Лебедев М.В, Черняк А.З. Аналитическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

211

— это психическое явление sui generis. Брентано приходит к выводу, что различие,

возникающее между понятиями либо их соединением и суждением является

принципиальным и его никоим образом не удается ни ликвидировать, ни затушевать.

Воображения и понятия с одной, а суждения с другой стороны — это два совершенно

различных типа психических явлений.

Такой взгляд на сущность суждений, с

использованием греческого языка, был назван идиогенической теорией суждений

поскольку именно в суждениях Брентано и его последователи усматривали различный тип

психических явлений.

В каждом суждении Твардовский различает акт, содержание и предмет суждения. Актом

суждения является утверждение или отбрасывание определенного содержания,

содержание суждения есть существование или несуществование чего-либо, а предмет —

это то, существование чего утверждается или отбрасывается. Поскольку беспредметных

представлений не бывает, а эти последние являются необходимым условиям вынесения

суждения, то в центре выносимого суждения в идиогенической теории оказывается

предмет, а точнее вопрос его существования или несуществования. Существование,

будучи процессом, достаточно удобно формулируется в терминах действия, в частности

психического акта, каковым и является суждение. Этот подход к суждению в рамках

идиогенической теории был присущ Твардовскому в его психологическом периоде

творчества. Уточнение этой точки зрения на суждение произошло в связи с уточнением

понятийного аппарата, используемого в анализе природы суждения. А именно,

Твардовский вводит понятия результата и процесса, предлагая двойственную трактовку

суждения как результата, и как процесса. Естественно, суждение как процесс, т.е. как

психический акт он относит к психологии, а как результат — к логике. Различие

процессов и результатов Твардовский делает в одной из своих важнейших работ "О

процессах и результатах. Несколько замечаний о пограничных проблемах психологии,

грамматики и логики"

. Подзаголовок весьма примечателен, поскольку указывает на

отношение психологического аспекта существования предмета суждения к логике

посредством грамматики. Далее это отношение будет раскрыто более подробно, а сейчас

мы остановимся на понятии значения в упомянутой работе, которое также не лишено

налета психологизма.

Различение процессов и результатов Твардовский начинает указанием на то, что

определенные выражения сопряжены в характерные пары., Пара — это, как правило,

глагол-подлежащее; первое выражение такой пары является глаголом, например, петь,

бегать, приказывать, или отглагольное существительное (пение, беганье, приказывание), а

второе — соответствующее существительное, например, песня, бег, приказ. Первое

выражение пары относится к какому-нибудь процессу, а второе — к результату этого

В Новое время предшественниками Брентано были, как известно, Гоббс и Лейбниц.

Воображения и понятия являются необходимым условием суждений на том основании, что

прочие психические явления — суждения, чувства (к этому делению Брентано Твардовский

добавляет волеизлияние) проявляют полярность, а названные выше — нет. Воображения и

понятия, считает Твардовский, поставляют мышлению материал, снабжают его содержанием,

тогда как суждение, чувства и волеизлияния представляют собой различный способ,

каковым

мышление манипулирует этим содержанием, принимая его или отбрасывая.

Twardowski K. O idio- i allogenetycznych teoriach sadu. — PF. — X / 4. Ss.467-468. (Здесь и далее

принятые сокращения в библиографии этой главы: FM = Fundamenta Mathematicae; JSL = "Journal

of Symbolic Logic"; KF = "Kwartalnik Filozoficzny"; Ks. PTF = "Ksiega Pamiatkowa Polskiego

Towarzystwa Filozoficznego we Lwowie; MF = Mysl Filozoficzna; PF = Przeglad Filozoficzny; RF = Ruch

Filozoficzny; SF = "Studia Filozoficzne"; SL = "Studia Logica".)

Twardowski K. O czynnosciach i wytworach. / "Ksiega Pamiatkowa ku uczczeniu 250 rocznicy zalozenia

Uniwersytetu Lwowskiego". — T.II.- Lwów. S.1-33.

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

212

процесса. Результаты могут быть непродолжительными, т.е. оканчивать свое

существование с моментом прекращения процесса, например, бег, а также

продолжительными, т.е. такими, которые завершают свое действие после окончания

соответствующего процесса, например, изваяние. Непродолжительные результаты можно

разделить на физические (например, бег), психические (мысль) и психофизические, т.е.

возникающие вследствие физических процессов, обусловленных процессами

психическими (например, пение). Продолжительные же результаты могут быть как

физическими, так и психофизическими, но психические результаты не могут быть

продолжительными. Особое внимание Твардовский уделяет психофизическим

результатам. Эти результаты определяют выражение психических результатов в том

смысле, что, во-первых, психические результаты совместно с соответствующим

процессом являются частичной причиной возникновения психофизического результата и,

во-вторых, психофизические результаты мысленно наблюдаемы, а психические — нет, и

в-третьих, психофизические результаты сами в свою очередь становятся причиной

возникновения психических результатов, аналогичных результатам психическим, которые

являются частичной причиной данного психофизического результата.

После различения результатов указанных типов Твардовский строит концепцию значения.

Если психофизический результат выражает какой-либо психический результат, то он

становится знаком тех психических результатов, которые выражает, а выражаемые

психические результаты следует считать значениями данных знаков. Очевидно, что

одному знаку может соответствовать много различных значений.

Представленная до настоящего момента формулировка значения знака не выходит за

рамки теории, которую Твардовский сформулировал в своем габилитационном

исследовании, положив значением имени представление, а следовательно —

индивидуальное психическое содержание. В «Процессах и результатах» он идет дальше.

Здесь знак может выражать определенные результаты тогда и только тогда, когда они

сильно не отличаются друг от друга, а следовательно, когда в каждом случае

совокупность характерных черт повторяется. Эта характерная и повторяемая

совокупность черт является содержанием знака и именно таким образом определенное

содержание образует значение знака.

4.1.2 Твардовский об истине

Аксиологический и эпистемологический абсолютизм был одним из тех взглядов, которые

Твардовский унаследовал от Брентано и который оказал влияние на творчество, пожалуй,

всей Львовско-Варшавской школы. Без преувеличения позицию принятия абсолютной

истины можно считать программной для Школы. Ее выражению Твардовский посвятил

исследование о проблеме абсолютизма и релятивизма в теории истины [1900]. Анализ

Твардовский

начинает с терминологических объяснений. Он пишет, что выражение

«истина» означает истинное суждение. Из этого следует, что относительная истина — это

относительно истинное суждение, а абсолютная истина — это безотносительно истинное

суждение. Характеристика относительных и безотносительных истин, следовательно,

В трактовке значения знака как содержания Твардовский приближается к понятию идеального

значения у Гуссерля, который, по свидетельству автора «Процессов и результатов»,

способствовал формированию антипсихологической позиции при написании работы, в частности,

в вопросе о значении знака. В подходе Твардовского к объективации значения отчетливо заметно

также влияние больцановского «суждения-в-себе».

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

213

такова: истинами безотносительными называются такие суждения, которые истинны

безусловно, без каких-либо оговорок, несмотря ни на какие обстоятельства, которые,

следовательно, истинны всегда и везде. Относительными же истинами называются

суждения, которые истинны только при определенных условиях, с определенными

оговорками, благодаря определенным обстоятельствам; следовательно, такие суждения не

являются истинными всегда и везде

Твардовский намеревается показать, что относительные истины, т.е. условно истинные

суждения, не существуют. Аргументация Твардовского заключается в опровержении

примеров, которые приводят релятивисты с тем, чтобы обосновать существование

относительных истин. Такие примеры, считает Твардовский, должны выполнять два

условия:

1) это должны быть суждения, которые в определенных обстоятельствах изменяются

таким образом, что из истинных они становятся ложными, оставаясь во всем прочем

неизменными, а также

2) это должны быть такие суждения, которые в определенных обстоятельствах были

истинными или же стали таковыми, но изменили свою оценку вместе со сменой

обстоятельств.

Ключевым аргументом Твардовского служит указание на различие между суждениями и

высказываниями, которое игнорируют релятивисты. Хотя суждения и высказывания тесно

связаны в том смысле, что вторые являются проявлениями первых, однако это не одно и

то же. В частности, тождество высказываний не гарантирует тождества выраженных в них

суждений. Может случится так, по мнению Твардовского, что одни и те же высказывания

выражают различные суждения. Это происходит потому, что высказывания

формулируются при помощи многозначных и окказиональных выражений. Достаточно

рассмотреть пример: «падает дождь». То, что дождь падает может быть истинно в месте m

и во время t , но может быть ложным в другом месте и в другое время. Если представить

рассматриваемое высказывание в дополненном виде как схему «Падает дождь в месте m и

во время t», то после подстановки соответствующих переменных параметров

высказываемое суждение становится истинным или ложным безотносительно.

Рассматриваемый пример, заключает Твардовский, не выполняет условие 1).

Условие 2) не выполняет другой пример, часто приводимый релятивистами, а именно,

предложения вида «Холодный душ полезен». Это высказывание можно интерпретировать

как обобщающее предложение «Холодный душ всегда полезен», или

частичное —

«Холодный душ иногда полезен». Таким образом оказывается, что обобщающее

предложение выражает безотносительно ложное суждение, а частичное —

безотносительно истинное. Очевидно, что ложное суждение «Холодный душ всегда

полезен» не могло превратиться из истинного суждения в ложное, если никогда оно

истинным не было. Но и частное суждение не изменилось: уж если оно

было истинным, то

таковым и останется. И в этом случае Твардовскому удается показать, что уточнение

высказываний лишает суждения их релятивного характера.

Позицию абсолютизма в теории истинности Твардовский отстаивает также в области

знаний, полученных индуктивным путем. Он рассматривает якобы относительный

характер гипотез и научных теорий, полученных индукцией из опыта. Эти гипотезы,

по

мнению релятивистов, должны быть относительными потому, что они вероятны, а не

достоверны. Твардовский считает, что ошибкой релятивистов является смешение

вероятности и достоверности. Если мы предубеждены в том, что при помощи индукции

можно получить только вероятные суждения, то их нельзя трактовать как достоверные на

том основании, на котором они считаются вероятными. Гипотезы и теории вероятны с

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

214

точки зрения уровня наших знаний, а степень этой вероятности может измениться, тогда

как логическая оценка данного суждения вообще не зависит от наших знаний, при

помощи которых мы обосновываем это суждение.

Полемизировал Твардовский также и с релятивизмом, основанном на субъективизме. Так

релятивисты говорят, что высказывание «Запах этого цветка приятен» выражает

относительную истину, поскольку она соотносится с субъектом, являющимся носителем

данного убеждения. Как и в случае с ранее рассмотренным примером, здесь достаточно

указать конкретную личность с тем, чтобы избавиться от неоднозначности и

ликвидировать окказиональный фактор в высказывании. Однако субъективизм апеллирует

также к общим философским концепциям. Так, его сторонники полагают, что могут

существовать особы, считающие истинными те суждения, которые мы считаем ложными,

и наоборот. Однако это положение не согласуется с принципом противоречия, поскольку

если мы признаем некоторое суждение действительно истинным, то оно не может быть

действительно ложным для другой особы, и наоборот. Релятивисты используют также

положение, что все утверждения о мире выражают всего лишь индивидуальные

переживания, говорящие нам не о том, каков реальный мир, а как он представляется

человеку. Поэтому говоря о зеленых листьях клена, мы говорим о собственных

представлениях, а не о листьях клена. Твардовский указывает, что принятие этой точки

зрения не позволяет ее сторонникам высказываться о суждениях в их предметном

значении, а потому и не может служить основанием для высказывания о их

относительном характере.

Позицию абсолютизма аксиологических оценок Твардовский защищал и в области этики.

Здесь релятивисты указывали на существование исключений из общих правил.

Твардовский не согласен с этим аргументом, ибо считает, что правило с исключением не

является общим правилом и поэтому не может считать такое правило относительным.

Второй аргумент релятивистов основывается на том, что законы, обязывающие где-то или

когда-то, утрачивают силу в другом месте и в другое время. Твардовский отвергал этот

аргумент указывая, что если действительно сказанное имеет место, то тем самым мы

предполагаем, что эти законы считаются обязательными. Остается спросить, являются ли

эти законы правильными (slusznymi), или нет. Если они не правильны (не верны), то они

вообще не содержат истины. Если они справедливо считаются обязывающими в

некотором месте и в некоторое время, то они не обязательны для любых сообществ.

Заканчивая разбор приводимых релятивистами аргументов, Твардовский [1900]

заключает, что различение относительной и безотносительной истинности имеет право

на существование только в области высказываний, свойство истинности которым

присуще единственно в переносном, опосредованном значении; если же речь идет

только о суждениях, то нельзя говорить об относительной и безотносительной

истинности, поскольку каждое суждение или истинно, и тогда оно истинно всегда и

везде, или же оно не истинно, и тогда оно не истинно нигде и никогда.

Ограничиваясь поначалу лишь указанием, что истина — это то же, что истинное

суждение, Твардовский впоследствии приходит к следующему выводу: истинным

является утвердительное суждение, если его предмет существует; отрицательное

В своей аргументации Твардовский указывает только модус времени, но не места, заменяя его,

как кажется, термином сообщество. Ян Воленский (Woleński J. Filozoficzna szkola lwowsko-

warszawska. — Warszawa, 1985) обсуждая работу Твардовского, уточняет условия выполнения

законов, указывая оба модуса, а понятие сообщества использует в заключении вывода,

подтверждающего позицию автора. Эту модификацию мы и заимствуем в настоящем изложении.

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

215

суждение, если его предмет не существует. Ложным является утвердительное суждение,

если его предмет не существует; отрицательное суждение, если его предмет существует.

Твардовский отчетливо различает критерий истинности и понятие истины, его

аргументация носит металогический характер, а подход к языку предполагает его

предметную трактовку. Несмотря на то, что Твардовский не использовал в своей работе

понятие референции, его определение истинности находится в рамках ее классической

теории. Ян Воленский особо отмечает тот факт, что Твардовский связывает абсолютное

трактование истинности и значимость принципа противоречия.

Обсуждение Твардовским проблемы истинности было чрезвычайно важно для

дальнейшего развития Львовско-Варшавской школы и открыло путь к дальнейшим

дискуссиям о понятии истины, завершившихся (в рамках Школы) знаменитой работой

А.Тарского

4.2 Радикальный конвенционализм К.Айдукевича

4.2.1 Метод парафразы

Основной философской дисциплиной Айдукевич считал теорию познания, роль которой

оценивал следующим образом: "Метафизические вопросы являются в значительной мере

следствиями выводов из тех или иных эпистемологических взглядов о том, какова

реальность действительно"

Один из методов описания, берущий начало от Твардовского — метод парафразы,

восходящий к схоластике, представляет собой семантический эксперимент, подобный

тому, в котором в Средневековье использовались суппозиции при проверке значений

слов. В отличие от парафраз Твардовского, в своей модификации метода Айдукевич,

применяющий его регулярно, использует логику, видя в нем прежде всего связь, между

логическим экстенсионализмом и вопросом о идентичности психических и физических

явлений. Одно из решений проблемы "быть психофизическим" состоит в том, что

физические и психические явления идентичны — в том смысле, что каждое психическое

явление сопровождается связанным с ним явлением физическим, и наоборот. Таким

образом, в этом решении не утверждается идентичность рассматриваемых явлений

онтологическом плане. Если же совместное появление обоих типов явлений

Ян Воленский полагает, что почти все представители Львовско-Варшавской школы разделяли

позицию абсолютизма в теории истинности и аргументы Твардовского против релятивизма. По его

мнению, абсолютизм декларировал и Лукасевич, когда вводил третью логическую оценку, а также

фалибилисты из Львовско-Варшавской школы (напр., Лукасевич и Айдукевич в период

радикального конвенционализма). Воленский справедливо

считает, что позиция абсолютизма

оправдывалась принятием относительности в обосновании (в отечественной литературе,

трогательно следующей схоластичекой традиции, используется понятие закона достаточного

основания), а не относительности логических оценок. При этом Воленский тут же замечает. что он

«не рассматривает важного вопроса, находится ли многозначная логика в согласии с

абсолютизмом в философии истинности». К

сказанному можно добавить, что этот важный вопрос

остается открытым, поскольку ни Лукасевич, ни Айдукевич никогда не использовали понятие

метаязыка и не пробовали дать определение истины, а третье истинностное значение, введенное

Лукасевичем и интерпретируемое как возможность, выражает ту же окказиональность о которой

писал выше Твардовский.

Tarski A. Pojecie prawdy w jezykach nauk dedukcyjnych. – Warszawa, 1933.

Ajdukiewicz K. Zagadnienia i kierunki filozofii. Warszawa, 1949. S.106

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

216

свидетельствует о равнообъемности терминов "физическое явление" и "психическое

явление", то, чтобы это показать, можно сослаться на принцип экстенсиональности в

следующей формулировке: если понятия (свойства) V и W равнообъемны, то они

идентичны. Обозначая "физическое" литерой V, а "психическое" — W, можно

конкретизируем принцип экстенсиональности: если понятия "быть физическим" и "быть

психическим" являются равнообъемными, то свойства эти идентичны. Поскольку

предложения <"Быть физическим" и "быть психическим" являются равнообъемными

свойствами> утверждалось прежде, то можно, используя правило отделения, принять

предложение <"свойства "быть физическим" и "быть психическим" идентичны>.

Правомерно задаться вопросом: является ли это рассуждение корректным? Существенным

элементом в нем было использование принципа экстенсиональности, т.е. определенного

логического утверждения. Айдукевич считает использование этого принципа в

вышеприведенной процедуре неправомочным, поскольку из того, что этот принцип

принят и используется в формальной логике вовсе не следует, что он обязателен в "языке

психофизической проблемы". Принятие принципа экстенсиональности в "языке

психофизической проблемы" сомнительно, ибо в этом языке имеются интенсиональные

функторы, например, "говорит" или "думает" и предварительно не была обоснована

материальная адекватность принципа экстенсиональности относительно

интенсионального дискурса. По мнению Айдукевича, использование принципа

экстенсиональности в вопросе о психофизических явлениях не только сомнительно, но и

неверно. Это заключение служит Айдукевичу основанием для постановки вопроса: Каков

смысл утверждения, что парафраза правильна? Согласно Айдукевичу, кажущееся

применение логики в решении философских проблем, сформулированных в естественном

языке, таким образом не в том состоит, что путем допустимых подстановок из логических

утверждений выводятся заключения, способствующие решению этих проблем. Действие,

которое таковым выглядит, основано на том, что в естественном языке конструируются

предложения со структурой, изоморфной структуре предложений логики, а тем самым

конструируются определенные парафразы предложений логики, переменные которых

принимают значения из других областей, нежели соответствующие им логические

переменные. И лишь тогда из них путем подстановок удается получить следствия,

касающиеся философских проблем, сформулированных на основе естественного языка.

Существенная необходимость построения таких предложений несомненно имеется,

поскольку лишь тогда они составляли бы логику естественного языка. Однако эти

предложения, будучи парафразами обобщенных предложений

логики, претендуют на

правомочность, которой в существующей современной логике они не могут найти. Этой

правомочности они могли бы достичь путем анализа значений выражений естественного

языка в качестве аналитических предложений. В поисках это вида обоснования можно

было бы использовать феноменологический метод. Можно было бы добиться этого права

и таким образом, что

они возвысились бы до уровня постулатов, которые, не заботясь о

значении, каковым эти выражения обладали бы в естественном языке, придавали бы им

это значение безапелляционно. От второго способа действий, кажется, можно ожидать

большего, чем от феноменологического метода, который однако на всякий случай

следовало бы попробовать. Все же не следует забывать и о том, что при применении

второго из указанных методов выражения языка могут получить иные значения, чем те,

которые им были присущи ранее, вследствие чего с этими же словесными

формулировками, возможно, не связывались бы одни и те же проблемы

См. Ajdukiewicz K. O stosowalnosci czystei logiki do zagadnien filozoficznych — PF. — r.37/z.4, 1934.

Ss.323-327.

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

217

Таким образом, метод парафразы по Айдукевичу заключается в использовании логики

при решении философских проблем, сформулированных в естественном языке. При

реконструкции метода парафраз удается выделить следующие этапы

1) формулирование рассматриваемой проблемы;

2) выбор соответствующего логического утверждения, причем логика в этом случае

понимается достаточно широко и включает металогику;

3) установление корреляции между выражениями из 1) и выражениями утверждений,

выбранных на втором этапе, например, "быть физическим" — переменная V, "быть

психическим" — переменная W, "совместное вхождение" — "равнообъемность";

4) конструирование парафразы, т.е. предложения со структурой, изоморфной выбранному

логическому утверждению;

5) обоснование парафразы;

6) получение следствий из парафразы;

7) оценка следствий с точки зрения исследуемой философской проблемы.

Сущность процедуры перефразирования заключается в обосновании законности

парафразы. В частности конструирование парафразы не состоит только из подстановки,

поскольку подстановка ведет от формул, построенных из констант и переменных к другим

формулам, также построенным из констант и переменных. Перефразирование же

приводит к обобщению предложений логики. Возможно, выражение "обобщение

предложений логики" у Айдукевича не совсем удачно, но его интенция очевидна:

перефразирование является операцией образования смыслов и не обосновывается

семиотическими свойствами перефразированного утверждения логики.

Необходимо особенно подчеркнуть, что для Айдукевича понятие "язык" — это

необязательно естественный язык, например, бытового общения, но прежде всего

инструмент, позволяющий формулировать определенные научные вопросы, а поэтому

исследование нормализации значений парафразы приобретает основополагающий

характер. Из приведенных высказываний Айдукевича видно, что в момент их

формулирования он склонялся к принятию метода постулатов значений как метода

нормализации значений и эта позиция находила выражение в ориентации на

конвенционализм в период между двумя войнами. Позже конвенционализм был оставлен,

однако нахождение связи между словарем философских проблем и словарем логики

Айдукевич считал действием, которое не может быть редуцировано к известным

"семантическим фактам", а поэтому перефразирование всегда содержит неустранимый

конструктивный элемент.

Хотя метод парафраз был типичным аналитическим методом, используемым

Айдукевичем, он не считал его единственным и универсальным в своей аналитической

стратегии, поскольку сфера перефразирования естественным образом ограничивается

сферой применения самой логики как основы этого метода. В работах Айдукевича можно

встретить ряд других подробнейших анализов семантических понятий, однако именно

метод парафраз был характерным для его творчества. Вместе с тем перефразирование не

является простым переводом из языка философии на язык логики, ибо этот перевод

сопровождается операцией образования смыслов, позволяющей одновременно

использовать понятийный аппарат логики.

Приведенная здесь реконструкция метода парафраз принадлежит Я. Воленскому: Woleński J.

Filozoficzna szkola lwowsko-warszawska. — Warszawa, 1985.

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

218

Семантическая эпистемология заключается в получении теоретико-познавательных

выводов из утверждений о семантических свойствах языка. Эпистемологические же

взгляды Айдукевича эволюционировали от радикального конвенционализма до крайнего

эмпиризма, а вместе с их изменением менялось и соотношение между эпистемологией и

онтологией в его творчестве. Будучи радикальным конвенционалистом, Айдукевич

воздерживался от выводов онтологического характера, но со временем он все

решительнее придерживался мнения о том, что из теории познания удастся получить

утверждения о реальности.

4.2.2 Истоки теории радикального конвенционализма

В работе "О значении выражений"

Айдукевич анализирует существующие конструкции

понятия значения — ассоцианизм и теорию коннотаций Милля. Ассоцианизм,

полагающий значение психическим переживанием, соединенным с выражением,

Айдукевич считал ошибочной теорией, которую не удастся защитить никакой

модификацией, а основным ее недостатком он считал психологизм. Айдукевичем

рассматриваются также шансы коннотационной теории, но и она, по его мнению, требует

улучшения.

Вывод сводится к тому, что ни один из существующих путей определения

значения выражения не ведет к успеху. Айдукевич выделяет два пути: поиск значения в

психике, например, ассоцианизм, или же поиск значения в самих вещах, или в реальности,

например, теория коннотации. По мнению Айдукевича, правильным будет третий путь,

состоящий в "нахождении значения в самом языке". Таким образом, в результате выбора

третьего пути неизбежным эффектом оказывается релятивизация значения к

определенному языку J.

Айдукевич задается вопросом: Что значит "говорить на языке J"? Возможные ответы

состоят в том, что выражение "говорить на языке J" может означать:

а) использование звуков в согласии с фонетикой языка J;

б) использование выражений языка J;

в) с учетом фонетики языка J использование выражений, диктуемых лексическими

средствами J, а при высказывании используемых оборотов такое поведение, которое

предполагается языком J.

Очевидно, что лишь значение в) передает интуитивное содержание, необходимое для

удовлетворительной интерпретации оборота "говорить на языке J". Это поведение,

предполагаемое языком J, Айдукевич передает следующими словами: "[...] говорит по-

польски тот, кто [...] обладает некоторой

готовой к употреблению совокупностью

диспозиций реагировать на обороты польского языка, совокупностью диспозиций,

которыми обладает тот и только тот, кто как раз и умеет [говорить] по-польски"

Понятие диспозиции Айдукевич понимает как предрасположенность к узнаванию

некоторых предложений языка. Поэтому механизм "говорения языком J" можно описать

посредством формулирования правил узнавания предложений.

Ajdukiewicz K. O znaczeniu wyrazen. — Ksiega Pamiatkowa Polskiego Towarzystwa Filozoficznego

we Lwowie.- Lwów, 1932. Ss.31-77.

Ibid, S.108.

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

219

Важным моментом в рассуждениях Айдукевича является рассмотрение им т.н. теории

интенциональных значений, введенное под влиянием Гуссерля и его "актов значения",

которые он характеризует следующим образом. По мнению Айдукевича, у Гуссерля этот

"акт значения", т.е. использование данного оборота как выражения определенного языка

состоит в том, что в сознании появляется чувственное содержание, при помощи которого

можно было бы воочию думать об этом обороте, если бы к этому содержанию

присоединялась соответствующая интенция, направленная именно на этот оборот. Однако

при использовании данного оборота как выражения определенного языка к этому

чувственному содержанию присоединяется другая интенция, необязательно

представленная, однако направленная в принципе на нечто иное, нежели сам этот

языковый оборот. Эта интенция совместно с чувственным содержанием образует

однородное переживание, но ни восприятие это чувственного содержания, ни эта

интенция полным, самобытным переживанием не являются. Как одно, так и другое

являются несамостоятельными частями совокупного переживания. Значением данного

выражения (как типа) в определенном языке был бы, согласно Гуссерлю, тип, под

который должна подпадать эта присоединяемая к чувственному содержанию интенция с

тем, чтобы данный оборот был использован как выражение этого, а не другого языка.

Теория интенциональных актов значения была широко воспринята во Львовско-

Варшавской школе, но после ее критического рассмотрения, как в случае с Айдукевичем,

была оставлена многими учеными. Сущность этой теории заключается в установлении

тесной связи между содержанием представления и языковым оборотом и состоит в

сосуществовании мысли о предмете и мысли о знаке в едином переживании, скрепленном

интенциональным актом. При выяснении природы этого переживания используется

интроспекция, результаты которой трудно распространить, учитывая критерий

интерсубъективности самого значения, поскольку сам тип мысли, как и тип выражения

еще не определяют собственно значения, хотя оно и находится в границах не только типа

мысли, но и границах типа предложения.

Согласно Айдукевичу, правило (в его терминологии — директива значения) охватывает

данное предложение A, если A принадлежит к области определения аксиоматической

директивы значения или области (кообласти) дедуктивной (эмпирической) директивы

значения.

Директива R касается выражения A, если A принадлежит к предложениям Z,

охватываемым директивой R. Директива R несущественна для выражения A тогда и

только тогда, когда R не касается A, или же когда область определения R не меняется

после замены выражения A во всех предложениях Z, охватываемых R, произвольным

предложением A', и наоборот, т.е. что A и A' имеют один и тот же логический тип.

Директива R существенна

для A, если не является несущественной для этого выражения.

Выражения A и A' находятся в непосредственной связи их значений в языке J, если A и A'

принадлежат одной и той же области некоторой директивы значения R. Если можно

образовать конечную, состоящую по меньшей мере из трех выражений

последовательность, первым членом которой является выражение A, последним — B, и

если между каждыми двумя следующим друг за другом членами существует

непосредственная связь значений, то между A и B существует опосредованная связь

значений. И наконец, Айдукевич подчеркивает, что директивы значения касаются не

только выражений, но также и синтаксических форм.

Приведенные терминологические соглашения Айдукевич использует для построения

концептуальной модели языка. Ее построение он начинает с вопроса: с необходимостью

ли изменение какой-либо директивы значения приводит к изменению соответствия слов

языка и их значений? Ответ дается утвердительный, но с оговоркой, что значение

определяет всю совокупность директив. В связи с этим объединения областей

www.NetBook.perm.ru

Научно-образовательный портал

220

определения различных директив не обязательно отличны при различных способах

объединения этих областей. Поэтому характерное для данного языка соответствие

значений очерчивает объединение областей определения отдельных директив, причем

полученную область можно варьировать двояко. Во-первых, можно ввести предложения,

не принадлежащие области определения директив и, конечно, эти предложения содержат

выражения, до сих пор не принадлежащие языку. Во-вторых, область определения можно

изменить не вводя новые выражения, а единственно манипулируя способами

объединения.

Для описания изменений, вызванных возможным обогащением языка новыми

выражениями, Айдукевич вводит различение языков открытых и замкнутых, а также

связных и несвязных. Рассмотрим два языка J

и J

. Предположим, что каждому простому

или составному выражению языка J

соответствует эквиморфное (или одинаково

звучащее) выражение языка J

, но не наоборот, и кроме того, эквиморфные выражения

взаимно переводимы. Язык J

является открытым языком относительно языка J

, если

существуют выражения A

и B

, принадлежащие языку J

, а также выражение B

принадлежащее J

, такое, что выражение B

есть перевод A

, выражение A

непосредственно связано по значению с выражением A

, а A

не переводимо в J

Название "открытый язык" выражает тот факт, что некоторый язык J

можно дополнить до

языка J

посредством добавления нового выражения. Из определения открытого языка

следует, что в расширенном языке J

выражения языка J

сохраняют свои старые значения.

Язык, не являющийся открытым, Айдукевич называет замкнутым. В определенном

смысле замкнутый язык является семантически насыщенным.

Пусть J

— замкнутый язык и J

— язык, возникший вследствие присоединения к J

нового выражения B. Тогда в объединении областей определения значений J

содержатся

все выражения из J

, а также выражение B, которое находится или не находится в

непосредственной связи значений с прежними выражениями. Если B находится в

непосредственной связи, то прежние выражения уже не могут иметь те же значения, что в

языке J

, поскольку это противоречило бы предположению, будто J

является замкнутым

языком, либо B непереводимо в одно из прежних выражений. Из этого следует, что

прежние выражения могут иметь в новом языке J

те же значения, какие они имели в

языке J

только тогда, когда B переводимо в одно из прежних выражений, или тогда, когда

B не находится в непосредственной связи значений ни с одним из прежних выражений, а

тогда B не остается с этим выражением и в опосредованной связи значений. Поскольку B

непосредственно не связано ни с одним из прежних выражений, то выражение B не

находится

ни в какой связи значений с выражениями языка J

. Это означает, что в языке J

существует непустой, изолированный по значению класс выражений. Язык, содержащий

такую изолированную часть называется несвязным языком. Таким образом, язык J

является несвязным тогда и только тогда, когда существует такой класс K выражений

этого языка, что каждый элемент этого класса K не находится в какой-либо связи

значений с выражениями языка J вне класса K. Язык, не являющийся несвязным языком,

называется языком связанным. Тогда термин "семантически насыщенный язык" означает,

что замкнутый язык после его обогащения становится несвязным, поскольку прежние его

выражения сохраняют свои значения, а новые не переводимы ни в одно из выражений

прежних.

Пусть теперь язык J будет открытым. Если добавить к J новые выражения B, то прежние

выражения сохраняют свои значения, а язык J+B не обязательно становится несвязным. В

этом случае объединение областей определения директив (правил) языка J является

подобластью области определения директив значений языка J+B. Таким образом, если

область определения директив значений некоторого языка J изменяется вследствие