Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

240

Глава III

поставлена под сомнение их вера в Бога, а также герб их будет опозорен,

и им может быть предъявлено обвинение в лжесвидетельстве.

Идеи, лежащие в основе этой декларации, практически те же, что и

в основе рыцарского кодекса чести, где говорится, что если уж рыцарь

(или оруженосец) надел на себя котту с гербами в урочный час гроз-

ного сражения, «в тот знаменательный и исполненный опасности день

герб у него отнять нельзя, не нанеся при этом огромного урона его

чести; изъять герб можно лишь в трех случаях: поражения в бою,

пленения или гибели.»

Что же касается турниров (с которыми осо-

бенно тесно связано происхождение геральдики), то здесь практичес-

кая цель - боевая подготовка - и стремление к достижению рыцарс-

ких почестей и самоопределению с течением времени стали практи-

чески нераздельны; точно так же и в геральдике - практическая цель

распознавания и идентификации рыцаря, а также воплощенная в сим-

волах рыцарская идеология боевой чести и доблести стали неразрыв-

но друг с другом связаны.

Это подводит нас ко второму моменту. Значение геральдики в

эпоху средневековья современными историками часто недооценивает-

ся, и основная причина этого заключается в том, что мы живем в век

так называемой литературной культуры, которая в гораздо меньшей

степени зависит от зрительного образа, нежели то было в средние

века. Простой рыцарь или его дама в XIV или XV веке вполне

могли читать «романы о битвах» и исторические произведения и, ве-

роятно, очень часто слушали, как их читают или декламируют. Однако

если судить, например, по оставленным рыцарями завещаниям, то весь-

ма не похоже, чтобы у такого рыцаря имелась приличная библиотека.

В тех условиях знаковый язык геральдики обладал значительным

потенциалом при выполнении одновременно социальной, культурной и

исторической функций. «Я помню времена,- говорит Антуан де ла

Саль, - когда рыцарь, прощаясь с дамой, мог услышать от нее: «Пору-

чите меня покровительству того лорда (или рыцаря, или оруженосца), в

чьем гербе золото или, быть может, серебро с такими-то и такими-то

фигурами... или же покровительству моей сестры, или кузины, или

Гера.аьдика и герольды

241

подруги, чей герб такой-то и такой-то.» И еще в «старые добрые

времена», вспоминает он, залы и покои в замках благородных рыцарей

«были расписаны или увешаны гобеленами с изображениями битв и

завоеваний героев прошлого и гербов благороднейших людей коро-

левства, служивших всем напоминанием о том, как подобает себя вес-

ти.»

И упоминание здесь «Ьоп temps passe» («старых добрых вре-

мен») - это отнюдь не пустая попытка выдать желаемое за действи-

тельное. Мы вскоре услышим об этом немало; например о том, как в

XIV веке «некая дама» просила Герольда Гельдерна (Гельре) ра-

зыскать для нее гербы тех рыцарей прошлого, которые «были поисти-

не безупречны», дабы иметь возможность украсить этими гербами

свои покои; или о том, как в XV веке один художник, расписывавший

стены замка Рункельштайн, озаботился изобразить на них Парцифаля

с теми гербами, которые ему «пожаловал» сам Вольфрам фон Эшенбах,

а Тристана - с гербами, которые описал Готфрид Страсбургский

чтобы эти сцены и связанные с ними истории можно было мгновенно

узнать и вспомнить. Все это свидетельствует о превращении гераль-

дики в науку, способную не только регистрировать генеалогическую

информацию, но и оказывать помощь при визуальном распознании

различных сцен и героев рыцарского прошлого, а также при передаче

определенной культурной, этической и идеологической информации.

Именно это должно послужить для нас фоном при рассмотрении

следующей истории, рассказанной сэром Робертом Лэйтоном в

1386 году, когда он стал свидетелем крупного спора по поводу права

на герб - «на лазурном поле золотая перевязь»- между сэром Ричар-

дом Ле Скропом и сэром Робертом Гросвенором. Еще в юности,

свидетельствует Аэйтон, отец, принимавший участие во множестве войн

и турниров, заставил его записать в определенном порядке все гербы

принцев, герцогов, графов, баронов и рыцарей, которые он (т.е. Лэйтон-

старший) только смог припомнить, и выучить все это наизусть.

для того времени это были отнюдь не бесполезные или эзотерические

знания. Геральдика стала уже одним из ключевых моментов светского

рыцарского образования, как практического, так и идеологического, и

242

Глава III

основанного как на чтении письменных текстов, так и на визуальном

восприятии.

* -к -к

Когда хронист Жан Фруассар в 1394 году пожелал узнать, какой

герб носил рыцарь Генрих Кристед (которого он находил куртуазным

и любезным и от которого многое узнал о походе Ричарда II в Ир-

ландию), он обратился к герольду Маршу. «На серебряном поле шев-

рон червленый с тремя безантами (раунделами) червлеными, два над

шевроном и один под ним», последовал быстрый ответ.

К этому

времени - то есть к концу XIV века - герольды уже заняли вполне

твердое положение в обществе, а в мире рыцарства и вовсе считались

фигурами значительными, признанными экспертами в оружии и дос-

пехах, в гербоведении и во всех светских церемониях - в организации

поединков и турниров, в оценке доблести и мастерства рыцаря, в офор-

млении коронаций, обрядов посвящения в рыцари и похорон. Героль-

ды также выполняли важные функции в военное время. Именно они

обязаны были вести запись всех лиц, посвященных в рыцари накануне

битвы, разыскивать павших на поле брани и отмечать имена и гербы

тех, кто проявил особую доблесть и мужество в бою.

В практичес-

ком же смысле наиболее важным для них самих было то, что они

обрели всеми признанную неприкосновенность, полный иммунитет от

любых враждебных действий, и поэтому именно они служили на войне

курьерами и парламентерами между враждующими сторонами. Если

требовалось доставить личный вызов на бой или вручить городу уль-

тиматум о сдаче, если одна из враждующих сторон искала перемирия

или же требовалось получить охранные грамоты для представителей

обеих сторон с тем, чтобы они встретились и обсудили, скажем, условия

перемирия (или мира, или капитуляции), с таким поручением бывал

отправлен герольд. К XV веку самые выдающиеся герольды - «Ко-

роли гербов» - которые возглавляли людей своей профессии, стали

играть весьма заметную роль в дипломатических связях между прави-

телями различных стран.

Гера.аьдика и герольды

243

Столь высокое положение в обществе герольды заняли далеко не

сразу. Об их функциях в более ранний период известно мало. Самое

первое из известных мне и, к сожалению, единичное упоминание о

герольде ео nomine встречается у Р.Васа, который описывает герольда,

выступающего во время войны в роли посланника - а именно эта роль

впоследствии станет для герольдов традиционной. Согласно одной из

современных теорий, герольды исходно исполняли функции довольно

скромных чиновников, причисленных к войску для мелких служебных

поручений, так что описание герольдов, обходящих лагерь и поднима-

ющих рыцарей в день битвы при Лас Навас де Толоса (1212 г.)

вполне с этим согласуется. Списки, в которые герольды конца XIII

века заносили имена рыцарей и баннеретов, состоявших в том или

ином конкретном войске (например, французский Фландрский свиток

1297 г. и английский Фалькиркский свиток 1298 г.), предполагают их

конкретную роль в проведении смотров войск, и, как указывает Деннис,

умение герольдов определять командиров вражеского войска по гер-

бам на их плащах и знаменах могло оказаться весьма полезным для

любой армии того времени.

Однако когда Симон де Монфор в

1265 году увидел королевское войско, подступающее к Ившэму, то

знамена неприятеля определил вовсе не герольд, а брадобрей Симона,

«большой знаток гербов».

Что же касается смотров войск, то тут

роль герольдов тем более ясна не до конца, хотя в гербовых свитках

ясно указывается, что именно герольды вели запись тех, кто состоял в

войске. Насколько мне известно, не было ни единого случая, который

мог бы доказать на основе этих записей, что рыцарей либо призывали

на службу в войско, либо им платили за эту службу. Скорее, роль

герольдов, как мне представляется, была сведена в основном к уста-

новлению старшинства среди титулованных особ на военном смотру и

к прославлению по этому случаю их боевой доблести - то есть это

роль скорее церемониальная, нежели практическая.

Это как будто подтверждает полную правоту сэра Энтони Вагнера

о том, что вне зависимости от того, каковы в действительности были

корни общественной функции герольдов, резкое повышение ее значи-

244

Глава III

мости было связано, в частности, с той ролью, которую они играли в

организации и проведении турниров.

Именно в этом контексте они

и появляются, как на то указывает подавляющее большинство первых

сообщений о них. I ак, в «Ланселоте» Кретьена де Труа мы читаем о

герольде, который накануне большого турнира обнаруживает главного

героя в бедном жилище и специально изменившим свой облик. Этот

герольд, перед тем заложивший в таверне свои башмаки и плащ, пора-

жен, обнаружив у дверей совершенно незнакомого дома рыцарский

щит; войдя внутрь, он узнает Ланселота и бросается вон с криком:

«Вот, наконец, явился тот, кто всем покажет пример!»

О том же

свидетельствует и «История Гийома ле Марешаля»: там говорится, как

клеветники начали распространять сплетни, что репутация Гийома в

значительной степени раздута назойливым и крикливым герольдом

Анри ле Норрейсом, который на всех турнирах сопровождал Гильома,

выкрикивая «Господи, помоги нашему маршалу!»

В полуисторичес-

ком романе «Фульк Фитцварин» рассказывается, как герольды и при-

дворные шуты выступают арбитрами на турнире (и сообщается, что

герб Фулька «серебряное и червленое поля, соединенные зубцами» -

по слухам, «изобретен» теми же шутами).

В стихотворном романе

Жака Бретеля о турнире, якобы имевшем место в конце XIII века в

Шованси, как мы уже видели, говорится о многочисленных герольдах,

которые определяют участников состязаний по их гербам, выкрикива-

ют их имена, стоит тем выехать на поле, и следуют за ними в течение

всего турнира, провозглашая имена проявивших наивысшую доблесть.

Другие свидетельства также, похоже, подтверждают, что исходно ос-

новной ролью герольдов было именно обслуживание турниров. Если

некоторые ранние гербовые свитки представляют собой списки рыца-

рей, вступивших в то или иное войско, то не меньшее, а может и боль-

шее, количество таких свитков - это регистры гербов участников того

или иного турнира. Существует также значительная связь между «мар-

ками гербов», то есть территориями, на которые в более поздние вре-

мена распространялась власть «Королей гербов» (обычно это был

главный герольд какого-либо владетельного сеньора), ведавших всеми

Гера.аьдика и герольды

245

вопросами геральдики, и марками, определявшими в раннее средневе-

ковье вассальную зависимость рыцарей - участников турнира. Это

особенно ярко проявилось в случае с Королем гербов Рейера (терри-

тории в имперских Нидерландах) и Рейнланда, рыцари которых на

раннем этапе обычно составляли во время турнира одну команду, од-

нако единого полноправного владетеля все эти земли не имели.

Поэтому можно почти с уверенностью сказать, что усиление веса ге-

рольдов в обществе заключается именно в той роли, которую они

играли на турнирах, хотя их функция курьеров во время войны также,

возможно, имела немалое значение, а их опыт в «прочтении» гербов

представлялся чрезвычайно полезным в любых военных ситуациях.

1 урниры собирали вместе великое множество людей - не только

участников, но и сопровождавших их лиц, среди которых были как

мужчины, так и женщины; а также здесь можно было увидеть коню-

хов и оружейников, менестрелей и жонглеров. И, разумеется, героль-

дов. Недаром автор «Романа о Хеме» жалуется, что недавние запре-

ты на проведение турниров создали серьезную проблему для всех

этих «прихлебателей»: отсутствие работы.

Самых ранних герольдов

трудно выделить - не только по положению, но даже и по их особым

функциям - из этого сборища бездельников, живших и кормившихся

за счет столь опасного и столь любимого знатью вида спорта. В

текстах XII и начала XIII веков отнюдь не прослеживается связь

герольдов со службой какому-либо одному сеньору; скорее всего, они

просто перемещаются с турнира на турнир в каком-то определенном

районе в поисках милостей (largesse) и, видимо, некоторого незначи-

тельного покровительства. Если судить по герольду из романа Креть-

ена де Труа - того самого, что заложил одежду в кабаке, - то их жизнь,

видимо, была весьма мало обеспеченной, далеко не безопасной и, веро-

ятно, не слишком отличалась от жизни самых обычных менестрелей.

Их и в самом деле часто путают с менестрелями. Бодуэн де Конде

(ок.1280 г.), например, жалуется, что ныне развелось столько роскош-

но одетых герольдов, что стало трудно найти настоящего менестре-

ля.

Более того, в официальных текстах герольды, когда мы встречаем

246

Глава III

первые упоминания о них, стоят в одном ряду с менестрелями: так,

например, писцы при дворе короля Эдуарда I в платежных ведомос-

тях сводят тех и других под общей рубрикой «Menestralli», и даже

в 1338 г. мы обнаруживаем ведомость на выплату жалованья ма-

стеру Конроду, Королю герольдов Германии, а также десяти «дру-

гим менестрелям» за выступления перед королем Эдуардом III на

Рождество.

Эти записи в документах, тем не менее, ясно свидетельствуют, что

к концу XIII века положение герольдов становится более устойчивым

и обеспеченным. Им теперь более или менее регулярно платят за

службу, они носят котты с гербами своих сеньоров, и на них уже

начали возлагать официальные обязанности (например, об этом гово-

рится в «Statutum armorum» Эдуарда I и в ордонансе о дуэлях Фи-

липпа IV Французского).

Это примерно тот же период времени,

когда, по всей видимости, уже достаточно определился и словарь ге-

ральдических терминов, о чем свидетельствуют ранние гербовники и

трактат «De Heraudie» (автор которого особо подчеркивает, что все

нужные сведения получил от герольдов).

Именно в это время опре-

деляется в профессии герольда и cursus honorum (иерархия) - от

pursuivant (пурсиванта, ученика) до настоящего герольда и, в конечном

итоге, до Короля гербов.

С этого времени общественная роль герольдов возрастает все бы-

стрее, а соответственно, все более очевидными становятся и внешние

признаки их важного положения. Анжуйский Король гербов - 1е Ьоп

Calabre, как называли его французские коллеги по профессии, - в

1408 году делится своими воспоминаниями о возведении (коронации)

«Шарло» в должность Короля гербов Франции королем Карлом V

(ок.1380 г.), по случаю чего было устроено замечательное праздне-

ство. И автор мемуаров добавляет, что, по слухам, король Англии уст-

роил еще более пышную церемонию «коронации» для своего главного

герольда.

Он также описывает обряд посвящения в «кандидаты» и в

герольды («крещение герольда»), которые по этому случаю должны

надеть «котты» с гербами своих сеньоров и принести торжественную

Гера.аьдика и герольды

247

клятву, что будут неукоснительно исполнять свою должность, и кото-

рые затем будут «покрещены» с пожалованием им нового геральди-

ческого титула (например, «пурсивант Бон-Репо» или «геральд Угре-

фон»); «кандидата» крестили водой, а герольда - вином из позолочен-

ной чаши.

Текст французской клятвы герольда, как она записана у 1е

bon Calabre, уже к этому времени установился, причем в той самой

форме, которая практически без изменений сохранилась и до XVII

века (и эта клятва была очень похожа на ту, которую приносили в

позднее средневековье и английские герольды).

Во времена Калаб-

ра герольды уже имели четко определенные и весьма важные приви-

легии: право на жалованье и на «щедрость» сеньоров по случаю раз-

личных церемоний, право на сломанное оружие и доспехи по оконча-

нии турнира; а во время войны гербовые котты служили герольдам

охранными грамотами при выполнении ими функций курьеров. Автор

мемуаров с гордостью пишет о мифическом основании «ордена» (или

сословия) герольдов в античные времена и напоминает своим фран-

цузским «братьям» о том, каким уважением этот «орден» пользовался

в ту эпоху. Должность герольда, по его словам, - это должность безус-

ловно очень почетная и имеющая четко определенную «нишу» в ок-

ружении того или иного правителя или владетельного сеньора. Таким

образом, мы видим, как далеко ушел этот автор от, например, Бодуэна

де Конде, который в конце XIII века вспоминал, как в старину героль-

ды бродили по горам и долам в рваных коттах, стремясь попасть туда,

где мог состояться турнир, и как они страдали от жары и от холода,

= 55

радуясь всякой случайной милости.

Письмо Калабра к его французским коллегам, а еще больше мно-

гочисленные в XV веке трактаты по геральдике (среди которых осо-

бо почетное место должен занять знаменитый «Blason des couleurs»

Герольда Сицилийского) дают достаточно хорошее представление о

широком спектре функций и интересов герольдов позднего средневе-

ковья. Ристалище остается основной сферой их интересов, и здесь их

функции уже гораздо более профессионализированы: они ведут тща-

тельный счет нанесенным и полученным ударам; они внимательно

248

Глава III

изучают гербы и шлемовые эмблемы всех, кто желает принять участие

в турнире; они сверяются со своими архивными записями, чтобы убе-

диться, что все претенденты достаточно родовиты и имеют право уча-

ствовать в подобных состязаниях. Ьсли оставить в стороне функции

герольдов как курьеров во время войны, то, по всей видимости, наибо-

лее значительные перемены наблюдаются в двух сферах. Ясно, что с

самого начала от герольдов требовалось умение распознавать гербы, но

теперь Королю гербов той или иной марки полагается еще и объез-

жать свою территорию и регистрировать геральдические знаки всех

тамошних представителей знати, их имена, гербы, шлемовые эмблемы и

девизы, а также указывать, какие семейства имеют самое древнее про-

исхождение и каковы их гербовые связи, образованные брачными со-

юзами. Огромные французские гербовники Герольда Наваррского,

составленные в XIV веке, а таже гербовники Герольда Беррийского,

составленные в XV веке, являются в сущности etats de noblesse (со-

словными списками дворян), хотя, по-моему, не до конца ясно, исполь-

зовались ли они когда-либо именно в таком качестве.

Требование

совершать объезды и регистрировать семейные связи указывает, что в

позднее средневековье методика ведения герольдами генеалогических

исследований стала гораздо более профессиональной. Другое направ-

ление, в котором, как мы можем убедиться, стремительно развивалась

деятельность герольдов - это регистрация рыцарских подвигов, актов

доблести и мужества. «У вас, - говорит герольдам Dame Prudence

(дама Благоразумие) в «Debat des herauts de France et d'Angleterre»

(ок.1430 г.), - прекрасная должность, ибо по вашим отчетам люди

судят о мирской славе... [как о подвигах], совершенных в армии, во

время штурмов, осад и прочих сражений, а также во время рыцарских

поединков и турниров.»

Ту же обязанность герольдов регистриро-

вать подвиги подчеркивает и Калабр, Герольд Сицилийский, а также

многие другие авторы произведений по геральдике. Фруассар, напри-

мер, ясно дает понять в прологе к своим хроникам, что именно благо-

даря обязанности герольдов записывать и прославлять подвиги рыца-

рей и их мужество ему удалось так широко использовать в своей

Гера.аьдика и герольды

249

работе отчеты Королей гербов и различных герольдов.

Старинная

функция герольдов - выкликать имена храбрейших на турнирах -

развилась, таким образом, в нечто куда более профессиональное и

обладающее значительно большей сферой приложения как во время

войны, так и во время «мирных» турниров.

Есть, впрочем, и некоторые другие сферы, где и в позднее средне-

вековье в значительной степени ощущается прежняя функция героль-

дов, относящаяся к более раннему периоду. Хотя в XIV и XV веках

герольдов «назначали» и брали к себе на постоянную службу конк-

ретные владетельные особы, все же клятвы, которые герольды обяза-

ны были приносить, занимая такую должность при дворе знатного

феодала, были отмечены отпечатком тех дней, когда герольды не при-

надлежали никому и переезжали с места на место, пользуясь лишь

неофициальным покровительством то одного, то другого сеньора. Их

«сословие» имело самые широкие и общие обязательства по отноше-

нию ко всем лицам благородного происхождения, «ко всем благород-

ным сословиям христианского мира», как говорится в клятве английс-

ких пурсивантов. А особенно, как подчеркивается в этой клятве, ге-

рольды обязаны были служить всем благородным дамам, а также

объявлять во всеуслышание имена притеснителей вдов и юных де-

виц.

Особым долгом герольдов, - дополняет список этих обязаннос-

тей Калабр, - являлась доставка любовных посланий представителей

благородного сословия и сохранение подобных секретов в тайне.

Влияние куртуазной этики, корни которой уходят в XII столетие и

благодаря которой, как мы уже убедились, вся боевая идеология ры-

царства буквально пропитана эротикой, здесь совершенно очевидно.

Мы также постоянно узнаем, что герольды позднего средневековья,

как и их предшественники, по-прежнему часто переезжали с места на

место. Понятно, что знания о благородных традициях чужих земель,

приобретенные в этих путешествиях, как и сведения о подвигах, совер-

шенных рыцарями в дальних странах, ценились весьма высоко. «Доб-

ро пожаловать, Carlisle (Карлайл), - говорил король Эдуард III своему

герольду, когда тот в 1338 году возвратился из странствий, во время