Хубов Г. Арам Хачатурян

Подождите немного. Документ загружается.

и, наконец, «растворяется» в затухающем мерцании

струнных.

Но еще слышен в отдалении непреклонный ритм

уже невидимого шествия...

Эпически торжественной интродукцией открывается

большой финал — четвертая часть Симфонии (An-

dante mosso — Allegro sostenuto, Maestoso).

Как ликующий клич победы звучат громогласные

фанфары (удвоенный состав медных — восемь валторн,

шесть труб, шесть тромбонов). Терпкие сочетания и «на-

ложения» трезвучий придают «хору фанфар» суровый

колорит. Весь этот небольшой «пролог» проникнут ду-

хом древнего богатырского эпоса.

Вступление предваряет картину народного торже-

ства. На фоне широкозвучной, «размашистой» фигура-

ции струнных (Allegro sostenuto, Maestoso), живописую-

щей шумное волнение толпы, появляется до-мажорная

тема-гимн, своего рода медный хор славы (валторны,

тромбоны) :

Эта тема, возникшая из вступительных фанфар, опре-

деляет характер и настроение финала. Как и все темы

подобного «гимнического» склада, она покойно-торже-

261

ственна и статична. Второе проведение главной темы,

несколько сжатое во времени, развернуто в мощном

оркестровом tutti.

Медный хор интродукции вторгается в звуковую

ткань оркестра, обозначая поворот в тематическом раз-

витии: интермедия импровизационного характера

служит подготовкой и переходом ко второй, побочной

теме финала.

Изложение этой темы —

262

с некоторыми элементами развития

—

составляет само-

стоятельный эпизод (Piu mosso), в «сердцевине» кото-

рого появляется фрагмент первой темы.

Весь эпизод, по существу, представляет собою не-

кое «лирическое отступление», вызванное, очевидно,, же-

ланием автора создать контраст торжественно-громо-

гласной и статичной первой теме. Однако решение этой

задачи нельзя признать удавшимся: сама тема, с ее

несколько нарочитым пафосом, с ее «скрябински» изло-

манной мелодической линией, наконец, с ее элементар-

но-секвенционным характером изложения, — не столько

контрастирует, сколько противоречит стилю музыки фи-

нала определяемому, как уже говорилось, главной —

«гимнической» темой, господствующей в этой, послед-

ней, части Симфонии.

Интермедия, предваряющая и подготавливающая по-

явление второй темы, затянута «ходообразными» длин-

нотами; несколько затянуто и возвращение — после

среднего эпизода — к главной партии. Поэтому повтор-

ное проведение последней кажется поначалу утомитель-

но однообразным (тот же «громогласный» C-dur, тот же

пышный оркестровый наряд).

Но есть в репризе и новые черты, заставляющие

слушателя насторожиться: на пятом такте движения

темы-гимна с нею контрапунктически соединяется тема

главной партии первой части Симфонии.

Этот резкий штрих сразу меняет картину. Мир тре-

вожных, драматических образов «Симфонии с колоко-

лом» — по ассоциации — вновь возникает в воображе-

Побочная тема финала некоторыми своими оборотами напо-

минает отчасти лирическую тему Andante sostenuto (ср. примеры

113 и 117). Но, в отличие от последней, она лишена мелодического

и ладового своеобразия, лишена и яркого колорита народности.

263

нии слушателя. Торжественно-светлый C-dur покрыва-

ют тени политональных сочетаний. Как отдаленные рас-

каты грома после пронесшейся бури, рокочет сумрачная

тема первой части; и рядом с нею, словно в отблесках

зарниц, грозно звучит гимническая тема финала:

ив

Появление главной темы первой части Симфонии в

финале знаменательно. И здесь, «конец с началом со-

прягая», композитор подчеркивает жизненно-философ-

ский смысл и победное торжество гуманизма в борьбе,

о которой повествует «Симфония с колоколом».

Драматическое сопоставление и развитие двух тем

ведет к кульминации (оркестровое tutti), указующей по-

ворот к коде: ее предваряет небольшая «инвенция»

струнных, выдержанная в сосредоточенно суровом ха-

рактере «баховских раздумий».

264

Полны значения заключительные страницы Симфо-

нии. После отмеченной выше C-dur'Hofl кульминации,

соединяющей гимническую тему финала с главной те-

мой первой части, эта кода (Andante) воспринимается

как своего рода второй финал Симфонии. Ибо

здесь — в коде — совершается новый ладовый пово-

рот — утверждение E-dur'a, основной тональности Сим-

фонии. И здесь вновь раздается мотив колокола! Окру-

женный и овеянный ликующими интонациями-отголоска-

ми темы-гимна, он и звучит теперь иначе, по-новому: с

эпической торжественностью грозной силы. И этот —

инаковый, новый характер того же лейтмотива, во-

плотившего в себе руководящую поэтическую идею Сим-

фонии, — есть результат развития и его глубокий, обоб-

щающий признак...

Так завершается «Симфония с колоколом» Арама

Хачатуряна — произведение большого жизненно-фило-

софского содержания и большой идейно-эмоциональной

насыщенности.

Пользуясь средствами симфонической музыки, автор

поднял в этом произведении волнующие проблемы чело-

веческого и общечеловеческого. Думы, чувства, пережи-

вания и чаяния, которыми жил в эпоху Великой Оте-

чественной войны советский народ, нашли в этой Сим-

фонии правдивое и сильное выражение.

«Симфония с колоколом» Хачатуряна овеяна духом

гуманизма и народности; она проникнута высокой идеей

борьбы человека во имя счастья и свободы человечества.

Симфония эта, естественно, имеет свой внутренний «под-

текст», свою философско-поэтическую программу, свой

сюжет. Но автор лишь в самых общих чертах говорит

о программе. Анализируя Симфонию — ее замысел и

конкретное воплощение, — я стремился прочесть и, на-

сколько это возможно, точно изложить программу сочи-

нения, раскрыть его идейный смысл и сюжетное раз-

витие.

Программную симфоническую музыку, не связанную

с конкретным литературным текстом (или даже источни-

ком), можно, разумеется, толковать различно. Данная

в этой главе трактовка программного содержания «Сим-

фонии с колоколом», конечно, не исключает и другие

265

варианты. Надобно заметить, однако, что в произведе-

ниях со столь ярко выраженным тематизмом и столь

ясной логикой образного развития — ггри любом субъ-

ективном толковании программы — объектив-

ный смысл ее остается неизменным.

Объективный этический и эстетический смысл Вто-

рой симфонии Хачатуряна ясен. И он полностью соот-

ветствует творческому замыслу, художественным наме-

рениям композитора. Это единство замысла и его кон-

кретного воплощения в Симфонии гармонично и проч-

но. Его не могут нарушить и некоторые, отмеченные в

разборе, недостатки (главным образом в финале). И по-

тому, мне кажется, нет необходимости вновь подчерки-

вать то высокое значение, которое приобретает «Симфо-

ния с колоколом» Арама Хачатуряна в музыкальной

культуре нашего времени.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ИСКАНЬЯ, ИСПЫТАНЬЯ, ПОСТИЖЕНЬЯ

Лишь в чувстве меры мастерство приметно.

И лишь закон свободе даст главенство.

Гете

В 1943 году, когда написана была

«Симфония с колоколом», Араму

Хачатуряну минуло сорок лет. Воз-

раст зрелости. Имя композитора, за

воевало уже мировую известность.

Почти все его крупные сочинения

прочно вошли в современный репертуар. Их полюбили

и слушатели, и мастера-исполнители — на Родине и

далеко за ее рубежами. Об этих сочинениях рассказано

в предыдущих главах.

Путь, пройденный Хачатуряном за все эти годы,

очень плодотворен — богат яркими достижениями и от-

крытиями, новаторское значение коих бесспорно. Его

талант развивался интенсивно и целеустремленно, наби-

рая скорость в прямом движении светлого, жизне-

утверждающего искусства. Смелые искания влекли его

вперед и только вперед, не рассеивая, не отвлекая в сто-

роны, и ему, в сущности, были чужды соблазны модер-

нистских веяний, приманивавшие иных его товарищей

по профессии.

Стремительность прямого движения становится в те

годы неотъемлемым свойством его развития. Многое на-

добно было высказать, многое хотелось поведать людям,

и он едва успевал осуществлять свои замыслы. Одно за

другим являются его произведения — большие и малые

по содержанию, по форме, по мастерству. Но во всех,

или почти во всех, звучит страстная упоенность жизнью,

и в воспевании жизни, красоты, счастья раскрывается

самобытная сила его дарования — большого, оригиналь-

ного, неоскудевающего благодаря глубинным связям с

народными истоками.

Кипучая общественная деятельность, сближающая

композитора с массовой аудиторией, живое участие в

267

созидательном труде, которым охвачена страна, искрен-

нее стремление откликнуться на остро волнующие темы

и запросы современности, — все это благоприятствует

мужанию таланта и мастерства Арама Хачатуряна. По-

степенно вырабатывается творческий метод композито-

ра, формируется свой, индивидуально-неповторимый

стиль, по-новому, свежо, оригинально претворяющий и

песенно-танцовальную стихию народного искусства, и

одический строй ашугских импровизаций, и строгие тра-

диции классического симфонизма.

Суровые испытания Великой Отечественной войны

не сломили его духа. «Дух народа, как и дух частного

человека, — говорит Белинский, — выказывается вполне

только в критические минуты, по которым одним можно

судить не только о его силе, но и о молодости и свеже-

сти его сил». В самое трудное время военных бурь и

бедствий Хачатурян достойно проявил себя как граж-

данин и художник-гуманист. Он работал самоотвержен-

но. Партитуры «Гаянэ» и «Симфонии с колоколом», со-

зданные в первые годы войны, — живое свидетельство

огромной внутренней силы его таланта.

Вторая симфония (с колоколом) явилась важной ве-

хой в творческом пути Арама Хачатуряна. Как уже ска-

зано было, — после балета «Гаянэ», в котором откри-

сталлизовались характерные черты почти двадцатилет-

него развития, Вторая симфония знаменует, очевидно,

начало нового периода творческого роста композито-

ра. И этот новый период, органически связанный с пред-

шествующим, во многом отличен от него. Он сложнее и

труднее, но вместе с тем и перспективнее.

Подобно путнику, достигшему вершины, открываю-

щей широкий кругозор и неизведанные дали, Хачатурян

замедляет шаг и останавливается в раздумье; он оки-

дывает взглядом путь пройденный и путь предстоящий

и, словно соразмеряя свои силы перед дальнейшим

подъемом, ищет надежных подступов к новым высотам.

Но поиски слишком затягиваются, он беспокойно кру-

жит, пробует, порывается, отходит и вновь порывается...

Все же сил еще много, он не сдается и упорно преодо-

левает неудачи и невзгоды трудного перехода. Однако

не будем забегать вперед, — преждевременно пока гово-

рить об этом периоде как о чем-то законченном, вполне

завершенном.

268

Внутренние грани творческого процесса трудно уло-

вимы, и деление его на периоды в той или иной степени

всегда условно. Особенно у таких художников, каков

Арам Хачатурян — процесс его бурного развития отли-

чается удивительным, я бы сказал, стихийным единством.

Тем не менее это живой процесс, и его единство во-

все не означает единообразия (что исключало бы раз-

витие). И чтобы раскрыть смысл и динамику этого про-

цесса, необходимо распознать возникающие в нем каче-

ственные изменения, их функциональную связь с явле-

ниями жизни, их роль в формировании и совершенство-

вании стиля, — они-то и обозначают поворотные момен-

ты, определяющие, хотя бы условно, внутренние грани

или вехи творческого развития художника.

Разбор «Симфонии с колоколом» (предыдущая гла-

ва) показывает разительную перемену в самом содер-

жании музыки Хачатуряна. Великую Отечественную

войну он воспринял как великую народно-героическую

трагедию. Острые драматические коллизии вторглись в

светлый мир образных представлений композитора, глу-

боко встревожили его сознание. Но трагедийное нача-

ло, возникшее теперь в музыке Хачатуряна, не подави-

ло, а возвысило ее. Ибо оно несло в себе и суровую

правду жизненной борьбы и непоколебимую веру в тор-

жество разума, света, справедливости. Силою таланта

сумел он понять, творчески осмыслить и большое чело-

веческое горе, горящее гневом возмездия, и духовное

величие народного героизма, преодолевающего и стра-

дания и самое смерть во имя любви к жизни, во имя

свободы и счастья людей.

«Трагическое поощряет внутреннюю и внешнюю

активность, увеличивая потребность совершенствова-

ния», — замечает К. Либкнехт

. Вещий колокол Второй

симфонии звал к действию, к борьбе. Он пробудил в

Хачатуряне новые силы. Мысли, чувства, переживания,

стремления, рожденные бурным потоком событий ги-

гантской всенародной борьбы в годину смертельной

опасности, нависшей над Родиной, выявили новые черты

характера и таланта композитора, расширили идейный

В главе «Искусство» из «Этюдов о законах общественного

развития». См. «Западные сборники», выпуск второй, М., 1924,

стр. 170.

269

кругозор и образный строй его симфонической драма-

тургии. Вторая симфония поныне остается одним из са-

мых глубоких по содержанию, законченных по форме,

ярких по мастерству сочинений советского музыкального

искусства.

Симфония, написанная в самый разгар Отечествен-

ной войны и сразу после обширной партитуры «Гаянэ»,

потребовала предельного напряжения сил (не забудем,

что Хачатурян отдавал много энергии общественной ра-

боте, являясь основным руководителем Оргкомитета

Союза композиторов). Интенсивность его творческой

деятельности ослабевает. В ближайшие два года он не

создает почти ничего крупного. Он успешно выполняет

важное задание — работу над Гимном Армянской ССР,

обновляет кое-что из «старых тетрадей» (оркестровые

пьесы «Русская фантазия», «Хореографический вальс»),

пишет песни, музыку к кинофильму «Человек № 217».

Исподволь обдумывает новые замыслы — Три арии для

голоса с симфоническим оркестром и Виолончельный

концерт. Они осуществляются в 1946 году.

О Виолончельном концерте, завершившем большую

инструментальную триаду, рассказано было выше, в

седьмой главе. Надо рассказать теперь, хотя бы вкрат-

це, о «малой» вокальной триаде — малой по размерам,

но не по значенью. В сущности, это первое произведе-

ние Хачатуряна в вокально-концертном жанре. Оно бы-

ло задумано еще в 1944 году, и тогда же композитор за-

писал клавирный эскиз «Трех арий». Через два года он

воплотил свой замысел в партитуре.

ВОКАЛЬНОЕ

ИНТЕРМЕЦЦО

Три арии для высокого голоса с оркестром написаны

на стихи армянских поэтов. Они составляют вокально-

симфоническую сюиту, трем частям которой Хачатурян

дал собственные названия: Поэма («Подражание на-

родному» — стихи А. Туманяна перевод В. Брюсова),

В печатном клавире «Трех арий» (изд. «Советский компози-

тор», М., 1956) слова «Поэмы», принадлежащие А. Туманяну, оши-

бочно поименованы как народные.

270