Хубов Г. Мусоргский

Подождите немного. Документ загружается.

^ у ве рут ея, ишь

г г

ты 4 1Ы •

'U I'vI

I I I

да . дут хл» . буш . Kt

ехорб . но . ну,

В центре сценки — образ юродивого. Савишна

чьим именем названа пьеса, не произносит ни слова

Но она живая участница сценки. И слушая музыку

мы ясно представляем себе облик Савишны, по ха

рактерным интонациям юродивого замечаем в ее от

ношении к нему то робкую жалость, то насмешливую

презрительность, то страх и растерянность. Вся сцен-

ка проносится быстро. Деревенская красавица

скрывается от преследований нищего бродяги, и

260

его возбужденная речь замирает в жалобном бормо-

тании.

Такова «трагическая закваска» комизма Мусорг-

ского в «Светик Савишне». Не натуралистическое

описание печально-забавной бытовой картинки (как

полагали комментаторы), а живое, реальное вопло-

щение душевного мира обездоленного человека со-

ставляет суть и смысл пьесы. В образе юродивого,

«уродившегося на смех людям, на потеху им», зву-

чит горький мужицкий юмор, звучит и «мщение за

униженное человеческое достоинство».

Александр Серов, прослушав однажды «Светик

Савишну», взволнованно проговорил: «Это Шекспир

в музыке» Трудно было бы сказать лучше. Все

развитие творчества Мусоргского вновь и вновь

подтверждало проницательность серовской характе-

ристики.

Одновременно с «Савишной» обдумывался и со-

чинялся «Гопак» (записан композитором в Павлов-

ске 31 августа 1866 года; посвящен Н. Римскому-

Корсакову). Основою для этой замечательной народ-

ной сцены послужил колоритный эпизод из шевчен-

ковской поэмы «Гайдамаки», повествующей о героях

и событиях крестьянско-казацкого восстания на

Украине в 1768 году.

Из главы «Пир в Лисянке», где поэтом нарисо-

вана яркая, сочная картина гульбища гайдамаков,

Мусоргский выбрал небольшой отрывок (русский пе-

ревод Л. Мея) — песню-пляску старого кобзаря по-

среди шумной толпы веселящихся казаков («За гай-

дамаками ходил кобзарь; его называли слепым Ва-

лахом»,—говорит Шевченко).

Воссоздавая обаятельный образ кобзаря, Мусорг-

ский в своем «Гопаке» великолепно передал дух воль-

ной гайдаматчины. Музыка жанровой сценки дышит

казацкой удалью, терпким народным юмором. Перед

нами живое воплощение картины, описанной поэтом.

Гайдамацкий атаман Максим Железняк берет в руки

кобзу:

261

«Потанцуй-ка, старый!

Я сыграю!>

И вприсядку

Слепец средь базара

Чешет рваными лаптями,

Говорит словами...

Эти строки ИЗ шевченковской поэмы могли бы

служить введением к «Гопаку» Мусоргского. Они

определяют «настройку» музыкальной сценки, подска-

зывая характерный наигрыш инструментального

вступления (подражание кобзе — «как бы щипком»),

поясняя и характерную ремарку композитора: «Ста-

рик поет и подплясывает».

Нередко и поныне «Гопак» Мусоргского толкуют

и исполняют как плясовую песенку разбитной охме-

левшей «шинкарки», что совершенно не соответствует

замыслу композитора, создавшего бесподобную на-

родно-комическую сцену, в которой кобзарь, «подпля-

сывая гопака», изображает в лицах забавную исто-

рию о старом рыжем казаке и его молодой, своенрав-

ной и гульливой жене (излюбленный мотив украин-

ского юмора), весело высмеивая, вышучивая «сюжет»

своей песни-пляски В этом-то и прелесть, неповто-

римое своеобразие народной сценки, написанной раз-

машисто, с добродушно-комической грубоватостью, но

без тени вульгарной разухабистости.

Оригинальная тема песни-пляски (fis-moll), «во-

бравшая» характерные ритмоинтонации украинского

гопака, широко распета в свободном вариационном

развитии вокальной партии и щедро колорирована

инструментальным сопровождением, легко обнаружи-

вающим оркестровый замысел пьесы (в 1868 г.

Мусоргский осуществил его).

С неистощимым мастерством выразительности

воспроизводит Мусоргский импровизированную на-

родную оценку. В гибком движении напевной и остро

акцентированной речи кобзаря вырисовываются зри-

мые черты и черточки изображаемых лиц — смешная

неуклюжесть старого рыжего казака, строптивость

его шумно разгулявшейся жены. Особенно ярко это

выражено дразнящим интонационным контрастом з

Fis-dur'HOM эпизоде «Гопака»:

262

. ifcii'.. . • i • Гп - . . ^

М J ii

Ба . ба в аляс ао

а за ве ю

i 4 , iif , . "t ,

t p —f- \t -

шла- ко . вец1

МО . ло . дец...

•пНН—'

Ц.Н tf ^—1

•'^"ll" i * * f ''

i Др p = ir-l ^

! 1|

» " 'Г г f 1

Ста . рый, ры . жнй

t t

'Г г f ^ 1

ба . бу клв . чет,

a* " у r I- -

JM^/^ tjf

JLi: У •

"1—^——^г—

Штрих гениальный. Тонко очерченные и рельефно

подчеркнутые характерными те1мбро-гармоническими

оборотами перемены интонации (выражение Мусорг-

ского) преображают нехитрую плясовую тему-мело-

дию, придают ее развитию сценическую одушевлен-

ность. Народный жанр становится «ареной» образ-

ного перевоплощения музыки —она искрятся пере-

менчивыми оттенками живой речи, то беспечно весе-

лой («А сама-то я в шинок...»), то сердито-сварливой

(скороговорка «Коль женился, сатана, добывай же

мне пшена... Вот как!»), то вкрадчиво-лукавой («Как

была я молодою, да угодницею...»), то разгульной и

озорной («Гой, Семёны, вы, Иваны...»).

263

Действие народной сценки претворено в интонаци-

онной драматургии. В пьесе строго выдерживается

народно-жанровый характер музыки гопака, но ее

образное развитие полностью подчинено сценическому

замыслу композитора (отсюда и переменчивость мет-

роритма, и неожиданные — без модуляционных под-

ходов — ладовые сдвиги, отклонения, и тонкая мотив-

ная разработка эпизодов).

Инструментальное сопровождение и в «Гопаке» —

органический элемент вокальной композиции. Однако

тут, в отличие от «Светик Савишны», не суровая ску-

пость выразительных средств, а щедрое сверканье

красок. Различные задачи — различные решения.

В «Гопаке» живописно-изобразительное сопровожде-

ние диктуется самим характером поэтического текста;

оно не только поддерживает и колорирует вокальную

партию, но и восполняет, дорисовывает в восприятии

слушателя народную сценку — и фигуру «подплясы-

вающего» кобзаря, и нарастающее оживление весе-

лой толпы...

Шевченковская поэма «Гайдамаки» вскоре вновь

привлекла внимание Мусоргского. В конце шестьдесят

шестого года он сочинил Песнь Ярёмы: «Стой, Днепр!

Слушай, Днепр!» (слова заимствованы из главы

«Третьи петухи»). Это дума батрака Ярёмы — одного

из главных героев поэмы. В ней поэт выразил вольно-

любивую мечту народа о возрождении свободной Ук-

раины:

...И встанет народ весь за край свой родимый,

И будет, как прежде, Украйна жива.

И снова казак споет непотайну,

Привольно и лихо споет про Украйну:

«Свободна до моря, панов нет, монахов!

Днепр унес их кости, кости вражьи.

Черною кровью, панскою кровью

Дальнее море он опоил»...

Так, рядом с народно-комической сценой кобзаря

(«Гопак») возникла широкозвучная песнь-ария, в ко-

торой Мусоргский воплотил революционный дух поэ-

зии Шевченко.

264

«На Днепре>. Автограф

О «Днепре» (Песнь Ярёмы), как о законченной

пьесе, Мусоргский сообщал Л. Шестаковой 5 января

1867 года, обещая «принести «Калистрата» и «Днеп-

ра»— вновь испеченную щтуку»®^. Пьесу эту он пока-

зывал некоторым друзьям. К сожалению, рукопись

Песни Ярёмы в первоначальной редакции не сохра-

нилась. Но композитор не позабыл ее. В 1879 году

он пересмотрел и заново записал сочинение, озагла-

вив его: «На Днепре». Быть может, непосредственное

«чарующее впечатление» от могучего Днепра — во

время путешествия Мусоргского по югу России (и

Украине) осенью 1879 года — живо напомнило ему и

о великом кобзаре Шевченко, с которым он был бли-

зок, и о песне батрака Ярёмы, сочиненной в пору мо-

лодости... И музыка минувщих лет, обогащенная све-

жими впечатлениями, вновь ожила в его сознаниии.

Работая над второй редакцией Песни Ярёмы, со-

чиненной двенадцать лет назад, Мусоргский, несом-

ненно, внес в нее много нового — по свидетельству

В. Стасова, она была «совершенно переделана». Не

располагая материалом первой редакции, сравнивать

265

ее iCO второй не приходится. Но, судя по окончатель-

ным результатам сочинения, можно с полной уверен-

ностью сказать, что Мусоргский глубоко проникся на-

циональным характером и свободолюбивым духом

шевченковской поэзии. В музыке своего «Днепра» он

возвысил социальное звучание песни-думы из «Гай-

дамаков».

Среди народных мелодий, записанных Мусоргским

в разное время и при разных обстоятельствах, есть

одна, на которую следует обратить внимание в связи

с Песней Ярёмы. Это запись украинской народной

песни (без текста) «Залетная чайка» з®:

Вслушавшись в мелодию «Залетной чайки», не-

трудно понять, что именно она послужила изначаль-

ной основой широкого распева Ярёмы: «Стой, Днепр!

Слушай, Днепр!» (Вступление — Largamente. Роро-

lare). Сохранив и лад (натуральный d-moll), и общее

интонационное очертание народной темы, Мусоргский

расширил, развил ее, — словно высвободил скрытую в

ней энергию:

Largamente Popolare

Г f Р

1 ^^ |. JL,

MJ * 1 t^J • 1 ' '

Стой, Двеар! <

T PF V g t^b , , 1

1 tjf • 1 '' ' 1

C.iy шай,Двеар!

Г£ V g Г; t. . 1

T 1 _ к 1—: t

_. t 1

- h —,—

266

Двеортыиом uiu.po

КЯЙ ,

j •—h

гой,тыДаеор,глу. 60. кий!

ri Л ^ 1, ^.--i

H--

j fr ^ •

Г g j .

• 1

- j 3

Тема развернулась в протяжном, раздольном на-

певе эпического склада. Ее интонационное наполне-

ние (ср. примеры), осмысленное содержанием текста,

обусловило и своеобразие метроритмической структу-

ры (переменный размер: ''U—^U——^U), и вырази-

тельную простоту скупой гармонизации.

Сила, затаенная в широком, неспешном течении

музыки вступления, прорывается в большом, средин-

ном разделе песни-арии — Allegro risoluto, V4 («Се-

годня упьешься, сегодня дождешься, широкий мой

Днепр...»). В настороженной тишине днепровской но-

чи возникает, как предвестье суровой борьбы, дина-

мичная, остро ритмованная тема (невольно напоми-

нающая Боевую песнь ливийцев):

Allegro risoluto

Се го дня

аьешь сл,

iLJ f f

ГО дни до ждешь-ся,

t f f iLir

ши po кии мой Даеир;

Своим мелодическим обликом эта марциальная

тема контрастна эпическому напеву вступления, в то

267

же время интонационно (и тонально) связана с Hiiivi.

Скрытая смысловая связь становится явной в даль-

нейшем развитии. Оно захватывает силой образного

выражения и яркой живописностью. Тут важную

роль играет и фортепианное сопровождение, создаю-

щее подвижный фюн картины — волнующийся Днепр

и натиск казацкой вольницы. В нарастающем движе-

нии слышен клич грядущей свободы — «И встанет

народ весь за край свой родимый...» (Оез-(1иг'ный

эпизод):

J i J

край

иый,

Далее — через характерный g-moll'Hbm поворот

.марциальной темы («И снова казак споет непотай-

ну...») — развитие ведет к кульминации, утверждаю-

щей образ вольной Украины, образ, затаенный в эпи-

ческом распеве. Звонкие слова «непотайной песни»

казака (слова, внесенные в текст Мусоргским!):

Свободна до моря, панов нет, монахов!..

— интонируются грозно повторяемым начальным мо-

тивом «Стой, Днепр!..». Эпический распев вступления

горделиво звучит в победном марше («Днепр унес их

кости вражьи...»; ср. пример 48):

268

hjMj. л 1 1

Двеор у . вес iz

-tn. Г 1 1 1

Lf Г Г Г ' ' 1

КО - ста,

r-d Ы i \

^ 'f ' г '

Драматическая картина вольнолюбивых мечтаний

поэта обрамлена кратким заключением (Largo), воз-

вращающим к началу. Вновь — сосредоточенное раз-

думье над широко раскинувшимся Днепром. Но ина-

че теперь воспринимается протяжный народный на-

пев («Слушай, Днепр! Скоро ты дождешься...»).—

В нем звучат отголоски промчавшихся образов борь-

бы и свободы...

«Гопак» и «Днепр». Народная жанровая сцена и

героическая песнь-ария. Многие композиторы напи-

сали гораздо больше музыки, ,и хорошей музыки, на

слова Тараса Шевченко. Но немногим удалось так

своеобразно « с такою силою выразить дух поэзии

великого Кобзаря.

Осенью шестьдесят шестого года, еще до того как

сочинен был «Днепр» ( в первоначальной редакции),

Мусоргский «апи'сал две сатирические песни-сценки:

«Ах ты, пьяная тетеря» (Из похождений Пахомыча)

и «Семинарист» — обе на собственные слова. Первая

долгое время оставалась неизвестною п лишь в 1926

году была обнародована А. Римским-Корсаковым.

Вторая быстро завоевала популярность несмотря на

цензурный запрет и преследования.

Надо заметить, впрочем, что песня «Ах ты, пьяная

тетеря» и не предназначалась Мусоргским для пуб-

ликации. Это своего рода «домашняя пародия»,

вероятно не раз исполнявшаяся автором, но только

в узком кругу близких друзей. И не потому, что в ней

таилось нечто недозволенное, а просто потому, что

сюжет пародийной песни-сценки носил чисто интим-

ный характер. Едко изображенный Мусоргским эпи-

269