Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941 - 1946 гг)
Подождите немного. Документ загружается.
461
Англии над нефтяными запасами Ближнего и Среднего Востока вызвал
протест Соединенных Штатов, достаточно агрессивный и наступательный,
встречающий скрытое, но жесткое сопротивление конкурента. Вместе с
тем эти две могучие державы пытались блокироваться в своих действиях
против третьего конкурента – СССР.
Долгожданные успехи на полях сражений возродили нефтяные
аппетиты Советского Союза. Еще в марте
1944 года Сталин дал указание
соответствующим органам подготовить необходимые материалы для
начала переговоров о нефтеразведке и заполучения концессии в Северном
Иране. В справке, подготовленной Л.Берия 16 августа 1944 года для
Сталина и Молотова, отмечалось, что англичане и американцы негласно
всячески препятствуют возможности получения Союзом такой концессии.
Учитывая это, советское руководство дало команду
на активизацию
деятельности в этом направлении [2]. Результатом этого решения стала
отправка с особой миссией советской делегации под руководством
заместителя наркома иностранных дел С.Кавтарадзе в Тегеран в сентябре
1944 года.
Однако ход событий показал, что заполучить вожделенную концессию
будет не столь легко. Возвращение Советского Союза к азербайджанскому
вопросу есть
не что иное, как хитроумный политический ход, призванный
способствовать в нефтяном споре. Принятые Москвой в июне-июле 1945
года секретные решения дополнили нефтяные интересы СССР в Иране еще
и территориальными притязаниями. Одним из факторов, обусловивших
подобную тактику СССР, стала тщетность попыток мирного
присоединения к англо-американскому альянсу, контролировавшему
нефтяные запасы Ближнего Востока
.
Население Южного Азербайджана Советы использовали как средство
давления и на Иран, и на Запад. Но независимо от целей СССР,
несомненно, азербайджанцы преследовали при этом свои интересы. В
определенные моменты истории цели и тех, и других совпадали, что
позволяло действовать сообща. Шовинистская политика режима Пехлеви в
Азербайджане, запрещение родного языка, отрицание
азербайджанской
истории и культуры вызывали справедливое возмущение населения.
Присутствие советских войск в Южном Азербайджане, освобождение
политзаключенных, издание в годы войны в Тебризе и других городах
газет оказало серьезное влияние на общественное мнение, создавая
условия для реализации освободительных идей. Вследствие всего
перечисленного в 40-х годах прошлого века Советский Азербайджан
превратился в притягательный
, заманчивый образ новой жизни в глазах
жителей Южного Азербайджана. Несмотря на тоталитарный характер
Советской власти, достижения Северного Азербайджана в области науки,
462
образования, культуры и экономики выглядели весьма внушительно на
фоне разрухи и нищеты по ту сторону Аракса.
Привлеченные к этому процессу политработники и интеллигенция,
работая в Южном Азербайджане, выполняли не только государственные
задания, но и выражали чаяния единого народа, несправедливо
разделенного между двумя странами и надеющегося на объединение.
Надежда на Советский Союз
была обусловлена тем, что часть
представителей азербайджанской нации являлась гражданами этой страны.
Но волею судьбы азербайджанский кризис совпал с периодом осложнений
международных отношений, а потому окончился безуспешно для
азербайджанского народа. Известный историк Э.Исмаилов в
опубликованной в 2003 году книге «Власть и народ. Послевоенный
сталинизм в Азербайджане. 1945-1953 гг.» справедливо отмечает: «Хотя
в
1946 г. советские войска покинули Иран, а демократическая республика
Южного Азербайджана была уничтожена, вспыхнувшая искра надежды на
объединение всего Азербайджана, даже и в составе СССР, не могла сразу
же угаснуть. Азербайджанское руководство, прежде всего М.Дж.Багиров,
полагало, что напряженные отношения СССР с Ираном позволят в случае
военного конфликта вновь
вернуться к идее единого Азербайджана» [3].
Холодная война начала свою пагубную для всего мира поступь с
Южного Азербайджана. Это один из основных выводов данного
исследования. Подобное заключение подтверждается впервые введенными
в научный оборот архивными документами и сравнительным анализом
привлеченных научных трудов. Возможно, в будущем новые документы, в
частности протоколы советской
правящей элиты – Политбюро, особые
папки Сталина, засекреченные материалы из архивов США и
Великобритании, послужат дополнительными аргументами,
подтверждающим эту мысль.
Как следствие напрашивается и вывод, что с крахом политики в
Иранском Азербайджане Советский Союз проиграл первую битву в
холодной войне. Позднее, на известном июньском пленуме ЦК КПСС 1957
года, Н.Хрущев заявил: «
Взяли в Иране что и сделали? Ввели свои войска
и стали бурить скважины на нефть. Сталин руководил этим делом,
подогревал Багирова, а когда запахло порохом и надо было или воевать,
или уходить, Сталин говорил: уходите, пока не поздно, и мы ушли» [4].
Впрочем, и окончание холодной войны также ознаменовалось для
советской империи крахом - полным развалом.
После иранских событий советская пропаганда, ссылаясь на
подписание выгодного нефтяного договора, еще пыталась выдать
поражение за победу. Однако чуть спустя и в этой области СССР ждало
разочарование. В течение последующих лет Советскому Союзу так и не
удалось возвратиться в Иран. Соединенные Штаты надолго выбили СССР
463
из Ирана, заставили соперника пожертвовать своими и территориальными,
и нефтяными интересами, подтвердив реальную силу Америки. Эта победа
закрепила для США статус супердержавы и сыграла важную роль в
процессе упрочнения их позиций в Иране. 6 октября 1947 года
правительство Кавама заключило со Штатами военный договор, и
иранский Меджлис вскоре ратифицировал его.
Этот договор юридически
закрепил победу Америки в Иране. В ноте от
31 января 1948 года, представленной МИД Ирана, советская сторона
выражала беспокойство по поводу военных приготовлений американцев в
Иране, антисоветских акций и вообще политики пряника в отношении
иранских правящих кругов. Советы считали все это не только
противоречащим договору 1921 года, «но даже обычным нормальным
отношениям между
странами». В ноте от 24 марта 1948 года, врученной
И.Садчиковым премьер-министру Ирана, указывалось «на
несовместимость иранско-американского соглашения от 6 октября 1947
года с добрососедскими отношениями между СССР и Ираном». В
ответной ноте от 1 апреля 1948 года иранское правительство расценило
вышеуказанные советские ноты «как вмешательство во внутренние дела
Ирана» [5].
Л.Гендерсон, бывший заведующий
отделом стран Среднего Востока
госдепартамента США, так сформулировал в 1950 году задачи
американской политики в Иране: «В радиусе 800 км вокруг Тегерана
расположена территория, на которой находится 33 млрд. баррелей нефти –
почти половина мировых запасов. Мы никогда не допустим, чтобы эта
территория попала в руки державы, враждебной Соединенным Штатам»
[6].
Роль США в
сохранении территориальной целостности Ирана порой
оценивается неверно. В целом ряде научных трудов, изданных в Иране, на
постсоветском пространстве и Западе, выход СССР из Южного
Азербайджана связывают с дипломатическим искусством Кавама эс-
Салтане. Кавам, безусловно, был искусным государственным деятелем и
ловким дипломатом. Но здесь и он был бессилен. Кавам пришел к
власти
не как ставленник Британии, как об этом пишет ряд авторов, а как
ставленник СССР. Стремясь посадить его в кресло премьера, Советы с
осени 1944 года неоднократно инициировали правительственные кризисы
в Тегеране и в январе 1946 года наконец, добились своего. Член иранского
парламента от партии «Туде» А.Камбахш писал М.Дж.Багирову в
1947
году: «Я был против прихода Кавама к власти. Это же мнение разделяли
большинство наших товарищей. Но все же наша фракция голосовала за
него, и нашими голосами он пришел к власти. В данном случае мы шли
навстречу желанию наших советских товарищей» [7].
464
Перед Кавамом, как премьер-министром, стояло несколько важных
задач. Во-первых, благодаря сотрудничеству с Советским Союзом
сохранить территориальную целостность и суверенитет Ирана; во-вторых,
в случае усиления давления СССР путем предоставления Южному
Азербайджану ограниченной автономии, а России – уступок в нефтяном
вопросе отстоять кресло премьера; в-третьих, путем концентрации
интересов международных сил
, представленных в Иране, отстранить шаха
от престола и самому воссесть на трон. Для достижения этой последней
цели Кавам использовал Пишевари и азербайджанских демократов как
средство давления на шаха.
Кавам пришел к власти как человек СССР, но в решающий момент
предпочел опереться на Штаты, точнее, он вовремя и верно расценил
возможности
США в послевоенном мире.
Даже после разгрома демократического движения в Азербайджане
Советский Союз не оставлял надежд на решение Кавамом нефтяного воп-
роса. А.Камбахш в докладной записке на имя Багирова и московских
лидеров писал: «Нужно ли в связи с этими событиями вести курс на
свержение Кавама? Хотя то, что сделал Кавам
для разгрома
демократического движения и не является продуктом исключительно его
личной инициативы, огромная доля усилий в это им вложена. Несмотря ни
на что, сейчас уже вести курс на его свержение поздно: демократическое
движение разгромлено, остается открытым вопрос о нефти и он
единственный человек, связанный в этом плане обязательством. Таким
образом,
нужно дать ему довести игру до конца, чтобы иметь возможность
представить счет полностью и сразу. Вопрос о нефти внесет ясность в
ситуацию, и в результате положительного или отрицательного его
разрешения станет понятно, в какое русло направить работу по борьбе за
демократические свободы» [8].
В августе 1947 года Кавам категорически отрекся от
нефтяного
соглашения с Советами, чем сильно повысил свой рейтинг в глазах
американцев и англичан. Перед этим Кавам удалил из Москвы
просоветски настроенного Фируза и назначил новым послом западника
Г.Сайяха. 2 сентября 1947 года, перед отъездом, М.Фируз посетил
заведующего ближневосточным отделом МИДа С.Сычева, а 4 сентября –
заместителя министра иностранных дел А.
Вышинского. М.Фируз
откровенно сообщил, что Кавам избрал путь тесного сотрудничества с
США и не даст нефти СССР. При этом М.Фируз посоветовал «не идти ни
на какие уступки иранскому правительству в вопросе об условиях
нефтяного соглашения, иначе мог бы пострадать международный престиж
Советского Союза». Он подчеркнул, что «не случайно его
освобождение от
должности состоялось в момент, когда предстоит решить нефтяной
вопрос». Характеризуя Кавама, Фируз отметил, что премьер изменился. У
465
него сейчас мысли не те, что были в прошлом году. Иначе он не стал бы
снимать его, Фируза, с поста посла, прислушался бы к его мнению и
считался бы с его информацией из Москвы» [9]. На встрече с
А.Вышинским М.Фируз однозначно утверждал, что «теперешний
реакционный Меджлис откажется ратифицировать
советско-иранское
нефтяное соглашение». Из его слов выходило, что с ратификацией
соглашения надо подождать, пока в Иране не будет избран более
прогрессивный Меджлис [10].
Предположения М.Фируза оказались верны. В своем заявлении от 28
августа 1947 года советское правительство уведомляло, что «отказ
Иранского правительства внести советско-иранское соглашение от 4
апреля 1946 г.
на утверждение меджлиса является нарушением этого
соглашения». Отвечая 12 сентября на это послание, Кавам объяснял
уклонение Ирана от исполнения соглашения тем, что меджлис еще 2
декабря 1944 года принял закон «О запрещении предоставления
иностранцам нефтяных концессий» [11]. 22 октября 1947 года Меджлис
объявил о денонсации советско-иранского соглашения от 4 апреля 1946
года о «северной» нефти. Меджлис объявил соглашение
от 4 апреля «не
имеющим силы и несуществующим», после чего Кавам в своем письме
И.Садчикову от 5 ноября 1947 года вновь объяснил это решение Меджлиса
наличием закона от 2 декабря 1944 года о запрещении концессий. 17
ноября Политбюро утвердило текст ноты, подготовленной МИД СССР для
вручения иранскому премьеру. В тексте, в частности, указывалось:
«Соглашение от
4 апреля 1946 года предусматривало, что «договор об
организации указанного советско-иранского нефтяного общества, который
будет заключен впоследствии согласно содержанию настоящего письма,
будет представлен на утверждение, как только вновь избранный меджлис
Ирана приступит к своей законодательной деятельности, во всяком случае,
не позднее 7 месяцев, считая от 24 марта с.г.», т.е. не позднее 24
октября
1946 года.
В означенном соглашении имеется, таким образом, прямое
обязательство Иранского правительства представить в определенный срок
на утверждение меджлиса договор о создании смешанного советско-
иранского нефтяного общества.
Это соглашение было нарушено Правительством Ирана, поскольку
Иранское правительство отказалось заключить договор об образовании
смешанного советско-иранского нефтяного общества, несмотря на то, что
заключение такого договора было предусмотрено указанным соглашением.
Советское Правительство не может также пройти мимо того, что
решение меджлиса о недействительности соглашения об образовании
смешанного советско-иранского нефтяного общества для Северного
Ирана, при условии сохранения существующей на юге Ирана английской
466
нефтяной концессии, является актом грубой дискриминации в отношении
СССР.
На основании вышеизложенного Советское Правительство заявляет
решительный протест против указанных враждебных действий Иранского
Правительства в отношении Советского Союза, несовместимых с
нормальными отношениями между двумя государствами, и возлагает
ответственность за последствия этого на Правительство Ирана» [12].
21 ноября Политбюро приняло секретное постановление о
возобновлении
газеты политэмигрантов «Азербайджан» и радиостанции
«Пчела», запрещенных по прямому указанию И.Сталина в январе 1947
года. Решение Политбюро гласило:
«1. Предложить ЦК компартии Азербайджана разрешить
политэмигрантам Иранского Азербайджана:
а) возобновить издание газеты «Азербайджан»
б) возобновить работу радиостанции «Пчела», находящейся в г.
Сальяны, ранее использовавшейся политэмигрантами.
2. Обязать ТАСС организовать систематическое получение материалов
о положении в Иранском Азербайджане для использования ЦК компартии
Азербайджана (т. Багировым)» [13]. Чуть позже Кавам отправился в
вынужденную отставку, однако свою роль он сыграл. При первой же
возможности шах постарался отомстить бывшему премьеру и поручил
собрать компрометирующие материалы на Кавама, чтобы предать его
суду. Материалы незамедлительно были собраны и переданы на
рассмотрение Меджлиса, который, в свою очередь, направил их на
заключение юридической комиссии. Однако комиссия установила, что
представленные документы не дают оснований для судебного
преследования [14].
25 октября 1948 года Политбюро ЦК ВКП(б) вновь обсудило
напряженную ситуацию в советско-иранских отношениях. Результаты
обсуждения нашли свое отражение в указаниях И.Садчикову, в
частности:
«Посол Садчиков должен и впредь отвечать на обращения Иранского
правительства о желании улучшить отношения с СССР, что пока не будет
урегулирован вопрос о выполнении советско-иранского нефтяного
соглашения, до тех пор Советское правительство не сможет заняться
рассмотрением иранских претензий, связанных с пребыванием советских
войск в Иране... Посол Садчиков должен
окольным путем (через
неофициальных лиц) дать понять иранскому правительству, что если оно
желает начать улучшение отношений с СССР, то Иран должен без
промедления снять «иранский вопрос» с повестки дня Совета
Безопасности, без чего нельзя ждать не только общего улучшения
отношений между Ираном и СССР, но и серьезного расширения советско-
иранских
торговых отношений» [15].
467
Несмотря на советский прессинг, иранская сторона больше не
возвращалась к вопросу о «северной» нефти. 10 марта 1949 года посол
Ирана Г.Сайях в беседе с новоназначенным первым заместителем
министра иностранных дел СССР А.Громыко заявил, что причиной
ухудшения советско-иранских отношений явилось «советское требование
о нефтяных концессиях, которое иранское правительство не могло
выполнить
, так как выполнение его нанесло бы серьезный ущерб
независимости Ирана» [16].
Естественно, отказ от нефтяного соглашения усилил антииранскую
пропаганду СССР. 26 апреля 1949 года заместитель министра иностранных
дел В.Зорин писал М.Дж.Багирову: «Просим включить в очередную
радиопередачу радиостанции демократов Иранского Азербайджана
нижеследующую статью». В этой статье речь шла о
превращении Ирана в
подручного США, о вздорности попыток связать покушение на шаха с
демократическим движением в Иране. В материале отмечалось: «О каком
антишахском заговоре и шпионаже в Иране со стороны демократических
организаций может идти речь, когда все важные должности в стране
заняты американскими советниками, проникающими во все поры
государственного организма Ирана
. Кто же им помогает в Иране
проводить политику доллара? Пусть иранский народ знает этих людей. Мы
назовем их по именам. Это генерал Размара; это придворные Шукраи,
Нусретян и Нурзад. Они, в интересах американских империалистов,
запугивают шаха угрозой революции и толкают его на участие в
антинародном заговоре» [17].
17 января 1950 года
Политбюро ЦК ВКП(б) приняло секретное
решение, с целью расширить антиамериканскую пропаганду в Иране и
привлечь к этой работе Иранскую Народную партию. Решение
предусматривало осуществление следующих мероприятий:
«1. Предложить ЦК КП(б) Азербайджана (тов. Багирову) организовать
передачу статей из подпольной газеты «Мардом» и материалов,
освещающих демократическое движение в Иране, через радиостанцию
Азербайджанской демократической партии; улучшить состав дикторов
персидского языка радиостанций Баку и Азербайджанской
демократической партии.
2. Поручить Комитету радиовещания при СМ СССР (тов. Краминову)
расширить программу радиовещания на Иран за счет увеличения
количества передач о борьбе иранского народа, о руководящей роли СССР
в борьбе за мир и независимость народов, о достижениях Советского
Союза и, в частности, советских республик Закавказья и Средней Азии.
3. Возложить на Комитет информации (тов. Зорина) переброску в Иран
и передачу ЦК НПИ 200 экз. книги Сталина «Вопросы ленинизма» на
персидском языке.
468
4. Рекомендовать тов. Юдину регулярно помещать в газете «За
прочный мир, за народную демократию!» материалы о борьбе иранского
народа и о происках американских и английских империалистов в Иране»
[18].
В советской прессе конца 40-х годов, в передачах московского и
бакинского радио антииранская кампания развернулась так широко, что 30
января 1950 года новый иранский
министр иностранных дел Али Акпер
Сияси заявил советскому послу И.Садчикову: «Каждый вечер по
московской и бакинской радиостанциям передаются резкие выступления,
направленные против иранского правительства и лиц, стоящих выше него.
Это вызывает большое недовольство у этих лиц, и когда приходится
обращаться к ним за разрешением тех или иных советско-иранских
вопросов
, они заявляют, что как можно заниматься этими вопросами, в то
время как советские радиостанции так поносят нас» [19].
По представлению МИД СССР проблемы взаимоотношений с Ираном
рассматривались в Политбюро ЦК КПСС дважды в течение 1949 года – в
феврале и декабре. Оба раза были утверждены проекты предписаний послу
в Иране И.
Садчикову [20]. В указаниях Политбюро от 31 декабря
отмечено: на предложение Ирана о расширении торговых связей следует
ответить, что Советский Союз не возражает против продолжения
прерванных в феврале 1949 года переговоров «при условии, если будет
урегулирован вопрос о финансовых претензиях СССР к Ирану. Посол
должен изложить наши претензии. Он должен, во-первых
, указать на
материальный ущерб, понесенный Советским Союзом в результате
невыполнения иранским правительством соглашения от 4 апреля 1946 года
об организации смешанного советско-иранского нефтяного общества и
назвать сумму ущерба, причиненного Советскому Союзу нарушением
иранцами нефтяного соглашения, выражающегося в сумме 9 млн. 760 тыс.
американских долларов» [21].
После усиления влияния США в Иране и
укрепления положения шаха
советское руководство сделало некоторые попытки наладить отношения и
с шахом Мухаммедом Реза Пехлеви.
В августе 1950 года Политбюро дало задание И.Садчикову выяснить,
желает ли шах посетить Советский Союз. Садчикову предписывалось: «В
связи с полученными вами сведениями о желании шаха посетить Москву,
вам необходимо пока ограничиться следующим. Через тот
же источник
дайте знать шаху, что советское правительство стояло и стоит за
улучшение ирано-советских отношений и что ухудшение этих отношений
не зависело от Советского Союза. Вам следует указать, что советское
правительство и лично глава советского правительства генералиссимус
Сталин всегда благожелательно относились и относятся к Ирану. Если шах
469
стремится улучшить ирано-советские отношения, то это можно только
приветствовать» [22].
В обстановке растущей напряженности в Иране Мухаммед Рза шах
вновь реанимировал идею о своем визите в Москву. Начальник канцелярии
шаха Нурзад заявил второму секретарю Советского посольства Кузнецову,
что шах очень обеспокоен усилением англо-американской пропаганды
против Советов, и что
было бы желательно парализовать эту «вредную»
пропаганду. Нурзад сказал, что «почему бы Советскому Правительству не
пригласить к себе шаха, тем более, что он нуждается в курортном лечении
в таком месте, как Кисловодск или Железноводск». Нурзад добавил, что
шах с удовольствием примет приглашение Советского правительства и
посетит СССР» [23].
В
своем отчете в Москву И.Садчиков высказал предположение, что
Нурзад говорил с сотрудником советского посольства по прямому
указанию шаха, и что на следующей встрече это станет совершенно ясно.
В своих телеграммах в Москву И.Садчиков настаивал на
нецелесообразности оттягивания сроков визита шаха в СССР. В январе
1952 года А.Громыко докладывал
И.Сталину: «Это не первая попытка
шаха прозондировать почву для своей поездки в СССР. В 1950 году шах
предпринимал такую попытку через купца Носратяна, депутата Рафи и
печать. В ответ на этот зондаж шаха т. Садчикову было дано указание
(телеграмма №412 от 16. VIII. 1950 г.) пока ограничиться тем, что дать
знать шаху, «что
Советское Правительство стояло и стоит за улучшение
ирано-советских отношений и что ухудшение этих отношений не зависит
от Советского Союза», а также «указать, что Советское Правительство и
лично генералиссимус Сталин всегда благожелательно относились и
относятся к Ирану. Если шах стремится улучшить ирано-советские
отношения, то это можно только приветствовать» [24]
.
По мнению И.Садчикова, если сорвется поездка шаха в СССР, то
возникнет вероятность отдаления его от Советского Союза и принятия
Ираном предложения Америки вступить в западный блок. И.Садчиков
также считал, что не исключена возможность консультаций между шахом
и М.Мосаддыком по вопросу визита в Москву. Оценивая концепцию
И.Садчикова,
А.Громыко писал И.Сталину: «МИД СССР считает
целесообразным дать тов. Садчикову указание о том, чтобы тов. Кузнецов
встретился с Нурзадом и сказал ему, что, поскольку из сообщения Нурзада
не ясно, действительно ли шах желает посетить СССР и если желает, то
когда именно, он не мог доложить об этом послу. В
той же телеграмме
следует обратить внимание т. Садчикова на то, что он придает слишком
большое значение сообщению Нурзада о желании шаха посетить
Советский Союз и не учитывает того, что такой зондаж иранцы, очевидно,
предпримнимают с целью использовать его, в случае нашего
470
положительного отношения в своих целях» [25]. Подобный текст с малыми
изменениями А.Громыко направил и В.Молотову 11 января 1952 года. В
конце этого послания А.Громыко писал: «МИД СССР считает
целесообразным дать т. Садчикову указание о том, чтобы т. Кузнецов
встретился с Нурзадом и сказал ему, что Советское Правительство стояло
и
стоит за улучшение ирано-советских отношений и что, евсли бы шах
выразил желание посетить Советский Союз с целью улучшения ирано-
советских отношений, то по мнению Кузнецова, это могло бы встретить
благоприятный отклик в Москве» [26]. На следующий день, 12 января
А.Громыко вновь докладывал И.Сталину: «В интересах дела желательно
было бы предварителшьно знать, какие вопросы шах желал бы обсудить в
Москве» [27]. Соответственно ЦК ВКП(б) принял Постановление «Об
указании послу СССР в Иране Садчикову в связи с зондажем шаха Ирана
относительно поездки в Советский Союз.
Из внеочередных указаний ЦК ВКП(б) И.Садчикову в конце января
1952 года
заметен отход от прежней позиции. Послу указывалось: «Вы
должны считаться с тем фактом, что иранцы уже не первый раз ставят
вопрос о поездке шаха в СССР, не доводя дело до каких-либо
практических выводов. И теперь вопрос о поездке шаха в СССР поставлен
ими, видимо, с целью использовать обсуждение этого вопроса
с
советскими представителями в той политической игре, которую иранцы
ведут с англичанами и, особенно, с американцами. Не уклоняясь от того,
чтобы выслушать иранцев и установить, каковы их действительные
намерения в данный момент, Вам следует иметь в виду, что наше
отношение к вопросу о поездке шаха в Москву мы можем выразить
лишь в
том случае, если со стороны шаха будет проявлено определенное желание
поехать в СССР и об этом им будет доведено до Вашего сведения как
посла» [28].
Сотрудники Советского посольства вели переговоры, параллельно с
шахом, разрабатывали различные направления и с членами Иранского
правительства.
22 августа 1950 года премьер-министр Хаджи Али
Размара сообщил
И.Садчикову, что продолжающиеся в течение 7 лет торгово-
экономические переговоры с американцами не дали реальных результатов,
что обусловливает необходимость торговых переговоров с СССР. «Кроме
всего этого, - продолжал Размара, - я лично заинтересован в ускорении
этих переговоров, коль скоро они были начаты по моей инициативе. Я не
хочу скрывать от посла
, что мне было бы приятно сказать своему народу
не только то, что эти переговоры начаты по моей инициативе, но и
показать реальные результаты». «Поэтому Размара обращается ко мне с
просьбой оказать содействие в ускорении хода переговоров», - докладывал
в Москву Садчиков [29].