Хубов Г. Мусоргский

Подождите немного. Документ загружается.

«Псковитянку» о плодотворности их совместного

житья, продолжавшегося вплоть до весны 1872 года,

говорят и письма Мусоргского и отзывы товарищей

(Стасова, Бородина и др.)

Заметим попутно, что в тот же период Мусорг-

ский, Римский-Корсаков, Бородин и Кюи занима-

лись сочинением музыки к опере-балету «Млада» —

по заказу директора императорских театров С. Ге-

деонова, затеявшего, при помощи четырех назван-

ных композиторов, поставить оперно-балетную фее-

рию на сюжет и сценарий своего собственного изго^

товления. Мусоргскому эта «батраческая» затея

была не по душе, он возмущался «достопочтенным

подрядчиком» но все же, видимо уступая жела-

нию товарищей, написал к весне 1872 года три сце-

ны для «Млады» (народная Сцена торга. Марш

князей и жрецов. Служение черному козлу), в кото-

рых использовал ранее написанную музыку из «Эди-

па», «Саламбо» и «Ночи на Лысой горе».

«Млада» ненадолго вторглась в творческую мас-

терскую Мусоргского. Он был углублен в сочинение

«Бориса Годунова». И в этой работе ему ревностно

помогал В. Стасов, увлеченный и замыслом и му-

зыкой создававшейся оперы-драмы. Так, по его

предложению Мусоргский сочинил для Сцены в

корчме Песню шинкарки, текст которой («Поймала

я сиза селезня») заимствован был из фольклорного

сборника П. Шейна («Русские народные песни»,

1869—1870). Из этого же сборника, доставленного

композитору Стасовым, выбраны были еще тексты

для песни мамки «Как комар дрова рубил» и для

песенки царевича Федора «Туру, туру, петушок»

(Игра в .хлёст) — во втором действии оперы. Ста-

сов же разыскал текст знаменитой песни Варлаама

«Как во городе было во Казани». Это была неоце-

нимая находка. «Я помню,— писал он,— радость

Мусоргского, когда я ему принес этот отысканный,

наконец, текст зимой 1868—1869 года в один из кон-

цертов Бесплатной школы в залу дворянского соб-

рания, и с какой жадностью он стал пробегать его

тут же, сейчас же в зале во время музыки. Он был

.380

от него в восхищении» Вместе с Мусоргским Ста-

сов подолгу сиживал за чтением Карамзина и дру-

гих исторических материалов, откуда извлекались

интересовавшие композитора сведения о событиях

темной эпохи Бориса Годунова, характерные под-

робности быта. Рассказ Карамзина о народном вос-

стании и иезуитах Черниковском и Лавицком по-

служил Мусоргскому сюжетным мотивом, который

он разработал в Сцене под Кромами. Любопытное

сообщение Карамзина о том, что царю Борису по-

дарены были заморские попугаи, надоумило Мусорг-

ского сочинить на собственный текст рассказ царе-

вича Федора «про попиньку»—яркий эпизод, отте-

нивший жанровым контрастом драматизм второго

действия оперы. Чтением Карамзина навеяна была

и знаменитая Сцена с курантами. Не без участия

Стасова подобран был писателем-историком Д. Мор-

довцевым текст старинной разбойничьей песни для

народного хора «Расходилась, разгулялась удаль мо-

лодецкая»— в Сцене под Кромами.

Стасов был верным гидом Мусоргского в собира-

нии историко-этнографических и литературных мате-

риалов для оперы, гордился этой ролью и даже

ревновал к В. Никольскому, который также содей-

ствовал осуществлению замысла композитора вдум-

чивыми советами и указаниями. Он, как известно,

подал Мусоргскому счастливую мысль завершить

оперу народной Сценой под Кромами. «Насколько

выиграло при этом заключение оперы в трагично-

сти, потрясающей силе и грозном значении!» — вос-

клицал Стасов. И тут же добавил: «Признаюсь, я

был в отчаянии и глубоко завидовал В. В. Николь-

скому, что он, а не я присоветовал Мусоргскому та-

кую блестящую, такую великолепную идею» 2®.

По .мере того как подвигалось сочинение оперы,

Мусоргский показывал ее товарищам и близким

знакомым, сначала в отрывках, отдельных эпизодах

и сценах, затем все шире, полнее. Композиция рос-

ла и разрасталась на глазах друзей. Сцены из «Бо-

риса Годунова» исполнялись на малых и больших

собраниях — у Л. Шестаковой, В. Пургольд, В. Ста-

.381

сова и в некоторых других дружественных домах.

Мужские партии, по обычаю, пел сам автор (иног-

да «подпевал» небезызвестный любитель Вельями-

нов), женские — Александра Пургольд, поражав-

шая проникновенной интерпретацией музыки Му-

соргского; аккомпанировала Надежда Пургольд

(«наш милый оркестр»).

Новая опера вызывала громадный, все возраста-

юший интерес, воспринималась слушателями горя-

чо, однако оценивалась отнюдь ле единодушно. По-

сле исполнения отрывков из «Бориса» Мусоргский

слышал мнения весьма разноречивые. «Дважды на-

ходился в Парголове,—писал он летом 1870 года,—

и вчера производил свои шалости при многочислен-

ной аудитории. По поводу мужиков в «Борисе» одни

нашли, что это буф (!), другие же увидели тра-

гизм.— «Раек» производил взрывы хохота, а Корчма

в «Борисе» смутила многих» И это было вовсе ие

случайно. Истинное значение оперы Мусоргского бы-

ло понято далеко не сразу и не всеми — даже в кру-

гу друзей. Стасов, быть может из самых добрых по-

буждений, идиллически приукрасил отношение това-

рищей-композиторов в кружке к опере Мусоргского;

«Радость, восхищение, любование были всеобщие...»

Различие в их суждениях о «Борисе» звучало силь-

нее, чем согласие. И тут, прямо или косвенно, отра-

жались внутренние противоречия распадавшегося

кружка. Балакирев отзывался об опере отрицатель-

но, не стесняясь резкостью выражений. «Модинька

оскорблен несправедливыми и высокомерными от-

зывами Милия о «Борисе», высказываемыми бес-

тактно и резко в присутствии людей, которые вовсе

не должны бы слышать этого» з',— писал Бородин

осенью 1871 года, когда Мусоргский работал уже

над новой редакцией оперы. Кюи судил о «Борисе»

уклончиво и двойственно, признавая несомненные до-

стоинства произведения и подчеркивая при этом его

«крупные недостатки». Позднее — своей печально-

известной статьей о долгожданной премьере «Бори-

са Годунова» — Кюи показал, что он так и не сумел

понять новаторских идей и мастерства музыкаль-

.382

ной драматургии Мусогрского. Иначе складывалось

отношение Римского-Корсакова и Бородина к опере

Мусоргского — вдумчиво чуткое и в высшей степени

благожелательное, хотя и критическое, особенно в

оценке первой редакции (да ведь и восторженный

Стасов считал эту редакцию оперы «неполноцен-

ной»). Многое в «Борисе» искренне радовало и вос-

хищало Бородина и Римского-Корсакова; они непо-

средственно ощущали могучее развитие таланта Му-

соргского, но в то же время склонны были видеть

в нем «стремление к корявому оригинальничанию»

и полагали своим товарищеским долгом уберечь его

от этого стремления. Таким образом, психологиче-

ская атмосфера вокруг «Бориса» была сложной,

противоречивой, а внешние обстоятельства — после

«забракования» первой редакции — крайне неблаго-

приятны. Все это не могло не сказаться в создании

оперы-драмы и в ее сценической судьбе.

Принимаясь за переработку первой редакции

«Бориса Годунова», Мусоргский отнюдь не намере-

вался «приспосабливать» свое сочинение к требова-

ниям и вкусам театрального начальства, как это

представлялось иным биографам композитора. Нет.

Он действовал по убеждению разума и потому

именно с такою увлеченностью взялся за дело. Вся

его работа над оперой — от предварительной редак-

ции к основной —

1не

исправление, а наполнение раз-

раставшегося творческого замысла народной музы-

кальной драмы, наполнение «через край» — во мно-

гом видоизменявшее, обновлявшее облик сочинения^.

Но, завершая свой труд, ставя точку на последней

странице, обозначившей конец, Мусоргский мог, по-

добно Мегюлю, сказать: конец удовольствию и на-

чало неприятностям. Около двух лет продолжалась

упорная борьба за постановку «Бориса Годунова»,

и победа, наконец, достигнутая, стоила немалых

жертв.

Весною 1872 года начались цензурные мытарст-

ва «Бориса Годунова». 1 марта вопрос об опере

.383

Мусоргского рассматривался в Министерстве внут-

ренних дел — советом Главного управления по де-

лам печати. В резолюции по докладу цензора Кей-

зера фон Нилькгейма, между прочим, говорилось:

«В литературном отношении либретто, значительно

отступая от избранного образца, конечно, представ-

ляет искалечение Пушкина, и именно в этих отступ-

лениях в особенности опошлены исторические ха-

рактеры подлинника; кроме того, конец оперы до

крайней степени бессвязен и сжат; но в опере и сла-

бое либретто, при хорошей музыке, имеет свои до-

стоинства» Ч Неизвестно, знал ли фон Нилькгейм

музыку оперы, во всяком случае к либретто по цен-

зурным соображениям придраться не мог. Однако,

поскольку в опере фигурировал царь, совет постано-

вил представить вопрос о постановке «Бориса Году-

нова» на высочайшее соизволение. Через месяц (31

марта) составлен был «всеподда'ннейший доклад»

Александру И с ходатайством «о дозволении к

представлению оперы «Борис Годунов». 5 апреля

Александр II начертал: «со—ъ», что означало «сог-

ласен». Но это согласие носило чисто формальный

характер. Фактически «дозволение» не состоялось.

Вопрос о постановке «Бориса» еще с месяц «венти-

лировался» в театральной цензуре, затем опера, по-

лучив еще одну согласительную визу, вернулась на

усмотрение дирекции императорских театров, кото-

рой, надо полагать, даны были «соответствующие

указания» свыше — бюрократический аппарат рабо-

тал исправно. 6 мая в Мариинском театре назначе-

но было заседание по поводу «Бориса Годунова», о

чем извещен был и Мусоргский сожалению, мы

не располагаем сведениями о том, что происходило

на этом заседании. Лишь осенью 1872 года из офи-

циального сообщения, напечатанного в «Музыкаль-

ном листке» (29 октября), стало известно, что «Бо-

рис Годунов» Мусоргского вторично отвергнут ди-

рекцией императорских театров. Таков был реаль-

ный исход «высочайшего дозволения».

Но борьба за постановку оперы не прекраща-

лась, напротив — усиливалась. Исполнения «Бориса

.384

Годунова» в дружеских домах вовлекали все более

широкий круг представителей передовой интеллиген-

ции — художников, артистов, литераторов, не говоря

уже о «любителях», ревностных почитателях музы-

ки Мусоргского, особенно в среде молодежи. Опера,

«забракованная» театральным начальством, -вызы-

вала живой интерес общественности. 5 февраля

1872 года, в концерте РМО под управлением Э. На-

правника, главного дирижера Мариинского театра,

прозвучала сцена венчания на царство Бориса (вто-

рая картина Пролога). Вслед за Направником (увы,

вслед) и Балакирев решился исполнить отрывок из

«Бориса» (Полонез) в концерте Бесплатной шко-

лы — 3 апреля. Хоть и с трудом, и пока еще в не-

больших фрагментах, опера выходила «на публику».

В самом коллективе Мариинского театра Мусорг-

ский нашел людей, поверивших в «Бориса» и энер-

гично содействовавших его продвижению. Это были

дирижер Э. Направник, артистки и артисты Ю. Пла-

тонова, Д. Леонова, Ф. -Ком'миссаржевский, Г. Конд-

ратьев, О. Петров. Активную роль в движении за

«Бориса Годунова» играла талантливая певица

Юлия Платонова, горячая почитательница Мусорг-

ского, с которым она познакомилась в начале семи-

десятых годов. Мусоргский посещал ее вечера, где

собирались артисты русской оперы и любители но-

вой музыки. Он исполнял здесь и свои песни, и сво-

его «Бориса», захватывая слушателей правдой и вы-

разительной силой большого жизненного искусства;

«познакомиться с ним, значило— полюбить его»,—

говорила Платонова; она «вербовала поклонников

его таланта, приглашая отовсюду слушать Мусорг-

ского» Энтузиазм артистки разделяли многие, ес-

ли и не знавшие композитора лично, то имевшие

возможность познакомиться с его замечательными

вокальными произведениями, которые начали появ-

ляться в печати с 1867 года. Вопреки нападкам

враждебной критики, творчество Мусоргского про-

бивало себе путь к сердцам людей.

Поздней осенью 1872 года, вскоре после вторич-

ного забракования «Бориса Годунова», в доме Пур-

13 Мусоргский 385

гольд был устроен своего рода общественный про-

смотр всей оперы полностью. Это событие, имевшее

важные последствия, отмечено в Автобиографической

записке Мусоргского: «В семье тайного советника

Пургольда, большого любителя искусства, при уча-

стии его племянниц А. и Н. Пургольд, серьезных и

талантливых исполнительниц музыки, «Борис Году-

нов» был исполнен при громадном обществе, в при-

сутствии знаменитого Петрова, Платоновой, Коммис-

саржевского и товарища директора [императорских

театров] Лукашевича. Тут же на месте было решено

поставить на сцене 3 картины этой оперы, хотя са-

ма опера незадолго до этого была забракована те-

атральной дирекцией»

Смелая инициатива артистов оперы, поддержан-

ная Направником и «завербованным» Платоновою

Лукашевичем (помощником директора по декораци-

онной и костюмерной части), была осуществлена зи-

мою 1Следующего года.

Подготовка велась негласно, в часы, свободные

от занятий в театре. Мусоргский сам «проходил пар-

тии с певцами.

25 января 1873 года начались оркестровые репе-

тиции, а 5 февраля на сцене Мариинского театра

впервые представлены были три картины из оперы

Мусоргского «Борис Годунов» —/Сорчл«а, Уборная

Марины Мнишек, Замок Мнишек в Сандомире

(У фонтана). ;Варлаама пел О. Петров, хозяйку корч-

мы—^ Д. Леонова, Марину — Ю. Платонова, Само-

званца—Ф. Коммиссаржевский, Рангони —О. Пале-

чек. Режиссер — Г. 'Кондратьев (спектакль шел в его

бенефис). Дирижировал Э. Направник.

Представление трех картин из ^Бориса Годуно-

ва» прошло блистательно. Успех превзошел все

ожидания. Публика приветствовала Мусоргского

дружными овациями «Весь театр, от верху до ни-

зу, был в восторге»,— сообщала 8 февраля «Петер-

бургская газета». После Сцены в корчме автора и

артистов вызывали шесть раз при оглушительных

криках «браво». Огромный успех картин из «Бори-

са» отметили и другие газеты.

.386

Э. Направник

Первый бой был выигран. Но борьба только раз-

горалась. Мусоргский предвидел суровые испыта-

ния. Им владела одержимость художника-бойца.

Незадолго до памятного показа сцен из «Бориса»

он писал Стасову: «Если наши обоюдные попытки

сделать живого человека в живой музыке будут по-

няты живущими людьми; если прозябающие люди

кинут в нас хорошим комом грязи; если музыкальные

фарисеи распнут нас — наше дело начнет делаться и

будет делаться тем шибче, чем жирнее будут комья

грязи, чем яростнее будут хрипеть о пропятии. Да,

скоро на суд! Весело мечтается о том, как станем

мы на лобное место, думающие и живущие «о Хо-

ванщине» в то время, когда нас судят за «Бориса»;

бодро, до дерзости, смотрим мы в дальнюю музы-

кальную даль, что нас манит к себе, и не страшен

суд. Нам скажут: «вы попрали законы божеские и

человеческие!» Мы ответим: «да!» и подумаем: «то

ли еще будет!» Про нас прокаркают: «вы будете

забыты скоро и навсегда!» Ответим: «Non, поп et

поп, Madame!» Дерзости хватит на раздачу всем

судьям» Горделивые слова Мусоргского оказа-

лись пророческими.

13- 387

Ю. Платонова.

Литография Бореля

Сцены из «Бориса», встретившие восторженный

прием широкой публики, стали мишенью для злоб-

ных насмешек «музыкальных фарисеев». Что же

касается театральной дирекции, то она и слышать

не хотела о постановке всего «Бориса». Сломить ее

упорство удалось лишь осенью 1873 года при помо-

щи верных друзей, в первую очередь той же Плато-

новой. Весьма умно воспользовавшись положением

и правами ведушей солистки (а также и влиянием

на Лукашевича), Платонова — перед самым нача-

лом нового сезона — сделала энергический шаг:

она поставила непременным условием возобновле-

ния контракта постановку «Бориса Годунова» для

своего бенефиса. Дирекция оказалась перед прене-

приятным выбором: ломать театральный сезон или

ставить дважды забракованную оперу.

Платонова живо описала трагикомические обсто-

ятельства вынужденного решения. К взбешенному

директору вызывают Ферреро, председателя небезы-

.388

звестного оперного комитета. «Гедеонов встречает

его в передней, бледный от злости.

— Почему вы забраковали оперу?

— Помилуйте, ваше превосходительство, эта опе-

ра совсем никуда не годится.

— Почему не годится? Я слышал много хороше-

го о ней!

— Помилуйте, ваше превосходительство, его

друг, Кюи, нас постоянно ругает в «Петербургских

ведомостях», еще третьего дня... — при этом он из

кармана вытаскивает нумер газеты.

— Так я вашего комитета знать не хочу, слыши-

те ли? Я поставлю оперу без вашего одобрения! —

кричит Гедеонов вне себя.

И опера была разрешена самим Гедеоновым для

постановки, первый пример, чтобы директор превы-

шал свою власть в этом отношении. На другой день

Гедеонов прислал за мною. Сердитый, взволнован-

ный, он подошел ко мне и закричал:

— Ну вот, сударыня, до чего вы меня довели.

Я теперь рискую, что меня выгонят из службы из-за

вас и вашего «Бориса». И что вы только нашли в

нем хорошего, я не понимаю! Я вовсе не сочувствую

вашим новаторам и теперь из-за них должен, мо-

жет быть, пострадать!

— Тем больше чести вашему превосходительст-

ву,^— отвечала я,— что, не сочувствуя лично этой

опере, вы так энергично зашищаете интересы рус-

ских композиторов».

Итак, директор императорских театров вынуж-

ден был — вопреки дирекции — согласиться -на по-

становку «Бориса Годунова». На Гедеонова тут по-

влиял, конечно, не только демарш Платоновой. Сей

опытный чиновник отлично знал, что решительное

требование артистки опирается на поддержку если

не большей, то лучшей части оперной труппы, не го-

воря уже о передовой общественности. А обществен-

ное мнение — сила, перед которой пасуют и не та-

кие начальники, как Гедеонов. Он быстро сообра-

зил, что в данной ситуации демонстративный уход

Платоновой навлечет на него гораздо более серь-

.389