Гордон Г. Эмиль Гилельс. За гранью мифа

Подождите немного. Документ загружается.

Открытие Америки

Нью-Йорк, 27 октября, 1955

Дорогой г-н Гилельс,

мне хочется

т,отмас

же написать Вам и

сердечно

поблагода-

рить Вас за Ваше участие в концерте Дня Объединенных

Наций в прошлый понедельник. Я

уверен,

что Ваше изуми-

тельное исполнение Концерта Чайковского станет одним из

незабываемых событий всех наших

торжеств.

Я очень

горд,

что мы смогли хорошо организовать празднова-

ние десятой годовщины нашей Организации, в

котхуром

уча-

ствовали всемирно известные артисты.

Я чрезвычайно

благодарен

Вам за то,

чтю

Вы так

любезно

от-

кликнулись на мое приглашение. Примите мои наилучшие

пожелания.

Даг Хаммаршельд,

Генеральный секретарь

Играть в день ООН

—

достаточно рискованный для советского

артиста шаг. Но, забегая вперед, упомяну о ситуации еще более

сложной. В один из своих последующих приездов в США Гилельс

получил приглашение принять участие в торжестве по случаю Дня

Прав Человека. Это понятие — права человека — звучало для нас

тогда, в шестидесятые годы,

—

если вообще звучало

—

как некий от-

кровенно антисоветский выпад. Гилельс мог бы красиво отказать-

ся, сославшись, хотя бы, на перегруженность концертами. Но он не

стал осторожничать. В «ответ» через несколько дней пришло пись-

мо из ООН.

16 октября 1966 г.

Дорогой г-н Гилельс,

позвольте выразить Вам мою самую

сердечную

благодарность

за Ваш интерес и

щедрость,

которые Вы проявили, приняв

участие в праздновании Дня Прав Человека 1966

года.

Этот

день имеет

большое

значение для нас, и Ваше искусство будут

помнить

здесь долго.

Я чрезвычайно

благодарен

Вам за Ваши

особые

усилия, которые Вы, несмотря на Ваше

суровое

распи-

сание, затратили, приняв участие в праздновании.

Искренне Ваш

У Тан,

Генеральный секретарь

185

Открытие Америки

Это письмо

—

не единственное выражение признательности. Не-

сколькими днями раньше Гилельс получил и другое:

Нью-Йорк, 12 декабря 1966 г.

Мой

дорогой

маэстро Гилельс,

примите, пожалуйста, нашу самую теплую благодарность

за Ваше содействие большому успеху концерта в честь Дня

Прав Человека. Ваша блистательная игра надолго запом-

нится многонациональной аудитории. Мы Вам очень обяза-

ны. Благодарим Вас также за Вашу доброту и ценное со-

трудничество.

Приветствую Вас и

мадемуазель

Гилельс.

Искренне Ваш

Джефф Спаркс

Возвратимся к первому американскому турне. Завершающий кон-

церт Гилельс дал в Вашингтоне, в столице.

Скажу здесь, о чем не упоминал по отношению к другим странам:

как только была малейшая возможность, Гилельс всегда

—

как и на

родине — бродил по незнакомому городу, присматривался, запоми-

нал, обязательно бывал в картинных галереях, музеях

—

Лувр, Прадо,

Метрополитен...

Читаем в блокноте: «Вашингтон (здесь и далее выделено женой

Гилельса.

—

Г. Г.). Национальная галерея. Фальк как-то сказал: "Буде-

те в Вашингтоне, поклонитесь 'Мадонне Альба'". Выполнили это по-

ручение со щемящей тоской. Вот она, перед которой мы сидим. Ми-

ля расстроен... номер 5, в галерее № 9; направо от нее Боттичелли,

Мадонна, налево

—

Филиппино Липпи

—

Мадонна. Тут же "наш" Свя-

той Георгий, Польский офицер с серьгой, «Венера перед зеркалом»

Тициана, "поменяв" местожительство, позволила свое жемчужное те-

ло покрыть толстым слоем лака... Все наши, эрмитажные; невоспол-

нимый ущерб искусству России».

Замечу: написано не тогда, когда стало «можно».

И наконец

—

завершая «открытие Америки».

В ноябре 1955 года А. В. Грейнер, директор концертного отдела

фирмы «Стейнвей», близкий друг Рахманинова, получил письмо из

Калифорнии; оно заканчивалось так: «Передайте, пожалуйста, при-

вет господину Гилельсу от незнакомого с ним И. Г.»

И. Г.

—

это Иосиф Гофман. В письмо было вложено его фото для

Гилельса.

186

Открытие Америки

Закончилось первое американское турне; его «результат» требо-

вал продолжения

—

и на протяжении последующих лет Гилельсу ре-

гулярно приходили приглашения из США,

—

его ждали, можно ска-

зать, скучали без него. Пресса подчеркивала, что в Америке

приезжему артисту чрезвычайно трудно поддерживать интерес к се-

бе: идет время и элемент «свежести», присущий первому появлению,

мало-помалу утрачивается. Но с Гилельсом

—

не так: он не только не

потерял «любопытства» к себе, но с каждым приездом

—

к превели-

кому удивлению видавшей виды прессы

—

его успех возрастал. Это

—

одна из постоянных тем газетных и журнальных публикаций.

«Возможно ли, что Эмиль Гилельс стал еще лучше?

—

вопрошала

газета «Нью-Йорк Тайме» (1964).

—

Играя тут в последний раз, совет-

ский пианист ярко продемонстрировал, что он входит в немногочис-

ленную группу самых выдающихся пианистов мира. Но вчерашнее

сольное выступление в Карнеги-холл свидетельствует, что, кажется,

он превзошел даже уровень прошлых лет. Его игра была исключи-

тельной по чистоте. Но он поднялся на недосягаемую высоту в уме-

нии донести до слушателя самую душу музыкальных произведений».

Газета «Детройт Ньюс» (1962): «...Он вновь продемонстрировал,

что является гигантом среди самых техничных исполнителей и что,

самое главное, никогда не останавливается на достигнутом. Глубина

и зрелость его исполнения оставили в тени даже наиболее значитель-

ные успехи, достигнутые им в прошлые годы».

«Вашингтон Дейли Ньюс» (1961): «Вчера Эмиль Гилельс возвра-

тился в Контитьюшен-холл и вызвал еще более бурную овацию, чем

на предыдущих концертах».

«Нью-Йорк Тайме» (1965): «Еще гастроли 1962 года показали, что

Гилельс принадлежит к небольшому числу великих пианистов мира,

но вчерашней игрой в Карнеги-холле он затмил свои прежние вы-

ступления». А известный музыкальный критик Гарольд Шонберг вы-

нужден был — для усиления воздействия своих слов — прибегнуть

к такому пассажу: он написал, что еще десять лет назад, после дебю-

та Гилельса в США можно было сказать, что он «большой талант,

но теперь эти слова были бы оскорблением. Он один из величайших

пианистов нашего времени».

Как уже было сказано, Америка нетерпеливо ждала новых приез-

дов Гилельса.

«Нью-Йорк уорлд телеграф энд Сан» (1965): «После отсутствия, ко-

торое показалось нам непростительно долгим, вчера вечером Эмиль

Гилельс снова выступил в Карнеги-холле с ошеломляющим успехом...»

187

Открытие Америки

Тема «непростительно долгого отсутствия» Гилельса постоянно

занимает страницы американских газет, хотя он бывал в Америке

—

почти без исключений

—

через сезон.

Конечно же, в этом Америка не одинока. Голландия: «Мы надеем-

ся слышать великого маэстро более часто».

Билеты, как правило, распродавались задолго до начала его гаст-

ролей. И публика отдавала ему должное полной мерой

—

разумеется,

не только за океаном.

Однажды Рахманинов шутливо сообщал в одном из писем: «В Гол-

ландии дал пять концертов. Меня там так избаловали, что, если те-

перь публика вся in согроге (лат. полностью) не поднимается при мо-

ем входе и после конца большой вещи, то я уже недоволен. Требую

почтения!»

Гилельс привык к подобным демонстрациям. Корреспондент

ТАСС сообщал из Нью-Йорка (1965): «Публика награждала пианиста

бурными овациями не только в конце программы; она подолгу, стоя,

рукоплескала ему после каждой исполненной вещи».

Газета «Кэпитал Тайме», Вашингтон (1962), заголовок: «Гилельса

встречают бурной овацией стоя».

Еще: стоя, слушатели «устроили ему по окончании концерта не-

бывалую овацию...»

Корреспондент «Советской культуры» (1964): «Битком набитый

зал встретил появление советского пианиста стоя».

Достаточно, кажется.

Скажу и о том, что обычно на гилельсовских концертах слушате-

ли «оккупировали» часть сценического пространства.

Корреспонденция из Нью-Йорка: «На сольных концертах публи-

ка обычно занимала не только зал, но и большую часть сцены, а ино-

гда и "яму" для оркестра».

Американская критика не скрывала своего предпочтения: «Аме-

рикано-советский культурный обмен привел на наши берега мно-

гих прекрасных артистов

—

Рихтера, Ойстрахов (старшего и млад-

шего), балет ГАБТ и т. д., — писала Луиз Гайлер в газете «Энн

Арбор Ньюс» (1962), — но никто из них не произвел на меня

с первого раза такого впечатления, как этот сказочно одаренный

пианист».

Или: «Шуберт ... в тех моментах, где мы могли сравнивать его ис-

полнение с другими, легко утвердил превосходство Гилельса».

«Нетрудно понять,

—

как бы подытоживает свои впечатления му-

зыкальный обозреватель Льюис Бьянколли,

—

почему билеты на кон-

188

Гастрольные будни

церты Эмиля Гилельса распродаются за недели и месяцы вперед,

и почему американцы бывают поражены его игрой».

Насмотревшись на реакцию зала, рецензент канадской газеты зада-

вался вопросом: «Существует ли на свете еще пианист, способный вы-

звать подобный энтузиазм?» (Григорий Пятигорский, делясь своими

наиболее сильными впечатлениями, полученными за концертный се-

зон, писал в Москву своему брату, А. П. Стогорскому (он и показал мне

письмо): «Гилельс, больной, с температурой, но играл

—

потрясающе».)

В 1969 году американский журнал «Стерео ревью» провел кон-

курс граммофонных стереофонических записей. Из четырех ты-

сяч (!) пластинок лучшим был признан альбом Гилельса

—

пять кон-

цертов Бетховена с Кливлендским оркестром и Джорджем Сэллом.

Трогательно выражала Америка свое преклонение перед Гилель-

сом. В Детройте четыре месяца бастовали печатники

—

не выходила

ни одна газета. Но рецензии на концерт Гилельса были выпущены на

отдельных листках.

Долго можно было бы рассказывать...

Когда Гилельс завершил очередное

—

марафонское, по определе-

нию печати,

—

турне по США, корреспонденты спросили: какова его

оценка результатов гастролей; он ответил: «Не могу пожаловаться.

Меня здесь всегда хорошо принимали...» Согласитесь, читатель, Ги-

лельс ничего не преукрасил.

Гастрольные будни

Грохот гилельсовской славы как бы совершенно заглушил, если

можно так выразиться, события его повседневных гастрольных буд-

ней

—

каков он «в жизни», как себя ведет? Через десятилетия появи-

лась книга, проливающая на это свет. Ее автор

—

Франц Мор, глав-

ный настройщик компании «Стейнвей и сыновья», замечательный

мастер своего дела, — назвал свои воспоминания так: «Моя жизнь

с великими пианистами», посвятив отдельные главы пяти пианис-

там, это — Горовиц, Артур Рубинштейн, Гилельс, Клиберн, Гульд.

В интересующей нас главе Гилельс-человек предстает с неожиданной

стороны и в нестандартных ситуациях. Цитирую:

«Я настраивал рояль для Гилельса и путешествовал вместе с ним

на протяжении длительного времени... Поскольку он немного разго-

варивал по-английски и очень хорошо владел немецким, мы часто об-

щались по-немецки и стали близкими друзьями.

189

Гастрольные будни

Несколько раз Гилельс просил меня подвозить его на концерты

на моей машине, и я с удовольствием делал это. Когда в компании

(«Стейнвей и сыновья».

—

Г. Г.) узнали, что я вожу его в своей маши-

не, то сильно разволновались. "Франц,

—

было сказано мне,

—

вы по-

нимаете, что за ним

—

вся Россия, и если когда-нибудь с ним что-ни-

будь произойдет, у вас будут большие неприятности". Однако,

несмотря на это предупреждение, поскольку мы были близкими дру-

зьями, я по-прежнему продолжал подвозить его. Конечно же, нас все-

гда сопровождал еще один джентльмен

—

"переводчик" Гилельса. Это

был человек из советского посольства, и я ни мгновение не сомне-

вался, что он был приставлен к нам главным образом для того, что-

бы следить за тем, как бы Гилельс "не потерялся"»...

Как-то он сказал мне: "Франц, я так сильно тоскую по дому. Я с не-

терпением жду, когда снова вернусь в свою небольшую квартирку на

улице Горького в Москве". (Ф. Мор с семьей живет в отдельном боль-

шом доме.

—

Г. Г.)

Несмотря на то, что его сопровождала жена, ему не нравилось

жить в Америке... Разумеется, за ним пристально следили, и он не ви-

дел ничего, кроме своего гостиничного номера, а гостиничные номе-

ра все одинаковы...

Почему-то какой-то голос внутри меня говорил: "Нужно подарить

ем)' £ийдм?о"(выделено Ф. Мором.

—

Г. Г.). Помню, как тем вечером я

пришел домой и рассказал Елизавете [жене] о своем чувстве и что я

думал по этому поводу. Она сказала: "Хорошо, давай подарим ему

Библию. В России Библию днем с огнем не сыщешь"».

Мор купил Библию на русском языке.

«Я взял подарок с собой на следующую репетицию в Карнеги-

холл. книга лежала у меня в сумке, прямо на сцене. Вокруг Гилельса

всегда были какие-то люди, поэтому мне пришлось терпеливо ждать

возможности исполнить свой замысел

Наконец, у меня появилась такая возможность. "Переводчика"

Гилельса позвали к телефону, и его разговор затянулся. Поэтому я

схватил завернутую книгу, подошел к роялю, за которым играл Ги-

лельс, и сказал: "Маэстро, скоро наступит Рождество, обычно на этот

праздник мы дарим друг другу подарки. Это подарок для Вас от меня

и Елизаветы». Он тотчас спросил: "Франц, что это?"

—

Маэстро,

—

от-

ветил я,

—

там то, что Вы не достанете в России.

Он очень быстро взял сверток и положил его в дипломат под

свои ноты. Это меня сильно встревожило, потому что тем же вече-

ром должен был состояться концерт, он начнет доставать свои ноты

190

Гастрольные будни

ИЗ дипломата, и я не знал, как он отнесется к тому, что ему подари-

ли Библию.

Гилельс выступил с концертом тем вечером, как всегда, с неиз-

менным успехом, а на следующее утро я работал в здании компании,

когда в 9 часов утра он позвонил. "Франц! Франц!

—

воскликнул он.

—

Что Вы наделали?"

Про себя я подумал: "Ну вот, что же теперь будет?"

Он продолжил: "Франц, что Вы наделали? Вы подарили нам Биб-

лию. А я всегда хотел, чтобы она у меня была... После концерта мы

сели вместе на кушетку, я и моя жена, и стали вместе читать..."

Само собой разумеется, я очень обрадовался. Я молился за Эми-

ля Гилельса и его жену, когда они возвращались обратно в Советский

Союз вместе с Библией».

Прошел год, Гилельс снова в Америке. Франц Мор пригласил его

с женой к себе домой. Гилельс с благодарностью согласился, подыс-

кав в своем расписании единственное свободное число. Все было уго-

ворено, но вдруг Мор вспомнил, что это воскресенье, а он всегда

в этот день присутствует на службе в церкви. Дальше цитирую: «По-

этому я снова повернулся к Эмилю и сказал: "Маэстро, Вы знаете,

2 ноября

—

это воскресенье, а по воскресеньям мы ходим в церковь".

Он без промедления ответил: "Отлично, тогда мы тоже пойдем

с вами. Мы ни разу не были в церкви. Мы будем вам очень призна-

тельны, если вы возьмете нас с собой".

Я очень обрадовался такому исходу дела... (все состоялось, как

было задумано. — Г. Г.)

Вскоре они вернулись домой, в Россию, и я помню, когда они

снова приехали на следующий год с концертами, первое, что сказал

мне Эмиль, было: "Франц, ваша Библия

—

это такое большое благо-

словение. Можно я задам Вам вопрос? Я часто одалживаю мою Биб-

лию некоторым из моих друзей, может быть, есть возможность при-

обрести еще несколько экземпляров?"

Хорошо,

—

ответил я. — Сколько у вас друзей? Сколько Библий

вам нужно?

Как Вы думаете, можно было бы достать восемь Библий?

—

спро-

сил он.

Конечно же, я с удовольствием купил восемь Библий на русском

языке, чтобы маэстро мог привезти их своим друзьям в России».

В наши дни вся эта история звучит совершенно невинно,

—

кого

можно удивить Библией?! Ею даже размахивают, как флагом, те, кто

191

Гастрольные будни

оные времена штудировал совсем другие книги. Но тогда... Вообра-

зите себе, читатель, что стоит за этим многоточием.

Закончу заокеанскую тему развернутой статьей, помещенной

в журнале «Америка»

—

он выходил на русском языке. Переписываю

большой раздел.

«В день концерта руководители Национального симфонического

оркестра дали в честь г-на Гилельса обед... разговор за столом скоро

коснулся современной американской музыки. Г-н Гилельс откровен-

но признался, что его знакомство с ней довольно ограничено. Прав-

да, кое-что из нашей музыкальной литературы он знает

—

главным об-

разом, произведения Сэмюэла Барбера, Аарона Копленда и Роя

Харриса... но пока он еще не включил в свой репертуар ни одной

американской пьесы. С особенной теплотой г-н Гилельс отозвался

о Барбере, причем наибольших похвал удостоилась его исключитель-

но красноречивая фортепианная Соната (1949). Г-н Гилельс сказал

даже, что Барбер, по его мнению, один из лучших ныне живущих

композиторов. Монументальная Фантазия для фортепиано (1957) Аа-

рона Копленда

—

одна из самых удачных появившихся в США форте-

пианных пьес послевоенного периода

—

осталась неизвестна. Впро-

чем, он выразил желание ближе познакомиться с нашей музыкой

и с удовольствием рассказал о большой связке американских нот,

поднесенных ему на прошлой неделе при посещении Джульярдской

школы в Нью-Йорке. Г-н Гилельс намеревался изучить их по возвра-

щении в СССР.

Затем собеседники занялись сравнительной оценкой ряда амери-

канских симфонических оркестров. Г-н Гилельс, разумеется, позна-

комился со многими из них на личном опыте... В последнее время

все шире распространяется мнение, что эра "великой тройки" (орке-

стров Бостонского, Нью-Йоркского и Филадельфийского) миновала

безвозвратно и что не меньше пяти-шести других оркестров достиг-

ли такого же технического и артистического совершенства. Это мне-

ние было высказано и присутствующими, называвшими в качестве

примеров высокого американского симфони.зма оркестры Вашингто-

на, Кливленда, Питтсбурга, Сан-Франциско, Цинциннати и Чикаго...

Исполнение Эмилем Гилельсом Концерта Чайковского привлек-

ло в тот вечер до трех с половиной тысяч восхищенных слушателей,

заполнивших огромный зал. Под конец вся публика поднялась с мест

и разразилась долго не смолкавшими аплодисментами. Трактовка Ги-

лельса отличалась большим своеобразием, и музыкальные критики ра-

зошлись в своих оценках. (Обратите внимание

—

в чем именно.

— Г.

Г.).

192

Гастрольные будни

Рецензент газеты "Вашингтон пост" нашел, что пианист наложил

свой отпечаток на весь концерт и получил от дирижера поддержку;

между солистом и оркестром царило почти полное единодушие». "Ва-

шингтон ивнинг стар" такого единодушия не отметила, но и ее

критик писал: "При исполнении Концерта Чайковского г-н Гилельс

обнаружил все те чудесные качества, которые делают его столь вол-

нующим артистом для слушателя: совершенно ослепительную техни-

ку, жилку чистейшей поэтичности, колоссальную мощь и исключи-

тельное владение всеми пианистическими средствами. Со времен

Горовица никто не потрясал слушателей такими стремительными

октавами в последней части, а прозрачная ясность более спокойных

страниц партитуры приобрела чарующую прелесть".

На следующий день рано поутру Эмиль Гилельс с супругой осмо-

трели Белый Дом, а затем отправились в Библиотеку Конгресса, где

устроена выставка наиболее драгоценных музыкальных сокровищ,

хранящихся в Библиотеке: рукописей, печатных нот и книг о музы-

ке. Гилельса и его спутников тепло приветствовал заведующий отде-

лом Библиотеки Гарольд Спивак

—

и уже несколько минут спустя за-

вязалась оживленная беседа на музыкальные темы. Д-р Спивак

проводил пианиста и его жену в рассчитанный на 510 мест зал име-

ни Элизабет Кулидж, где многие величайшие артисты мира давали

камерные концерты. Воспользовавшись случаем, д-р Спивак выразил

надежду, что и Эмиль Гилельс когда-нибудь почтит зал своим участи-

ем, быть может, в качестве пианиста в одном из концертов Джуль-

ярдского струнного квартета, который, начиная с се.зона 1962/63 го-

дов, станет постоянным ансамблем Зала имени Э. Кулидж и будет

играть на его знаменитых страдивариусах. Джульярдский квартет не-

давно вернулся из турне по Советскому Союзу, где он имел большой

успех. К предложению д-ра Спивака пианист отнесся с нескрывае-

мым интересом. Затем заведующий Музыкальным отделом разложил

перед своими посетителями подлинные манускрипты таких великих

мастеров, как Моцарт, Бетховен, Брамс и Шуберт, и г-н Гилельс скло-

нился над ними с максимальной сосредоточенностью и, несомненно,

почувствовал себя в своей стихии. Атмосфера сразу стала еще более

неофициальной и непринужденной. Пианист еще долго изучал руко-

пись сочиненной Брамсом каденции к одному из фортепианных кон-

цертов Моцарта — автограф, несомненно, показался ему исключи-

тельно интересным. После этого он случайно бросил взгляд на

только что вышедшие из печати ноты "Патронной музыки"

—

экспе-

риментальной вещи Джона Кейджа, одного из наиболее крайних

193

Выступления на Родине

и спорных композиторов музыкального авангарда Америки. Нотное

письмо, использованное Кейджем для данной пьесы, не имеет ничего

общего с издавна знакомыми музыкантам всего мира знаками: каждая

страница похожа скорее на колонию больших расползающихся амеб,

нарисованных к тому же весьма неумело. В глазах пианиста забегали

веселые огоньки. Он рассматривал "ноты" Кейджа, перевернул их

вверх ногами, подержал против света и, наконец, спросил: "Знаете,

что это такое?" Никто не откликнулся. Тогда г-н Гилельс сам себе от-

ветил: "Ясно

—

это рентгеновский снимок. Снимок желудка какого-то

музыканта",

—

и похлопал себя по соответствующей части туловища.

Не так уж много времени провел пианист в Библиотеке Конгрес-

са (вечером концерт.

—

Г. Г.), но успел покорить всех своим добро-

душным остроумием, скромностью и дружелюбием. Расставание бы-

ло проникнуто искренним сожалением, и д-р Спивак выразил чувства

всего музыкального мира Америки, когда, прощаясь с посетителем,

он высказал надежду на то, что в будущем визиты г-на Гилельса в Со-

единенные Штаты станут еще более частыми и еще более продолжи-

тельными».

Я уже имел случай оговориться, что не ставлю перед собой зада-

чу «перечислять» все гилельсовские маршруты и сознательно опус-

каю

—

в некоторых случаях до поры до времени

—

разговор о многих

странах, где проходили его гастроли.

Томас Манн высказал такую мысль: «Признание за границей —

это прижизненное признание потомства». Гилельсу посчастливилось

узнать это признание будущих поколений.

Выступления на Родине

Но пора, наконец, возвратиться на нашу землю. Ведь гилельсов-

ская деятельность протекает параллельно

—

и там, и здесь,

—

и разде-

ление, понятно, чисто условное. Гилельс везде, разумеется, «такой

же»

—

где бы ни играл.

Не берусь воссоздать полную картину его деятельности в первое

послевоенное десятилетие

—

намечу лишь только «основные направ-

ления». Концерты его проходят в громадных залах культурных цент-

ров и в отдаленных поселках

—

их график чрезвычайно уплотнен.

Репертуар постоянно расширяется. Упомяну, к примеру, некото-

рые крупные сочинения с оркестром; это с1-то1Гный и Пятый Бран-

194