Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

270

Глава III

му тот будет причислен к благородному сословию в связи с совершенны-

ми им добрыми делами, или же в связи с исключительно добродетельной

жизнью, или же в связи с его богатством. И хоть верно, что быть при-

численным к благородному сословию с помощью такого патента - это

самый последний из законных способов обретения статуса знатного че-

ловека, все же вполне очевидно (всем известно), что и древняя аристок-

ратия изначально в основе своей поднялась за счет скопившихся в руках

отдельных родов богатств. И куда счастливее и ценнее других тот, кто

начинает свой путь наверх с добродетельных деяний, а не тот, кто расста-

ется со своим высоким положением во грехе.»

Это краткое изложение Оливье де Ла Маршем своих воззрений

относительно знатности выглядит на первый взгляд весьма отличным

от точки зрения Бартоло, а также менее последовательным, но на са-

мом деле в их позициях много общего. У Бартоло основной акцент

ставится на авторитете правителя, которого он описывает как источник

всяческих почестей. Здесь его точка зрения вполне совпадает с теми

позициями французских представителей обычного права, где особо

подчеркивается исключительное право короля возводить в звание

рыцаря неблагородных (поп-поЫе) по рождению, то есть тех, кто к

благородному сословию никак не относится (следует отметить, что оба,

и Бартоло и де Ла Марш, рассматривают рыцарство как звание, есте-

ственным образом причисляющее человека к благородному сословию).

Оливье де Ла Марш, однако, признает также право правителя анобли-

ровать того или иного кандидата и особо отмечает авторитетность

патентов, выдаваемых «новой» знати; и оба автора подчеркивают, что

часто пожалованный статус является наградой за хорошую службу

правителю. Оливье де Ла Марш, впрочем, куда сильнее выделяет тре-

бование родовитости, чем это делает Бартоло, и таким образом как бы

уточняется иерархия знати: тот, кто был аноблирован, может, разумеет-

ся, называть себя «поЫе» («благородным»), но все же gentility (благо-

родство как составляющая рыцарского этоса), по словам Ла Марша,

это нечто большее, и об этом можно заявлять, лишь имея соответству-

ющее происхождение. Хотя и Бартоло признает и истинно благород-

Понятие янатности

271

ное происхождение. Если обычное право, действенность которого при-

знана самим королем, считает знатными людьми тех, кто родился в

благородном семействе (а именно так и считали в большей части

стран в его эпоху), тогда, по мнению Бартоло, такие люди являются

служилой знатью; и далее он весьма осторожно замечает, что в дан-

ном случае примесь «неблагородной крови» исчезает только через че-

тыре поколения. Оба автора едины в мнении о том, что в терминах

гражданского права и наследственная знать должна была так или

иначе иметь в своих истоках некую общественную традицию (а иначе,

замечает Бартоло, все потомки Адама и Евы должны быть либо бла-

городными, либо неблагородными, что превратило бы всю данную ар-

гументацию в абсурд).

Оба автора согласны, что определенный уро-

вень благосостояния и определенный стиль жизни необходимы для

того, чтобы быть причисленным к высшему сословию (щедрость, гово-

рит Бартоло, это добродетель, весьма уместная для знатного человека,

но щедрость невозможна без богатства). Оба, опять же, согласны по

поводу набора определенных личных достоинств, необходимых пред-

ставителю благородного сословия, хотя Бартоло соотносит подобные

качества прежде всего с высоким общественным положением. Впро-

чем, на первое место эти авторы ставят различные достоинства: Барто-

ло делает акцент на способности знатного человека управлять другими

людьми, а де Аа Марш - на его доблести и верной службе.

Несмотря на весьма различающиеся точки зрения, исходные пред-

посылки и различия в акцентах, все же в высказываниях этих автори-

тетных и очень разных авторов много общего. Оба в принципе сводят

общественную функцию благородного сословия к служению светской

власти. Оба предлагают хотя и весьма отличающиеся друг от друга, но

все же сходные перечни качеств, необходимых для аноблирования или

же передачи этого высокого статуса по наследству. Это, во-первых,

признание правителем определенных достоинств данного человека, затем

профессионализм, высокий уровень благосостояния и определенный

стиль жизни, а также обладание необходимыми добродетелями и ро-

дословной. Подобные характеристики выдвигаются не только данны-

272

Глава III

ми авторами, но и многими другими, которые в период позднего сред-

невековья посвящали свои труды толкованию понятия «знатный че-

ловек». В своих попытках обосновать релевантность каждого из этих

признаков они черпали из всех тех источников, которые я ранее назвал

«рыцарской эрудицией», то есть использовали юридические, этические

и более всего исторические знания, соответствовавшие данной эпохе.

И то, что эти авторы добавляют к уже известным нам высказываниям

по этому поводу Бартоло, де Ла Марша и других, представляется в

высшей степени познавательным.

•к -к •к

По поводу аноблирования властью правителя и выдачи патентов в

данной главе уже сказано достаточно. И в первую очередь теперь

следует, видимо, рассмотреть то, что средневековые ученые мужи име-

ли сказать относительно рыцарской профессии и профессионализма.

Прежде всего нужно отметить, что в их произведениях вновь и вновь

подчеркивается тезис, установленный нами ранее: то, каким образом

понятия «рыцарство» и «знатность» в позднее средневековье стали

практически взаимозаменяемыми. Исторические объяснения, которые

упомянутые авторы предлагают относительно истоков рыцарства, ока-

зываются в точности такими же, как в работах значительно более

раннего периода, даже формулировки их изменены самым минималь-

ным образом. С давних пор, с момента изгнания из Рая, ссоры и смуты

заставляли людей выбирать себе правителей, говорит Бомануар, «и, чтобы

защитить себя от врагов и от злокозненных судей, они выискивали в

своей среде самых красивых, самых сильных и самых мудрых, предо-

ставляя им право seigneurie (власти) над остальными с тем, чтобы эти

люди помогали верховному правителю поддерживать мир... И от этих

людей произошли те, кого мы теперь называем «благородными».

Это практически то же самое, что говорили об истоках рыцарства

Рамон Луллий и Иоанн Солсберийский. Диего да Валера дает сход-

Понятие янатности

273

ное толкование происхождения gentility, благородного сословия: со-

гласно его мнению, оно возникло в результате необходимых мер по

преодолению смут и раздоров, возникших в связи с крушением Вави-

лонской башни.

Вершить справедливый суд и защищать свой народ

на поле брани - таковы исходно его основные функции. В свете

подобной (и общей) точки зрения, совершенно неудивительно обнару-

жить, например, как герой по имени Воображение в анонимной поэме

«Enseignement de la vraye noblesse»(«Наставления в истинной знат-

ности»), заявляет, что отправление правосудия - это неотъемлемая

черта и обязанность благородного сословия, и определяет правосудие в

уже знакомых нам рыцарских терминах: «оно означает защиту и охра-

ну Святой церкви, вдов и сирот, больных и слабых, а также простолю-

динов.»

Сходным образом, noblesse и chevalerie связываются друг с

другом в связи с выполнением одних и тех же обязанностей, свой-

ственных второму из трех, уже знакомых нам христианских сословий -

воинскому (то есть тем людям, основным занятием которых является

поддержание справедливости посредством меча). Развивая эту тему с

помощью живой аллегории, автор «La vraye noblesse» уподобляет пра-

вителя «доброму вознице», который погоняет двух лошадей, которые

тащат груз всеобщего благосостояния: правая лошадь - это духовен-

ство, а левая - знать.

Подобные теории вполне соответствуют общепринятому в позднее

средневековье отношению к данным вопросам. Знать и профессия

воина действительно были тесно связаны. Когда французские короли

XIV века желали собрать армию, то призывали на службу всех, кто

считался «поЫе» или владел рыцарским фьефом. Когда же позднее,

уже во времена Карла V и Карла VII, стали создаваться постоянные

армии (точнее, постоянные военные подразделения в виде отрядов, рот

и т.д.), то подавляющее большинство тех, кто был занесен в именные

списки этих подразделений, составляли люди знатные, и совершенно

очевидно, что именно их и воспринимали как первоочередных и есте-

ственных рекрутов в эти войска.

В Германии Конрад Мегенбургс-

кий настоятельно советовал юным отпрыскам знатных родов, особен-

274

Глава III

но бедным, стараться составить себе состояние благодаря службе в

армии во время войн с Италией, и исследование Шафера по крупней-

шим немецким кампаниям тех времен показывает, сколь много в этих

войсках было сыновей небогатых семейств, которые последовали сове-

ту Конрада.

Военная профессия, более того, воспринималась как при-

сущая именно знатному человеку в том самом смысле, который предла-

гал де Ла Марш. «Мы, бедные солдаты, - писал Жан де Бюэй

*, -

принадлежим к благородному сословию и большая часть из нас люди

родовитые и знатные, а те, кто не имеет столь благородных корней,

теперь также стали знатными благодаря тяжкому учению и воинской

профессии, которая уже сама по себе является профессией благород-

ной.»

Николас Аптон рассказывает: «ныне мы видим, и сколь много

бедных людей совершенно открыто превращаются в людей знатных

благодаря своей службе во время войн с Францией - одни благодаря

своей отваге, другие благодаря собственной энергии, или проявленному

мужеству, или иным достоинствам, которые, как я уже говорил, возвы-

шают людей и открывают им доступ в благородное сословие.» По-

добные референции объясняют, как с течением времени одним из спо-

собов доказать свою принадлежность к благородному сословию во

Франции стала демонстрация свидетельств того, что данный человек

был рекрутирован в королевскую армию как воин. «Третий способ

(доказать свою принадлежность к благородному сословию),- говорит-

ся в одном французском трактате XVI века, - это показать, что пред-

ки данного лица, его отец или дед, служили в армии, ибо знатность

связана с военной службой.»

То, что в позднее средневековье основной упор делался уже не на

прохождение обряда посвящения в рыцари, а на кровную принадлеж-

ность к знатному роду, отнюдь не подрывает основ той концепции,

согласно которой главной функцией светской аристократии была во-

енная служба. В самом широком смысле этого слова рыцари, «nobles»

- вне зависимости от того, прошли они обряд посвящения в рыцари или

нет, - представляли собой chevalerie, воинское сословие, по-прежнему

определяемое в соответствии со своей функцией.

Понятие янатности

275

•к * -к

Определенный стиль жизни, опиравшийся на соответствующий

уровень благосостояния впоследствии стал восприниматься - анало-

гично военной службе - как возможность доказать свою принадлеж-

ность к благородному сословию. Образ жизни и благосостояние всегда

взаимосвязаны, ибо последнее является непременной основой для пер-

вого. Что же касается должного уровня благосостояния как конкрет-

ной характеристики знати, то с первого взгляда, честно говоря, здесь

заметна некая двусмысленность. Ведь многие авторы особо подчер-

кивают необходимость оказывать особое почтение именно бедным

рыцарям и особо ценить их, памятуя, что богатство без высоких личных

качеств ничего не стоит. И подобные настроения весьма ярко отра-

жены как в рыцарских романах, так и в куртуазных наставлениях.

Король Артур в прозаическом «Аанселоте»

* особо выделяется как

образцовый правитель, который ценил и награждал бедных рыцарей

за доблесть. А Александр Македонский в «Романе об Александре»

даже отдает приказ, чтобы бедных рыцарей, которые прошли обряд

посвящения одновременно с ним, облачали в рыцарские одежды рань-

ше, чем богатых.

Жоффруа де Шарни тоже расточает похвалы тем,

кого называет своими «бедными товарищами по оружию»

. И в по-

эме «La vraye noblesse» ее анонимный автор заклинает королей и

капитанов непременно «обращать внимание на слова и советы бедных

товарищей по оружию, ибо среди них много таких, кому недостает

богатства, но у которых зато с избытком здравого смысла и мужества,

чтобы быть готовыми для великих свершений».

Вместе с подобным

отношением к бедности имеет место и восхищение сдержанностью и

строгостью манер, в которой ощущается привычка к суровой дисцип-

лине и самоограничению, которые с таким упоением воспевали авторы

рыцарских романов о воинах античности. Автор «La vraye noblesse»

рассказывает о том, как поражен был посланник сарацин, увидев ис-

тинного рыцаря и короля Иерусалима Готфрида Бульонского сидя-

щим в доспехах и с оружием возле своей палатки на простой соло-

276

Глава III

менной циновке, и о том, как великий Бетран Дю Геклен, считая Гот-

фрида идеалом рыцарственности, говорил: «ему безразличны были

пышные церемонии и нарядные одежды; ему достаточно было добро-

го коня, прочных доспехов и острого меча.»

Машо

восхваляет ту

же сдержанность в короле Иоанне Богемском:»К деньгам он не

стремился; прославить свое доброе имя - вот что было единственным

устремлением его души. А для себя ему было вполне достаточно коня

и серого фризского (голландского - И.Т.) шерстяного плаща, а в

смысле еды он, если не было доброго куска мяса, вполне довольство-

вался ржаным хлебом, селедкой или каким-нибудь супом, сдобренным

маслом.»

Впрочем, подобное подчеркивание чуть ли не нищеты и умеренно-

сти во всем обманчиво. Настоящему рыцарю действительно следовало

быть готовым к любым трудностям и ударам судьбы, справедливость

которой не подвергалась ни малейшему сомнению. Однако прекрас-

ные описания в романах артурова цикла гостеприимства по отноше-

нию к странствующим рыцарям в тех замках, куда они попадают -

примером тому может служить прием Берсилаком в Зеленом Замке

сэра Гавейна (в романе «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь»), - совер-

шенно явно свидетельствуют о том, что бездомность отнюдь не явля-

лась непременным атрибутом того образа жизни, который был привы-

чен для подобного героя, представителя определенного общественного

слоя. Главное достоинство того покровительства бедным рыцарям,

которое оказывали им такие великие люди, как король Артур и Алек-

сандр Македонский, заключалось в том, что благодаря этому покрови-

тельству бедные становились богаче

и как бы ближе одетым в вели-

колепное платье и меха знатным владельцам замков. И действитель-

но, нам не раз дают понять, что одно из достоинств военной профессии

то, что она является путем к достижению богатства. Молодые воины

и рыцари должны упорным трудом и собственной отвагой завоевы-

вать себе славу и почести, пишет Филипп Новарский, «а также - мир-

ские богатства, дабы им самим и их детям можно было жить достойно

и проявлять щедрость по отношению к своим друзьям и слугам».

Понятие янатности

277

Мы уже знаем, что Конрад Мегенбургскнй призывал тех, кто бедны и

родовиты, идти воевать в Ломбардию или куда-нибудь еще и там с

помощью армейского жалованья и военных трофеев составить себе

капитал и поддержать унаследованное поместье. Гилберт де Ланнуа

говорит своему сыну, что есть три достойных способа обрести богат-

ство: служение королевскому двору, удачный брак или участие в вой-

нах.

Суть вполне ясна: для истинного благородства необходим оп-

ределенный уровень благосостояния, и поиски средств на это - не

ради самого богатства, но ради поддержания достойного образа жизни,

- есть устремления весьма разумные и вполне оправданные. Как сухо

заметил один юрист, занимавшийся гражданским правом: «знать без

богатства - все равно, что Вера без благочестия».

И он был совершенно прав. Достойный образ жизни выдвигал

вполне определенные и весьма дорогостоящие требования. «Рыцари и

оруженосцы должны иметь хороших коней; они, а также их слуги

обязаны быть хорошо экипированы, то есть иметь соответствующие

доспехи, мечи, луки и стрелы и быть изящно и строго одеты; а также

им следует разумно и достойно тратить средства на содержание сво-

его дома и прислуги.»

Даже представителю небогатой знати следо-

вало, по мнению общества, жить в приличном доме, по возможности

обнесенном зубчатой стеной с амбразурами и башенками, дабы это

придавало его жилищу вид замка

; он должен был также держать для

охоты соколов и гончих псов и знать в этом толк, чтобы уметь со

знанием дела поддержать соответствующий разговор. Шутка Поджо

(Poggio)

*, что быть истинно благородным человеком значит жить в

деревне и без конца (и без смысла!) убивать время, проводя его на

свежем воздухе за разведением соколов и охотой, не лишена опреде-

ленной справедливости.

Дорогостоящий досуг и довольно-таки без-

думное веселье в часы лени - это отдельная литературная тема, сюже-

ты из которой весьма оживляют порой многочисленные описания жиз-

ни знатных семей. Когда «кастелян из Куси» (имеется в виду «Роман

о кастеляне из Куси» Жакмеса - И.Т.) был приглашен в замок Фай-

ель на обед, то там «подавалось сколько угодно прекрасных вин, а

278

Глава III

разговор шел только об оружии и о любви, ну и еще о гончих псах,

ловчих птицах и турнирах.»

Очаровательная Вьенна в романе д'Ам-

рикура «Paris de Dauphine» была воспитана так, чтобы читать романы

и «волшебные» истории, уметь танцевать, петь и играть на всех музы-

кальных инструментах, а также проявлять ко всем доброту и милосер-

дие.

Оружие, занятия спортом, а также щедрое гостеприимство - все

это стоило немало, как и ухаживание за благородными дамами и деви-

цами. Рассказы о жизни знати часто весьма соблазнительны, однако

же нет сомнений в том, что подобный образ жизни был чрезвычайно

дорогостоящим.

Да, истинно благородный человек просто обязан был проявлять

гостеприимство, и весьма щедрое. И высокая похвала содержится в

словах Жака д'Амрикура о том благородном обычае, установленном в

Льеже Иоанном Красивым, герцогом Бургундским, что за его столом

всегда и всем хватало места, а если оруженосцы герцога встречали

какого-то достойного человека, будь он священником, рыцарем или

юным оруженосцем, то непременно просили его отобедать с ними

вместе, даже не спрашивая разрешения у своего господина, ибо знали,

что любому такому гостю там будут рады.

От благородного человека

также ожидали проявления щедрости в раздаче милостыни, в принесе-

нии даров церкви, в постоянном заказывании служб во спасение своей

души. Жан де Грани

* озадачил своих душеприказчиков требованием

непременно отслужить не менее пятьдесяти тысяч месс за упокой его

души в течение первого года со дня его смерти, и даже довольно

бедный seigneur мог, согласно ожиданиям, заказать четыре или пять

тысяч месс за себя и своих предков. Огромное место в трактатах по

геральдике занимают описания церемонии похорон представителей знати

- с выставлением мемориальных досок с изображением гербов, с горя-

щими свечами, на воске которых выдавлены все ветви генеалогическо-

го древа покойного, и с соблюдением необходимых правил, согласно

которым выставляется оружие, доспехи и изображение покойного на

его гробнице.

И если вести истинно благородный образ жизни было

достаточно дорого, то и умереть «как следует» также стоило немало.

Понятие янатности

279

Между прочим, бережливость как достойный способ обогащения в

списке Ааннуа отсутствует, что весьма примечательно.

Он словно

напоминает нам, что для знати позднего средневековья, в тесный мирок

которого мы попали, совершенно чужда идея бережливости, не говоря

уж о накопительстве. Богатство существует исключительно для пере-

распределения, а не для того, чтобы его пускать в рост; и largesse

всегда была отличительным свойством любого знатного человека; и

хотя действительно следовало как-то соизмерять допустимую щед-

рость с возможностями собственного кармана, ибо расточительность

илимотовство воспринимались как грех, однако скаредность была гре-

хом еще более тяжким.

В пределах своих средств каждый дворя-

нин был просто обязан проявлять щедрость. Ничего удивительного,

что для многих небогатых представителей знати было весьма нелегко

держать марку. Как проницательно замечает профессор Дюби, чрез-

мерные траты почти наверняка погубили куда больше знатных людей,

чем это когда-либо смогли сделать неблагоприятные экономические

условия.

Стоит, пожалуй, еще несколько слов сказать об идеальном образе

жизни представителей высшей знати и попытаться поточнее опреде-

лить некоторые его характерные особенности и материальные запро-

сы. Последние легко преувеличить, если судить по блестящим литера-

турным описаниям яркого и дорогостоящего великолепия дворов вы-

сокопоставленной знати. Но если знатный человек более скромного

достатка и не был в состоянии подражать подобному блеску, то совер-

шенно ясно, что он все равно стремился к такому образу жизни и

всячески его восхвалял, причем делал это вполне сознательно. Давай-

те посмотрим, как Жак д'Амрикур изображает знать Нидерландов и

свойственный ей образ жизни в своей книге «Le Miroir des nobles de

Hesbaye»(«Зерцало знати Эсбе»), Примеры из этого произведения

не позволяют читателю витать в облаках. Аибье де Варфюзье оставил

военную службу после смерти жены и стал священником, однако пре-

жнему образу жизни не изменил и продолжал жить в своем поместье-

крепости, где у него была знаменитая мельница, которая в итоге и