Гесс Р., Броад П., Кремер И. Освенцим глазами СС

Подождите немного. Документ загружается.

Воспоминания Рудольфа Гесса

газовой камеры через ещё не совсем закрытую дверь, своих ма-

леньких детей и просила с плачем: „Оставьте в живых хоть моих

дорогих детей!"

Такие душераздирающие сцены не были редкостью и произ-

водили тяжёлое впечатление на всех присутствующих.

Весной 1942 года сотни здоровых людей проходили под цве-

тущими фруктовыми деревьями крестьянской усадьбы, и чаще

всего ничего не подозревая, шли на смерть в газовые камеры. Эта

картина зарождающейся жизни и жизни уходящей ещё сегодня

стоит перед моими глазами.

Уже во время селекции на железнодорожной платформе бывало

много происшествий; мужчин отделяли от женщин и детей, семьи

разбивались, людей охватывало волнение, беспокойство. Следо-

вавший за этим отбор трудоспособных ещё более углублял это

состояние. Конечно члены семей хотели быть вместе, отобранные

возвращались к своим близким, а женщины с детьми старались

присоединиться к мужьям или старшим детям, признанным трудо-

способными.

Нередко все так перемешивались, что мы бывали вынуждены

проводить повторную селекцию; у нас не было достаточно места,

чтобы улучшить методы проведения отбора. Всякие пробы успо-

коить возбуждённых людей ни к чему не приводили и часто прихо-

дилось наводить порядок силой

121

Я уже говорил несколько раз, что у евреев сильно развиты род-

ственные чувства, они цепляются друг за друга, как репейник.

И всё-таки личные наблюдения позволяют мне утверждать, что

им нехватает чувства товарищества и взаимопомощи. Можно было

бы думать, что при таких обстоятельствах один должен охранять

другого, помогать ему. Нет, наоборот: я часто встречался с этим

лично и слышал от других, что евреи, особенно с Запада, давали

адреса своих скрывающихся собратьев. Неизвестная женщина, уже

находясь в газовой камере, крикнула младшему офицеру ещё

один адрес какой-то еврейской семьи. Один мужчина — судя по

одежде и манере поведения — из высшего общества, уже раз-

деваясь, протянул мне лист бумаги, на котором были записаны

адреса многих голландских семей, укрывавших евреев.

Я не могу понять, что склонило этих людей к доносам; скрыва-

лась ли причина этого в личной мести, в зависти или они просто

не хотели, чтобы другие жили, когда их самих уже не будет.

Удивительным было и всё поведение членов зондеркоманды.

111

Об этом же рассказывает и Броад. См. отрывок из его воспоминаний, стр. 164.

Воспоминания Рудольфа Гесса

Бжезинка. Селекция женщин и детей, прибывших в транспорте, направленном на уничтожение.

Фото СС.

Все они знали, что после окончания мероприятий их постигнет та

же судьба, судьба тысяч их собратьев, при уничтожении которых

они так хорошо помогали. И несмотря на это, они проявляли

рвение которое меня всегда удивляло. Члены этой команды не

только никогда не говорили жертвам о том, что их ждёт, не только

заботливо помогали им раздеваться, но даже применяли силу к со-

противлявшимся, уводя их за барак и придерживая во время рас-

стрела. Они вели свои жертвы так, чтобы те не могли видеть офи-

цера стоявшего с пистолетом наготове и ожидавшего удобный

момент, чтобы приложить его к затылку человека. Так же посту-

пали они с инвалидами ч больными, которые не могли дойти до

газовой чамеры; члены зондеркоманды делали это так естественно,

словно сами были ответственны за проведение экстерминации.

Они вытаскивали трупы из газовых камер, вырывали у них

золотые зубы, обрезали волосы, тащили в ямы или везли в печи.

Они поддерживали огонь в этих ямах, они полевали трупы жиром,

и наконец, они шевелили горящие трупы, чтобы обеспечить прилив

воздуха.

Воспоминания Рудольфа Гесса

Они выполняли все эти работы как бы с тупым равнодушием,

словно это было что-то обыкновенное; во время работы они ели

или курили. Даже при такой страшной работе, как сжигание по-

луразложившихся трупов в массовых могилах

*, они не переста-

вали есть.

Бывало, что среди уже погибших в газовых камерах или идущих

туда, кто-то из зондеркоманды видел своих близких. Безусловно

эти люди страдали, и однако не было никаких проявлений недо-

вольства. Я был свидетелем такого случая.

Вытаскивая трупы из газовой камеры, находящейся в крестьян-

ском домике, один из членов зондеркоманды вдруг остановился,

как вкопанный, простоял так несколько секунд, а потом двинулся

за остальными товарищами, несшими трупы. Я спросил капо,

что произошло и тот ответил, что этот человек увидел труп своей

жены. Я ещё некоторое время наблюдал за этим узником, но его

поведение не отличалось ничем особенным: он спокойно, как и рань-

ше, тащил трупы. Немного позже я новь пришёл в эту команду,

узник сидел вместе с другими и ел, словно ничего не произошло.

Смог ли он так глубоко скрыть своё волнение или так уже притупи-

лись его чувства, что даже такой факт не смог его взволновать?

Что давало евреям из зондеркоманды силы для выполнения

такой страшной работы днём и ночью, беспрестанно ? Рассчитывали

ли они на какой-то особенный случай, который позволит им счаст-

ливо проскользнуть совсем близко от смерти ? Или уже так отупели

и ослабли от всех ужасов, что не имели сил покончить с собой,

чтобы избежать такого „существования"?

123

Наблюдая за ними очень внимательно, я всё-таки яе смог понять

до конца их поведения. Жизнь и смерть евреев поставила передо

мной не одну загадку, которую я не был в состоянии разгадать.

Ко всему рассказанному я мог бы ещё добавить бессчётное коли-

чество других фактов, но всё вместе взятое только частично, в не-

достаточной степени может освятить ход массового уничтожения

евреев.

Те, которые принимали участие в этом массовом убийстве, те,

188

В начале 1942 г., когда было приступленок массовому уничтожению в бункерах №№ 1 и 2

в Бжезинке, трупы погибших закапывали в огромных специальных ямах. Гесс говорит здесь

о другой зондеркоманде, которая с осени 1942 г. стала выкапывать и сжигать трупы, зарытые

первой зондеркомандой.

123

Анализ психики узника, члена зондеркоманды, пробует сделать в своей рукописи один

из членов этой команды, Залмен Левенталь; рукопись была опубликована в „Освенцимских

тетрадях" (№ II). Она свидетельствует о нечеловеческих отношениях эсэсовцев к людям при-

возимым в лагерь.

94 Воспоминания Рудольфа Гесса

до сознания которых дошло оно со всеми вытекающими послед-

ствиями, не могли оставаться равнодушными.

Всем — за немногим исключением — направленным на эту

страшную „работу'', на эту „службу", а также и мне, происшедшие

события дали много пищи для размышления. Во время моих

контрольных обходов мест массовогоо уничтожения, сослуживцы,

участвовавшие в экстерминации, подходили ко мне, чтобы пого-

ворить, поделиться впечатлениями; они хотели, чтобы я их успо-

коил, чтобы рассеял их сомнения. В своих откровенных разгово-

рах они ставили один и тот же вопрос: существует ли крайняя

необходимость во всём этом, нужно ли это делать ? Надо ли уничто-

жать сотни тысяч женщин и детей? А я, в глубине души задавав-

ший себе тот же вопрос бессчётное количество раз, я обязан был

ссылаться на приказ фюрера и таким способом успокаивать их.

Было моим долгом говорить, что уничтожение евреев является

необходимостью, что это нужно для Германии, что этим мы избавим

навсегда наших потомков от самых злейших врагов.

Безусловно, что приказ фюрера и обязательность его выполнения

членами СС являлись фактами бесспорными, но людей однако

преследовали сомнения. Я же в любом случае не мог признаться

в них. Чтобы помочь остальным я должен был демонстрировать

непоколебимую уверенность в справедливость и необходимость

этого неукоснительного и твёрдого приказа.

Все наблюдали за мной, стараясь угадать какое внечатление

производят на меня описанные сцены, и мою реакцию на них;

наблюдали именно с этой точки зрения и обсуждали каждое моё

слово. Я обязан был очень хорошо владеть соб^й, чтобы под

влиянием нервного возбуждения от всего увиденного, не выдать

собственных сомнений. Я должен был казаться холодным, бессер-

дечным и бесстрастным смотря на происходившее, от которого

у каждого сжималось сердце, если в нём ещё были человеческие

чувства. Я даже не мог отвернуться, когда меня охватило обыкно-

венное человеческое волнение; я должен был на всё смотреть

равнодушно. Я обязан был спокойно смотреть на то, как матери

с плачущими или смеющимися детьми шли в газовые камеры.

Однажды двое малыией так увлеклись игрой, что мать не могла

их оторвать от неё; и даже евреи из зондеркоманды не хотели

забрать детей. Никогда не забуду взгляда этой матери, молящего

о пощаде: она знало, что всех их ждёт. Евреи находившиеся в газо-

вой камере начинали уже волноваться, и я должен был действо-

вать. Все смотрели на меня, я сделал знак одному из офицеров.

Он взял на руки упирающихся детей и под душераздирающие

Воспоминания Рудольфа Гесса

рыдания матери, идущей сзади, отнёс малышей в газовую камеру.

Под влиянием сочувствия я охотнее всего провалился бы под.

землю, но мне нельзя было показывать свои чувства.

Смотреть на всё — было моим долгом. Днём и ночью присутство-

вал я при вытаскивании трупов из газовых камер и сжигании их;,

часами наблюдал я за вырыванием золотых зубов, за тем, как отре-

зали волосы и проделывали другие ужасные процедуры. Много

часов провёл я среди отвратительного запаха, когда вскрывали

старые массовые могилы и сжигали полуразложившиеся трупы.

Лагерные врачи дали мне понять, что я должен собственными

глазэми увидеть процесс уничтожения газом, и в результате я дол-

жен был смотреть через окошко газовой камеры на то, как уми-

рают люди.

Время от времени рейхсфюрер СС присылал в Освенцим видных

деятелей партии или СС, которые знакомились с ходом операции

массового уничтожения евреев

124

; среди них нередко бывали

активные сторонники этого мероприятия. Всё увиденное произво-

дило на них сильное впечатление, они становились молчаливыми

и тихими при виде „окончательного решения еврейского вопроса"-

Нередко они спрашивали меня, как я и мои подчинённые можем

всё время смотреть на этэ, как у нас хватает сил выдержать. Я всег-

да отвечал, что приказ фюрера должен быть выполнен с железной

последовательностью, и поэтому все человеческие чувства должны

исчезнуть. Каждый из этих визитёров говорил, что не хотел бы

выполнять такого задания; даже Мильднер

125

и Эйхман, которые

без всякого сомнения были толстокожими, не хотели поменяться

со мной местами. Никто мне не завидовал.

Часто я подолгу разговаривал с Эйхманом обо всём, что каса-

лось „окончательного решения еврейского вопроса", но я никогда

не показывал своих тяжёлых внутренних переживаний. Всеми

способами я старался узнать, как сам Эйхман смотрит на это „окон-

чательное решение". Однако у Эйхмана не было сомнений, он был

совершенно одержим идеей уничтожения всех евреев, которые

попали и ещё могли попасть в руки. Он не менял своей точки зре-

121

В Освенциме были и присутствовали при уничтожении людей в газовых камерах: 16 июня

1942 г. группенфюрер СС Глюке; 17 июля 1942 — рейхсфюрер СС Гиммлер; 11 сентября 1942 г.

штандартенфюрер СС Энно Лоллинг — начальник санитарного отдела главного хозяйственно-

-административного управлениря; 23 сентября 1942 г. группенфюрер СС Поль; 25 сентября

1942 г. доктор медицины проф. Эрнст фон Гравиц — главный врач СС, руководитель главного-

санитарного управления СС и представитель немецкого Красного креста, а кроме того, обер-

щтурмбанфюрер СС А юльф Эйхман, группенфюрер СС Глобоцник и другие.

125

Начальник государственной полиции в Катовицах.

*96 Воспоминания Рудольфа Гесса

ния ни тогда, когда мы были одни, ни тогда, когда находился

в состоянии сильного опьянения. „Мы должны как можно быстрее,

безжалостнее, с холодным равнодушием произвести уничтожение

евреев, потому что проявление любой мягкости сейчас, позднее

выльется в суровую месть по отношению к нам". Перед лицом

такой беспощадной последовательности я должен был похоронить

все своя человеческие „тормоза", как можно глубже.

Да, я должен признаться, что мои человеческие эмоции каза-

лись мне, после таких разговоров с Эйхманом, почти что изменой

фюреру. Я не мог найти выхода из своих душевных мук. Я был

обязан продолжать руководить мероприятиями по уничтожению,

массовыми убийствами; и я продолжал равнодушно смотреть на

то, что трогало меня очень глубоко. Я был вынужден хладнокровно

относиться ко всему, хотя даже самые незначительные детали не

доходившие часто до сознания других, оставались в моей па-

мяти. [...]

Если я был чем-то взволнован слишком сильно, то не мог вер-

нуться домой, в мою семью. Я садился на лошадь и в бешеной

скачке старался отогнать страшные картины. Часто среди ночи

я шёл в конюшню и там, среди своих любимцев, мне удавалось

отыскать покой.

Бывало и так, что находясь дома, я вдруг обращался в своих

мыслях к каким-то деталям экстерминации, и тогда я вынужден

был уйти: я не мог выдержать в сердечной семейной обстановке.

Я смотрел на веселых, играющих детей, на счастливую жену

с младшей дочкой и мне не раз приходила в голову мысль о том,

долго ли ещё будет продолжаться наше счастье. Моя жена никогда

не могла объяснить себе почему я так часто бываю угрюмым и при-

писывала это неприятностям по службе.

Присутствуя ночью при разгрузке эшелонов с людьми, нахо-

дясь рядом с газовыми камерами и кострами на которых горели

трупы, я часто думал о своей жене и детях, не связывая однако

этих мыслей со всем происходящим вокруг. Нередко то же самое

слышал я от своих подчинённых, которые были женаты, и несли

службу при крематориях. Когда видишь женщин с детьми, которые

идут в газовые камеры, невозможно избавиться от мыслей о соб-

ственной семье.

Я забыл что такое счастье с того момента, когда в Освенциме

приступили к массовому уничтожению евреев. Я не был доволен

собой. Неизвестно было когда кончится всё это и когда я смогу

выполнить свою основную задачу; нельзя было полагаться на тех,

которые должны были помогать мне в работе. Подчинённые не

Воспоминания Рудольфа Тесса

Освенцим. Вилла в которой жил Рудольф Гесс со своей семьёй. Так она выглядит в настоящее

время. Фото Тадеуш Киновский.

понимали меня и не хотели выслушивать. Положение, в котором

я находился не было ни приятным, ни завидньш. И всё-таки все

в Освенциме думали, что коменданту живётся хорошо.

Это правда, что моей семье было хорошо в Освенциме. Выпол-

нялось каждое желание моей жены и детей. Дети могли играть,

сколько хотели, у жены было столько любимых цветов, что она

чувствовала себя, как в раю.

Узники старались изо всех сил делать приятное жене и детям,

стараясь оказать им хоть какую-нибудь услугу. Мне кажется,

что никто из узников не мог бы сказать, что в нашем доме к нему

относились плохо. Моя жена охотнее всего сделала бы подарок

98 Воспоминания Рудольфа Гесса

каждому, работавшему в нашем доме. Дети постоянно просили

у меня сигареты для узников. Особенно сильно они привязались

к садовникам.

Вся наша семья отличалась необыкновенной любовью ко всему,

что было связано с природой; все мы особенно сильно любили

животных. Каждое воскресенье я ездил с женой и детьми по полям,

ходили по конюшням, невозможно было обойти и псарни. Больше

всего мы любили двух наших лошадей и жеребёнка. У детей в саду

всегда были редкие животные, которых приносили узники. Это

были черепахи, куницы, кошки, маленькие яшерицы. Летом

дети плескались в садовом бассейне или в реке Соле. Самой боль-

шой радостью для них было, когда и я купался вместе с ними.

Но у меня было слишком мало времени для моих детей.

Сейчас я горько жалею о том, что не посвятил больше времени

своей семье, но я всегда думал, что моё первостепенное дело —

служба. Это преувеличенное чувство обязанности делало мою

и так нелёгкую жизнь ещё более невыносимой. Моя жена постоянно

остерегала меня говоря: „Не думай всё время о службе, думай

также и о своей семье". Но что могла знать моя жена о настоящей

причине .моего угнетённого состояния. Она никогда об этом не

узнала.

Воспоминания Рудольфа Гесса

„ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА"

В КОНЦЕНТРАЦИОННОМ ЛАГЕРЕ ОСВЕНЦИМ.

Летом 1941 года — не могу сейчас точно указать ни месяца,

ни числа — я был неожиданно вызван к рейхсфюреру СС в Берлин.

Этот вызов был сделан непосредственно через секретариат его

адъютантуры. Гиммлер принял меня один на один, без адъютанта,

что не соответствовало его обычаям, и объявил следующее:

Фюрер потребовал окончательно решить еврейский вопрос, и мы,

члены СС, должны выполнить этот приказ. Центры уничтожения,

существующие на востоке

, не смогут справиться с теми мероприя-

тиями, которые должны быть проведены в широком масштабе.

Поэтому я пришёл к выводу, что Освенцим поможет нам решить

эту задачу и достигнуть намеченной цели; я выбрал его не только

потому, что он хорошо расположен с точки зрения коммуникации,

но ещё и потому, что его территорию можно легко изолировать

и замаскировать. Сначала я хотел доверить выполнение этого за-

дания одному из высших офицеров СС, но позже я отказался от

этой мысли, стараясь заранее избежать трудностей при разграни-

чении компетенций. Я решил доверить вам выполнение этого при-

каза; это дело очень трудное и тяжёлое, требующее абсолютного

посвящения несмотря ни на какие препятствия, которые могут

возникнуть. Подробности вы узнаете от штурмбакфюрера СС

Эйхмана из главного управления имперской безопасности, который

i? ближайшее время явится к вам. Когда придёт время, я дам

соответствующие указания управлениям, которые примут участие

в выполнении этого задания.

Этот приказ вы должны сохранять в строжайшей тайне даже

от своих начальников. После разговора с Эйхманом вы должны

срочно прислать мне чертежи проектированного устройства.

Евреи объявлены врагами немецкого народа и они должны быть

уничтожены; все евреи, которые попадут в наши руки во время

войны, будут уничтожены без всякого исключения. Если теперь

нам не удастся уничтожить биологических сил еврейства, то с бу-

дущем евреи уничтожат немецкий народ.

Получив такой важный приказ, я немедленно возвратился

Вероятнее всего Гиммлер имел в виду территорию Советского Союза, где специальные

оперативные группы „ликвидировали" гражданское население, которое считалось „нежелатель-

рыи элементом". Сначала эта „ликвидация" ос>ществлялась при помощи массовых расстрелов,

а позже люден убивали выхлопными газами в специально оборудованных грузовых

машинах (душегубках).

100 Воспоминания Рудольфа Гесса

в Освенцим, не явившись даже к моему непосредственному на-

чальству в Ораниенбурге.

Вскоре после этого ко мне в Освенцим приехал Эйхман и посвя-

тил меня в планы мероприятий, которые должны были быть про-

ведены в отдельных странах; сейчас я уже не могу точно сказать

в каком порядке это должно было осуществляться, но на первом

месте была восточная часть Верхней Силезии и прилегающие к ней

территории Генерального губернаторства. Позже, в зависимости

от обстоятельств, одновременно евреи из Германии и Чехосло-

вакии, а потом с запада: Франции, Бельгии, Голландии. Эйхман

назвал также приблизительные цифры транспортов, только я уже

не могу их вспомнить. Говорили мы и о способе уничтожения; во

внимание принимался только газ, потому что ликвидация такого

количества людей, которые мы предполагали, абсолютно не могла

быть осуществлена путём расстрела. К тому же присутствие детей

и женщин было бы тяжёлым фактом для эсэсовцев, которые

должны были бы участвовать в расстреливании.

Эйхман познакомил меня с методом уничтожения людей выхлоп-

ными газами в специальных грузовых машинах

. Так делали в то

время на востоке. Но это невозможно было бы применить к тем

массовым транспортам, которые планировались для Освенцима.

Уничтожение углекислым газом, при помощи душей и ванн, как

это делалось с душевнобольными в некоторых центрах в Герма-

нии

, потребовало бы большого количества построек; к тому же

Официально эти машины назывались „зондерваген'' (специальная машина). Эти машины-

-газовые камеры употребляли уже в марте 1940 года на территории, т.н. земли Варты. В них

убивали душевнобольных из больницы „Кохановка" около Лодзи. В сентябре 1941 года эти

„душегубки" были использованы при уничтожении евреев в лесу около Казимежа Бискупьего,

в 40 кн. от Хелмна. Машины эти были привезены из Берлина. В результате расследований,

проведенных после войны, удалось установить, что были два типа таких машин: один—

небольшого размера, для 80—100 человек и второй — для 150 человек. Кузовы этих машин

были сделаны из плотно прилегающих одна к другой досок, внутри они были обиты листовым

железом; двери, расположенные в конце кузова, не имели никаких щелей, что делало невоз-

можным доступ воздуха. Труба по которой поступали выхлопные газы помещалась под ку-

зовом и входила в него, ровно в половине своей длины, через пол. Чтобы труба не засорялась,

отверстие её было прикрыто железной сеткой. Внутри кузова на полу была деревянная решётка.

Водители такой машины проходили специальную подготовку.

Не только с душевнобольными. 28 июля 1941 года по приказу Гиммлера в Освенцим прибыла

специальная комиссия в состав которой входил доктор Хорст Шуман. Этой комиссии были

переданы все инвалиды, слабоумные, хронически больные, которые были отобраны среди за-

ключённых под видом того, что они будут переведены в другой лагерь на более лёгкую работу.

По приказу доктора Шумана этот транспорт (575 узников) отвёз начальник рапорта Геслер

в психиатрическую больницу в Зонненстейн. Согласно отчёту Геслера, который был сделан

Гессу, эти узники были уничтожены в бане углекислым газом, который впускали через душевые

отверстия.