Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941

Подождите немного. Документ загружается.

правительство не было против иностранных концессий. Газета писала:

«…Если подходить к этому вопросу с точки зрения международной

политики, то следует сделать вывод, что поскольку мы отдали концессию

на южную нефть Англии, то, вне сомнения, мы не можем обделить своего

другого соседа. Нет никаких оснований отказывать северному соседу, а

также и

Америке» [25].

Предложенный советской экономической комиссией иранскому

правительству «Концессионный договор» состоял из 22 пунктов, и в нем

указывалось: «Правительство предоставляет объединению в пределах

Ирана исключительное право транспортировать нефть и другие указанные

продукты, производить работы по рафинированию, либо обработке

другими способами или очистке, причем нефть и указанные продукты

могут как продаваться в

Иране, так и вывозиться за его пределы.

Территория концессии означает… территорию, обозначенную на карте,

подписанной обеими сторонами и приложенной к настоящему договору в

качестве его неотъемлемой части». Договор подписывался на 60 лет и не

мог быть аннулирован ранее чем через 40 лет. Иранское правительство не

могло аннулировать его в одностороннем порядке, его

статьи не могли

быть изменены каким-либо законом или актом, принятым позднее. В

случае возникновения конфликтной ситуации вопрос должен был

решаться специальной комиссией, включающей по два члена от каждой

стороны. Договор должен был вступить в силу после принятия его

Меджлисом и подписания шахом [26].

Вместе с договором иранскому правительству были

вручены

«Конфиденциальный протокол между правительством СССР и

правительством Ирана по вопросу об акционерном обществе «Кевир

Хуриан Лимитед», в котором заявлялось, что с подписанием данного

протокола ранее заключенные соглашения от 8 июля 1928 года, 7 октября

1929 года, 28 августа 1932 года теряют силу. И СССР, и Иран признавали

необходимость ликвидировать акционерное общество «Кевир Хуриан

Лимитед»

в порядке, предусмотренном уставом общества. Этот

конфиденциальный протокол мог вступить в силу после одобрения

Меджлисом концессионного договора [27].

Третий документ представлял собой протокол о намерениях,

состоящий из четырех пунктов. По этому протоколу «Совираннефть»

должна была быть создана в Москве и в течение 60 лет способствовать

развитию производительных сил на севере Ирана

[28]. Премьер Мухаммед

Саид обещал, что иранское правительство будет защищать

«Концессионный договор» и он проведет документ через Меджлис.

С целью налаживания связей с иранским руководством, известными

политическими деятелями и депутатами Меджлиса советское посольство

провело два мероприятия. Во-первых, был дан прием в честь советской

правительственной делегации и организован коктейль. Иранское

правительство и Министерство иностранных дел, в свою очередь,

организовали прием в честь гостей. В последние дни сентября Кавтарадзе

вновь встретился с шахом. Редактор газеты «Эттелаат» Масуди взял

интервью у Кавтарадзе, который заявил: «Советское правительство дало

полномочия возглавляемой мною делегации сделать иранскому

правительству предложение о предоставлении

СССР концессии на

нефтеразведку и добычу. Советское правительство считает, что если

объединить природные ресурсы Северного Ирана, труд иранских рабочих

и инженеров и могучую советскую технику, то выиграют обе стороны,

будет заложена промышленная основа Северного Ирана… По этому

поводу я два раза беседовал с его величеством шахом и несколько раз с

господином премьер-министром. Я надеюсь, что окажется возможным

заложить фундамент этого обоюдовыгодного дела» [29].

Однако с первых дней октября издания, близкие к правительственным

кругам, стали выступать против передачи концессии Советскому Союзу.

Газета «Вазифа» в номере от 3 октября писала, что правительство не

вправе давать концессии в военное время и при наличии

в стране

иностранных войск [30]. 4 октября в той же газете вышло обращение к

Мухаммеду Саиду и Кабинету министров с призывом отложить вопрос о

концессии до завершения военных операций. В статье «Не упускайте из

рук нашу нефть» газета «Ахтар» объявила предательством передачу

нефтяной концессии иностранному государству в период войны. Газета

писала, что даже в случае, если Меджлис утвердит концессию, народ

Ирана будет считать ее незаконной. «Наш многострадальный народ вправе

взять в собственные руки свои природные богатства… Иранская нефть

принадлежит иранскому народу» [31]. А в газете «Растахиз» 27 сентября

была опубликована статья, прямо противоположная опубликованной за два

дня до этого. Напоминая, что

в связи с нефтяной концессией

правительство попало в безвыходное положение, газета считала, что в

предвидении более благоприятных времен правительству стоит

воздержаться от раздачи концессий. Когда на повестке дня стоит вопрос

передачи Америке «южной» нефти, а России – «северной» нефти, народ

имеет право требовать от правительства не подписывать договоры, закрыв

глаза на

немаловажные детали. «Мы не должны принимать решений, пока

великие державы не прояснят своей политики, и не позволять, чтобы наша

страна вновь превратилась в арену международного противостояния» [32].

Несмотря на то, что прошло достаточно времени со дня передачи

иранскому правительству советских предложений, премьер Саид всячески

тормозил окончательное «добро» Ирана. Наконец 2 октября

Саид вынес

нефтяной вопрос на закрытое обсуждение правительства, а затем заявил,

что кабинет не принял никакого решения. На самом же деле правительство

постановило, что вопрос о нефтяной концессии должен быть отложен до

окончания войны [33]. Премьер просто не хотел объявлять это решение,

пока советская правительственная комиссия находилась в Тегеране. Но

никому не было известно, когда же она собирается обратно в Москву,

поэтому 5 октября прошло закрытое заседание министров и депутатов

Меджлиса по вопросу

о концессии, о результатах которого не было

официально сообщено. По другим каналам стало известно, что обсуждение

прошло в неблагоприятной для Советского Союза атмосфере. 9 октября

состоялось еще одно заседание Меджлиса, на котором Саид выступил с

многословными рассуждениями, выражавшими отрицательное отношение

правительства к советским предложениям.

Ввиду того, что официального ответа на свои

предложения советская

комиссия так и не получила, ее руководитель потребовал личной встречи с

Саидом. 11 октября Кавтарадзе, Байбаков и Кумыкин были приняты

премьером и на прямой вопрос, поставленный в категоричной форме,

получили вынужденное признание, что странное поведение иранского

правительства есть не что иное, как отказ Советскому Союзу в концессии в

связи с

желанием Ирана отложить решение по ней до окончания войны

[34]. Руководители Азнефти, подготовившие отчет для Багирова о

результатах поездки в Тегеран, отмечали: «В отношениях с

правительственной комиссией Советского Союза премьер-министр Саид

вел недостойную и нечестную игру, на словах предлагая всемерную

поддержку, а на деле проваливая наши предложения» [35

23 октября Кавтарадзе заявил шаху Мухаммеду Реза о невозможности

дальнейшего сотрудничества с правительством Саида, но выяснилось, что

шах поддерживает позицию премьера. По мнению советских делегатов, на

поведении правительства сказывалось влияние англичан. Английские

агенты распускали слухи, что целью советского правительства является не

получение концессии на нефть, а отчуждение северных провинций.

Поэтому

они советовали давать концессии не правительству (например,

советскому), а частным фирмам (например, английским и американским)

[36]. По сведениям советских спецслужб, из 112 депутатов Меджлиса 90

человек и из 11 членов кабинета 9 министров придерживались английской

ориентации.

Было известно также, что заведующая отделом прессы английского

посольства мисс Ламитон приглашала к себе некоторых редакторов газет и

инструктировала их. Газета «Иране Ма» в номере от 11 октября

опубликовала большую статью «Саид и проблема «северной» нефти

Ирана», за что главный редактор был приглашен на специальную беседу.

Газеты «Сетаре», «Бахтар», «Кушеш», «Дад», «Рахбар» и другие посвятили

северной нефтяной концессии материалы в последней декаде октября.

Редактор «Сетаре» во время встречи с

премьер-министром спросил, знал

ли Саид заранее о приезде советской правительственной комиссии, на что

премьер ответил, что не был предварительно оповещен [37]. Глава

правительства всячески пытался заверить прессу и общественность

страны, будто отказ в предоставлении концессии СССР не испортит

советско-иранских отношений.

Пока премьер-министр успокаивал себя и страну, советская

правительственная комиссия, еще будучи

в Тегеране, начала подбор

кандидатов на его место. Такой кандидат нашелся сам собой. Кавам эс-

Салтане еще в ходе переговоров тайно встретился с членом комиссии,

заместителем комиссара нефтяной промышленности СССР Н.Байбаковым

и сообщил, что Саид их обманывает и нефти не даст. Зато Кавам заверил,

что если он станет премьером,

то осуществит все предложения Советского

Союза [38]. Спустя месяц после начала безрезультатных переговоров, 25

октября члены комиссии вернулись в Москву. Н.Байбакову этот вояж тем

не менее принес пользу: через несколько дней в возрасте 33 лет он был

назначен наркомом нефтяной промышленности СССР. А вот Саиду

выступление против советской концессии обошлось дорого

: через две

недели после отъезда советской делегации ему пришлось вручить шаху

прошение об отставке. Однако Каваму пришлось ждать до января 1946

года.

Получив из Тегерана сообщение о решении иранского правительства,

В.Молотов 24 октября 1944 года принял иранского посла М.Ахи и заявил,

что «Советское правительство рассматривает это решение иранского

правительства как отговорку,

за которой скрывается фактическое

отклонение советского предложения о нефтяных концессиях в Иране по

неизвестным мотивам». Внимательно следящие за тегеранскими

переговорами Англия и США первого и второго ноября вручили

Советскому Союзу ноты с уведомлением, что «стремление Советского

Союза получить нефтяную концессию является вмешательством во

внутренние дела Ирана и противоречит Декларации трех держав

об Иране

от 1 декабря 1943 года». В ответных нотах обоим союзникам В.Молотов

отметил неблагожелательную позицию американской и английской сторон

в отношении советского правительства и переговоров о нефтяной

концессии. В ноте указывалось: «Положительное решение вопроса о

нефтяной концессии для Советского Союза способствовало бы

дальнейшему развитию хороших советско-иранских отношений и, вместе

тем, явились бы одним из видов оказания значительной экономической

помощи Ирану» [39].

Советская комиссия еще не покинула Тегеран, а советским военным,

дипломатическим и специальным учреждениям уже была дана команда

способствовать падению кабинета Саида. Премьер был подвергнут

бойкоту, все переговоры велись с отдельными министрами и его

заместителями. Был установлен контроль над вывозом сельхозпродуктов

из районов Северного Ирана, являющегося основной аграрной базой

страны. Сразу же задержали 150 вагонов продуктов для Тегерана. Была

ограничена подача вагонов под грузы, не имеющие военного значения.

Прервалась телеграфная связь Тегерана с северными провинциями. Это

вызвало панику среди купцов и в правительственных кругах. Перед самым

отъездом комиссии один из мотомеханизированных советских полков в

полном вооружении проследовал по улицам Тегерана. Намерение

иранского правительства увеличить свои гарнизоны в северных

провинциях и Курдистане было пресечено. Запрещалось всякое

передвижение иранских войск на севере страны. Было выдвинуто

требование к иранскому правительству выдать пять арестованных

мусаватистов и дашнаков. Состоялось совещание консулов

городов

Южного Азербайджана, Гиляна и других городов. Им были даны указания

об организации демонстраций, отправки телеграмм и писем от населения с

выражением недоверия правительству [40].

25 октября, в день отъезда советской комиссии, в Тегеране уже нача-

лись митинги и демонстрации, 26 и 27 октября их стало еще больше. В

саду Гюлюстан и

на площади у Ала гапы число участников митинга

достигло 12 тысяч. 30 октября в антисаидовском митинге в Тебризе участ-

вовало уже более 40 тысяч человек. Ситуация осложнилась настолько, что

командующий иранской армией в Азербайджане генерал Хосровани дал

команду стрелять по демонстрантам. Один демонстрант был убит, трое

ранены. 31 октября на похороны погибшего собрались 50 тысяч тебризцев

здесь перед ними выступил брат Саттархана Гаджи Азим хан.

29 октября на митинг в Тегеране собрались 40 тысяч человек, на ми-

тинг в Резайе – 3 тысячи, в Мешхеде – 6 тысяч, 1 ноября в Ардебиле – 6

тысяч, в Сарабе – 6 тысяч, в Казвине – 3 тысячи человек. У митингующих

откуда-то появилось большое количество портретов Сталина. В течение

пяти дней

по всему Азербайджану митинговало 70 тысяч человек. От

имени митингующих шаху отправлялись телеграммы с требованием

привлечь к ответственности Саида и его министров, изгнать из страны

Сеида Зияеддина. Выступивший на митинге в Тебризе Бирия заявил, что

если центральное правительство не удовлетворит требование народа, в

Азербайджане найдется немало достойных людей, способных возглавить

правительство,

независимое от Тегерана. Телеграмма с таким содержанием

была послана в Тегеран.

В своей справке на имя Багирова вице-консул в Тебризе Г.Гасанов

сообщал, что митинги протеста в Азербайджане проходят при активном

участии советских сотрудников [41]. Наряду с дипломатами и военные

коменданты в Южном Азербайджане участвовали в организации акций.

Комендант

города Хой Дж.Микаилов, вице-консул Маку М.Мустафаев,

секретарь консульства Б.Сеидзаде различными путями способствовали

проведению демонстраций в Маку, Хое, Урмии. О выступлениях против

правительства Саида М.Мустафаев и Б.Сеидзаде информировали Наркомат

иностранных дел. Позднее, в отправленном М.Дж.Багирову 15 января 1945

года «Политико-экономическом отчете по консульскому округу Маку за

1944 год», 18-й раздел был озаглавлен «Кампания против

кабинета Саида».

В телеграмме шаху митингующие в Маку требовали: подвергнуть суду

Саида и его подручных за их антинародную политику; выслать из страны

Сеида Зияеддина за его враждебную Ирану деятельность; сформировать

новый кабинет, который будет вести политику в интересах иранского

народа, укреплять дружбу иранского и советского народов, положительно

решит вопрос о предоставлении

СССР нефтяной концессии.

1 ноября даже влиятельные ханы Теймури и Баят Маку писали в

советское консульство, что в знак протеста против враждебной политики

Саида и в знак солидарности с СССР они перечислили в фонд Красной

Армии 250 тысяч риалов. Эта информация была опубликована в «Дусте

Иран», «Эттелаат», «Иране Ма» [42].

некоторых митингах непосредственно участвовали сотрудники

советских дипломатических и военных учреждений. Тем не менее главным

побудительным мотивом демонстраций стало недовольство населения пра-

вящими кругами. Характерной чертой выступлений в октябре-ноябре была

политическая активизация крестьянства. Бывший мэр Мараги Кабири при

встрече с вице-консулом Тебриза сказал, что крестьянство, составляющее

большинство населения Азербайджана,

готово защищать любое

предложение Советского Союза. Если речь пойдет об обособлении

Азербайджана и под патронажем Советов Союза превращении его в

самостоятельное государство, то азербайджанские крестьяне будут на

стороне такого решения. Если же речь пойдет об объединении Северного и

Южного Азербайджана, то и это предложение будет благосклонно принято

большинством населения Азербайджана [

43].

Волна протеста против Саида, охватившая Азербайджан, стала трево-

жить не только иранские правительственные круги, но и англичан, кото-

рых пугала перспектива как обособления Азербайджана, так и присоеди-

нения его к Советскому Азербайджану. Они пытались через своих людей

выяснить, насколько реальна эта идея, а также выведать мнение советских

сотрудников по

этому поводу. Для выяснения общественного мнения

англичане иногда распускали ложные слухи. Например, британский

консул Уолл в одной из бесед сообщал, что русские посылают главарей

курдских племен в Баку. Это, конечно, не соответствовало действи-

тельности. С лета 1944 года отношение Советского Союза к курдам стало

меняться. Советский вице-консул в Маку 21 ноября 1944 года

сообщал в

Наркомат иностранных дел СССР: «Курды, как известно, к участию в про-

водимых нами мероприятиях не были привлечены, так как они, в

большинстве, в силу своего разбойничье-бандитского уклада жизни и не-

авторитетности как среди населения, так и в правительственных кругах не

могли бы оказать какое-либо влияние или давление на ход этих по-

литических событий. И в действительности ни при каких обстоятельствах

при помощи курдов мы не добились бы таких успешных результатов,

какие мы имели опираясь на основное местное население» [44].

Игнорирование интересов Азербайджана, его языка и культуры,

бесправие, голод и нищета углубили противоречия между регионом и

центром. Это создало благоприятные условия для советской пропаганды.

Митинги, организованные в Тебризе 6-7 ноября в

честь 27-й годовщины

Октябрьской революции, стали последним мощным ударом по

правительству Саида. 7 ноября в Тебризе на митинг пришли 30 тысяч

человек.

9 ноября Саид вручил шаху прошение об отставке, и его кабинет пал.

Но волна митингов не спала. Теперь народ требовал предания Саида суду,

формирования дружественного Советам кабинета и изгнания Сеида Зия

из

страны.

Процесс формирования нового кабинета длился две недели. 17 ноября

разведка донесла Багирову, что ожидается формирование кабинета Ахмеда

Кавама. Кавам уже встречался с английским и советским послами, а один

из кандидатов на пост министра иностранных дел - нынешний посол в

Москве Меджид Ахи уже вызван в Тегеран [45]. Однако 20 ноября на

закрытом заседании Меджлиса на пост премьера была выдвинута канди-

датура Муртазагулу Баята. 25 ноября Баят объявил состав кабинета. С

разрешения шаха Меджлис на заседаниях 26-27 ноября утвердил новое

правительство. Таким образом, Баят Муртазагулу (Сахам эс-Султан) стал

премьер-министром, Раис Мохсун – министром иностранных дел, Адл

Мустафа – министром юстиции, Малек Сеид – министром

здравоохранения,

Ибрагим Зенд – военным министром, Аманулла Ардален

– министром финансов, Сорури – министром внутренних дел, Хидаят –

министром промышленности и торговли, Надир Мирза Араста –

министром почт и телеграфа, Садых Иса – министром просвещения,

Насрулла Энтезам – министром путей сообщения, Фахим уль-Мульк и Али

Акпер Сияси – министрами без портфелей [46].

Состав нового правительства не оправдал

надежд Советского Союза.

По информации спецслужб, большинство членов кабинета были друзьями

Сеида Зияеддина и сторонниками Британии. Премьер-министр обладал

большими земельными владениями и принадлежал к аристократии из

Маку, был бессменным заместителем председателя Меджлиса в течение

нескольких созывов. В 1943 году в правительстве Сохейли Баят являлся

министром финансов, в кабинете Саида – министром без

портфеля.

Верный сторонник Реза шаха, после событий 1941 года он создал партию

«Эттихаде Милли» («Национальное единство»), но партия не стала

массовой.

Позиции правительства в Меджлисе не были достаточно крепкими: из

100 депутатов 45 – проголосовали против, 5 – воздержались, 50 –

поддержали Баята. Вопрос о «северной» нефти, ставший причиной

правительственного кризиса, пока не был снят с повестки. С другой

стороны, 2 декабря, то есть уже спустя пять дней с момента формирования

правительства, Меджлис принял закон, запрещающий ведение переговоров

о нефтяных концессиях. В законе говорилось: ни один премьер, министры

и замещающие их заместители не имеют права в официальной и

неофициальной форме с соседними и не соседними странами, а также

иностранными компаниями

вести переговоры о нефти. Нарушившие этот

запрет подвергаются тюремному заключению на срок от 3-х до 8 лет и до

конца жизни лишаются права занимать высокие государственные

должности. По сведениям советских органов, автором закона о концессиях

был доктор Мусаддиг. Проект закона был обсужден в очень узком кругу,

состоявшем из министра двора Али Гусейна

, доктора Мусаддига, Сеида

Зияеддина и Саида, но при том, что закон был принят абсолютным

большинством голосов, 10 депутатов в знак протеста демонстративно

покинули зал [47].

При утверждении состава кабинета в Меджлисе Баят выступил с

правительственной программой, предполагавшей укрепление связей с

дружественными и союзными странами, обеспечение безопасности в

государстве на основе

исполнения законов, повышение уровня жизни,

здравоохранения, образования, принятие Меджлисом закона о труде,

проведение реформ в структуре госаппарата и избирательной системе,

подготовку условий для постепенного перехода экономики страны с

военных расходов на гражданские и т.п. Нефтяной вопрос, ставший

причиной падения кабинета Саида, не был затронут вообще.

Советская сторона связывала отказ в

предоставлении концессии с

воздействием на правительство Сеида Зияеддина и его сторонников. 13

декабря в газете советского посольства «Дусте Иран» появилась

публикация «О беседе с товарищем Кавтарадзе», в которой от имени

Кавтарадзе заявлялось: «Принятый Меджлисом закон о запрещении

переговоров по концессиям ошибочен. Эта ошибка – результат давления

таких врагов советско-иранской дружбы, как

Саид и Сеид Зияеддин. В то

же время закон, запрещающий переговоры о концессиях, не учитывает

реального положения дел в сфере концессий. Советское правительство

считает, что Меджлис должен пересмотреть свое решение и исправить эту

ошибку» [48]. Подобное же заявление сделал ТАСС.

Тем временем терпение Сеида Зияеддина, которого азербайджанские

демонстранты и советское руководство неоднократно называли врагом

Ирана, истощилось. 18 декабря бывший премьер выступил с заявлением, в

котором отметил, что выступления Кавтарадзе, приехавшего в Иран с

добрыми намерениями, а уехавшего с превратным мнением, заставляют

его прояснить некоторые вопросы [49]. Он пытался напомнить о прошлых

своих заслугах в налаживании советско-иранских отношений: «Я лично…

встретил первого советского посла господина Ротштейна в Тегеране и

принял его… О, чудеса истории! Я, который 24 года тому назад старался

установить взаимопонимание с Советским Союзом, сегодня в результате

недопонимания советских представителей являюсь, к сожалению,

свидетелем нежелательных для добрых отношений между нашими

странами событий» [50]. Сеид Зияеддин сравнивал советскую идею о

«заповедной зоне» с германской идеей о «жизненном пространстве».

«Если сегодня будет принят принцип, что северные районы Ирана должны

считаться заповедной зоной советских границ, то завтра Тегеран и

Исфаган будут считаться заповедной зоной северных районов, а

послезавтра Фарс и Керман – заповедной

зоной Тегерана и Исфагана, и

вследствие этого иранец сможет свободно дышать только в безводных и

безжизненных пустынях Аравийского полуострова, если его туда пустят»

[51]. Он считал, что царская Россия более уважительно относилась к

Ирану, чем советское правительство: «Сегодня, начиная от ворот Тегерана,

во всех северных провинциях Ирана представители Красной

Армии

контролируют путешественников, а в некоторых местах, ссылаясь на то,

что эти места оккупированы, даже не разрешают иранцам передвигаться

по своей земле. Правительство Ирана не может по своему усмотрению

послать в некоторые места войска для обеспечения безопасности и должно

предварительно получить на это согласие посольства или командующих

советскими войсками. Для командирования

финансовых чиновников в

Азербайджан, Хорасан и Гилян нужно сначала испросить из Москвы

разрешения и пропуска» [52].

Политическим кругам Ирана уже было известно, что требования,

выдвигаемые в газетах и листовках Народной партии Ирана, подготовлены

в советском посольстве. Поэтому в декларации Сеида Зияеддина был

затронут и нефтяной вопрос: «Никто из иностранцев

не компетентен

оценивать утверждение Меджлисом закона как ошибку. Только Меджлис

имеет полномочия принимать любые решения. Заявление, что Меджлис

принял закон под давлением Саида, Сеида Зияеддина и их сторонников,

является результатом ошибок, промахов и угроз Ирану со стороны

советских представителей. Причем напоминаю, что это решение остается в

силе до тех пор, пока

иностранные войска находятся в Иране». И далее: «Я

с полной уверенностью и искренностью заявляю, что если бы советские

представители вели разумную политику, а газеты, известные своими

связями с советским посольством, а также агентство ТАСС и московское

радио не оскорбляли бы священные для Ирана принципы, то они не

столкнулись бы с таким ходом событий» [53].

Декларация Сеида Зияеддина не осталась безответной. 26 января 1945

года в газете «Правда» под авторством некоего

И.Волина вышла статья

«Провокатор Сеид Зия-эд-Дин без маски». В статье Сеид Зия был назван

дьявлом-искусителем и провокатором. Вся статья была посвящена

опровержению его декларации, но аргументы были недостаточно

убедительны. Газета писала: «Деяния Сеид Зия-эд-Дина вошли черной

страницей в историю Ирана. Он известен тем, что

совершил переворот 21

февраля 1921 года, положивший начало кровавому подавлению

национально-демократического движения в стране и установлению 20-

летней эпохи диктатуры Реза хана. В правительстве, созданном после

переворота, сам Сеид Зия занял пост премьера, а Реза хан – военного

министра. Однако два диктатора не уживались, и Сеид Зия бежал из Ирана.

После долгих приготовлений 29

сентября 1943 года Сеида Зия-эд-Дина

торжественно привозят в Иран и в течение двух дней избирают в Меджлис

депутатом от города Иезда» [54].

Советы испытывали серьезную озабоченность отношениями Сеида

Зияеддина с Западом. В решающий момент США и Англия могли его

защитить. Подконтрольная Сеиду Зияеддину газета «Раад» сообщила, что

президент США

Ф.Рузвельт прислал письмо в поддержку антисоветской

политики Саида Марагаи. А газета «Кешвар» предупредила, что споры из-

за нефтяной концессии могут развалить союз СССР, США и Англии,

сменив его капиталистическим блоком против СССР [55]. Третий

секретарь советского посольства в Тегеране А.Качалов в январе 1945 года

сообщил С.Кавтарадзе о

своих секретных беседах с одним иранцем о

Сеиде Зияеддине [56].

В связи с создавшимся положением руководитель политработников из

Советского Азербайджана Гасан Гасанов 13 февраля 1945 года направил

Багирову 67-страничную справку «О Южном Азербайджане». В конце

отчета перечислялись вопросы, требующие скорейшего разрешения, и

просьба внести ясность в политику Советов. Он писал: «Посланные из

Советского Азербайджана работники проделали большую работу. Однако,

проведя ряд мероприятий в Иране, они не знают, какие конечные цели

преследует этим наше правительство. Это затрудняет развертывание их

работы в полном объеме. Нашим руководящим работникам в Иране

должно быть четко и ясно сказано, что мы должны оказать помощь

азербайджанскому населению в деле

освобождения его от векового гнета

фарсов, чтобы в этом направлении вести всю работу. Весь ход историчес-

кого развития Ирана свидетельствует о том, что азербайджанский народ

Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941 - 1946 гг)

Подождите немного. Документ загружается.