

тяжелых переговоров был заключен невыгодный для государства договор. Во-первых,

согласно ему, испанцам, голландцам и подданным королевы Анны Нзинги (см.)

запрещалось находиться на территории Конго. Во-вторых, любые отношения с Римом

можно было вести только через Лиссабон — португальские власти хорошо помнили о

жалобах правителей Конго прямо папе. В-третьих, король Конго и португальские власти в

Анголе должны были оказывать друг другу «взаимную помощь в войне». В-четвертых,

король Конго обязывался послать заложников в Луанду и выплатить большую пеню

рабами (900 человек), слоновой костью и дорогими тканями. А самое главное, земли, где

добывались раковины («монета», которой оплачивались все товары и услуги, в том числе

жалованье португальцам на службе правительства), переходили под власть португальцев,

которые получили также право постоянно держать свой флот в устье Конго.

Центробежные тенденции в политике правителей провинций, которые

использовали народное недовольство мани-конго, пошедшими на союз с португальцами, в

1665 г. вылились в настоящую войну. В нее вмешались португальцы, и в битве при Амбу-

иле 29 октября 1665 г. войска Конго были разбиты. Эти события послужили толчком к

распаду государства.

РУГАНЗУ I

Руганзу I, один из первых достоверных мвами — правителей Руанды (все

упоминающиеся до этого в генеалогических списках— полулегендарные лица) в конце

XV в. Считают, что Руанда, близкое ей Бурунди и более северная Буганда и другие —

наследники древнего раннегосударственного образования Китара, сложившегося в этом

регионе Африки, известном как Межозерье, еще в XIII—XIV вв.

Руанда и Бурунди имеют много общего в своих исторических судьбах. Они в числе

немногих традиционных обществ, сохранявших самостоятельную государственность и

почти не измененные границы практически до наших дней. Им свойственна была очень

редкая социальная структура, включавшая своеобразные, довольно замкнутые